Спасти Ссср ч8

Ой, не стоит...

Вильчек родился в сельской местности, самостоятельно выучился читать и писать. По образованию он химик-технолог. Долгое время он работал в химической промышленности, возглавлял два крупных польских предприятия по бытовой химии. Потом — ушел со своего поста, занялся частным бизнесом, получил ряд патентов и выгодно продал их, стал легальным миллионером, на имеющиеся деньги скупил более ста фермерских хозяйств и стал одним из крупнейших польских помещиков, не порывая впрочем, и с химией. Он автор формулы самого популярного в Польше стирального порошка.

После переворота — по предложению Мечислава Раковского, заместителя председателя правительства Польши — Вильчек стал министром промышленности, но фактически возглавил экономический блок. Его целью — было использование энергии частного предпринимательства при временном сохранении за государством крупных промышленных предприятий. Приватизация не предусматривалась — но была дана полная свобода торговле, закон Вильчека привел к тому, что стали называть "революцией киосков". Во многом — именно Вильчек заложил основы польского экономического чуда, этим обуславливается куда более быстрый и полный успех Бальцеровича и его команды. Что еще удивительнее — в 2019 году ряд польских предпринимательских сообществ выступили за восстановление "законов Вильчека" уже против европейского экономического регулирования.

Вот это вот сочетание — жесткий политический режим при вовремя начатых рыночных реформах — и делает Польшу "европейским Китаем" и лидером всей Восточной Европы в экономике. Это то, что я хочу повторить в СССР — пока не поздно...

И вот — Ил-62 садится в аэропорту Варшавы, который тогда еще не называется именем Шопена, мы катимся на стоянку — а я примечаю стоящий неподалеку Боинг в ливрее Польской национальной авиакомпании. Пока только один и видимо в опытной эксплуатации. Но Польша первая из стран Восточного блока начнет закупать западные самолеты. Причем Боинги, а не Аэробусы. Любовь к США здесь всегда была сильна...

— Михаил Сергеевич...

— Да знаю, знаю...

Охрана принесла скрытый бронежилет. Надо надеть.

Оркестр играет гимн Польши, безмолвная цепь Почетного караула. Что-то предчувствия — плохие совсем. Интересно — а проверили, ни у кого в кармане патрон не завалился? И как насчет сверкающих на солнце штыков?

Просто Польша — чужая, враждебная земля. И это не исправить марксистско-ленинским учением...

Зря Сталин устроил польско-украинский обмен населением. Зря.

В это же самое время — террорист заканчивал приготовления к покушению на Генерального секретаря КПСС...

Террор в Польше — имел давние и прочные традиции: до Первой мировой страна была одним из лидеров по терроризму, в 1906 году террористы одномоментным выступлением на несколько дней парализовали Варшаву. После Первой мировой — к власти в Польше пришли люди, в чьем прошлом были грабежи и убийства — впрочем это называлось экспроприациями. Потому не стоит удивляться тому что произошло потом.

Дальше было противостояние гитлеровским оккупантам, Армия Краева и Армия Людова, а еще раньше до войны было противостояние украинским выступлениям на "сходе", борьба с бандеровцами, мельниковцами, оуновцами, закончившееся после войны насильственным обменом населения. Шестидесятые — умиротворения не принесли в том плане, что внутреннее противостояние продолжалось, перейдя в область борьбы за колбасу на прилавках. Забастовки и демонстрации сотрясали страну. В Польше — первой из стран соцблока появились отряды милиции особого назначения по борьбе с беспорядками — ЗОМО. В ответ — оппозиционеры создали особые отряды, которые обучались каратэ в соседней Югославии. Югославская федерация каратэ в те годы была третьей по численности в мире, и Польша стремительно догоняла. Схватки зомовцев и диссидентов — каратистов — стали обычным делом на городских улицах того времени. Само слово "зомовец" — стало в польском языке серьезным оскорблением.

Но настоящая опасность исходила не из польских профсоюзов, и не из католической оппозиции, пропитанной стукачеством.

Мечислав Стахура — был обычным польским инженером, сочувствующим Солидарности, оппозиционным — но в меру. В демонстрации он участвовал только раз, получил по хребту дубинкой — и ему хватило. Но несколько лет назад — его отправили в длительную командировку в Египет. Египет в то время пытался развивать автомобильную промышленность, одним из кандидатов на технологического донора — была польская "Фабрика самоходов особовых" с их новой моделью Сирена. В Египте — инженер Стахура прожил несколько лет, за это время тайно радикализовался и встал на джихад. Он понял, что главное средство политической борьбы — это террор. И убийство Анвара Садата, которое произошло пока он был в стране — это подтвердило.

Вернувшись и получив повышение — теперь он был заместителем главного конструктора завода — Стахура начал готовиться к терактам.

Сначала он собирался совершить теракт на демонстрации — но почти сразу отказался от этой идеи, решив, что убивать рабочих даже во имя высокой цели преступно. Подумав, он решил, что так же преступно убивать и военных — они всего лишь исполняют приказы. Следовательно, оставалось покушение на тех, кто эти приказы отдает — на высшее военное или политическое руководство страны. Но как? Стахура был довольно здравомыслящим человеком и прекрасно понимал, что в рабочем и профсоюзном движении стучит — каждый пятый, если не каждый третий. И его идея совершить теракт — вряд ли будет кем-то поддержана. Все-таки до такого профсоюзы — "не доросли". Значит, остается только одно — работать в одиночку. Понимал он и то, что все намеченные им цели — серьезно охраняют, особенно сейчас в условиях военного положения. Вряд ли он один — сможет что-то сделать, пробить стену охраны...

Тогда Стахура принял единственно верное решение — готовиться и ждать, пока на завод приедет кто-то из польского правительства. А для того чтобы кто-то приехал — надо демонстрировать трудовые подвиги, чтобы завод заметили и оценили. И трудовые подвиги должен демонстрировать лично он, Мечислав Стахура — тогда на встречу с руководством пригласят обязательно его, как передовика производства.

Решив так, Мечислав Стахура начал трудиться не за страх, а за совесть. Параллельно готовясь к теракту.

За несколько лет он сделал много всего. Собрал небольшую коллекцию оружия. В соседней Чехословакии с рук — он купил нелегальный Брно-Детектив, в родной Варшаве — по случаю приобрел обрез. Вступил в общество охотников и купил отличный советский карабин Барс-4 с очень быстрой и точной пулей. Наконец — самостоятельно изготовил несколько килограммов взрывчатки (не подорвавшись при этом, сказалось серьезное техническое образование) и детонаторы.

Все это время — польская госбезопасность не обращала на него никакого внимания. Она занималась тем, что отслеживала подпольные типографии, избивала, порой до смерти католических священников, высылала из страны профсоюзников. Не семейный, нелюдимый, трудолюбивый Стахура — ее не интересовал ничем и никак. Как и милицию. Он был как раз тем, кто заставляет специалистов по личной охране просыпаться по ночам в холодном поту: терпеливый нелюдимый одиночка, готовый отказаться от своей жизни как от отыгранной карты.

Тем временем Стахура заработал орден. Как передовика производства его направили на сей раз в Италию — на польском заводе готовилось внедрение машин нового поколения, проект планировали купить готовым у Фиата или Бертоне. В Италии в это время заканчивались "свинцовые семидесятые", свирепствовали "Красные бригады", гремели автоматные очереди, был похищен и убит бывший премьер-министр, похищен представитель НАТО генерал Дозиер (этого нашли и освободили живым). Стахура видел все это своими глазами — и убедился в том, что его путь верен.

Там же он увидел фильм День Шакала Фредерика Форсайта и вернувшись в Польшу изготовил разборную снайперскую винтовку под патрон 5,6 от Барса. Самостоятельно нарезал ствол! Винтовка прилично била метров на двести, а больше ему было и не нужно.

Когда он услышал в курилке заводоуправления, что на ФСО планируется визит русского генсека Горбачева — он не поверил своим ушам. Наверное, точно такое же чувство испытал Освальд, когда узнал, что президент Кеннеди поедет через два дня под окнами книгохранилища Техаса, где он работал...

Убить русского царя!

Или президента. Или генсека, да неважно как он называется. Главное — убить русского!

Не это ли мечта польских борцов, которую им так ни разу и не удалось осуществить?

С этой мыслью — Мечислав Стахура избавился от того мучительного раздумья, которое сопровождало его все это время. Он никак не мог смириться с мыслью, что ему придется убить поляка. Да, возможно это будет плохой поляк. Генерал или функционер партии, которая гнетет польский народ, заковывая его в цепи.

Но все же поляк.

Может ли привести к лучшему то, что один поляк убивает другого поляка — даже во имя великой цели? Ведь коммунисты тоже убивают во имя великой цели. Чем он от них будет отличаться, если пойдет на такое?

Что скажет на суде?

Теперь — вопросов не было. Целью — станет не поляк. Теперь — все пришло в норму.

За несколько дней до визита — Мечислав Стахура пронес на работу и спрятал в конструкторском бюро патроны и детали к снайперской винтовке. Его никто и не думал обыскивать — все внимание охраны сосредотачивалось на выходящих работниках, а не входящих — боролись с воровством. Как и везде в советской системе — запчастей к уже выпущенным машинам выпускали недостаточно, потому работники завода приворовывали что плохо лежит, тащили детали, бросали через забор, прятали в трусы — чтобы потом сдать орудующим рядом с заводом спекулянтам. На входящих впрочем, охрана тоже смотрела — искали тех, кто шел на работу уже пьяным с утра. Но все знали, что заместитель главного конструктора Стахура — передовик и не пьет.

За день до визита их собрали в актовом зале. Говорили о высокой чести...

Потом по заводу прошла охрана. Заводская охрана в сопровождении польской "безпеки народовой". Искали чего-то но особо не задерживались, да и не знали толком чего искать. Опечатали все окна и часть дверей.

Часть деталей к снайперской винтовке — Стахура замаскировал как детали от кульмана. Ствол, глушитель и оптический прицел лежали в одном из чертежных рулонов. Их были сотни, проверить все было невозможно.

Ушли.

Вечером — Стахура зашел в католический храм. Долго и молча сидел на скамье, стиснув спинку впереди стоящей скамьи. Подошел священник, спросил, может ли он чем-то помочь ему.

Стахура бросился прочь.

Есть что-то... чарующее в этом городе, своем и чужом одновременно. Город на стыке германского и славянского миров, поляки — такие же как чехи, но если чехи больше похожи на немцев — то поляки на нас. В сущности, мы и поляки — один народ, часть которого восемьсот лет назад приняла католичество и до них не дошел Мамай — вот и все отличия. Отличия, которые значат очень и очень много. Еще — в Польше есть нация, нация сильная, сформированная. У нас — политической нации нет.

Город это сугубо европейский, старый. И в то же время потрясающе молодой — в 1944 году Варшава была стерта с лица земли гитлеровцами в отместку за восстание и теперь поляки многие годы, по фотографиям и воспоминаниям — воссоздавали город заново. Другой такой работы не было проделано нигде — ни в Минске, ни в Киеве, ни в Сталинграде — там строились заново. Поляки предпочли реставрацию.

В городе осталось много и от российской империи. Многие здания — поразительно похожи на ленинградские или киевские. Поляки так же любят выезжать на загородные дачи — тут это дачи, а не мичуринские участки как у нас. В городах много щегольски одетых людей — потому что одежду тут более — менее состоятельные люди шьют, а не покупают, здесь не извели под корень ни частные ателье, ни частные парикмахерские. Много небольших магазинчиков — после того как Вильчек начал реформы их стало еще больше.

Здесь никогда не закручивали гайки до упора как у нас. Здесь никогда не было этой обостренной мессианской веры интеллигенции в "бедных, но честных" в то что только бедный может быть по-настоящему честным, здесь средний класс пытается жить по-буржуазному и у некоторых даже получается. Здесь никогда не пытались развивать "группу А" ценой "группы Б", потому несмотря на кризис — товары в магазинах все же есть. Если посмотрите польские каталоги — то тут можно купить платья из ФРГ и даже автомобили Форд немецкого производства. Дорого правда...

В Польше... есть какая-то особенная ... дурковатость что-ли. Она же потом будет и в/на Украине. Она их в чем-то и спасла. Русские ко всему относились и относятся смертельно серьезно. К коммунизму в том числе...

У власти — сейчас странный конгломерат, либералы в экономике, причем записные либералы — и военные. Так то рабочая схема, она будет актуальна лет через сорок. Но сейчас — умами людей в стране правит Солидарность, а Солидарности экономические реформы уже не нужны. Ей нужна СВОБОДА. Именно большими буквами

И свобода у них будет. На первых свободных выборах они получат девяносто девять мест в новом парламенте из ста. А через пять лет уже проиграют перекрасившимся коммунистам — потому что народ резко захочет кушать а свободу на хлеб не намажешь. Лидер Солидарности Лех Валенса устроит себе кабинет в помещении разоренных верфей, где он когда-то работал на деньги Евросоюза. Что удивительно — он ни разу не выскажет сожаления что здесь больше не делают кораблей. Когда ему будет под восемьдесят — он будет собирать деньги для Украины и предлагать идеи Мирового правительства.

А вот его друг Адам Михник, ставший главным редактором крупнейшей в Польше газеты — мне кажется, сожалеть будет...

А знаете, о чем сразу зашел разговор, едва мы доехали до здания правительства? Понятное дело о предоставлении очередного кредита.

Давайте примерно прикинем, что Польша поставляет в СССР.

— Гражданские суда — на той самой верфи делаются.

— Тяжелые краны Бумар-Лабеды.

— Что-то из одежды и польскую косметику

— Самолеты, которые мы же им передали — Ан-2 и Ан-14

Негусто. По сравнению с ЧССР и ГДР — негусто...

Неприятное впечатление произвел генерал Ярузельский — несмотря на черные очки и брутальный вид — не Пиночет ни разу. Потому то он легко в 1989 году сдаст страну.

Выслушав нескромные предложения, я сказал без экивоков

— Новых кредитов не будет. Более того, не мешало бы начать возвращать старые, хотя бы частично...

— Но... это невозможно!

Я пожал плечами

— Это почему?

Поляки — переглядывались друг с другом как нашкодившие дети

— У нас... нет таких денег, Польская республика и так в крайне тяжелом финансовом положении.

Как странно. Может, бастовать надо меньше?

— Тем не менее, вы погасили долги перед западными банками...

— Да, но с вашей же помощью!

— Ясно. В таком случае, я предлагаю оформить эту помощь как... кредит.