По образу и подобию. Часть 1

— А это значит, — продолжал мессер Сельвио, — что венгры переправятся сами и присоединятся к объединенному войску уже в Египте. Но сбор объединенного войска и переправа через море, — на это потребуется не менее года. И все это время крестоносное воинство не сможет обходиться без вождя. Следовательно, его изберут ранее, и это будет не Белла.

— Тогда кто?

— О, мессер, — Сельвио развел руками, — здесь мы переходим из области более или менее правильного сбора сведений в область, скорее, догадок. Вероятнее всего, — мессер Сельвио сделал паузу, — это будет не англичанин. С острова можно ожидать большого количества мелких рыцарей, но владетельные господа в большинстве своем останутся дома — улаживать те недоразумения, что сложились между сторонниками Ричарда и Иоанна за время отсутствия короля-рыцаря в Англии.

— Значит француз, — скорее утвердительно произнес Энрико Дандоло.

— Да, мессер, кто-то из французских графов.

— Не густо, — усмехнулся старый дож. — И кто же?

— Прошу меня простить, — слегка поклонился мессер Сельвио, — все это крайне недостоверно, но, по отзывам наших собеседников, наибольшей склонностью к разного рода авантюрам и, в то же время, немалым уважением у подданных Филиппа-Августа пользуется Тибо, граф Шампани. С некоторой долей уверенности можно предположить, что именно он и возглавит крестовое паломничество.

— Тибо III Шампанский, — задумчиво проговорил старый дож. — Хорошо, вернемся пока к Ричарду. Может ли случиться с ним какое-то несчастье, как например, та же лихорадка, что так не вовремя отправила к праотцам Генриха Гогенштауфена?

— Боюсь, что это крайне маловероятно.

Старый дож удивленно поднял кустистые брови, воткнувшись невидящим взором в переносицу собеседника. — Вы настолько не верите в промысел Божий?

— Дело в том, мессер... — окончательно согревшийся Сельвио отошел от очага и переместился в более привычный ему угол у дверей, где пламя светильников становилось зыбким, а тени густели. Дело в том, — повторил он, — что Господь наш, похоже, забросил все остальные дела и занялся исключительно предотвращением несчастий, могущих случиться с Ричардом Английским.

— Вот как? Поясните, мессер, — с закипающим недовольством в голосе потребовал дож.

— Как прикажете, мессер, — склонился его собеседник. — С некоторых пор военная ставка короля-рыцаря напоминает скорее бенедиктинский монастырь. Известный вам Пьетро да Капуа, перед тем как проследовать в Дижон, где он занят сейчас сбором ассамблеи французского духовенства, останавливался у Ричарда.

— И что же? — нетерпеливо потребовал дож.

— Там он на коленях умолил Ричарда принять у себя некоторое количество монахов, лично отобранных для этого Иннокентием.

— Вот оно что, — недовольно пробурчал мессер Дандоло. — Стало быть, теперь королевские повара, виночерпии, лекари отдыхают, а трудятся за них служители Господа?

— Именно так, мессер. Однако этим они и не подумали ограничиться.

— Вот как, — удивился дож, — и чем же еще монахи могут помочь Господу нашему в деле охраны Ричарда? Святыми молитвами?

— Я вполне допускаю, — склонил голову мессер Сельвио, — что монахи усердно молятся за здравие короля-рыцаря. Но, увы, кроме этого они очень быстро заткнули все дыры, которые имелись в системе охраны воинственного монарха. Телохранители Ричарда — безусловно, храбрые воины, но их опыт был бы более полезен при штурме крепостных стен, нежели в тонком искусстве охраны коронованных особ.

Сегодня их пробелы в этом искусстве, — продолжал тем временем Сельвио, — сполна компенсированы прибывшими святыми отцами. И я могу с уверенностью утверждать, что ни яд, ни кинжал в обозримом будущем Ричарду Плантагенету не угрожают.

— Да что это, черт бы их побрал, за монахи такие?! — взорвался, наконец, мессер Дандоло.

— Иоанниты.

Давно, очень давно не слышал Святой Марк столь цветистых выражений, как те, что выплескивались сегодня в его адрес, в адрес все четырех евангелистов, двенадцати апостолов, Господа нашего и его непорочной матери девы Марии! Наконец, буря утихла.

— Стало быть, Иннокентий сумел договориться с Донжоном[24] о передаче Ричарду на какое-то время части его личной гвардии? Да, это очень осложняет дело, — успокоившийся дож в задумчивости потер некстати занывшие виски. — И что же, теперь Господь хранит английского короля от всех неприятных неожиданностей?

— Я этого не говорил, мессер. — Сельвио чуть заметно улыбнулся. — У меня есть несколько мыслей относительно путей божьего промысла, но они требуют дополнительной проработки. Позвольте сейчас не останавливаться на них подробно.

— Хорошо, — дож еще раз потер виски. — Погода, похоже, все же меняется. А что там с графом Тибо?

— О, мессер, здесь я не предвижу абсолютно никаких затруднений! — Сельвио сокрушенно вздохнул. — Сколько достойнейших молодых и полных сил людей во цвете лет покидают наш мир...

↑[21] Первое упоминание названия Argentoialum (от лат. argentum, серебро) датировано 697 годом

↑[22] По Сен-Клер-сюр-Эптскому договору от 911 г. король Карл Простоватый уступил земли к северу от реки Эпт викингу Ролло. Вследствие этого разделения Вексен распался на Вексен Нормандский (часть герцогства Нормандского, центры — Жизор, Шато-Гайар, Живерни) и Вексен Французский (часть королевского домена, главный город — Понтуаз).

↑[23] Я вам не помешаю? (Лат.)

↑[24] Жоффруа де Донжон, Великий Магистр Ордена св. Иоанна Крестителя, известного так же как Орден Госпитальеров (но это неофициальное название Ордена, с оттенком панибратства и легкой пренебрежительности), в период 1193 — 1202 гг.

Глава 3.

Россия, наши дни

— Ну, вот мы и на месте, — решительно изрек господин Дрон, разглядывая сквозь тонированные стекла "Сабурбана" жиденькую цепочку экскурсантов, что втягивалась под своды пещеры. Вернее даже не пещеры, а гигантского комплекса Кунгурских ледяных пещер, еще при советской власти ставших широко известным туристическим аттракционом.

Господин Гольдберг в это же самое время размышлял на заднем сидении о тщете бытия. Лезть под землю решительно не хотелось! Тем более в такую дыру. А ведь, не случись всего этого... Он бы давно уже был на черноморском побережье, выкапывал из сухой земли древней Тавриды осколки прошлого, любовался грациозно согнутыми спинками практиканток, коим посчастливилось распределиться в крымскую экспедицию! Сладостные виденья ласкового моря, безбрежного неба и таких милых сердцу траншей, шурфов и раскопов еще несколько секунд танцевали перед его внутренним взором и, увы, унеслись прочь. Таки да, если хочешь повеситься, выбери хотя бы дерево повыше, — грустно констатировал Евгений Викторович, возвращаясь к унылой реальности.

Вот последний из этих сумасшедших исчез в черном зеве...

— Господи! Ты помогаешь даже тем, кого я не знаю. Почему же не поможешь мне? По доброй воле лезть под землю? К черту на рога? Он что, так похож на старика Лота и двух дочерей его? Нет-нет-нет-нет-нет! О том, что он, доцент Гольдберг, через какие-то двадцать минут последует в это царство мертвых, думать не хотелось просто отчаянно!

Но, увы, дела обстояли именно так. Именно там, в гроте с романтическим названием "Дружба народов" — по общему самоощущению наших путешественников — и должна была начинаться нужная им червоточина. Та самая, что выведет их в январь 1199 года.

Этот год был выбран не случайно. Уверенно взяв в свои руки руководство исторической частью проекта, господин Гольдберг быстро сформулировал цели и задачи их оперативного вмешательства в историю сопредельного мира. Если болевой точкой, горящей в их головах, является взятие крестоносцами Константинополя в 1204 году, то очевидно одно. Их миссия — не допустить этого взятия.

Крестоносное войско должно прибыть в Святую Землю и укрепить плацдарм европейцев на Ближнем Востоке. Весьма вероятно, что именно радикальная христианизация Ближнего Востока, не допущение превращения его в чисто исламский ареал и станет тем решительным исторически изменением, что круто развернет всю историю и судьбу подвернувшегося им мира. Внимательно слушавший всю эту, как позже выяснилось — совершеннейшую галиматью, господин Дрон даже не пытался возражать. Резонно полагая себя не вполне подкованным в исторических реалиях данной эпохи.

Зато совершенно понятно обоим было другое. Сами путешественники ни при каких обстоятельствах с этой задачей не справятся. Ну, кто они такие, чтобы в совершенно чуждом им мире развернуть несколько десятков тысяч воинов! И вместо ждущей в Константинополе лакомой и богатой добычи — загнать их в дикие пески с совершенно невнятными перспективами. Лишь одному человеку такое под силу. Это — несостоявшийся предводитель четвертого крестового похода, Ричард Львиное Сердце.

Арбалетный болт, пробивший его плечо 26 марта 1199 года при осаде замка Шалю-Шаброль, навсегда вычеркнул отважного короля из списка возможных предводителей крестоносного воинства. А последовавшая за ним гангрена и вообще — из списка живых. Но вот этого-то новоявленные прогрессоры как раз и могли не допустить. — Увести монарха с траектории выстрела, а там пусть уж он сам, хоть пинками, загоняет свое воинство в Святую Землю. — Так сформулировал цель похода почтенный историк-медиевист.

Двух с половиной месяцев должно было с запасом хватить, чтобы добраться от замка Жизор, в подземелья которого должна была привести их червоточина — до провинции Лимузен. Где в окрестностях Лиможа, собственно, и должны были пересечься жизненные пути славного короля Ричарда и безвестного пока арбалетного болта. Даже учитывая качество дорожной сети Европы двенадцатого века, пятьсот километров за семьдесят дней они точно преодолеют. Шестьдесят километров от Жизора до Парижа на юго-восток. Четыреста от Парижа до Лиможа строго на юг. И еще около пятидесяти от Лиможа до замка Шалю-Шаброль на юго-запад.

Впрочем, кроме стратегических задач, за оставшиеся две недели нужно было решить и кучу проблем вполне практического свойства. Одежда, снаряжение, вооружение, финансовые средства. Эту часть полностью взял на себя господин Дрон, зарядив в работу целую орду своих подчиненных. Ибо здесь все было далеко не так просто.

Как выяснилось, через червоточины невозможно пронести никакой механизм, не говоря уж об электрических или электронных приборах. Всякие механические штучки, даже в разобранном виде, приводили к тому, что канал просто не открывался перед претендентами на проход. И значит, любое огнестрельное оружие, современное снаряжение или средства транспорта просто отпадали. Только клинковое вооружение и собственные ноги.

Нет, господин Дрон по этому поводу не очень-то и огорчался. Скорее даже наоборот. Кто бы мог подумать, что его увлечение последних десяти лет окажется вдруг столь востребованным. Приятели по бизнесу слегка подсмеивались над экзотическим фитнесом почтенного предпринимателя. Это ж надо, историческое фехтование! Ну, пошел бы в любой из залов восточных единоборств, коли весь из себя такой крутой. А то — тупыми железками вместе с какими-то ряженными придурками размахивать.

Но сами скажите, — вяло отмахивался почтенный предприниматель, — как ему идти заниматься единоборствами, если он и драться-то совсем не умеет? Его ведь учили не драться, а убивать. И какое может быть, допустим, каратэ, если накрепко затверженные им удары ногами ведут исключительно в пах или по суставам противника? А руки — так и вовсе тянутся сунуть клювом в сонную или подключичную артерии. Что, разумеется, в спортивных залах никто бы не одобрил. И куда с этими вот навыками на ринг или на татами?

— Да и потом, — объяснял иной раз Капитан, — роль рукопашного боя в системе подготовки бойцов спецвойск все же сильно преувеличена. Чтобы вступить в рукопашный бой, — пояснял он, — боец должен пролюбить на поле боя автомат, пистолет, нож, поясной ремень, лопатку, бронежилет, каску. Найти ровную площадку, на которой не валяется ни одного камня или палки. Найти на ней такого же раздолбая, как и он сам. И только тогда вступить с ним в рукопашную схватку.

А с мечом хорошо! Вещь это здоровая, увесистая и, при желании, вполне смертоносная. И, самое главное, на махание этим слегка заточенным ломиком никаких нехороших и вредных для организма рефлексов в молодости не поставлено. Бей, куда захочешь, и куда правила не возбраняют! Зато нагрузка отличная, и адреналин — фонтаном.

Надо сказать, что когда Капитан с этой тяжеленной железякой, разминаясь, начинал крутить базовые мулинэ, то это зрелище... впечатляло! Увесистый двуручник порхал в его руках, как бабочка. А уж тренировочные поединки — это нужно видеть! Когда такой вот закованный в сталь Железный Дровосек начинал юлой вертеться в компании шести-восьми таких же тяжело бронированных персонажей, с непостижимой для глаза скоростью вращая при этом своим боевым дрыном... Ну, с чем это сравнить? На ум приходил только ураган в песочнице!

Так что, с вооружением и защитным снаряжением для предстоящего путешествия у владельца заводов-газет-параходов особых проблем не возникло. Заказанная в свое время реплика миланского доспеха, благодаря использованным специальным сплавам, была килограммов на десять легче оригинала, значительно превосходя последний прочностью. Фактически, его вес — чуть больше двенадцати килограммов — и более удобная система креплений позволяли даже какое-то время путешествовать пешком, не снимая брони. Ну, а старый добрый цвайхандер и несколько коротких клинков оставалось только заточить.

Зато господин Гольдберг от какого бы то ни было оружия решительно отказался. Резонно полагая, что в его руках оно будет представлять угрозу исключительно для самого владельца. Да и не к лицу старому еврею, алхимику и звездочету — а именно в таком качестве он намеревался преподнести себя городу и миру — носить оружие. Вполне достаточно иметь за плечами столь представительного телохранителя, каковым должен был выступать все тот же господин Дрон.

Впрочем, уважаемый доцент все эти две недели тоже не сидел без дела. Подумаешь, невозможно взять с собой ноутбук. Нет, само по себе это, конечно же, печально, но ни разу не катастрофа. Ведь можно взять с собой распечатки. Так что, все оставшееся до выхода время принтер в кабинете почтенного историка практически не останавливался, выплевывая наружу тщательно составленные досье на ключевых персонажей эпохи. А также подробные географические карты территорий предстоящих героических действий. Да, пачка получалась весьма увесистая, но свое добро карман не тянет. А что может быть на свете важней правильной и хорошо структурированной информации?

Еще легче решилась проблема обретения финансовой независимости в сопредельном мире. Двадцать килограммов черного перца, запрессованные в двухсотграммовые вакуумные пакетики и разложенные по специальным карманчикам в одежде, фактически равнялись в средневековой Европе двадцати килограммам золота. А зная стоимость перца в ближайшем магазине, составляющую чуть меньше сорока рублей за килограмм, можно было сказать, что по деньгам наши спасители мира таки легко отделались.