Но отвернулся от Селены и побрёл к деревенской школе, что-то бормоча о том, как неплохо бы старика Руна — мага и дедушку девочки-мага Шиа, поставить первым дежурным — отгонять от Флери всех искренне жаждущих познакомиться с ним поближе.

А Селена, взбудораженная и растревоженная, обнадёженная, но всё ещё плохо верившая в необходимый ей и чужим детям результат, постояла ещё немного, глядя уже на опустевшее поле, а потом пошла искать Александрита, чтобы выпросить у него машину — доехать до школы.

Когда она сбегала в детскую гостиную, чтобы бдительно оглядеть малышей, а не только сынишку, к ней "постучались" старшие братья.

...Удивлённо посмеиваясь, старшие переглянулись.

Они встретились нечаянно: Мирт только случайно вышел в школьный вестибюль, где и нашёл Хельми и Коннора, которые выходили на улицу. Перемена большая, и двое хотели подышать осенним воздухом, пропитанным дождливой моросью. И тогда-то Коннору на ум пришла мысль осторожно (а вдруг занята чем-то важным?) спросить у мамы Селены, что там с новичками. Сначала слушали сочувственно, узнав о состоянии Флери и Нейши. А потом... Селена с юморком рассказала о том, как к ней подошёл Ильм с привычными претензиями. И чем дальше она рассказывала, тем несдержаннее становились ребята, слушая её. Но Мирт насупился первым, когда Селена попрощалась до вечера, и тут же высказался:

— То есть тех сирот заберут без нас?

— А зачем там мы? — удивился Хельми.

— А предупредить, что там встретят охранники с дубинками? — обиделся мальчишка-эльф.

— Не глупи, — еле сдержал смех Коннор. — Впереди едет сам директор, Спинифекс. Уж его-то охрана бить не станет, а уж потом он объяснит им, кто за ним следует.

— И всё-таки жаль... — задумался Мирт и взглянул на мальчишку-некроманта. — А если... если отпроситься с уроков?

Юный дракон захлопал на него глазами.

— Мирт, а это точно ты? Обычно Мирт вс-сегда за правила, а ты предлагаеш-шь...

— Прогулять уроки, — твёрдо сказал мальчишка-эльф и тут же напомнил Хельми: — Помнишь, первый выход в пригород с машинами? Помнишь, как ты прятал Мику с Колином? Но ведь пригодились? А если и сегодня, но уже мы пригодимся?

Через две минуты деловые старшие братства, едва предупредив изумлённую Селену, во весь опор мчались к штабу Чистильщиков. Рамону объяснили, что дело срочное и огромной важности, и главный Чистильщик немедленно выдал им машину. Когда вывернули из штабного гаража, Коннор дозвонился до Джарри, чтобы тот знал, что у пригородного моста их ждёт ещё одна машина.

"Ну вы психи!" — с восторгом сказал Мика, который тоже должен был поехать домой — вместе с начальными классами.

"Поосторожнее там", — забеспокоился Колин, сидевший в школьной библиотеке.

Колина уверили, что они очень осторожны, а Мике пообещали быть приземлёнными реалистами.

Но, заблокировав младших и Селену, чтобы не пугались, расхохотались испытывая странное веселье и возбуждение. Когда Хельми немного успокоился, он даже с удивлением спросил:

— А вот это... то, что мы с-смеёмс-ся — это не предс-сказание? Неужели ожидается драка? Эх, не с-спрос-сили про Люцию...

— Никаких драк, — веско сказал Мирт и даже покачал головой, словно заранее предупреждая противника, который слишком хорохорится. — Там будут Колр, Джарри и два храмовника. И мы. И всего двадцать семь дилетантов, которые вряд ли умеют драться.

— Посмотрим, — улыбаясь, пробормотал Коннор.

Их машина вскоре пристроилась в хвост небольшой машинной веренице.

Ещё немного — и машины начали останавливаться у ворот в Северный приют.

Когда старшие братья вышли из машины с символикой Чистильщиков, первый взгляд поймали от Ильма. Взгляд недовольный и даже опасливый.

— Что это он? — удивился Хельми.

— Боится — отобьём детишек и увезём в Тёплую Нору, — трясясь от приглушённого смеха, ответил Коннор.

Услышав его ответ, Мирт свалился назад, в салон, где, закрыв лицо ладонями, расхохотался. Нет, всё-таки какая-то нервная смешинка всё-таки попала в рот каждого из братьев. Коннору тоже пришлось забежать в машину, чтобы отхохотаться.

Успокоились, вышли — и нервный смех снова едва не поглотил их. Растерянные охранники смотрели вслед своему начальству, которое, пусть и под охраной двоих из них, поспешно вело двух храмовников в здание Северного приюта, в то время как Колр и Джарри оставались при своих машинах.

Справившись со смехом, братья спокойно подошли к своим. Но поговорить не успели. Ушедшие вслед за Спинифексом охранники вернулись бегом и вежливо предложили перегнать машины к крыльцу приюта. Кажется, директор побоялся приводить не нужных ему подростков к воротам?.. Чего боялся? Массового побега?

Коннор снова сел за руль машины Чистильщиков, а Мирт и Хельми устроились в машинах храмовников. Один из охранников повёл машину директора приюта. Остальные бросились закрывать ворота.

Лестница к двери на крыльце была длинной.

Кажется, Спинифекс всё же настоял на официальной части передачи такого необычного количества подростков-сирот Старому городу, потому что и его, и храмовников не было довольно долго. Но вот на крыльцо вышли сначала охранники, и даже снизу лестницы было видно, как они нервно сжимали свои дубинки.

Мгновенно побледневший Мирт, стоявший — слегка прислонившись к капоту машины, оттолкнулся от неё и процедил сквозь зубы:

— Если один из них только попробует поднять на них дубинку...

Но не подростки появились первыми на крыльце, а храмовники. Они спускались спокойно, не торопясь, а за ними — парами шагали приютские. Мирт вздрогнул и тоже шагнул вперёд, всматриваясь в них так, словно ожидая увидеть кого-то знакомого...

Мороз по спине от его шёпота:

— Я не верил, что эльфов и вампиров может быть здесь так много...

Первых подростков организованно посадили сразу в машины Старого города, другие всё ещё спускались, так что на площадке перед лестницей, хоть и не было суматохи, но ряды приютских смешались в обычную небольшую толпу... Старшие братства стали серьёзными и ожидали своей очереди посадить к себе этих ребят. Шёпотом обменивались впечатлениями и вздыхали — настолько забитыми выглядели Спинифексовы воспитанники. Это они-то трудные?

К ним послали троих, потому как остальных распределили по шестеро в машины. Эти трое выглядели настолько ошарашенными и даже испуганными, что Хельми вздохнул в пространстве братства: "А помните, как мы таких бедолаг кормили копчёным мясом?" Да и в машине им не часто приходилось ездить, потому что они как-то неловко входили в салон и казались страшно неуклюжими.

Формальное прощание с директором Северного приюта закончилось быстро — и машины с подростками снова выстроились в вереницу. Теперь возглавляла её машина Ильма... Когда проехали половину города, один из Спинифексовых сирот робко спросил:

— А вы тоже из Старого города?

— Нет, — ответил Мирт. — Мы из приюта "Тёплая Нора".

— К вам вчера троих увезли, — прошептал второй.

— Да, — скупо сказал Мирт, а братьям пожаловался: "Хочется развернуть машину и похитить их к нам!"

"Всех не получится, — вздохнул Коннор. — Но мама Селена думает, что из такого приюта попасть им в Старый город — это хорошо. В храмах им всё равно будет лучше, чем у Спинифекса".

В Старом городе они доехали до центрального храма — до вотчины Дрока, и молча следили за тем, как двадцать семь подростков, один за другим, несмело оглядываясь по сторонам, идут следом за храмовниками в главную башню.

Возвращались в деревню молча, с тяжёлым грузом на сердце. Ехали быстро, будто пытаясь сбежать от странной вины перед теми подростками, кто остался в Старом городе. Даже не ехали, а мчались так быстро, что по инерции проехали штаб Чистильщиков. Это обнаружилось, когда пересекали мост через деревенскую речку. Махнули рукой. Чтобы отдать машину Рамону, решили вернуться в пригород позже.

Когда подъехали к Пригородной изгороди деревни, именно машина братьев не пожелала проехать через калитку. И тогда стало ясно: подростки из приюта Спинифекса в машине суетились не просто так.

Они как-то умудрились спрятать под откидными сиденьями двадцать восьмого! Двадцать восьмую. Девочку-эльфа. Лет двенадцати.

Когда обалдевший от неожиданности Мирт за подмышки вытащил её из пустого ящика и опустил на пол машинного салона, она отряхнулась и хмуро сказала:

— И только попробуйте меня вернуть!

Глава седьмая

Пока храмовники и Колр с Джарри следовали за Спинифексом к мосту, пока Селена выводила машину ехать за младшеклассниками, пока Коннор и старшие бежали к Чистильщикам выпрашивать машину, Колин, по договорённости с Трисмегистом, принёс Крисанто поднос с обедом. Еду для болезного на кухне варили-тушили по заданным условиям Трисмегиста, который готовил новичка к операции. Кормить Крисанто собирался сам Трисмегист после контроля, всё ли правильно сделали на кухне.

Поднос был поставлен на тумбочку, и мальчишка-оборотень отошёл к двери, наблюдая и ожидая следующих распоряжений от эльфа-философа.

Крисанто лежал головой к окну, так что легко мог поглядывать на мальчишку-оборотня. Что он и делал с очевидным недовольством... Колин спокойно ждал, хотя, будучи очень чувствительным не только к магии, но и к силе, отчётливо ощущал, что подросток-эльф начинает закипать. Но мальчишка-оборотень ничего не мог поделать, вынужденно ожидая реплик Трисмегиста.

В момент, когда, по его расчётам, Крисанто уже мог взорваться руганью, Колин негромко сказал:

— Коннор говорит — Селена спровоцировала храмовников поехать в приют за другими трудными подростками.

Трисмегист, удивлённый, обернулся. Но, сообразив, что Колин говорит с братьями, кивнул и улыбнулся:

— Примерно я предполагал, что однажды она это сделает.

— Старшие отпросились в школе и поехали с Джарри в Северный приют.

— Надеюсь, войны там не будет, — усмехнулся эльф.

Крисанто нетерпеливо завозился на постели.

— Почему этот оборотень только сейчас сказал про них? — с досадой буркнул он.

Теперь улыбнулся Колин, глядя на Трисмегиста так, что тот догадался: отвечать на вопрос новичка ему.

— Колин — часть братства. Как только узнал от них новости, так и сказал.

Трисмегист присел на стул возле кровати с пациентом и надёжно установил перед ним поднос с обедом.

— Я пойду? — осведомился мальчишка-оборотень. — Через час приедет уважаемый Понцерус. Мне надо сдать ему перевод. Или сделать для вас что-то ещё?

— Нет, спасибо, Колин. Можешь идти.

...Когда лёгкие шаги мальчишки-оборотня затихли в коридоре, Крисанто поморщился и пробормотал:

— "Спасибо" ему ещё говорить — оборотню.

— Ну, в данном конкретном случае, — нейтрально сказал взрослый эльф, — ты говорил бы спасибо сразу пяти существам — братству. В твоём же случае... тебе надо запомнить, что воспитанное существо всегда благодарит — за малейшее деяние по отношению к себе.

— Зачем? — агрессивно спросил Крисанто. — Зачем мне это запоминать?

— Ты эльф. А на нас заранее смотрят, как на воспитанные существа, и ждут от нас определённых манер. Пожалуйста, доешь этот суп. Он остывает и вскоре будет совсем уж не вкусен.

— А если я не хочу его есть?! — сквозь зубы пробурчал мальчишка-эльф, брезгливо глядя на прозрачную жидкость, в которой плавали нарезанная полосками зелень и какие-то мелкие соцветия. — Вчера в здешней столовой кормили гораздо лучше!

— Этот суп поможет тебе пережить завтрашнюю операцию без боли, — объяснил Трисмегист.

Кривясь, Крисанто съел суп и задал неожиданный вопрос:

— Тот, Коннор... он будет на операции?

— Не спрашивал его, — тем не менее бесстрастно ответил эльф-бродяга.

Он внимательно — правда, втихаря, присматривался к будущему пациенту.

— Вы завтра вытащите из меня все этит штуки. И что дальше?

— Конкретизируй, — предложил Трисмегист. — Что именно ты хочешь узнать?

— Что я буду делать в этой вашей Тёплой Норе, когда во мне не будет металлических деталей?

— Не знаю, — развёл руками эльф. — Может, искать себя, как Коннор.

Остановившиеся на нём глаза Крисанто подсказали, что новичок ошеломлён.

— Это как? Ну, искать себя?

— Ты злился из-за боли. Бил других, чтобы перекачать их силу и успокоить боль. Ты ненавидел всех. Это ты до операции. Что дальше? Вот ты освобождён от всего, что в тебе лишнего. Каким ты будешь, когда не надо будет злиться? Когда не будет боли?

Крисанто опустил глаза и машинально выпятил губы, размышляя над заданной темой. Посмотрел на Трисмегиста и, словно прислушиваясь к чему-то иному, спросил:

— А Коннор тоже злился? Из-за боли?

— Нет. Такого у него не было.

— Почему?

— Потому что Коннора создавал я.

Крисанто шарахнулся к стене. Трисмегист поднял руку, успокаивая.

— В отличие от Больдо, я сделал из Коннора идеального... как это говорит Селена, киборга. И он сумел нормально просуществовать до того времени, пока не начал расти. Вынули из него детали драконы. Злился он потом. Лично. На меня. Я пришёл в эту деревню, когда он вспомнил, кто его сделал. И злился так, что мог... хотел меня убить...

— Это неинтересно... — угрюмо сказал Крисанто, вновь ложась и возвращаясь головой на подушку. — Что с ним было, когда из него... вынули?..

— Об этом лучше поспрашивать его братьев и Селену.

— Но он делал то, о чём вы говорили? Искал себя? — настаивал Крисанто. — Или начал только в последнее время?

— Ну, по словам тех, кто знал его в то время, я могу сказать только одно, — задумчиво сказал эльф. — Поначалу он старался компенсировать потерянную силу. И тренировался так, что за него становилось страшно. Почему я говорю, что он себя не нашёл до сих пор? Тебе надо увидеть его тренировки. Он продолжает восполнять свою потерянную механическую начинку. Как будто пытается доказать, что может быть сильнейшим и без той начинки.

— И не получается? — скептически уточнил мальчишка-эльф.

Трисмегист улыбнулся — и его глаза стали такими мечтательными, что новичок насторожился.

— Говорить о Конноре сложно. Особенно когда речь идёт о его осознании самого себя. Как только после операции ты сумеешь ходить, я покажу тебе его тренировки... Поэтому вернёмся к тебе, Крисанто. Что ты будешь делать, когда в тебе не останется ни одной металлической детали? Когда ты станешь полностью здоровым? Мне говорили, что ты не хочешь возвращаться в свою семью, хотя знаешь, что у тебя есть родные. Захочешь ли ты вернуться, не будучи... калекой?

Мальчишка-эльф скосился на близкое окно.

— А я не буду калекой?

— Нет, — мягко сказал Трисмегист.

— Вот когда я в это поверю... — скривился Крисанто и уставился в потолок. — Тогда и подумаю, хочется ли мне возвращаться...

Когда Трисмегист собрал опустевшую посуду на поднос, мальчишка-эльф, молча следивший за ним, решился:

— Так что это значит — искать себя?