Кристиан Фэй: Угроза Теней

* * *

Луч скользнул по лицу, разбудив Рэя своим тихим прикосновением. Заливисто пели птицы, шумел ветер и мерно тикали часы. Не открывая глаз, юноша провел руками по месту, где он лежал, и прохлада простыней зашуршала под его ладонями.

Он был жив. Наверное.

Рэй распахнул веки и уставился в белый потолок. Слева в солнечном свете переливался хрусталь люстры, через приоткрытое окно справа залетал холодный ветер, раздувая многочисленные слои штор.

То был сон! Просто страшный сон, слава всем богам! Рэй расплылся в безмятежной улыбке и сладко потянулся, с наслаждением и без малейшей боли разминая ноги. Затем провел пальцами по гладкому лицу и рассмеялся. Он снова был Рэем Павлинсом, в стенах безопасного дома, сытый, здоровый и невредимый.

Кровать жалобно скрипнула, когда Рэй рывком вскочил и победно осмотрел комнату.

Но его пылающий взор быстро потух, и юноша сжался, словно трусливая псина. На идеально надраенной мозаике паркета высилась куча знакомого, дурно пахнущего тряпья, поверх которого белела записка. "Я всегда рядом", — складывали мелкие, вповалку лежавшие буквы.

Пробежав по едва различимой строке взглядом, Рэй сжал губы в тонкую нить и уселся обратно на простыни. Затем бережно сложил записку, словно та могла взорваться от неосторожного обращения, и сунул ее в нагрудный карман пижамы.

— Я исправлюсь. Обещаю,— громко возвестил он на случай, если хранитель находился где-то поблизости. Больше никогда, ни за что на свете Рэй не хотел встречать его персону.

Мучения секретаря Шороха

Утро приветливо встретило господина Шороха нестерпимой болью в голове и спине.

Гладкая плитка холодила его щеку. Секретарь медленно перевалился на другой бок и уставился на ножки кухонного стола. У дальней стены, скупо украшенной набором девственных половников, побежал таракан, быстро перебирая лапками. Где-то внизу гремел по рельсам утренний трамвай.

Снова на кухне. Этой ночью к нему вновь прилетал розовый зверь, окутав облаком сверкающей пыли. Она проникла даже сквозь носовой платок, который секретарь прижимал к носу, и... после Шорох не помнил ни секунды. Мрак съел его сознание и выплюнул лишь утром.

Секретарь с шипением выпустил воздух и сел, вытянув длинные ноги. Подобное выпадение из времени и пространства ужасно его беспокоило. Господин Шорох привык контролировать все в своей не слишком разнообразной жизни и ни разу не сталкивался с чем-то, выходящим за ее грани. Например, с сумасшествием и потерей памяти.

Конечно, он слышал о зверских убийствах, которые учинял кто-то из работников. После случая с господином Буччо в Отделе о них не слышал лишь глухой. Все вокруг только об этом и судачили, гадали, почему директор поручил внутреннее расследование двум совершенно безнадежным типам — а не вызвал сотрудников Отдела Управления, чего требовал протокол,— делали ставки, доносили друг на друга... Все это напоминало секретарю дешевую комедию, одну из тех, что показывают на подмостках театров Золотой Долины. Он их не понимал — ни трепотню, ни театр. Все, что не было его заботой (а убийца в рядах сотрудников являлся исключительной заботой директора), Шороха не касалось.

Конечно, если убийцей не являлся он сам.

"Может, это и правда я?" — подумал он, уставившись в небольшое зеркало, висевшее над умывальником в ванной. Эти глаза с кровавыми прожилками на белках, непривычная бледность, налет на языке... Секретарь Шорох уже был готов согласиться с доктором Блюмом — выглядел он неважно. Он снова высунул язык, затем внимательно осмотрел зубы сверху и снизу. Так и не обнаружив ничего подозрительного, он захлопнул рот и раздул волосатые ноздри.

Резкий стук в дверь прервал его медитацию над собственным отражением.

Секретарь запахнул халат и прошаркал в коридор, где остановился и недоуменно уставился на пол. На чистом блестящем паркете темнели следы, обрамленные песчаной крошкой. Их цепочка вела к паре ботинок, небрежно оставленных посреди дороги.

Господин Шорох осторожно приблизился к брошенной обуви, словно та могла укусить. То и вправду были ботинки, его ботинки, в которых секретарь любил прогуливаться по парку в единственный выходной день.

Стук в дверь повторился.

Испарина проступила на лбу и ладонях, и секретарь прижал тонкие пальцы ко рту. Кто еще мог побывать в его квартире? Неужто он сам выходил на улицу? Если да, то куда направлялся?

Некто за дверью вновь напомнил о себе. Одним точным пинком господин Шорох послал ботинки во тьму гардеробной и торопливо прибил комья грязи к плинтусам. Затем отдышался и повернул ключ.

Снаружи ожидал рослый белокурый парень. С недобро сверкающими льдисто-голубыми глазами, упрямым подбородком и легким изломом губ, готовым в любой момент превратиться в ухмылку. Тот самый, кому поручили разыскать убийцу в рядах Отдела. Плечи его потертой куртки были усыпаны мельчайшей изморосью, и Шорох вспомнил, что забыл зонт на работе.

— Доброе утро, господин секретарь.

Утро совсем не было добрым, но секретарь все же кивнул. Сощуренным неприязненным взглядом он обвел незваного гостя с головы до ног и, уткнувшись в громадные тяжелые сапоги, вернулся к бесстрастному лицу господина Листена.

— Доброе. Простите, что не приглашаю внутрь, но у меня легкий беспорядок.

— Ничего. У меня всего пара вопросов. Проходил мимо и решил заглянуть к вам.— Словно невзначай, Листен склонился набок и заглянул внутрь квартиры. Заметив это, господин Шорох прикрыл дверь, так, что снаружи осталась лишь сердитая голова.

— А это не может подождать до начала рабочего дня?

— Нет,— напористо отрезал Листен, и виски секретаря запульсировали еще сильнее.— С вами все в порядке? Вы неважно выглядите. Плохо себя чувствуете?

Нет, всего лишь в очередной раз видел бегемота. А, может быть, спал и видел зверюгу во сне — в последнее время та часто посещала его кошмары. Шорох уже перестал улавливать грань между собственными снами и бредовой явью.

— Нет, все хорошо,— отмахнулся секретарь, отчаянно борясь с желанием широко зевнуть.— Все просто отлично.

— Может, вы плохо спите? Или же не спали и были заняты другим делом? — заявил Листен и вскинул голову, выжидающе уставившись на секретаря. Словно фехтовальщик, нанесший больной укол со спины и без предупреждения.

И он явно знал больше самого господина Шороха.

— Да? — промямлил тот. — И чем же?

Подобный ответ привел Листена в замешательство. Секретарь отметил, как юноша на мгновение поджал губы, как напряглись черты его лица. Все было понятно. Он почувствовал, что вновь твердо стоит на ногах. Парень ничего не знал, и лишь пытался вытянуть из него информацию. Но нет, секретарь Шорох не был легковерным дураком. Может, он и не помнил, что делал ночью, может, он и видел бегемотов на метлах, но он всегда знал, как расправиться с зарвавшимся работником.

— Молодой человек,— ответил он с расстановкой, смакуя момент превосходства,— в упущенные по вашей вине минуты я собирался прочесть свежую газету и позавтракать. Вы лишили меня драгоценных мгновений. И директор обязательно об этом узнает, будьте уверены.

Захлопнув дверь без дальнейших разговоров, он припал к деревянному остову с другой стороны. От резкого движения полы халата распахнулись, и тело покрылось гусиной кожей, но Шорох не обратил на это ни малейшего внимания. Директорская ищейка явилась к нему домой. Секретарь медленно поднял ладонь и приложил ко лбу. Пальцы стерли капли пота, чертившие извилистые дорожки к переносице.

Господина Шороха подозревал не только сам господин Шорох. И это уже настораживало.

* * *

В следующий раз они встретились, когда господин Шорох торопился на работу. Стояло серое зимнее утро, в сумраке которого безрадостно накрапывал дождь. Появление же особы господина Листена, подбоченившегося у фонарного столба, едва не заставило секретаря развернуться и отправиться домой.

— Вы что здесь делаете? — поинтересовался он, поравнявшись с охотником. Краем уха уловил чье-то сдавленное ругательство и сдвинулся ближе к краю тротуара. Зонт дернулся от случайного удара, но секретарь все же удержал его в руках.

— Прогуливаюсь,— невозмутимо ответил Листен. Несмотря на одинаковый рост, он исхитрился каким-то образом нависнуть над Шорохом, сканируя его своими непроницаемыми ледяными глазами.

— Какое поразительное совпадение.— Секретарь едва сдержался, чтобы не ткнуть Лиса краем зонта.— Прямо у моего дома. Вы нарываетесь, молодой человек. Сегодня же я сообщу директору, что вы меня преследуете.

Ветер ударил его в спину, раздув полы плаща и взметнув в воздух хвост пшеничных волос Листена.

— И что же вы скажете, господин секретарь? Что я заходил к вам в гости, а после вы случайно встретили меня у своего дома? И потому считаете, что я слежу за вами? Директор подумает, что вы рехнулись. Или вам действительно есть, что скрывать?

Чертов юнец словно чуял его страх.

Господин Шорох открыл рот и захлопнул его. Не в силах придумать достойный ответ, он развернулся на каблуках и двинулся прочь.

— Еще увидимся,— донеслось вслед, и секретарь прибавил шагу, кипя от негодования. Каков паршивец! Получил особое задание и теперь считает, что ему дозволено все, что вздумается! Немыслимо!

Впереди, на перекрестке замаячила фуражка полицейского. При виде его внушительной фигуры, степенно выхаживавшей вдоль проезжей части, в голову секретаря пришла замечательная идея.

— Простите, можно к вам обратиться? — деловито осведомился он.

Полицейский обернулся и хмуро уставился на господина Шороха.

— Да?

— Парень в охотничьем костюме. Кажется, я видел, как он залез в сумочку той почтенной дамы.

Задав констеблю верное направление, секретарь с чувством выполненного долга отправился на работу.

Утро начало проясняться.

* * *

Обычно измерение, в котором находилось здание Отдела, отличалось стабильно хорошей, по-весеннему солнечной погодой. Но не сегодня.

Дождь за окном директорского кабинета хлестал, с невиданной силой обрушиваясь на стекла. Лис впервые видел подобное безобразие: настоящий поток, стекавший снаружи, смешал деревья и тучи в единое серо-зеленое метавшееся на ветру пятно.

— Простите за опоздание. Пришлось слегка пробежаться по городу.— Он раздраженно встряхнул вымокшую до нитки куртку, оросив кабинет тучей брызг.

Директор оторвал взгляд от разложенных на столе бумаг. Выглядел он крайне недовольным, походя на армии туч за окном.

— В Петрополисе тоже дождь? — вяло поинтересовался он и продолжил, не особо интересуясь ответом.— Кристиан с вами?

Лис мотнул головой и прошествовал к креслу для посетителей. За ним на светлом паркете осталась цепочка мокрых следов.

— Занимается подопечными.

Господин Монтегю кивнул.

— Преступления абсолютно точно совершены с помощью магии, возможно из запасов Отдела,— устало сообщил он. Чайник на столе забулькал, испустив длинную струю пара, и пальцы директора засновали в поисках чашки. Обычно на его рабочем месте царил порядок, но сегодня чистую посуду пришлось выкапывать из-под гор бумаг и писем.

— Так за чем дело стоит? — По привычке Лис ухватил печенье из вазы и сморщился, так и не сумев пробить его каменную поверхность зубами.— Такое количество жидкой магии не могло пропасть бесследно. Все же учитывается. Найдем несовпадение — найдем убийцу.

— Если бы все было так просто... Утечка не обнаружена. Ее нет. Если кто-то и берет магию, то из другого места. Или мы не там ищем.

Перед Лисом возникла чашка с дымящимся горячим чаем, и он благодарно обхватил ее замерзшими пальцами.

— Либо убийца обладает врожденным магическим даром,— сказал он, и директор кивнул.

— Вариантов могут быть десятки. Но ясно одно — наш предатель не так глуп, как господин Фэй, к примеру. Вот уж кто любит разбрасываться магической энергией. Господин Буччо порой чуть не плакал.

При упоминании Кристиана Лис еле заметно поморщился. Он не любил, когда директор прохаживался на счет его напарника.

— Тем не менее, Фэй прав,— проговорил он, стойко выдержав скептический взгляд начальника.— Помощь нам не помешает.

Господин Монтегю выпрямился во весь свой небольшой рост и встал у окна. Охотнику осталось любоваться спиной его жилета, который оказался бы впору ученику средней школы.

Лис облизнул губы.

— Можно использовать мушиных "агентов". Это значительно облегчило бы слежку,— сказал он.— Помнится, один летал по вашему кабинету в прошлом году.

Директор глянул через плечо.

— Откуда вы при них знаете?

— У хранителей высшей категории есть доступ к этой информации,— напомнил Лис. Шумно отхлебнув чай, он с грустью покосился на вазу с черствым печеньем. Заметив это, Монтегю на пару мгновений исчез под столом и появился уже с бумажным свертком в руках.

— Я... рассмотрю ваше предложение.

Выложив свежую порцию сладостей, он вымученно улыбнулся. Отчего-то его обещание казалось неубедительным, однако на большее Лис рассчитывать не мог. Он поднялся из кресла и залпом опустошил чашку.

— Благодарю. Когда в деле появятся новые подробности, я вам сообщу.

* * *

Следующей ночью секретарь Шорох вновь видел бегемота. Когда же он проснулся на голом полу, то первым делом поплелся в коридор. К его неимоверному облегчению, на сей раз грязных ботинок там не лежало.

Ботинок в доме не оказалось вообще.

Господин Шорох искал везде: в коридоре и комнате, на кухне, в кладовке и гардеробной. В пыли под кроватью и за вешалками с одеждой, под ванной и умывальником. Он даже заглянул в масляное нутро духовки, но безрезультатно. Обувь исчезла, словно ее и не было. Отсутствовали даже новенькие тапочки с меховой стелькой — особая покупка секретаря, которой он был очень доволен.

Вконец умаявшись от поисков, он рухнул в кресло и обессиленно прикрыл веки. Часы на стене заскрипели и принялись отбивать время. "Девять... Десять..." — мысленно сосчитал Шорох. На работу он уже опоздал, что казалось просто невероятным. Секретарь Шорох, главная канцелярская крыса Отдела, никогда не опаздывал и даже за покупками всегда ходил в одно и то же время, минута в минуту.

— И где же вы их нашли? — словно между делом поинтересовался доктор Блюм. Его глаза за стеклами очков блеснули неподдельным интересом. Последние пять минут он даже не делал записей; лишь слушал и кивал в такт рассказу пациента.

— Что? — Секретарь отвлекся от мрачных мыслей и виновато улыбнулся. Последнее время он становился все более и более рассеянным.

— Ботинки. Вы же в чем-то пришли ко мне на прием сегодня.

Шорох мельком взглянул на помятые мысы черных туфель.

— Это старые, были сложены с одеждой, которую я планировал выкинуть. Остальную обувь я так и не нашел.

Также на подоконнике красовались грязные следы босых ступней, но об этом господин Шорох благоразумно решил умолчать.

Доктор Блюм хмыкнул. Перо его ручки зачирикало по бумаге, выводя нечитаемую нить записей. Только теперь секретарь заметил маску усталости на его лице, тени, пролегшие под впалыми глазами, при виде которых он даже испытал некое удовлетворение. Похоже, не одному ему приходилось туго в последние дни.