Некромант-самоучка, или смертьнесущая оказия

— В соглядатаях. Развелось немерено, шагу ступить без догляда нельзя.

— А вы решили ушагать отсюда? — команда слаженно кивнула. — И далеко?

— Решает Кель Граун и двое других мастеров, — уклончиво ответил Его Высочество и, набирая в свою тарелку тушенные помидоры, сообщил, — нам сообщат, куда надлежит последовать, но до того нужно отвлечь соглядатаев. Их десять не больше, не люди, но и не меняющие облик.

— Имеется разум? — полюбопытствовал Гер.

— И крылья вместе с ним, — откликнулся канцлер, сидящий напротив. — К двуногому виду не относятся.

— А рога, хвосты, перепонки? — не унимался разведчик, с трудом представляя, что за добросовестную живность им предстоит обхитрить. Если наблюдатели разумны будет проще их вычислить, главное знать, на кого хоть похожи.

— Перепонки есть, на крыльях. Рога, когти, хвосты ничего такого нет, зато зубы... — барон оголил плечо и, стянув бинт, продемонстрировал внушительный кусок плоти, вернее его отсутствие.

Группа молча взирала на ранение, а вот девчонку от его вида, всю передернуло, так и захотелось спросить с надеждой: 'Куснули знатно. А съели?'. Впрочем, что когда-либо Дао-дво останавливало? Хлебнув из стакана, он так и спросил.

— Нет, — покачал головой смертник и, скрыв ранение от впечатлительной некромантки, коей самое место в целителях, признался: — выплюнула чуть ли не в лицо.

— Гер, твари не ведутся на подкуп, — Хан взял себе второй кусок мяса и голыми руками разорвал его на меньшие кусочки, — не желают есть чужих подношений... — один из кусков, он пальцами закинул в рот, зажмурился от вкуса.

— И воду подслащенную дурман травой не пьют, — закончил за него Герцог.

— Золото, связи, самки... Что еще может их завлечь?

— Сложно сказать, мы не знаем даже, как они выглядят, а сами твари не говорят.

— Но передают все увиденное? — уточнил разведчик.

— Именно, — ответил Герцог и внимательно посмотрел на молчаливую некромантку. Девчонка не ела, а смертник в чьих жилах течет кровь кровопийц, отчетливо слышал как поет ее голодный желудок. В целом его оду еде слышали все, кроме малявки.

— Сумерька, ты почему не ешь?

— Не можешь до чего-нибудь дотянуться? — вклинился в разговор коротышка Барон, коему эта проблема была известна и понятна.

— Только скажи я достану, — улыбнулся ей Тугго, сидящий вообще в другом конце стола.

— Я думаю... — неопределенно ответила она, продолжая листать меню.

— Над чем?

— Думаю у кого же столь много силы, чтобы удерживать под контролем две сотни взрослых нетопырей и столь много денег, чтобы всех игроков в городке кормить млечным грибом. Вы видели? Эта приправа есть даже в компоте, а ее за десятки километров чувствуют самки нетопыря.

— Сумерька, так это же мыши, летучие, — озвучит Кардинал то, что вертелось на языке у каждого из них.

— А я не говорю о простых животных, я говорю о классе нежити, что произошла от теневых. — За столом стало тихо, сам Дао-дво ощутил наплыв холода. — Может помните... — глаза ее затуманились и некромантка почти восторженно прошептала: — по легенде из Старых Сказаний они потеряли голос, хвост и возможность проникать в сны, зато стали более материальны и приобрели крылья. Так вот это не шутка.

— Твою ж! — грянула команда. — Ты уверена?

— Да.

— Поясни почему, — предложил Дао-дво. И поганка, как назло, замолчала. Сидит, уткнувшись в меню, ноздри раздувает и ни слова.

— Объясни, пожалуйста, — просит пришедший на помощь многоликому Равэсс, с осуждающим взглядом взирая на Гера.

Дожили! Еще и это будет попрекать. Таррах!

Метаморф ощетинился и чтобы не сказать лишнее, и не закрыть рот обиженной мелкоте, он, отодвинув стакан в сторону, начал пить из бутылки. Сумеречная это заметила, скривилась, но молчать не стала:

— Я видела книги, в которых подробно расписывалась, как их разводят, как заставляют шпионить для хозяина. Но там ни разу не упоминалось, как нетопырей подле себя удержать. Ни слова. Может ментальная связь?

— Тогда император может, — брезгливо поджал губы Дао-дво.

— А вместе с ним и хлыщ Авур, — кивнул Его Высочество.

За столом наступила гнетущая тишина. Есть уже никто не хотел, и даже Хан бездумно рвал мясо руками и раскладывал на тарелке, более не наслаждаясь его великолепным вкусом.

— Эй! Чего приуныли? Вам нужно их не убить, а отвлечь, и в этом нет ничего сложного. Самки падки на эмоции.

Сумеречная хлопнула меню и потянулась наконец-то к еде. И правильно, пусть ест. Груди нет, кожа просвечивает, со спины на пацана похожа. Зато коса такая, славно бы вся энергия ушла в волос. Интересно, если ее остричь, грудь увеличится...

— Графитовый? Дао-дво... Гер! — позвал Равэсс, раскручивая на своей тарелке косточку от персика, — не смотри так на Сумерьку, то есть Советника иначе она сейчас поперхнется.

— Что ты сказал?

А в ответ со смешком:

— И не переводи на меня свой прищур, я не красна девица, чтобы от него смущаться и давиться... соглядатаи выявлены. Действуй, как договаривались. — Он встал, передав метаморфу косточку, которая оказавшись в его кулаке, потяжелела и приобрела отличную от косточки форму.

— С радостью, — откликнулся метаморф, пряча за пазухой редкий аналог артефакта Тан, что некогда открывал пространственные окна в империю Рагра для врагов. Поднял ящик и два бочонка и, чуть ли не насвистывая, направился на выход. Если он и мог начать тщательный анализ нетопырей в столовой, то перевоплощаться в них имел намерение лишь в своей комнате. Еще не хватало, чтобы о его задаче прознали члены других групп.

Уже войдя в знакомый домик и поднявшись по лестнице в спальные покои, он с удивлением остановился у своей двери, взирая на противоположную. Цветы, вернее море цветов перекрывало ближайший проход коридора и дыхание рядом стоящего метаморфа. Будь это лилии или розы, Гер посчитал бы, что напротив разместилась весьма любвеобильная особа, но в корзинах благоухали цветущие яблоневые ветви — знак скорби и сожаления, просьба простить за все.

— Наверное какой-то сентиментальный придурок изменил своей и заделал ребенка на стороне, — с пониманием хмыкнул он и уже хотел скрыться в своих покоях, как услышал знакомый голос на лестнице.

Ульс возница, прислуживающий роду Дао-дво, выдыхая в полголоса проклятья, раскорячившись и медленно ступая, тащил наверх сундук внушительных размеров.

— Не понял, это что такое? — рычащий вопрос Геру удержать не удалось, впрочем, как и сундук мужчине. Добротное изделие из дерева, соскользнуло с его рук и с грохотом полетело вниз. Ступенька, вторая третья, на пятой или шестой, замок слетел и беглый груз раскрылся, явив на свет дорогое одеяние для смертницы и набор оружия из бронзового наследия Даррея.

— Пытается задобрить, — понял метаморф, двинув ногой ближайшую корзину. — Урод.

Двинул основательно так, что проломил плетенку, сапогом раздавив нежное соцветие.

— Таррах! — выругался он, сбросил с ноги корзину, и неожиданно ощутил тонкий, едва уловимый аромат, поднимающийся от загубленных веток. Дурман трава, та самая, что сотрет у девчонки все воспоминания за последние четыре часа. — Ублюдок! Еще и себя решил обелить...

Бочонки и ящик улетели в комнату, застывший в поклоне Ульс, был отодвинут в сторону и бешеный метаморф младшей ветви рода Дао-дво вылетел наружу стремительным стальным ястребом.

5.

После ухода рыжего за столом стало на порядок тише, а в столовой напряженнее. Потому что очень многие из будущих противников предпочитали смотреть в сторону нашего стола, а не в свои стаканы или тарелки. Хотя, что таить, смотрели они на меня и частично гаденько, частично цинично ухмылялись. И значение их взглядов понимала не я одна. Минута тянулась за минутой, а внимание к моей скромной персоне не иссякало.

— Да уж, никогда не знал, что слух о любовнице занимающей кровати трех кузенов сразу может вызвать такой ажиотаж, — тихо протянул Бруг и подмигнул мне. — Ты стала знаменитой.

Уж лучше бы безвестной и далее жила.

— Не просто любовницы, — не согласился с оборотнем Герцог, — а девушки, из-за которой один кузен второго чуть жизни не лишил.

— 'Чуть' не считается, — Барон хмыкнул.

— Для внушения и этого наверняка хватило, — заметил Равэсс и обратился ко мне, — Скажи Сумерька, Даррей прощения уже попросил.

Я не успела заметить, что тема не из приятных, как вдруг ответили за меня.

— Назвал все шуткой, — кивнул Канцлер, — и Макфарра увел под локоток.

— Да? А мне тут нашептали, что он ее отбил... — ухмыльнулся Хан и, глядя на мои округлившиеся глаза, лишь развел руками, — за что купил, за то и продаю.

— Информация не верна, — шепнул полуоборотень, что обслуживал наш стол. Он сноровисто убрал грязные тарелки, поправил корзину с фруктами и обошел всех, наполняя пустые стаканы водой.

— Да, верно. — Вступил в дискуссию до сих пор молчавший Консул — Это ему все внутренности отбили. И говорят, целители сделали все, чтобы он, не роняя чести, на своих двоих из городка ушел.

— И эта тоже устарела, — с улыбкой поправил подавальщик.

— С чего вдруг?

— Из последних сведений, Даррей Дао-дво более не желает Намину Сумеречную отбить, но очень сожалеет...

— Да с чего вы взяли? — возмутилась я, но не успела вскочить, предусмотрительные Герцог и Барон, сидящие по бокам, опять удержали меня за плечо и колено. Оставалось лишь сердито сопеть, выслушивая ответ сверх меры осведомленного полуоборотня.

— С того, что к комнате девушки были доставлены знаменательные цветы. — Улыбнулся тот многозначительно и пояснил: — Ветви цветущей яблони в количестве ста двадцати одной.

— Что?! — мой голос осип, ибо значение этих веток мне было известно. Поклонение, раскаяние, просьба простить и надежда на прощение. — Да он в своем уме?!

'Нет. Вряд ли... Может быть. Не совсем...' — полетело в ответ от команды. И я звучно припечатала обозревшего кузена Дао-дво:

— Урод!

Кувшин выпал из рук подавальщика, но он ловко схватил его у самого пола, разогнулся и, обозрев собравшихся за столом, со смущением выдавил:

— Ой, простите, это ведь вы... — обернулся к рассерженной мне, покраснел: — А это...

— Да, — ответила я и, не оставаясь более ни на секунду, вылетела из столовой, чтобы никого не замечая и чуть ли не бегом отправиться к себе.

Яблоневые цветущие ветки, а их действительно было много, перекрывали не только ближайший коридор, каждый лестничный пролет, но и вход в мою комнату, и благоухали так пронзительно, что пришлось закрыть нос. С каким-то удовлетворением заметила, что сие изобилие кому-то не понравилось так же, как и мне, и ближайшая из корзин проломлена, а дорогой добротный сундук стоящий рядом, так вообще разбит. В его нутре копошиться не стала, увидела Ульса, разгружающего очередную корзину у первого лестничного марша и спустилась к нему.

— Здравствуйте!

— Ох, — он застыл с корзиной в руках и выжидательно посмотрел на меня. — Намина, вы...

— Очень рада вас видеть, — закончила за него и улыбнулась, указав себе за спину, — но понять не могу, что это все значит.

— Я тоже, там в карточках вроде как все написано.

— Карточки?

— Да, — кивнул он, — прикоснитесь к цветам и вы увидите.

Прикоснулась, увидела и остолбенела. Да уж, будь я более романтично настроенной в отношении Даррея, растаяла бы с первых строк, а так лишь скептически хмыкнула, взирая на элегантные завитушки. Бруг для Кудряшки написал более прочувствованные стихи, а это — халтура. Но сколько пафоса: 'Прошу простить, не смел надеяться на чувства...', 'А ваша стать, ваших движений тонкое искусство...'.

— Позер, — фыркнула я и улыбнулась неожиданной догадке. — Говорите, карточки... Так их не одна?

— В каждой корзине.

— И все с его личной подписью? — уточнила, стараясь скрыть азартный огонек и в голосе и в глазах.

— Д-да, — возница перемену в моем настроении все же заметил, насторожился.

— Замечательно! Забирайте корзины обратно в карету, я сейчас! — воскликнула радостно и поспешила наверх за тетрадью, в которой хранились имена и адреса всех моих знакомых с прошлых лет. А именно милых выпускниц ведической школы, молодых преподавательниц ведающих и отъявленных ведьм. Отъявленных потому, что будучи простыми людьми или недооборотнями — десятая вода на киселе, они мечтали поработить высокородного многоликого, кто-то для души, кто-то для экспериментов во имя школы. Так что если у него впоследствии появятся вопросы, скажем, я оценила 'шутку с перевоплощением' и пожелала на нее ответить.

По-моему достойное решение.

В комнате от запаха цветов образовалась легкая дымка, и, судя по тому, что глаза начали слезиться, концентрат у аромата был высокий. Схватив дневник, направилась к карете. Ульс старался грузить корзины аккуратно, чтобы цветы не помять, а я бездарно корявила почерк, копируя завитушки Даррея и вписывая в карточки адрес и имя будущей охотницы на метаморфа. Если мне не изменяет память, то многоликий, стараясь произвести впечатление, использовал не просто свою подпись, а знак пропуска к своей персоне. То есть любая дама пожелавшая встретиться с ним при предъявлении подписи будет допущена в здание, где он находится. А следом в его кабинет, в приемную, в ресторан, в ложу театра, в магазин, клуб, бар, отель и гостиницу, притон и даже на собачьи бега и в бойцовские клубы... Словом всюду, куда бы его ни занесло. Исключением является дом, принадлежащий роду, и туалетные комнаты министерства. Почему именно так, знать не знаю, но все равно использую возможность отомстить Даррею Дао-дво.

Завершив с посланиями, пожелала вознице обратиться в почтовое отделение и передать на их попечение рассылку корзин, а сама направилась в столовую. Аппетит вернулся, а будут на меня смотреть или нет мне лично уже все равно.

Когда возвратилась в столовой стояла гробовая тишина, а нам прислуживал новый недооборотень. Куда старого дели, я так и не поняла, принялась за остывшее мясо с огоньком. И чуть не подавилась. Нет, я, конечно, слышала, что у сплетен есть свойство разлетаться с ветерком, то бишь стремительно и неуловимо, но не до такой же степени!

Только села, только отрезала кусок сочной отбивной, поднесла ко рту, надкусила, и за ближайшим столом раздалось громкое шептание, настолько громкое, что его услышали во всей столовой:

— А все корзины с цветами она не приняла, отправила назад...

— Быть такого не может! — с неодобрением воскликнула явная поклонница кузена Дао-дво: — Это же яблоневые ветви.

— Да, знак многозначный.

— И весомый! В корзинах были его карточки с личной подписью.

— С личной?! — это уже раздалось за нашим столом. Не поверили мои смертники в такую многоликую наглость.

— Да, и что? Подумаешь недалекие записульки с цветиками. Растекаться по земле из-за них я не намерена. И за оскорбление он еще ответит, — произнесла громко и мстительно.

— Еще?! — Судя по интонации, это опять-таки возмутилась поклонница многоликого мерзавца.

Да, кивнула я и приступила к обеду, но едва взялась за нож, он из моих рук выскользнул, потому что новый подавальщик с укоризной произнес: