Там, где живёт огонь. Часть 2

— Не прикидывайся! Я тебя насквозь вижу!

— Правда? — деланно изумился герцог. — Ну, тогда и спорить бесполезно. Могу только поинтересоваться, тебе-то человек зачем?

Хозяйка Пятого Тёмного Дома замолчала. Ведь она хотела отдать Око маркизу Агриэлю. Мысль воспользоваться им самой ей в голову пришла лишь только что. А ведь, если бы это удалось...

— Я подарила бы его Хозяину.

Так искренне, чистосердечно и заливисто Асмодей не смеялся очень давно.

— Ну, ты и рассмешила меня, честное слово. Я уж и забыл о твоих планах стать царицей Проклятых.

— Прекрати смеяться, — зашипела принцесса. — У тебя в руках моя вещь и князь накажет тебя, если ты мне её не вернёшь. А когда я стану княгиней...

— Хорошо, хорошо, испепелишь меня огнем своей ненависти. А князь накажет меня, предав вечному проклятию, способному устрашить любого аггела — говорил, кивая головой он. — Но, сперва, вспомни, что я заслужил эту услугу. Некоторое время назад, ты пришла ко мне и умоляла помочь. Я согласился при условии, что Око Хаоса поступит в моё временное пользование. Договор есть договор.

— Но разве прошло недостаточно времени? — расстроено воскликнула демоница, понимая, что её план проваливается.

— Не достаточно, — ответил Асмодей, — и прежде, чем покинуть мой Дом, ответь мне на риторический вопрос. Что бы ты сделала, поступи в твоё распоряжение несколько чистых человеческих душ, не прошедших страшный Суд?

Лилит взглянула на своего сына, как на сумасшедшего.

— Нет, ты ещё издеваешься? Чем я это заслужила?!

— Тем, что родила меня, — спокойно ответил Асмодей. — Ладно, я вполне насладился твоим обществом, маман. А теперь, извини, меня ждут мои плясуньи.

— Асмодей!..

— Я могу позвать слуг, чтобы они проводили тебя, — весело предложил герцог.

Конечно, принцесса всех их убила бы, случись такая оказия, что Хозяйку одного из Домов пришлось бы силой выпроваживать из другого. Но сам позор этого предложения заставил Лилит гневно шипя исчезнуть с таким грохотом, словно перевернулся грузовик с посудой.

Глава N48

Дорога между каменными пещерами вела меня всё дальше и дальше от оживлённых мест. На пути не попадалось ни одного демона вот уже довольно давно. Кругом висела напряженная глухая тишина, и только скрип желтого песка под голыми ступнями разряжал звуковую пустоту. Теперь уже я не знала, что было бы лучше — город, полный мерзких демонов, в котором я хотя бы могла видеть своих врагов, или это мрачное безмолвие, в котором каждую секунду чудились чужие шорохи. За каждым камнем, казалось, мелькают и исчезают чьи-то глаза. Было страшно. Очень страшно. Я была абсолютно одна, и побелевшие костяшки пальцев уже много миль нервно сжимали острый осколок гранита — единственное, что мне осталось для защиты.

А самое отвратительное было то, что я даже не знала, куда иду. Ад мог тянуть свои узкие тропинки бесконечно, заставляя мне блуждать здесь до тех пор, пока меня кто-нибудь не прикончит. Но в голове теплилась одна надежда — рано или поздно дорога должна куда-нибудь вывести. А там я решу, что делать дальше. Наверняка решу.

И вот, как обычно это бывает при плохом настроении, всё вокруг будто начинает сходить с ума. Из рук всё выпадает, забываешь, куда шёл, или поскальзываешься на ровном месте. Так и произошло со мной. То ли я перестала смотреть на дорогу, то ли камень попался слишком большой, но результатом была подвёрнутая нога.

— Чёрт, — ругнулась я, протянув руки к лодыжке. И в то же мгновение в воздухе раздался хлопок. Передо мной появился небольшой толстоватый демон, из чьей блестящей лысины торчали два тупых, обросших мхом, рога.

— Чего это ещё? — спросил он, нахмурившись, оглядывая меня недовольным взглядом.

Я от неожиданности ахнула и упала назад, между прочим, больно ударившись копчиком.

— Чего тебе надо, я спрашиваю? — спросил, наклоняясь ко мне, бес. Он сильно хмурился и краснел от возмущения. Толстое пузо его пересекли складки, из ушей торчала шерсть, а выражение лица было крайне комичным. И я вдруг захохотала.

Тогда демон взглянул на меня ещё более нелепо. Было видно, что он сильно злится. До сих пор не могу понять, как у него при этом получалось строить такую смешную рожу. Очевидно, для усиления эффекта он издал высокий вопросительный звук: "Ммм?". Но, видя, что я никак не реагирую, фыркнул:

— Ты чтобы поржать звала меня?

— Я вообще не звала тебя, — ответила я, наконец. — С чего ты взял?

— Это было смешно тысяч пять лет назад! — крикнул демон, и глаза его блеснули огнём. Тут-то бы мне и прийти в себя, но поздно. Слишком задержалась я в Аду. Каждый раз одно и тоже. И пламя, и рога, и лава. Устаёшь пугаться.

И в этот момент маленькая толстая рука просвистела у моего уха, больно шмякнув по щеке. Всё бы ничего, но мне показалось, словно это была не рука, а раскалённая кочерга. Демон растворился в воздухе, оставив мне на прощание обидное: "Тупая баба".

Щека горела и проходить не спешила. Чрезвычайно глупое происшествие это немного вывело меня из себя. От обиды я стиснула осколок камня в руке, запоздало представляя, как засветила бы этому демону в глаз. Гранит треснул в ладони и рассыпался мелкими осколками под ноги. Это был уже перебор, и я молча решила идти дальше, чтобы в конец не озлобиться.

Пройдя немного вперёд, я услышала голоса. Будто звонкие струны играли легкую весёлую мелодию — лился женский смех. Он был еле слышен, но иногда раздавался громче, словно кто-то рассказывал хорошую шутку, а остальные одобрительно хохотали.

Я шла медленно, стараясь не привлекать к себе внимания звуком шагов, и прислушивалась. Это было за поворотом. Три демоницы сидели вокруг небольшого костра и разговаривали.

— Вот я и говорю ему: "Неистовый мой, в следующий раз, будь добр, снимай свои браслеты с бицепсов, перед тем, как наваливаться на меня своим могучим торсом", и в ухо ему так сладко дышу. А он мне знаете что? "Они, — говорит, — мои мышцы делают больше!" Надутый тупица! Будто эти веточки можно было чем-то увеличить! — говорила большегрудая демоница с раскосыми глазами. У неё были длинные космы рыжего цвета с белёсыми прядями, пышно торчащие в разные стороны. Её довольно гибкое тело прикрывала косая юбка, начинающаяся от самого верха левого бедра и заканчивающаяся на колене правого, и рваная коричнево-оранжевая тряпка на груди. Она не переставая широко улыбалась, демонстрируя большие белоснежные зубы, некоторые из которых казались довольно острыми. А когда она немного повернулась в мою сторону, я заметила, как в окружающей темноте сверкнули два кошачьих глаза.

Подойдя как можно ближе, я скрылась за большим валуном, продолжая наблюдать.

— Да, мужики вообще слегка туповаты, — отвечала ей вторая демоница, махнув тонкой белой ручкой. — У меня недавно такой дружок появился — ну прям страница из классики! Бухает не просыхая. Как огненной воды напьётся из бассейна Бегемота, тут же пытается завязать драку с каждым встречным — поперечным. И главное, чтоб у меня на глазах! Одно слово — клоун. А потом, удостоверившись в моём восхищении, снимает штаны и говорит, что достоинство у него самое большое! — в этот момент демоница подняла ладонь и сжала указательный и большой пальцы, словно показывая что-то очень маленькое. Две подруги прыснули со смеху, вместе с рассказчицей, откинувшей назад свои спутанные русые волосы, сильно отдающие болотной зеленью. Её лицо было открыто мне полностью. И я могла хорошенько рассмотреть бледную кожу с легкой синевой, тонкие бескровные губы и жёлтые рыбьи глаза.

— Да, знаете, дорогие мои, и баба нынче не сочный абрикос! Либо косточка, которую выплёвываешь, либо сухая курага, — говорила третья демоница, чьи чёрные, как подгоревшая смола, волосы тонкими лохмами спадали на худую голую спину. Большие глаза, лишённые ресниц, как две спелые вишни, ярко выделялись на её бледном лице. А тонкие кровавые губы были сжаты и улыбались, не показывая зубов. — Мне мой рассказывал намедни про жёнушку свою бывшую. Сперва, говорит, хороша была дьяволица, красавица, рожки маленькие, попка круглая, и хохотала, словно птичка. А жаркое из хвостов какое вкусное готовила! А потом, как выпили они по кубку крови друг друга, как сочетала их Тьма, так всё ей не по нутру стало. Заскандалила, запилила, всякий страх пред ним потеряла.

— Ой, люблю я, когда они так делают! — закивала головой средняя, та, у которой будто бы тина морская в волосах застряла, — я, если в женщину вселюсь, всегда на обиды давлю. Мол: "Задумайся, милая, ведь он вообще тебя не уважает! А уважал бы — носки свои на стул складывал, а не по полу раскидывал...". И они головой кивают, соглашаются. Мало кто может примириться с другим человеком.

— И в этом наша удача, милые мои! — поддержала первая, с кошачьими глазами. — Всё-таки князь наш самый лучший грех себе выбрал. Выпьем же за него! — подняла она вверх медный кубок, и две другие поддержали, наполнив тишину костра звоном бокалов.

— За гордыню и за князя! — крикнули они в темноту и выпили содержимое кубков.

Я смотрела на них и не могла понять, что же кажется мне в них столь странным. Почему-то я не могла отвести взгляда от этих трёх демониц, продолжая следить за каждым их движением и слушать каждое слово. И внезапно я заметила то, что, сперва, не бросалось в глаза. Облака Тьмы вокруг них не были чёрными! Это были не демоны!

— Милочка, что ты там делаешь? — услышала я продолжение разговора. А, подняв голову от раздумий, заметила, что это обращалась ко мне демоница (или кем она там была) со слипшимися чёрными волосами. Её голос был низким и спокойным, а во взгляде не было агрессии, но когда на меня посмотрели два холодных глаза-вишни, я будто бы очутилась в ледяном пруду.

— Не бойся. Подойди к нам, — сказала рыжеволосая и поманила меня рукой, улыбаясь во весь рот. От её слов мне стало жарко, и в груди словно разлилось раскалённое олово.

— Ты, наверно, голодна? — спросила ласково последняя, та что сидела в центре, и её рыбий взгляд заставлял меня почувствовать себя утопленницей, которой нравится, что она тонет. Девушка протянула руку и указала на костёр, на котором уже давно стоял котелок с варевом, где прозрачная жидкость плескалась и бурлила.

Я сделала пару шагов вперёд, не ведая, что творю. Потом ещё пару шагов. И вдруг почувствовала запах пищи, которая со времени бала у Бегемота не поступала в мой желудок. Сейчас мне казалось, что я продам жизнь за миску супа. Я хотела есть. Но ещё более я хотела пить.

Подойдя к костру, я нерешительно остановилась. Три женщины вблизи смотрелись ещё более удивительно. Они казались очень похожими на людей, за исключением некоторых деталей. Та, у которой были кошачьи глаза с вертикальными зрачками, выглядела самой весёлой и жизнерадостной. Она улыбалась мне, протягивая руку с тонкими кошачьими когтями и указывая на место рядом. Не задумываясь более, я села.

Зеленоватая блондинка тут же раздобыла откуда-то мисочку и большим черпаком налила мне прозрачного супа с легким желто-зелёным оттенком. Я заметила, что у этой были когти острые и прямые, словно огромные шипы шиповника.

— Угощайся, — сказала она, протягивая мне тарелку с жидкостью. — Это укрепит твои силы. — Вблизи варево пахло ещё лучше. Запах уже успел свести меня с ума и подчинить своей воле. Я просто не могла отказать себе в удовольствии поесть. И не важно, что это было.

Сделав один глоток, я замерла. Горячий суп полился по моему горлу, радостно упав в желудок. Это было очень вкусно. Практически залпом я выпила всю тарелку. Тогда черноволосая дама подала мне жёлтый бокал, который оказался полным бордового вина. Его я тоже выпила залпом. И буквально через несколько секунд я, наконец, почувствовала себя хорошо. Приятное тепло, наполняющее мышцы энергией, а мозг — желанием жить, разлилось по всему организму. Но любопытство всё же взяло верх:

— Что это было? — спросила я, продолжая надеяться, что это был не отвар из печени юных девственниц.

— Это суп, — ответила с улыбкой рыжая с белыми прядями дева.

— Из чего?

— Из морских водорослей, рыбьей чешуи и отборных змеиных глаз, — многозначительно произнесла черноволосая, кивая мне головой.

"Что ж, это всё же лучше, чем я думала..."

— Я слышала ваш разговор, — сказала я, решив ничего не бояться и не скрывать, пока блондинка наливала мне ещё один бокал вина.

— Мы знаем, — ответила неожиданно блондинка и протянула бокал. — Мы ждали, пока ты подойдёшь сама.

— М... — я не знала, что на это ответить.

Огонь потрескивал и переливался оттенками жёлтого, освещая странные женские лица передо мной. Они все всматривались в меня и тихо пили своё вино, словно ожидая, пока мои мысли встанут на место. — Вы говорили... — начала вдруг я, — что все мужики очень глупые...

— О, дорогая, это несомненно! — хохотнула рыжая и блеснула своими вертикальными зрачками.

— Вы говорили о демонах или о людях?

— Это не имеет никакого значения, — уверяла меня рыжая, махнув рукой. — Что те, что другие — одинаковые болваны. Понять, что у них в голове, проще простого. Просто потому, что обычно там ничего путного не бывает.

Все трое снова засмеялись.

— И как же узнать, о чём думает... этот... — я не могла закончить фразу. Не хотела её заканчивать. И хорошо, что не пришлось.

— Посмотри в глаза! И услышь то, что он говорит. Не надо слушать. Надо слышать, — ответила рыжая, и почесала плоский розоватый живот кошачьими когтями.

— Мужчины — весьма странный народ, они могут говорить тысячи слов. А смысл в них будет иметь лишь одно, — вставила блондинка и ближе наклонилась к огню, поворошив бледно синеватой рукой поленья в костре.

— Так как же мне... нам быть, если мужчины... такие неправильные?

— Так ведь женщины ещё не правильнее, — шепнула мне рыжая и хохотнула.

— А о ком ты спрашиваешь? — задала вопрос черноволосая женщина, и в этот раз я обратила внимание на её болезненную худобу, настолько сильную, что сквозь старую синюю тунику у неё проглядывали обтянутые кожей ребра и маленькие высохшие груди.

— Да так, я в теории... — запнулась я. Я старалась не отдавать себе отчёт в том, что хочу узнать, о чём думает демон.

— Дай я посмотрю твою руку, — сказала она, снова будто обдав меня холодом. Мне совсем не хотелось давать ей свою руку, но почему-то казалось, что это будет некультурным. И всё же я спросила:

— Зачем?

— Твоя судьба предрешена заранее. И нет смысла переживать, ведь всё равно всё случится так, как должно.

— Правда?

— Несомненно, — кивала головой она, — Дай мне руку, — повторила она и протянула свою в ожидании.

Неуверенно я подала ей руку. Пальцами другой она легонько провела по моей ладони, и я заметила, что у неё вообще не было ногтей. Тощие бледные фаланги заканчивались мягкой кожей. Через секунду она уже отдала мне её обратно.

— Весьма, — сказала она, многозначительно посмотрев на меня, и отвернулась.

— Что?.. Что это значит?

— Это значит: мне очень жаль, но твоя судьба уже написана.