Там, где живёт огонь. Часть 2

Глава N38

Сознание вернулось к Алисе очень быстро, ударив вспышкой яркого света и головокружением. Она открыла глаза и обнаружила себя на руках красивого юноши, чьи черные распущенные волосы, обрамляющие узкое лицо, приятно щекотали ей щёку. Время и пространство потерялось и спуталось, и единственное, что она могла ощущать в течении первых нескольких секунд — это глубину тёмных, как безлунная ночь, глаз, смотрящих на неё.

— Что?.. Где?... — Алиса подняла голову, чтобы оглядеться, и, в конце-концов, встать на собственные ноги.

— Ты у меня во дворце, дорогая, — услышала она мягкий голос.

Алиса стояла в комнате, довольно уютной и весьма спокойной. Это первое место в Аду, оказавшись в котором, девушке показалось, что она снова на Земле. Воздух не был жарким и не пах серой, в нём не витала пыль и водные пары. Рядом потрескивал камин, от которого по всему помещению распространялся легкий запах еловых веток. Недалеко стояла большая кровать из красного дерева, на полукруглой спинке которой были изящно вырезаны цветы и ползающие по ним скорпионы. Большой бордово-красный балдахин прикрывал постель тонкими полупрозрачными крыльями. Три мягких кожаных кресла стояли вокруг высокого овала стола из черного агата с коралловыми вставками в форме пиковой карточной масти. А рядом с ней самой стоял демон Асмодей, герцог Третьего Тёмного Дома.

Алиса сделала шаг назад и облокотилась рукой о камин. Опустив голову, она молча вспоминала, что произошло на балу. Черти, демоны, самые страшные существа, которых только может представить воображение, предстали её глазам, собранные в одном месте. А потом этот детёныш укусил её и все, кто был рядом, поняли, что она человек.

Алиса подняла руку и дотронулась до места укуса. Там остались две маленькие дырочки, словно её укусила змея. Та самая, что была символом дома Чревоугодия.

А потом она подняла испуганные глаза на демона, что стоял напротив. Теперь он тоже знал, что она человек.

— Не бойся, — сказал Асмодей, будто понимая, о чём она думает. — Я догадывался, что ты — человек с самого начала.

У него был совершенно спокойный вид, и он не делал ни одной попытки приблизится к девушке. Страх Алисы нарастал с каждой секундой, с которой приходило понимание.

— Что ты сделаешь со мной? — спросила Алиса твёрдо, одновременно чувствуя, что кровь клокочет внутри, как вулкан. Жидкое зло продолжало курсировать по её венам, обостряя страсти и инстинкты, которыми она не умела управлять.

— Ничего. Только то, что ты захочешь сама.

— Ты обманываешь меня.

— С чего ты взяла?

— Ты — демон. И ничего другого не умеешь.

— Не нужно обижать меня, милая Алиса, — сказал Асмодей и повернувшись к ней спиной, отошёл в сторону и сел в одно из трёх мягких кресел. — Во-первых, я — полудемон, а во-вторых, обманывать тебя мне совершенно ни к чему. Я не желаю тебе зла, напротив, я готов предложить тебе помощь.

— Пф, что за нелепость? Зачем тебе предлагать помощь человеку?

— Потому что ты не человек, — ответил герцог, и в глазах его не было и капли иронии.

Такой ответ, казалось, совершенно сбил Алису с толку. Она нервничала, теребя уголок тонкого чёрного платья, в которое её одела уродливая Самигина.

— А кто же я по-твоему?

— Ты тоже наполовину демон. Абстрактно говоря, в твою человеческую душу каким-то образом попали ростки зла. Они дали всходы, и очень скоро внутри тебя пышным цветом расцветёт Тьма.

— Ты ошибся, — вздохнула девушка, а про себя подумала: "Он чувствует во мне напиток Живой Тьмы. Сможет ли это помочь мне?"

— Не думаю. Я не знаю, как это могло произойти, как могло случиться, что в тебе растёт душа демона. Но именно поэтому твоё тело не сгорело, едва ты переступила порог Ада. Кстати, мне очень интересно, как это произошло. Надеюсь, позже ты мне расскажешь. Кроме того, раны на твоём теле быстро заживают. Разве ты не замечала? — сказал он, отвернувшись от собеседницы, будто она ему вовсе и не интересна. Его поза была вальяжной и расслабленной, и, постепенно, такое поведение сделало своё дело — чувство страха внутри Алисы притуплялось. Словно он и вправду не мог мгновенно убить её, если бы захотел.

От легкого взмаха руки на блестящем чёрном столе появилась бутылка сладкого муската с двумя бокалами и корзина свежей красной клубники. Асмодей наполнил оба бокала и взял себе один. Он пил вино и молчал, не обращая внимания на Алису, переминающуюся с ноги на ногу рядом с камином.

— Если ты до сих пор не веришь, я добавлю: вокруг тебя растёт вуаль Тьмы. Она пока небольшая, словно ты её скрываешь, но всё-таки она видна.

— Вуаль Тьмы? У меня?!

"Может ли это быть от напитка? И я действительно не знаю, как объяснить, что моё тело не сгорело вместе с одеждой... Ведь тогда я еще не выпила зелье. Может ли он быть прав? Или всё это ложь демона?"

Алису начинали терзать сомнения.

"Возможно всё это не правда, может сам воздух здесь такой, что раны заживают? Ведь я ничего не знаю про Ад..."

Асмодей медленно повернул голову к девушке и, встретившись с ней взглядом, от которого у Алисы мурашки пробежали по спине, показал рукой на кресло рядом. Еще немного помявшись, она осторожно отошла от камина и села в соседнее кресло.

Герцог взял одну ягоду из вазы горного хрусталя и надкусил.

— Вообще мне очень интересно, как ты сумела попасть на свадьбу Бельфегора во дворец самого принца Чревоугодия? — совершенно обезоруживающе улыбнулся он, — Во всех дворцах колоссальная защита, ни один чужак или незваный гость не смог бы пробраться. Тебе кто-то помогал, — продолжал улыбаться Асмодей, доедая клубнику, — Расскажи мне, я не раз поблагодарил бы этого помощника, потому что он сделал всё, чтобы я, наконец, встретился с тобой. И добавлю, чтобы ты поняла: вуаль Тьмы, Алиса. Ни одно колдовство в мире не способно создать вокруг тебя облако зла, окружающее всех Проклятых. Я говорю правду.

Алиса молча взяла бокал и выпила половину, обхватив себя другой рукой. Он говорил чрезвычайно убедительно.

"Неужели я действительно становлюсь демоном? С какой стати вообще?"

— Я помогу тебе, — продолжал говорить Асмодей.

— Потому что я полудемон? — подняла одну бровь девушка.

— Потому что теперь ты единственное существо во всём мире, похожее на меня.

За его голосом, ставшем вдруг лёгким, как весенняя трава, слышалось тихое потрескивание камина. Мандариновый свет мягко освещал его загадочные черты лица. Девушка не могла отделаться от мысли, что должна бояться полудемона, но испытывала лишь странное приятное ощущение дрожи, проходящей откуда-то изнутри до кончиков пальцев. Она никогда не разговаривала с демонами, не без основания полагая, что, во-первых: учитывая их природу, это вряд ли могло кончиться хорошо, а, во-вторых: возможности как-то не представлялось. А сейчас она сидела напротив одного из них и не испытывала ничего кроме любопытства. Более того, кажется, она была очарована его красотой, голосом. И силой.

— Как получилось, что ты демон лишь наполовину? — спросила вдруг Алиса, вглядываясь внимательнее в своего таинственного собеседника.

Асмодей откинулся в кресле и грустно улыбнулся.

— Моей матерью была Лилит, а отцом — какой-то смертный мужчина. На заре мира, пока ещё не все законы были написаны, и не все правила придуманы, родился я. Плод страсти человека и демоницы. Лилит — первый дух зла в женском обличии. Ни одной Проклятой больше не удавалось сделать это. Зачать от человека. Поэтому я и сам иногда не верю, что это произошло. Но, к несчастью, это правда. Я никогда не видел Земли, не видел Райских полей, как моя мать и другие аггелы. Мои глаза открылись среди потоков лавы, текущей под ногами Лилит, первый запах, который я почувствовал — запах серы. Только потому, что половина моей крови — кровь демонов, я был проклят от рождения. Вынужденный жить во Тьме, среди мёртвых камней, огня и серы.

В голосе Асмодея слышалась неподдельная тоска, и Алиса невольно испытала к нему легкое чувство жалости. Свет от камина сверкал в грустных глазах, опущенных вниз, спускался по растрепавшимся чёрным волосам к распахнутой рубашке, рисуя на стене позади романтичный образ мужского профиля.

"Нет, это лишь наваждение"

— Но не будем о грустном, моя дорогая, — сказал он внезапно, подняв голову и вновь улыбнувшись. — Я предлагаю тебе свою помощь, одновременно обещая, что если ты не согласишься, я просто отпущу тебя и не буду чинить никаких препятствий. Видишь, я добродушен до неприличия! Но я позволяю себе это лишь потому что знаю, ты не откажешься.

— С чего ты взял?

— Всё просто — без меня ты пропадешь.

— Я готова поспорить поэтому поводу. Я здесь уже несколько дней, и пока у меня всё получается. Я жива и иду к своей цели.

— Что ж, допустим. Но давай я обрисую наглядно, если ты не против, что произошло совсем недавно, — начал Асмодей. — Ты была во дворце Второго Тёмного Дома, где на празднование свадьбы принца Бельфегора собралась большая часть всех оставшихся в Аду демонов Первой и Второй сферы. И вот в самый разгар торжества Бездна знает сколько из них чувствует запах твоей крови. Человеческой крови! И видит тебя. Красивую, будто богиня... — широко улыбнулся он, не сводя вспыхнувших глаз с Алисы, — Но живую. Весть о том, что человек бродит по землям князя Тьмы очень быстро распространится по всем уголкам Преисподней. Тебя будет искать каждый демон и даже самые слабые Серые бесы начнут на тебя охоту.

Девушка притихла, обдумывая неприятную перспективу.

— Но ведь я и до праздника пахла человеком. Я была вся в собственной запёкшейся крови. Самигина... — оборвала себя Алиса, взглянув на герцога недоверчиво, — и никто не почувствовал моего запаха и не пошёл по моим следам до сих пор.

— Ты в этом абсолютно уверена? — с иронией переспросил Асмодей. — Я уже не говорю о том, что, раз твоё появление в Аду смог почувствовать я, значит и другие высшие Проклятые могли узнать о тебе. Однако, не обратила ли ты взгляд своих прекрасных глаз, перед тем, как упасть в обморок, на четырёх грязных демонов, появившихся в зале в совершенно не торжественном виде? Один из них вообще принадлежал к прислуге, и быть на торжестве ему строго запрещалось. Очень уверено они направлялись к тебе как раз в тот момент, когда детёныш твоей "кузины" укусил тебя. И, думаю, что ты могла бы ожидать от них больших неприятностей, если бы я не унёс тебя. А значит тебя уже ищут. Пока ты со мной, тебе ничего не грозит. Но стоит покинуть пределы моего дворца, сколько времени понадобится тем демонам, что шли по твоему следу, и тем, кто к ним теперь присоединится, чтобы найти тебя вновь? Не думаю, что много.

Асмодей ненадолго остановил свой рассказ, чтобы дать Алисе возможность осмыслить сказанное.

— Стоит ли то, зачем ты явилась в Ад, твоей смерти? — многозначительно спросил он.

— Стоит, — ответила она, подняв поникшее лицо на герцога.

— Но ведь, если ты погибнешь, твоя миссия провалится вместе с тобой. А я мог бы помочь тебе и в ней. Скажи мне, что ты ищешь?

Девушка задумалась. Если он обманывает её, что наиболее вероятно, само собой разумеется, что рассказывать ему всего нельзя. Но можно рассказать частично. Возможно, он действительно сможет навести её на какой-нибудь след.

— Я ищу души четырех друзей, которых убила Смерть. Они были проданы и два демона забрали их.

— Чистые души? — изумление на лице герцога было очень красочным.

И тогда Алиса рассказала ему, как всё было. Как явилась Смерть в чёрном балахоне, как умерли товарищи.

— Мне нужно вернуть их. Но я даже не знаю, куда их унесли.

— Что ж, — задумался Асмодей, — думаю эту задачу решить можно. На тех демонах, что забрали души, были какие-нибудь знаки? На теле, одежде, украшениях?

— Вроде бы, нет, — неуверенно ответила Алиса.

— Может на вещах, которые были при них?

— Погоди, конечно был знак! На мешках было нарисовано колесо — два круга, один в другом, а на внешнем короткие лучики... Не могу объяснить, — всплеснула руками девушка.

— Не переживай, — кивнул герцог, — я всё понял. Это знак маркиза Пятого Дома, Агриэля. Твои души попали к нему.

Алиса не могла поверить своей удаче. Если герцог не лгал, то её поиски сильно сузились.

— Значит, мне нужно просто найти их и выкрасть.

— Вот здесь, боюсь, скрывается небольшая проблема. Вряд ли они до сих пор у него. По закону, такую находку маркиз должен передавать принцу своего Дома. Но, так как местонахождение принца Дома Гнева уже много веков никому не известно, остаётся лишь его принцесса.

— Значит мне нужно к ней?

— К ней тебе ни в коем случае нельзя, — покачал головой Асмодей.

— Почему? Кто она?

— Моя мать, Лилит. Попав к ней, можешь сразу рассчитывать на долгую мучительную смерть.

Алиса замолчала. А ведь и правда, на что она вообще могла рассчитывать, если её присутствие в Аду раскрыто?

— Я и здесь могу помочь тебе, если ты пожелаешь. Я избавлю тебя от преследований, найду твои души, сохраню тебе жизнь и свободу, — сказал Асмодей, встав с кресла и взяв Алису за правую руку. — Навеки.

От его прикосновения новая волна дрожи прокатилась по всему телу. Его кожа была горячей, от чего каждое касание ощущалось особенно сильно. Глубина чёрных глаз приковывала к себе, не давая отвести взгляда. Он немного наклонился и прикоснулся губами к её пальцам, потом к внешней стороне запястья, потом к внутренней. Он поднял её с кресла, а она чувствовала, что ноги будто стали ватными. Запах цитрусов и сандала окутал её, опьяняя. Если бы в этот момент он вновь не взял её за талию, прижав к себе крепко-крепко, она, вероятно, упала бы.

— Соглашайся, и я спасу тебя, — сказал он шёпотом, находясь так близко от её лица, что Алиса чувствовала горячее дыхание.

— А на что я должна согласиться? — спросила она еле слышно, чувствуя, что разум гаснет. Он ещё кричал где-то глубоко в подкорках мозга о том, что перед ней стоит демон, но какое-то нестерпимое чувство внутри перебивало, говоря, что лишь наполовину.

— Ты станешь моей герцогиней и останешься в Аду навечно.

Какие-то смутные образы мелькали в голове, словно слайды. Она, улыбаясь, стоит рука об руку с Асмодеем, её, сияющие сталью, длинные волосы, которые никогда такими не были, развиваются на горячем ветру Преисподней; огромная кровать с красным балдахином; она целует Асмодея и смеётся; на белоснежной ладони с длинными по-кошачьи узкими ногтями, на свету переливающимися красным, горит пламя; огромная кровать с красным балдахином; она стоит на вершине горы, у подножья которой сотни демонов стоят на коленях; кровать с красным балдахином.

— Нет, — сказала тихо Алиса.

— Нет? — переспросил герцог, добродушно приподняв брови.

— Нет, я не хочу быть демоном и оставаться в Аду навечно.

— Но ты всё равно останешься здесь, — с грустью сказал герцог, — только мёртвая.

— Нет, — повторила Алиса и нехотя, но твёрдо отстранилась от него, — ты обещал, что отпустишь меня, даже если я откажусь.

— Конечно, — улыбнулся герцог, вновь обняв её, подавляя сопротивление, — Потому что рано или поздно, ты передумаешь.

В этот момент окружающий мир на секунду померк перед ней, свернувшись словно лист пергамента. Но тут же образовался вновь, уже шипящий и потрескивающий, пахнущий парами воды, пылью и серой. На своих туфлях на высоком каблуке Алиса тут же пошатнулась, утопив ноги в лавовой гальке.

— И когда это произойдёт, — прошептал герцог над самым её ухом, — позови меня, и я приду.

И исчез, оставив девушку посреди лавы и камней, с трясущимися руками и бешено бьющимся сердцем.

Глава N39

После последнего приступа управлять припадками мне стало проще. Теперь я знал, что усилие воли может подавить вспышки моих воспоминаний. Но всё же, когда они настигали меня, я постоянно оказывался к ним не готов. Это сбивало с ног, роняя на колени, заставляя схватиться за голову, видя у себя перед глазами белый слепящий свет и лезвия металла. Со временем я смог научиться приходить в себя через секунду или две, после наступления вспышки. Было любопытно, кто же всё-таки был моим родителем, но дьявольская боль в голове и перекрывающие всё крики, звучащие у меня в ушах, сжигали весь интерес.

Я продолжал свой променад по Четвёртому Тёмному Дому и теперь прибыл в небольшой город близ дворца принца Самаэля. Здесь множество демонов строило свои жилища из магии и лавы. Город был богат, и здесь встречались как очень большие и дорогие дома, так и самые маленькие и бедные, готовые вот-вот развалиться.

Я остановился у одного, показавшегося мне самым богатым и красивым. У него была эдакая башенная структура в пять этажей, а по бокам с самых высоких из них стекала ярко-оранжевая лава, образуя вокруг дома целое озеро. Около него было довольно жарко, но это совершенно не мешало мне любоваться архитектурой, в которой я совершенно ничего не понимал. Однако плавные изгибы фасада и потоки горячего камня, стекающего со стен, радовали мой глаз и возбуждали интерес. Я подошел к самому краю горящего озера, но нигде не мог увидеть дорожки, чтобы пройти к большой чёрной двери, украшенной кованными завитушками. Оглянувшись по сторонам во избежание недоразумений, я поднялся в воздух и полетел к небольшому пространству перед входом. Когда мои ноги коснулись его, я тут же почувствовал, что жар исчез. Словно и не было в шаговой доступности от меня раскалённых земных пород. Это говорило о том, что здесь работает сильная магия, а я не чувствовал даже её запаха. Чтобы убедиться в этом, я лизнул дверь. Абсолютно ничего. Мне жутко захотелось зайти внутрь и узнать, что же за важная птица живет в этом замке. Потому что его волшебство безупречно.

Не испытав ни грамма страха или мук совести из-за того, что собираюсь проникнуть в чужой дом, я начал искать способ открыть дверь. На черном гладком металле был выкован паук с шестью лапами, брюшком которого служила голова демона с широко открытым зубастым ртом. Всё это время она, казалось, смотрела на меня, не отводя любопытного взгляда.

Не найдя ни ручки, ни замочной скважины, я попытался взломать дверь. Она не поддавалась. И применил колдовство. Швырял в неё камни и шаровые молнии. На гладкой поверхности не оставалось даже царапин. После неудачных попыток с дверью. Я решил переключиться на окна, но и здесь меня ждала неудача. Створки на них были накрепко закрыты, и всё те же морды-пауки смотрели на меня со створок.

— Откройся! — наконец крикнул я, вернувшись к двери и потеряв терпение.

Глаза демона-паука моргнули, пасть закрылась, отчётливо проговорив:

— Проходи, — и тот час же дверь открылась, скрипя петлями от собственной тяжести.

Я, конечно, слегка удивился, но внутрь прошёл незамедлительно. Передо мной был просторный холл с большими каменными креслами, стоящими вдоль левой стены. С правой стороны стоял один единственный высокий стол, за которым практически не было видно маленького старого беса в роговых очках. Его руки и ноги были волосаты, а маленькие глазки закрыты толстыми жёлтыми линзами. Тонкие рожки торчали из-под жидких волос на серой голове, а поросячье рыльце сморщилось и высохло. Несмотря на свой очевидно древний возраст сей субъект не вызывал у меня ни капли уважения.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — пропищал он тонким голоском, когда я подошёл к его столу.

Удивлённый таким поворотом событий, я присел на одно каменное кресло, и, как ни странно, оно оказалось довольно удобным. Просидев некоторое время, я увидел, как входная дверь открылась, и в помещении появился ещё один посетитель. Высокий, худощавый, в белой расстёгнутой рубашке и бежевых узких штанах, перевязанных толстым красным поясом. Его золотистая кожа прекрасно контрастировала с густыми ореховыми волосами, собранными в длинный хвост. На груди, покрытой короткой кудрявой шерстью, висели три подвески. Одна — белый клык, вторая — голубоватый кристалл, третья — засушенный палец. Он, не дожидаясь совета полулысого чёрта, сразу же сел со мной рядом. У него не было ни хвоста, ни копыт. Но большие шоколадного цвета крылья были аккуратно сложены за спиной, а двое маленьких рогов еле виднелись из зализанной шевелюры. Кроме того, два острых уха вызывающе топорщились на его круглой голове, напоминая, что этот демон хоть и силён, но всё же не из Высших.

— Граф Форнеус, — сказал он мне, улыбаясь и протягивая гладкую человеческую руку, увитую небольшими, но тугими мышцами.

— Граф Мор, — ответил я, на этот раз решив играть роль попроще. И осторожно пожал протянутую ладонь, стараясь не касаться острыми, как бритва, когтями его тонкой кожи. Сейчас, рядом с этим красивым демоном, я как никогда отчётливо осознал собственное уродство.

— Удобно? — улыбнулся он, видя моё замешательство.

— Не понял? — переспросил я, сдвинув брови весьма грозно.

— Не злись, граф, — примирительно подняв вверх гладкие розовые ладони, сказал он, продолжая улыбаться. — Я имел ввиду, что если бы ты втянул когти, весьма вероятно, было бы удобнее. Вот так, — протянул он свою красивую симметричную кисть вперёд и напрягая пальцы. Тут же прозрачные и тонкие, чуть ли не бумажные ногти его начали расти, и на глазах превратились в длинные, блестящие медью, лезвия. А рука не замедлила изуродоваться венами и толстыми узлами костей. Почти как у меня.

— И обратно, — и ужасная демоническая лапа стала вновь небольшой, загорелой и ровной.

— Ого! Это лишило бы меня многих проблем!

Я протянул вперёд свою лапу, но метаморфозы не происходили. Разочарованно посмотрев на собеседника, я уже готов был решить, что не способен на подобное, как он протянул ко мне палец и коснулся лба. Я не успел отскочить в сторону, опасаясь нападения, как почувствовал, словно что-то щекочет меня. И внезапно масса моих рук уменьшилась. Когти больше не тянули к низу, а кожа стала гладкой и тёмной, как горький шоколад. Красивой.

— Теперь я знаю, как это делается, — изумился я, рассматривая свои новые конечности. — Спа...

Кажется, я хотел сказать какое-то слово благодарности, но начав говорить, словно подавился им.

— Я благодарен.

В моей голове словно появилось новое умение. Не колдовство. Навык.

— Да, не стоит, — махнул рукой он, — я сам с такой проблемой довольно долго мучился, пока эрцгерцогиня не научила. Она к нам очень благосклонна, наша Повелительница, — мечтательно проговорил он.

— Эрцгерцогиня? Кто она? — решил полюбопытствовать я. Этот демон служил аггелу, в том же чине, что и мой хозяин.

— Нет, я не могу тебе сказать, — покачал головой он, — это страшная тайна, — и прижал палец к губам. — Она теперь — ого-го! Ни кто не должен знать!

— Что "ого-го"? Я ничего не понял.

— Ну и отлично, — отрезал он и отвернулся, внезапно сев прямо, будто вертел проглотил.

Ещё пару минут мы просидели молча. Но видимо мой сосед не умел держать язык за клыками, потому что совсем скоро он вновь обратился ко мне.

— Хочешь построить дом?

— Дом? — удивился я.

— Дом, — повторил он, — Или замок?

— Нет, вроде пока не собирался, — промямлил я, понимая, что где-то чего-то не уловил.

— Ты у графа Данталиона, великого архитектора! — окинул он руками всё помещение.

"Ах, вот оно что..."

— А, ну да. Мне бы что-нибудь небольшое, — начал оправдываться я.

— А я за заклятьем. Хочу купить, — закивал головой он, — скажу по секрету, мне совершенно необходимо узнать, что за чары наложены на сей храм архитектуры. Чудная магия! Я предложил бы за них большие деньги!

— Я и сам удивился, оказавшись перед этим поместьем, — признался я. — Конечно, видно его издалека, домишко — то не из маленьких. И это огненное озеро вокруг. Но я так и не понял, как войти внутрь. Пока двери сами передо мной не открылись.

— Да! В этом вся соль! Без позволения хозяина ни один демон не пройдёт. Я скажу тебе больше: не только не пройдёт, но и не увидит этот дом! Вокруг него такая магия, что и сам князь на пороге стоять будет, если его Данталион не пригласит!

— Не может быть! И это заклятье ты хочешь купить?

— Именно! — кивнул Форнеус, довольно закинув ногу на ногу.

— Сдаётся мне, что, если это действительно так, вряд ли хозяин тебе его продаст.

— Я готов предложить очень большую цену! — сказал мой собеседник, и растопырил ладони у меня перед носом.

Всё-таки это был странный демон. Он казался мне чрезвычайно мягкодушным. Если это возможно для Проклятого. Такая широкая улыбка и светящиеся глаза. Мне стало ужасно интересно, в чём же его грех. Может быть всё просто, и в нём кусок души какого-нибудь заправского пьянчуги? Любителя застольных песен и блудливых женщин?

"Но ведь он граф. А значит здесь должен быть грешок побольше. Только очень большой грех может расколоть душу человека так, чтобы родился демон с титулом графа..."

— Знаешь, при определённом упорстве, думаю, я смог бы разгадать эту магию, так что может и не стоит тратить на неё столько средств? — небрежно пожал плечами я.

— Врёшь? — прищурил один глаз Форнеус, от чего я опять слегка разозлился.

— Не имею привычки.

— Хм... Если не врёшь, я с удовольствием взглянул бы на то, как ты это сделаешь. А на счёт покупки жилья — не советую обращаться к Данталиону. Он уж как три века не может ничего хорошего сотворить. Вот и приёмная у него пустует.

— Почему?

— Да с тех пор, как исчезла у него душа этого, как его... Кажется, Лоренцо ди Франческо дель что-то там, он совершенно ничего путного построить не может!

— А чем так важна была эта душа?

— Ну как? — переспросил удивлённо граф, однако не выказывая ни капли недоумения. Или ужаса по поводу моей неосведомлённости и возможным связанным с этим сомнительным происхождением. — Ведь идеи всегда принадлежат людям! Данталион — лишь инструмент, который воплощает то, что выдумал какой-нибудь несчастный талантливый грешник, — хихикнул мой собеседник. — Человек, попав в Ад, очень быстро может быть приспособлен каким-нибудь влиятельным демоном для своих целей. За владение особенно ценным экземпляром, скажем великим музыкантом или даже горячей танцовщицей, бывает, разыгрываются нешуточные схватки между Сильными. Вот этот Лоренцо и попал однажды в ушлые ладошки Данталиона. Отменный архитектор был! С помощью него, граф построил множество особняков, среди его клиентов были маркизы и даже герцоги. А однажды он очнулся после какого-то пира, в очередной раз устроенного Бегемотом в свою или чью-нибудь другую честь, и обнаружил, что Лоренцо, его золотая река, оскудела. Он просто исчез. Вот так, — развёл руки Форнеус, — так уж нас создали, что ровным счётом ничего мы сами сотворить не можем, друг. К сожалению, в Проклятых нет этой искры.

— Можете проходить, — раздался тонкий голос старого беса из-за высокого стола.

— Я послушаюсь твоего совета, — сказал я Форнеусу, — поищу другого архитектора, так что ты можешь пойти вперёд, вместо меня.

— Благодарю, надеюсь ещё встретиться с тобой, Мор, — весело сказал демон и, слегка поклонившись мне, прошёл в следующее помещении.

Я же медленно вышел из замка и поплёлся вперёд, куда глаза глядели, ибо никакой цели я не преследовал. Я парил над дорогой, немного задумавшись, рассматривая свои тёмные маленькие руки, заменившие собой огромные неповоротливые лапы. И мне приходило в голову, что не все демоны одинаковы. И вдруг, неожиданно, я услышал сзади окрик:

— Мор! — обернувшись, я увидел графа Форнеуса, большими взмахами крыльев преодолевающего незначительное пространство, что я успел пройти.

— Мор, как я рад, что не упустил тебя из виду! — воскликнул он радостно, резко остановившись напротив меня, так что три его подвески на груди взлетели в воздух. — Данталион отказал мне в моей просьбе. Отказался продать заклятье. Как ты и говорил. А для моей задумки оно просто необходимо! И я решил, что ты — моя единственная надежда, граф!

Я не успел удивиться такому неожиданному повороту событий, как услышал собственный ответ:

— Что ж, я совершенно не против.

— Тогда летим! — положил он мне руку на плечо и заговорщически прибавил, — Я прихватил с собой камень с порога архитекторского замка!

Мы летели довольно долго. Граф сказал, что перемещаться туда небезопасно, потому что магию можно отследить. А этого допустить никак нельзя. Итак, местом назначения оказалась довольно глубокая пещера на самой окраине Дома Алчности, в корнях самого Острова.

— Очень хорошо, что ты умеешь летать. А то добраться сюда тебе было бы совершенно невозможно!

В глубине пещеры была сухая комната, обставленная низкими столиками с лампадками и свечами, фруктами и бутылками вина. Весь пол и стены были завешаны мягкими высушенными меховыми шкурами черно-белых цветов. А в середине прямо на пушистом полу сидел ещё один демон. У него не было крыльев, и уши были маленькими и круглыми, но лоб венчали чёрные рога, а тонкий длинный хвост-хлыст, помахивал за спиной острым треугольным наконечником. Демон показался мне низким и коренастым, хоть и видел я его сидящим. От набедренной повязки начинались мускулистые ноги, оканчивающиеся мощными копытами, а коричневые кожаные напульсники и стальные браслеты защищали оба его плеча и предплечья. Он был полностью чёрен, словно кусок угля, и короткие кудрявые волосы были заплетены сзади в маленькую косичку.

— Ты с ума сошёл?! — крикнул он с порога на Форнеуса, — Кто это?!

— Не злись, Карим, — ответил мой товарищ. — Он нам поможет. Данталион отказал.

— Отказал? — переспросил он, опустив голову, — Мы должны были придумать что-нибудь ещё.

— Вот я и придумал! Не нервничай. Это прекрасная идея!

— А как ты объяснишь ему это всё, ты не подумал? — развёл мощными руками Карим. — Уходи сейчас, — обратился он ко мне, — или нам придётся тебя убить. А мы найдём иное место.

— В чём дело? — нахмурился я, глядя на своего спутника.

— Всё будет нормально, и переезжать нам не придётся, если мы возьмём его к себе, — ответил Форнеус, многозначительно понизив голос.

— Это невозможно.

— Почему нет? Взгляни, он подойдёт идеально! Эрцгерцогиня будет довольна! И после того, как...

— Замолчи! — выкрикнул темнокожий демон на шкурах, пытаясь перебить его.

— Ну, в общем, он будет хранить тайну, как и мы, — всё-таки закончил мой товарищ.

— Я не хотел бы становиться причиной ваших разногласий, — холодно сказал я.

— Ты уже ею стал. Но я согласен. У нас нет иного выхода. А я больше не могу терпеть. Проходи, садись, — сказал демон из пещеры и нервно указал на место рядом с собой на мягкой белой шкуре. — Моё имя ты слышал.

— А моё имя — Мор, я — граф.

— Я тоже имею удовольствие быть графом. Так что все мы равны, и не вздумай забыть этого, многоуважаемый.

— Не обращай внимания, он не всегда такой хмурый, — прошептал мне на ухо Форнеус, тоже садясь рядом с нами.

— Давайте быстрее начнём то, ради чего ты здесь появился, — продолжил чернокожий граф, — И, если ничего не получится...

— Да, успокойся, — перебил Форнеус, махнув уже на товарища рукой, — Вот камень из кладки перед замком архитектора. Мор, нам бы очень хотелось сделать это. Найти заклятие, способное спрятать это место так же, как спрятан дом Данталиона. Изолировать его от внешнего мира. Сделать так, чтобы со стороны казалось, что никакой жизни и магии внутри нет. Чтобы нельзя было почувствовать, кто внутри...

— Да я понял, — сказал я, взглянув на камень.

Форнеус аккуратно положил его передо мной и вместе со своим другом замолчал. Я оглядел их в последний раз и, видя напряжённое ожидание, закрыл глаза, сосредоточившись на куске породы перед собой.

"А действительно, смогу ли я это сделать? Ведь Форнеус говорил, что даже сам Великий князь его не разгадает. Нет, всё же это был просто цветастый речевой оборот. Не может это быть так сложно..."

Напряженно вдыхая воздух, приоткрыв рот, я пытался ощутить колдовство. Здесь было много всего. Пахло недоверием Карима, тонким ароматом крови, вина, стоящего на столиках. И, казалось, больше ничего. Но я упорно продолжал дышать.

Шло время. Я дышал, не открывая глаз и не расслабляя напряжённого языка. И внезапно рот мой наполнился слюной. Я напряженно сглатывал, но рот снова наполнялся. Сперва, я не мог понять, в чём дело, но осознание незаметно пришло: я начал чувствовать вкус. Сначала тонкий, едва различимый. Словно одна единственная крупица соли попала мне на язык. Захотелось пить. А затем корень языка заныл, будто что-то гадкое попало на него, а я это разжевал и с удовольствием проглотил. Было ещё не совсем ясно, и я начал причмокивать, стараясь различить нюансы. И вот оно, отвратительное, и потому чрезвычайно сильное колдовство. И правда: какой демон захочет колдовать, если у него от этого желудок сводит и хочется блевать? Эта магия была похожа на двухсотграммовый стакан желчи, хорошенько подсоленной, для пущей противности. И выпить надо было весь.

— Я понял, — сказал я, открыв глаза через какое-то время.

— Ты разгадал его? — спросил изумлённый Форнеус, — Я знал, что у тебя получится! — воскликнул он и хлопнул в ладоши, переводя взгляд с меня на чернокожего товарища, и длинный хвост его волос радостно крутился за ним. — Наверно у тебя очень большой опыт!

"Если бы ты знал, что мне всего несколько дней от роду..."

— Да, — ответил я под пристальным взглядом Карима.

— Тогда покажи нам, — сказал он довольно повелительно, но я решил не обращать на это внимания. У меня не было никакого желания повторять эту магию, поскольку это было крайне мерзко. И крайне мерзко мне будет довольно долго, но отказывать было уже поздно.

Я вышел ко входу пещеры и повернулся к нему спиной, смотря в глубь камня противоположной стены. Взгляд мой остекленел, голова опустилась, когда двумя руками я коснулся стен пещеры. Мой язык воспроизводил колдовские слоги, каждый из которых помогал мне почувствовать вкус, отпечатанный у меня в мозгу. Через несколько мгновений мне уже казалось, что я пью солёную желчь большими глотками. Слоги стали срываться от отвращения, но я знал, что мне следует повторить их ещё несколько раз, чтобы я мог допить свой стакан. Я не видел расположившейся передо мной простой неровной пещеры через закатившиеся глаза, но мой мозг рисовал мне совсем другую картину. Ту, которую я хотел видеть. Я будто перетасовывал старые воспоминания и воспроизводил их наяву здесь. Заклятье стало ещё более солёным, чем было. Я изменил его. Теперь передо мной была комната пятиугольной формы, из каждого угла которой на половину тела высовывался вырезанный из камня мужской торс. Их немигающие глаза смотрели вперёд, а руки были скованны каменными цепями над головой. Все цепи соединялись в центре комнаты, образуя готическую люстру с нескольким десятком белоснежных восковых свечей. Стены стали ровными и блестящими, а на потолке разлилось ртутными волнами большое посеребренное зеркало, в котором отражались изумлённые Форнеус и Карим среди груды мехов. Я читал дальше, и с каждым словом масляная магия Данталиона окутывала всё вокруг прочной плёнкой и впитывалась в предметы. Отныне, этого места больше нет. Нет ни для кого, кто о нём не знает.

Открыв глаза, я обнаружил перед собой именно то, что и ожидал. Шкуры так и лежали на полу, столики с вином были на тех же местах. Но форма комнаты, потолок, статуи, стены — всё что я представлял — воплотилось.

Форнеус и Карим ахнули разом, разглядывая всё вокруг, пока я проходил внутрь, слегка ослабевший и побледневший. Мой желудок положительно отказывался заниматься таким колдовством, и меня не переставая мутило.

— Как?! — восхитился Форнеус, улыбаясь и хватая меня за руку. Его острые уши радостно зашевелились.

— Соль и горечь. Магия искажения и разума. Я изменил пещеру с помощью первой, и закрыл от чужого взгляда с помощью второй.

— И теперь снаружи невозможно почувствовать, что мы здесь? — переспросил Карим. — Невозможно узнать, где мы?

— Если вы доверяете заклятью Данталиона, — сказал я, присаживаясь вновь на мягкие шкуры.

Форнеус выбежал из пещеры и некоторое время находился там. Карим остался со мной и, очевидно, для проверки, создал простенькую шаровую молнию, молча перекидывая её с одной руки на другую. Огненные обрывки этого колдовства сыпались в разные стороны и сильно загрязняли пространство. Если моя магия не сработала, Форнеус снаружи почувствует это.

Я же оглянулся по сторонам. Моё творение действительно было хорошо. Фигуры в ровных стенах были натуральны, зеркало на потолке было безупречно красиво, а серебристые цепи от люстры красиво отражались в нём, переливаясь в удвоившемся свете свечей. Именно здесь я впервые в жизни увидел своё отражение. Я был ужасен. Кроме того, мне было всего несколько дней от роду, а с потолка на меня уже смотрел взрослый демон с горящими кровавыми глазами, тёмной, как шоколад, кожей, и несколькими клочками красной шерсти на голом черепе. Злое, страшное лицо, рот, полный кривых клыков. Руки, милостью Форнеуса, теперь стали ровными и гладкими, блестящими буграми мышц, но остальное тело было грубым и некрасивым. Два крыла сзади напоминали обтянутые резиной узловатые кости. Копыта для меня были уже не в новинку, я имел удовольствие видеть их на своих звериных ногах постоянно. Так что, образ Проклятого во мне был вполне завершённым. Только гладкие человеческие руки теперь выбивались из общей картины, как мне с грустью думалось.

Когда вернулся Форнеус и увидел, что его товарищ всё это время перебрасывался магическими шарами, на лице его заиграла довольная улыбка.

— Ни отблеска магии я не почувствовал! — воскликнул он, раскинув руки в стороны.

— Прости мне мою грубость, — сказал мне Карим тут же. — Ты могучий колдун. И сотворённое тобой — безупречно. Расскажи мне. Это копия какой-то комнаты?

— Копия? — переспросил, не понимая я. — Нет, я придумал это сам, только что.

— Придумал? — Карим снова сощурил брови, но потом расслабил их и закивал головой. Я понял — он решил, что я вру.

— Нас нельзя найти, а значит госпожа будет довольна! — Форнеус кинул весьма многозначительный взгляд на товарища.

— Я весьма рад, господа, но, может быть, вы дадите мне что-нибудь, чтобы я мог запить отвратительную магию, вкус которой до сих пор у меня во рту? И расскажете, наконец, на кой чёрт я так мучился?

Демоны переглянулись, и тут же у меня в руках оказалась бутылка испанского красного вина, а Карим начал говорить:

— Мы верно служим некоторой особе, одной из первых Падших. Исполняем её незначительные приказания, и... всячески стараемся доставить её Темнейшеству удовольствие. Всё это держится в строжайшей тайне, потому что она — высший аггел, а мы — лишь два весьма скромных графа. Неподходящая компания её особе. Если наша связь раскроется, то мы будем развеяны, без возможности дальнейшего воплощения, а она навсегда потеряет свой высокий статус. Я надеюсь, ты понимаешь, о чём я?

Я немного задумался.

— Вы, что ли это... того? С аггелом? Да ещё и с Высшей?

— Тише! — крикнули на меня сразу оба собеседника, начав шикать и прикрывать мне рот рукой. — Мы исполняем её повеления, — с наклоном головы и многозначительно выпученными глазами сказал Форнеус, под конец улыбнувшись. — Это нравится и нам, и ей.

— И вас не останавливает ужасная участь, грозящая всем демонам, уличённым в связи с Высшими? — только что мать Тьма подсказала мне очередной закон, написанный в Чёрной Библии Проклятых:

"Ни один демон да не вступит в связь с аггелом. Ибо есть Первые, и есть Вторые. И да будут после сего Вторые уничтожены"

И здесь уже моё дельце попахивало тухлятиной. Кажется, эти товарищи пытались ввязать меня в крайне опасное мероприятие.

— От этого невозможно отказаться, ты поймёшь, — сказал мне с горящими глазами Форнеус. На его лице заиграла немного фанатичная и дикая улыбка. — Нет ничего важнее, чем это.

— Мы родились в Доме Алчности, на земле Самаэля, — сказал Карим, — но однажды познав её, мы не алчем ничего более, чем её страсти, её тела, и её крови.

И тут внезапно они переглянулись и дикая нездоровая улыбка появилась уже на лицах их обоих.

— И, кроме того, у тебя нет выбора, — продолжил Карим, а Форнеус лихорадочно добавил:

— Она идёт.

Глава N40

— Так ты всё-таки убил его, да, мой пернатый друг? — взъерошил эрцгерцог Бехард тёмные перья ворона, появившегося у его дверей несколько часов спустя.

— Да, мой господин, как вы и советовали, — без энтузиазма сказал Торл и склонил голову. Ничто в облике птицы не говорило о пережитой недавно драке. Оперение было безупречно, крылья плотно прижаты к телу, все кости целы и невредимы. Только левая нога изредка позволяла себе прихрамывать, пока хозяин не видит.

— Прекрасно! Теперь Алиса полностью в твоей власти!

"Если он узнает, что всё пошло не так, и Алиса пропала, он мне все перья повыщипывает и зажарит на своём посохе"

— Несомненно, мой господин, — склонил голову ворон в покорном согласии.

— Ты сделал правильный выбор. А уж объяснить нашей девочке, куда пропал её друг, ты всегда сможешь, ибо даром красноречия ты, хвала тьме, не обделён.

"Я должен как можно скорее найти Алису. Но как это сделать?"

— Скажи мне, — продолжал эрцгерцог, медленно наматывая круги вокруг шеста, на котором сидел Торл, — ведь у нас всё идёт по плану, правда?

Мурашки пробежали по тонкой коже ворона, подняв дыбом оперенье.

— Конечно.

— Просто, видишь ли, до меня дошли слухи о том, что на балу принца Бегемота то ли человечье мясо подавали в качестве закуски, да его быстро съели, то ли человечью кровь, да её быстро выпили, то ли самого человека, да он быстро исчез. Что ты об этом думаешь?

— Слухи, мой господин.

— Думаешь? — не унимался Бехард, наклонившись поближе к ворону и сверля глазами своего маленького слугу. — А мне вот последний слух совсем не понравился. С десяток демонов видели, как герцог Асмодей исчез, укрывая кого-то своим плащом.

Зелёные глаза ворона еле заметно блеснули.

— Это лишь слухи, не более того. У меня всё идёт по плану, и вам не о чем беспокоиться, — твёрдо сказал Торл и взглянул прямо на своего господина.

— Что ж, — выпрямился герцог, видимо удовлетворённый ответом, — это я и хотел услышать. Лети и не подведи меня. Время идёт, а девица всё ещё не у меня. Нельзя допустить, чтобы её заполучил кто-нибудь другой, — сказал он и отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена. С громким хлопком Торл исчез из дворца своего хозяина, эрцгерцога Бехарда.

Появившись вновь недалеко от таверны Гасиона, Торл уселся на заборе перед одним из домов и начал размышлять.

"Если девчонку вычислил Асмодей и забрал к себе, она сейчас в Третьем Тёмном Доме, и как добыть её оттуда я не имею представления. Но Торл, дорогой, давай обдумывать проблемы по очереди" — говорил себе ворон, одновременно чистя перья, что его всегда успокаивало.

"Если действительно с десяток демонов видели Алису, то расследование уже началось. Принцы захотят узнать, откуда она взялась, и правда ли это. И, не будем взращивать пустые надежды, это значит, что скоро поиски приведут их к Самигине. Если ещё не привели. И она всё расскажет. Этого нельзя допустить"

"Но что делать? — продолжал думать он, переминаясь с ноги на ногу. Крылья всё ещё болели, но в целом раны почти зажили, — я не могу снова вызвать её. След от моей магии так быстро не разрушится. Меня найдут. Бездна, что делать?"

Торл устремил взгляд вперёд, на таверну, из которой еще недавно так быстро улетел.

"Они всё равно выйдут на меня. Рано или поздно" — понял он внезапно.

"Но лучше поздно" — решил он и полетел обратно в таверну.

На полу в том самом месте, где недавно лежала огромная туша демона и маленькое тельце крыса, сейчас ничего не было. Пол был тщательно вымыт, а из кухни пахло свежим шашлыком.

Торл подлетел к барной стойке и позвал:

— Мсье Гасион! Мсье Гасион!

Бармен, он же повар и хозяин заведения, немедленно появился на зов, вытирая жирные руки об грязное полотенце. Увидев постояльца, он сперва нахмурился, но потом пожал плечами и, подойдя, спросил:

— Чего желаете на сей раз, мсье Торл? Может быть свежего жаркого? Я готовлю мясо демона в яблоках. Мясо появилось у меня не без вашей помощи, а фрукты только сегодня завезли из Второго Сада грешников.

— Нет, благодарю, Гасион, я не хочу есть, — сказал он невозмутимо, и прибавил, — но ты вот покушай за мой счёт.

И на столе вновь появились три серебряные монеты с женским профилем.

Бармен, не облизывая их на сей раз, быстро запихнул в карман и заулыбался.

— Так может быть выпить? Еще вина?

— Нет, благодарю. Мне нужна от тебя помощь другого характера.

— Другого? — лицо Гасиона вытянулось. Казалось, он очень задумался, от чего губы и брови сползли ближе к крючковатому носу, и весь он стал похож на сморщенную сливу, — Боюсь, что демоницу вам под стать я подобрать вряд ли смогу среди своих служанок.

— Да нет же, Гасион, — занервничал от нетерпения ворон, — я хочу, чтоб ты позвал к себе свою сестру, мадам Самигину. Я хотел бы переговорить с ней в удобном месте. Скажем, у меня в комнате. Как ты думаешь, это возможно? — ворон положил еще шесть монет на стол.

Гасион посмотрел на деньги, потом на ворона. Затем, кивнув, забрал все монеты со словами:

— Не извольте беспокоиться. Поднимайтесь к себе, я всё устрою.

— Передайте ей так же, чтобы захватила с собой всё, что появилось у неё недавно и что принадлежит другой персоне. Скажите, я заплачу высокую цену. В двадцать раз выше, чем обычно. Не забудьте, в двадцать раз!

— Всё сделаю, — кивнул Гасион.

Торл полетел в комнату, которую еще недавно делил со Степаном. Голые стены и никчёмная пованивающая перина теперь вселяли в него странное ощущение пустоты и одиночества. Ворон опустился на холодный лист оловянного стола и начал ходить по нему кругами в ожидании. Прошло довольно много времени, столько, что он уже перестал надеяться на благополучное исполнение собственных замыслов. А сестра Гасиона всё не появлялась. И, даже, если она придёт, возьмёт ли она с собой секиру? Секиру Аваддона, магическое оружие отца Гнева, принца Пятого Тёмного Дома, бледного всадника Апокалипсиса и правой руки самого князя. Алиса явно не предполагала, что она достала из камней. Кто бы мог подумать, что пропавшее вместе с хозяином легендарное оружие окажется в гнезде одной из его гаргулий.

"Не слишком ли маленькую цену назначил я для вещей Алисы? Сможет ли эта цена возбудить алчность злобной демоницы?"

Стоило Торлу прокрутить в голове свою мысль, как в дверь тихо постучали. Напрягшись всем телом, ворон каркнул:

— Откройся, — и дверь тут же повиновалась.

К вящей радости ворона на пороге стояла Самигина и исподлобья поглядывала на него. На ней был длинный тёмно-зелёный плащ, тщательно скрывающий всю фигуру демоницы. Из-за него ворону показалось, что горб Самигины стал ещё больше. Плащ был сильно изношен внизу от того, что когда-то был велик своей хозяйке. Стоило ворону приглядеться, как он с облегчением заметил, что полы плаща с левой стороны топорщились, словно на поясе у сестры Гасиона висело что-то тонкое и тяжёлое.

"Она взяла её с собой"

— Здравствуй, дорогая подруга, — сказал ворон и слегка склонил голову, не сводя глаз с Самигины.

— Где моё дитя?! — с порога выкрикнула трещащим голосом она.

— Зайди, пожалуйста, и расскажи всё по порядку. Я не знаю, что произошло во дворце, — сказал, как можно спокойнее он.

Самигина быстро влетела в комнату, громко хлопнув за собой дверью.

— Признайся, вы договорились об этом заранее? Где эта дрянь? Я высосу всю её кровь и съем мясо, медленно обсасывая каждую косточку!!! А потом примусь за тебя, — прибавила она, злобно взглянув на собеседника.

— Мы ни о чём не договаривались, я не знаю, где Алиса, так же как, похоже и ты.

— Ты врёшь, — говорила она, но теперь не так уверенно.

— В наших планах ты была лишь посредником, навредить тебе не было целью. Поэтому я прошу прощения у тебя, если это произошло.

— Тебе придётся сильно заплатить мне за это, Торл! Она украла моё дитя! Моё единственное дитя! Мой малыш, ведь он был бароном!

"Это усложняет дело" — подумал ворон, поёжившись. Самигина — слабая демоница, обречённая вечность быть прислугой, исполняя грязную работу. Но ей удалось произвести на свет детёныша на уровень выше, получившего титул барона. Это сильно увеличивало её статус в глазах окружения, а теперь, похоже, с этим покончено.

— Я всё возмещу тебе, как только ты отдашь мне секиру, что была при девушке.

— Ишь ты, как заговорил! Ты не заплатил мне ещё прошлую цену!

— Гасион передал тебе, что цена вырастет в двадцать раз? — глаза Самигины жадно блеснули. Ворон на это и рассчитывал.

— В тридцать! За моё дитя! — вырвалось у неё, и дряблые щеки задрожали.

— Хорошо, — выдохнул с усилием Торл. Как выплатить такой долг ворон не имел представления. Но это не имело значения. Секира Аваддона стоила значительно больше. — Оружие я должен получить сейчас.

— Нет, — ответила Самигина, и маленькое сердце ворона упало. — Только когда моя работа будет оплачена, я отдам тебе её. А теперь прощай, — сказала она и начала разворачиваться к нему спиной.

— Самигина, — нельзя было терять ни минуты, иначе демоница уйдёт. Она оглянулась через плечо.

— Я должен знать, что секира ещё у тебя. Я должен знать, что ты меня не обманываешь, — сказал он низким голосом, и время словно замедлилось.

— Конечно, — злобно хихикнула старуха и откинула полу плаща. В глазах Торла отразился блеск двух безупречных лезвий и мутный камень посередине.

Ворон вырвал у себя с живота три маленьких серых пера и бросил их в воздух под изумлённым взглядом демоницы. Тут же довольная улыбка сползла с лица его гостьи.

— Что ты?.. — начала она, вскидывая руки вверх и высовывая язык, чтобы уловить вкус материализующегося в воздухе заклинания. Но не успела. Легкие перья ворона вдруг обратились в серые грязные нити, липкие, словно паутина паука. Одно из самых простых заклятий Четвёртого Дома, но, чтобы блокировать его, нужна скорость. Самигина не успела. Нити оплели демоницу, вмиг склеив ей руки и ноги, и закрыв накрепко рот, полностью лишив её возможности ответить. Она лежала на полу, пытаясь дергаться и брыкаться, но липкие путы держали прочно.

Торл подлетел к демонице и сел на пол рядом.

— Эта секира нужна мне, — сказал он уверенно, — и значит она будет моей.

Откинув полу плаща, он клювом отстегнул тяжёлое оружие.

— Мне очень жаль, дорогая, — сказал он тише, — мне действительно жаль. Наш союз был выгоден нам обоим. Однако, прошёл слух, что на балу принца Бегемота был человек. Мы оба с тобой знаем, что это правда. Там была Алиса. А значит, по её следу уже идут.

Глаза Самигины начали испуганно округляться, а склеенный рот издавать протестующие звуки. Торл в который раз поблагодарил себя за то, что не связался с кем-нибудь уровнем повыше. Иначе, связанные руки и рот не остановили бы сейчас его жертву. А Самигина была слаба.

— Я не могу допустить, чтобы они вышли на тебя, а значит и на меня. Поэтому: "Прощай".

Ворон выдернул еще одно перо из-под крыла и бросил в воздух. Оно поднялось вверх, а потом аккуратно легло на голый лоб жертвы. Всё это время Самигина с ужасом наблюдала за последним в своей жизни заклятьем. Перо, коснувшись бледной влажной кожи, впиталось в голову, и исчезло. А глаза демоницы навсегда закрылись.

Торл постоял ещё немного над телом, обдумывая дальнейшие действия. Ему нужно было, не привлекая внимания, избавиться от него, спрятав попутно знаменитое оружие принца Гнева. Одновременно совершить это ему представлялось возможным только одним способом. Первый раз в своей долгой жизни сделать захоронение. Пододвинув секиру, и прыгнув на неподвижное тело, Торл с хлопком исчез из таверны. Вновь появился он на вершине высокой горы в одном из небольших пустых островов, коих на окраине Преисподней летало несчётное количество. Острова были столь малы и так далеко от сердца Ада — дворца князя Тьмы, что практически ни один демон не желал селиться на них. Одно из таких мест стало для ворона тайником. Здесь он мог не опасаться, что кто-то найдёт его клад.

Вырвав еще одно перо и выругавшись, что такими темпами он скоро станет совершенно голым, Торл бросил его на острую лавовую гальку. Тут же на месте пера образовалась приличная яма, куда прекрасно поместилась Самигина вместе с секирой. Зарыв могилу, Торл отошёл на шаг назад, вздохнул и исчез.

Глава N41

В узкой тесной комнатушке, наполненной тысячами никому не нужных предметов, одновременно появились семь высших аггелов. Они даже не могли нормально уместиться здесь, не почувствовав нехватку воздуха и пространства. Принц Алчности — Самаэль, принцесса Гнева — Лилит, принц Бельфегор с новой принцессой Ашерой, принц Чревоугодия — Бегемот с герцогом Ярамайяху и принц Уныния Астарот собрались вместе в каморке демоницы Самигины. Бельфегор страстно обнимал за талию свою жену, то и дело кидая на неё похотливые взгляды. Худое и злое лицо принца Астарота привычно морщилось. Толстое брюхо принца Бегемота покачивалось в такт его хихиканью над физиономией Астарота. Яра-ма немного нервно тёр свои красные тонкие ладошки.

— Какое отвратительное место! — воскликнула пренебрежительно Лилит, всплеснув руками и задев Астарота, который побелел еще сильнее, чем был обычно. Но промолчал. — Что мы здесь делаем?

— Мы пытаемся узнать, откуда на свадьбе нашего достопочтимого брата, — Самаэль кивнул в сторону принца Блуда, — могла взяться человеческая кровь.

— Это какая-то шутка, я уверена. Может быть кого-то из нас хотят сбить этим с толку.

— Что ты имеешь ввиду, огненная принцесса? — благодушно поинтересовался герцог Яра-ма с высоты собственного низенького роста. — Я бы хотел покончить с этим побыстрее, господа, если вы не против, — сказал он и шумно сглотнул слюну.

— Не волнуйся, мой дорогой, ты ещё успеешь вернуться в пиршественный зал! — добродушно засмеялся Бегемот, и живот его опять словно желе затрясся.

— Там ещё столько гостей, но уже так мало еды! — пожаловался маленький краснокожий аггел, переминаясь с одной своей тонкой ножки на другую.

— Я оторвался от любовного ложа своей жены, слаще которого нет ничего в мире, а ты не можешь умерить свой аппетит? — низким голосом возмутился Бельфегор, а Ашера тонким розовым пальчиком коснулась его губ, заставив замолчать.

— Могу лишь позавидовать тебе, принц, — вылетели слова из огромного рта Яра-ма, — возможно твоя страсть не столь сильна, как моя.

— Что?!! — заревел принц Блуда, позволив себе даже выпустить из рук прекрасную жену.

— По-моему мы не за тем пришли сюда, чтобы выяснять отношения, — презрительно бросил Астарот.

— Давайте не будем ругаться, принц Уныния прав, — ровным голосом сказал Самаэль. — Бегемот, расскажи нам всем ситуацию, пожалуйста.

— Всенепременно, принц, всенепременно! — воскликнул Бегемот и хлопнул в толстые ладошки. — Господа и дамы! — начал он звонким голосом распорядителя пиров, — Мои слуги доложили мне весьма скоро, после того как всё произошло, что в то время, как мы все праздновали Тёмный союз нашего брата Бельфегора и его прекрасной принцессы, несколько десятков гостей в один миг почуяли запах ни с чем не сравнимой человеческой крови. Да-да, вы не ослышались! Именно человеческой крови! И случилось это не далее, как под куполом торжественного зала!

"Неужели Бехард не врал?" — подумала Лилит, внезапно широко открыв свои большие глаза. "Да нет, не может быть, всё это наверняка продолжение его комедии"

— Да, принцесса, — закивал головой Бегемот, приняв нескрываемое удивление Лилит на счёт своей новости, — я сам удивился! Там же, под самым куполом видели герцога Асмодея, да простит он мне, и да будет Бездна мне свидетельницей — я лишь передаю слухи. Однако, будто бы как только поднялся шум, он исчез. И я рад бы сказать вам, господа и дамы, что это было лишь еще одно блестящее колдовство нашего брата, призванное повеселить всех нас...

— Хорошенькое колдовство, после него весь зал до сих пор на рогах стоит, — заворчал Астарот, сжав челюсть так, что зубы заскрипели.

— Дослушаем до конца, брат мой, — сказал Самаэль ровно, окатив принца Уныния взглядом, полным льда.

— Однако недалеко от места происшествия, были найдены обглоданные останки детёныша вампирши. Той самой, в чьей комнате мы сейчас и находимся с вами, — продолжал Бегемот. — Так вот к чему я веду, многоуважаемые. Мои слуги рассказали мне, что съеден он был по той причине, что именно на нём была человеческая кровь.

— Это всё? — переспросила Лилит, внезапно расстроившись, — И поэтому мы тут собрались? Это банальный морок, кто-то магией разума заколдовал демонов, чтобы они разорвали малыша, вот и всё! Наверняка две демоницы повздорили и одна другую решила проучить, прикончив её детёныша. Обычная вещь!

— Возможно и так, принцесса, — ответил Самаэль, оглядывая комнату, и ища в ней следы магии. Он напряжённо вдыхал воздух ноздрями, незаметно пережёвывая его во рту.

— Однако, я слышал, что Асмодей исчез не один, — вставил Астарот, прохаживаясь по комнате, по очереди поднимая и трогая коробочки, шкатулки и статуэтки, которые Самигина собирала веками.

— Ну, увёл с собой какую-нибудь красотку, велика проблема? — заныл Яра-ма, склеивая присоски на пальчиках, — Может стоит спросить его самого, да и всё?

— Непременно спросим. Но мы должны знать, о чём спрашивать. Если это лишь его, или чья-то ещё, шутка, в чём я почти уверен, то мы будем выглядеть чрезвычайно глупо, — продолжал говорить Самаэль, медленно произнося слова. Он подошёл к небольшой статуэтке в виде дракона, стоящей на маленьком столе, и коснулся её пальцем. Взгляд аггела Алчности не выражал ничего. Фигурка оказалась очень шершавой, а шипы на коже каменного зверя поранили палец принцу. Тут же глаза статуэтки зажглись огнём, а в углах комнаты засветились магические фонари.

— Какая интересная вещица, — пробормотал он себе под нос.

— Позвольте мне. Я смогу спросить это совершенно без ущерба для чего бы то ни было самолюбия, — сказал принц Бельфегор, хлопнув себя в грудь. — Асмодей — мой герцог.

— Прекрасно, принц. На том и остановимся. Но я думаю, тебе стоит обратить внимание, как и всем присутствующим, на это помещение, — будто нехотя продолжал принц Алчности, слизав кровь с пораненного пальца. — Вдохните поглубже воздух, вы почувствуете здесь магию.

— Приторно-сладко, — сказал облизнувшись герцог Яра-ма.

— Магия пространства, — подтвердил Астарот.

— Славные сыщики из вас! — съязвила Лилит, усевшись на маленький стол, рядом со статуэткой. Большой камень в форме сердца покачивался между её округлых грудей в глубине огромного декольте, приковывая взгляды всех присутствующих, включая новобрачного. Кроме одного лишь герцога Ярамайяху, который сейчас думал только о еде. — Хозяйка помещения покинула свою скромную обитель, переместившись куда-то. Это очевидно даже младенцу!

— Тебе стоит найти кого-нибудь, кто был бы рядом с тобой в такие моменты как этот, — сказал Самаэль. У принцессы Гнева, казалось, волосы зашевелились от гнева.

— Что ты имеешь ввиду?!! — воскликнула она. Перспектива появления нового мужа её совсем не радовала. А это явно было именно тем, на что намекал принц Алчности.

— Думаю, принц хочет сказать, что в воздухе витает ещё кое-что, — в первый раз вмешалась в разговор новая хозяйка Дома Блуда, принцесса Ашера.

Глаза всех присутствующих направились на неё. Пять пар с интересом, одни — с нарастающей злобой.

— Расскажи нам, дорогая, — промурлыкал басом её новый муж.

— Я чувствую, что её кто-то звал, — уверенным голосом начала Ашера. Она невозмутимо подошла к столу, будто не замечая сидящую на нём разъярённую Лилит, готовую в любое мгновение разодрать её милое фарфоровое лицо. Взяв статуэтку в виде дракона, чьи глаза продолжали гореть, она продемонстрировала её всем присутствующим.

— Молодец, жена! — гордо воскликнул Бельфегор, — А я сперва и не почуял!

— Ни один запах не скроется от меня, — с улыбкой ответила она.

"Да, потому что ты поганая вампирша" — прошипела Лилит так, чтобы никто не услышал её.

— Через эту фигурку с ней кто-то связался. Они оба, судя по всему серые и принадлежат Дому Чревоугодия. Поэтому в их распоряжении лишь такой унылый способ связи. На большего не хватит сил.

— Всё верно, принцесса, — подтвердил Самаэль спокойным кивком головы, давая понять, что знал это заранее, — такие статуэтки пару тысячелетий назад были очень популярны. Хотя они и кажутся довольно примитивными, торговцы делали на них большие деньги. Это будто бы просто камень, но кровь владельца ненадолго даёт ему настоящую жизнь. Говорят, ни время, ни пространство не способно остановить эту магию, пока кровь не истратит своего действия.

— Всё равно это игрушки для слабаков, — бросила всё ещё обиженная Лилит.

— Значит следующим нашим шагом должны стать поиски автора заклятья, — резюмировал Самаэль, на лице которого так ничего и не отразилось.

— Позвольте мне, ведь они всё-таки мои подданные! — предложил Бегемот.

— Я просил бы оказать эту честь мне, — внезапно вставил Астарот. Тишина наполнила помещение. Отец Уныния, по совместительству ещё и отец Лени, редко предлагал свою помощь. — Принц, — перебил он чрезвычайно изумившегося отца Чревоугодия, — ты устроил нам великолепный бал, и заслужил отдых. Я сделаю всё необходимое, и в самое ближайшее время вы получите необходимые ответы.

— Ты покажешь нам, всё что видел и слышал, не так ли? — решил уточнить Самаэль.

Астарот побледнел, но ровным голосом ответил:

— Я предоставлю вам свою память.

— Значит всё?! — воскликнул радостный Яра-ма, — мы закончили?

— Он так мил, — прошелестела Ашера, одаривая обворожительной улыбкой маленького страшненького герцога.

— Всё, господа и дамы. Благодарю за внимание, — сказал Самаэль и первым исчез. Вторым поспешил дематериализоваться Яра-ма, чьё слюноотделение было уже плохо контролируемо. Третьим — Астарот, предварительно подойдя к столу и вздрогнув от сидящей на нём Лилит. Он взял каменного дракона с горящими глазами, и слегка поклонился, прежде чем вихрь небольшого торнадо унёс его.

— Дорогая, — сказал виновато Бельфегор своей новой жене, — я вынужден покинуть тебя ненадолго. Я должен посетить Асмодея, ты понимаешь...

— Не переживай, муж мой, — улыбнулась она столь обворожительно, что у принца Блуда даже мурашки по спине побежали.

— Я быстро вернусь, — сказал он, поцеловав руку Ашере и исчез.

— Что ж, а я вернусь на Бал, — с поклоном ответил весёлый Бегемот и три подбородка его растянулись вместе с губами в улыбке. — А то мой герцог, чего доброго сам себя съест! — и хохоча исчез под звук ударяющихся пивных бокалов.

Лилит осталась в комнате с новой принцессой Блуда. Она смотрела на неё исподлобья несколько секунд, прежде чем, фыркнув, исчезнуть в ярком пламени.

Оставшись одна, Ашера еще несколько минут провела в комнате, разглядывая её внимательным взглядом высшего вампира. Подойдя к старому шкафу со стеклянными дверцами, она открыла их. Сотни бутылочек и колбочек взглянули на неё изнутри. Вдохнув воздух поглубже, она протянула руку и достала изнутри пустой хрустальный бокал с серебряной окантовкой и символами магии крови. В нём были остатки черной густой жидкости, пахнущей плесенью и горькой полынью. Ашера облизнула краешек бокала и с улыбкой поставила его обратно. На нижней полке она нашла гребень из слоновьего бивня. Понюхав его, она так же с улыбкой вернула его на место. А потом, отойдя в центр комнаты и щелкнув в воздухе пальцами, принцесса подобрала полы своего зелёного платья и шагнула в появившийся чёрный зёв портала со словами:

— Ждите, я иду.

Глава N42

"Светло, словно днём. Что за чудесный день!"

Я проснулась не на тех острых камнях, на которых испуганная уснула, а под зелёным цветущим кустом. Запах цветов отовсюду преследует моё разыгравшееся воображение. Вокруг — никого, словно демоны все разом исчезли, оставив меня, наконец, в покое.

"Неужели в Аду может быть такая красота?" — думала я, потягиваясь, — "и куда делась вся серость и убогость проклятого ландшафта?"

Оглядываясь по сторонам, я никак не могла поверить, что изумрудный лес, под прохладной сенью деревьев которого я стою, появился здесь пока я спала. Сочные листья, длинные гибкие ветви, наполненные жизненными соками, танцующая трава. Даже воздух здесь пахнет иначе. Нет тяжёлых газов и водяных паров. Нет вони. Нет отдалённых криков.

"Может я вообще оглохла и сошла с ума?"

Но я слышу шум шелестящей листвы, где-то рядом течёт река.

"У меня точно поехала крыша. Либо всё это мираж"

Я заснула где-то в камнях Третьего Тёмного Дома, так, чтобы никто не мог найти меня. Я не знала точно, где нахожусь, но Асмодей перед уходом говорил, что эта деревня Проклятых. Здесь живут демоны вместе с душами людей, чьё посмертное наказание за грехи не слишком велико.

Выйдя на ровную поверхность из своего убежища, я обнаружила себя на вымощенной каменной кладкой дороге, по обеим сторонам которой стояли красивые деревенские домишки, между которыми туда-сюда сновали люди! Я видела совершенно отчётливо их разноцветные ауры. Ошибки быть не могло. Это деревня людей!

Я шла вперёд, и моё зрение не переставало удивлять меня. Женщины вокруг улыбались, рядом бегали дети. Один мужчина за забором большого дома собрал яблоки. Я слышала смех.

"Может быть их грехи были очень малы и они заслужили относительно спокойное существование?"

Внезапно я услышала чей-то оклик. Повернув голову влево, я замерла. Коля машет мне рукой с другой стороны улицы! И он не один! С ним рядом брат — Саша, Костик и Марина! Они все здесь! Все четверо моих друзей, попавших в Ад вместе со мной, были здесь. Этого просто не может быть.

"Неужели мне повезло, и мои поиски так быстро закончились? Неужели их души просто поместили в эту славную деревню, потому что на них было не так уж и много грехов?"

Моей радости не было предела, когда, подбежав ближе, я обняла по очереди каждого из них. Это были они, во плоти и крови. И они улыбались. Саша хлопал меня по плечу, Коля кричал: "Давно не виделись, Алиска!".

— Как вы здесь? Что с вами было? Вас тут мучают? — спросила я тут же.

— Нет, Алис, всё в порядке. Тут довольно славно. Мы гуляли и увидели тебя невдалеке, — спокойно ответил старший из братьев.

В этот момент холодная игла сомнения ужалила меня в сердце.

"А может быть это демоны? Может быть они все демоны? И это просто наваждение?"

Я никак не могла избавиться от этой мысли, которая с каждой секундой росла, заполняя мой мозг под завязку.

"Вдруг это просто сильная магия, имитирующая и людей и природу? Как на свадьбе Бельфегора..."

Я смотрела на них и понимала, что не могу контролировать поток собственных видений. Видений о том, как ровные красивые лица передо мной искажаются, превращаясь в свиные рыла адских отродий. А они молча глядели на меня и не понимали бури, разбушевавшейся у меня внутри.

"Обман, кругом обман. Они решили меня одурачить, думают я полная дура, куплюсь на этот трюк. Потерянные друзья, как же. Откуда им здесь взяться?"

Я сделала шаг назад, схватившись за голову, но это не могло замедлить скорости, с которой у меня в голове назревали зерна отмщения демонам, принявшим облик моих товарищей. Удары сердца, горячая кровь, кровавая пелена на глазах. Теперь я была уверена, что это обман.

— Алиса?.. — вопросительно произнесла демоница, прикинувшаяся Мариной.

Словно в тумане, под вопросительные возгласы братьев, я нащупываю рукоять острой секиры, висящей у меня на поясе. Когда с шипением она рассекает воздух, меня больше не терзают сомнения, лишь обжигающая ярость клокочет в венах. Их четверо, но лезвие режет их кости как масло. Первый удар сносит голову Коле, второй рассекает Костино туловище от шеи до бедра, третий разрезает живот Саше, а четвертым я с наслаждением перерезаю горло визжащей Марине. Прошла всего пара секунд, а моё тело всё в чужой крови. Я смотрю на свои багряные руки, и приятное тепло разливается по всем конечностям. А сердце всё не успокаивается. Я всё еще чувствую ярость и злобу, растущие глубоко внутри себя. У моих ног лежит четыре разрубленных человеческих тела, и они не спешат превратиться в демонов.

"Видимо это и правда были мои друзья" — думаю я спокойно, но больше ни один мускул не дергается на моём лице. Красная пелена на глазах словно приукрасила окружающий мир, придав нежный багряный оттенок деревьям и кустарникам. Мне это нравится. Я перешагиваю через трупы и иду вперед. Мне наплевать. А мой клинок снова чист и жаждет свежей крови.

"Что ж, — промелькнула в голове шальная мысль, — видимо, я — демон, как и говорил Асмодей. И, надо признать, это довольно приятно!"

В холодном поту я резко подскочила на своём ложе из мха, оцарапав лоб об ветки и запутавшись в них волосами. Я лежала на той же мертвой земле, среди редких деревьев и кустарников, поеденных червями.

— Это был сон. Чудовищный сон...

Я была одета во всё тоже чёрное платье, сшитое каменными пауками, в которое меня нарядила Самигина. Ноги опухли в тех же самых туфлях на высоком каблуке. Сердце бешено стучало при одном воспоминании и сне.

— Это всё слова герцога. Он запудрил мне мозги, что я демон, вот мне и снится такая ерунда, — пыталась я себя успокоить.

Казалось, напиток Живой Тьмы полностью вышел из моей крови, пока я спала. Я развязывала десяток ремешков, закрепляющих туфли на ноге и размышляла.

Я действительно чувствовала себя иначе. У меня вновь ныли конечности, не чувствуя былой тёмной силы, наполняющей их. Казалось, за время сна я отлежала себе ухо, щеку и руку. Сейчас кровь возвращалась в них вместе с неприятным покалыванием, которое, однако, напоминало, что я человек. У меня в голове больше не было нездоровой уверенности в собственных силах, не было агрессии и веселья. Я сидела посреди Третьего Тёмного Дома совершенно одна. И без шансов защититься от какого-либо нападения. Все мои вещи, секира и чернильное перо, которым я хотя бы могла выколоть кому-нибудь глаз, остались у уродливой демоницы, подруги ворона. А где сам Торл со Степаном, я теперь могла лишь гадать. Они были во Втором Доме, а его я покинула вместе с Асмодеем.

Вероятнее всего, на меня уже начата охота, как и говорил герцог. Я всё еще удивлялась, почему он сам не убил меня или не оставил у себя пленницей. Уж не знаю, что демоны делают с человеком, окажись он в их власти. Но я была во власти Асмодея, а он отпустил меня. Это удивляло и наводило на размышления. Я знала, что он — зло, но было так приятно думать, что не полностью. Что часть его души всё же человеческая, и тогда...

— Но нет. Об этом думать нельзя, — сказала я себе, нахмурила брови и, выбросив туфли, пошла вперёд.

Как и в моём сне, похоже, впереди меня была деревня. Только на сей раз это была деревня без людей. Здесь демоны строили свои домишки словно из грязно-оранжевого мела. Стены были толстыми и шершавыми, а крыши гладкими, будто жидкие. Казалось, они вот-вот стекут вниз. Здесь в окнах были желтоватые полупрозрачные стёкла, сквозь которые почти ничего не просвечивалось. Многие дома были изрисованы каракулями и рогатыми рожами. На остальных был нарисован мужской половой орган в разных ракурсах.

Издали я увидела возвышающуюся статую, много выше всех местных жилищ. Очевидно, это была главная площадь в деревне, и я пошла к ней. Приближаясь всё ближе и ближе, я смогла, наконец, понять, что она изображала. Огромный мужчина, довольно стройного телосложения, мускулистый и совершенно голый расслабленно стоял, протягивая левую руку вперёд. У него были большие бицепсы, коротенькие кудри и достоинство длиной с правую руку, которой он сей груз и поддерживал. Статуя была абсолютно белая, что выгодно выделяло её из окружающего желтушного пейзажа.

Я подходила всё ближе, силясь разобрать надпись на основании скульптуры. Какие-то неизвестные мне символы были вытесаны на нём, глубоко врезавшись в старый камень. Сколько я не приглядывалась, состарившиеся письмена идентифицировать не удалось:

"???????"

Прекратив бесплодное любопытство, я обратила внимание, что с другой стороны недалеко от статуи собралась толпа бесов. Они все выглядели более или менее по человечески, лишь частично напоминая то или иное животное. Множество имело козлиные ноги и человеческий торс. Постепенно я начала привыкать к этому, и их внешний вид меня уже не столь пугал.

В некотором отдалении от толпы стоял странный субъект, завернутый в белый халат. Он размахивал руками и что-то шумно объяснял остальным. Меня заинтересовало его выступление, и я подошла поближе, невольно оказавшись частью толпы.

— Самое тяжёлое в болезни — это её диагностирование! Запомните, сыны и дщери матери нашей Тьмы, — распинался высокий и худой демон с чрезвычайно длинной бородой, человеческим лицом и двумя плоскими голыми ступнями, невесело торчавшими из-под длинного халата. Два витых рога проклюнулись на его полысевшей голове.

— Только поняв, в чём проблема, её можно решить. Но многие ли из вас знают, что они делают не так? Вроде бы живешь, как всё, работу свою делаешь. А однажды раз — и всё! Нет больше магии! И что тогда? Любой может обидеть, ограбить или убить! И всё почему?

— Почему? Почему?! — вопрошали бесы в толпе, поднимая волосатые руки к демону в халате.

— А потому что каждый уважающий себя демон должен регулярно делать то, для чего его породила Великая Бездна! Вот ты, иди сюда! — сказал неожиданно оратор, ткнув длинным тощим пальцем прям в меня. Я сперва решила, что он указал на того низенького беса, что стоял рядом, нервно сминая в когтистых лапах старую шляпу и переминаясь с ноги на ногу. Но нет. Всё же он имел ввиду именно меня.

— Иди сюда! — повторил демон в халате, и тут, откуда ни возьмись, появились два довольно крупных помощника этого щуплого, схватили меня под руки, не успела я предпринять попытки к бегству. И повели вперёд. Сердце моё упало куда-то глубоко в желудок.

— Вот молодец, — сказал мне ведущий. — Я исцеляю детей Тьмы уже много столетий! И вот перед вами классический случай, и потому самый простой! Взгляните сюда, уважаемые! — начал он и протянул руку к моей груди. Я попыталась отстраниться, но помощники всё ещё крепко держали меня.

— Да что ты боишься, я не сделаю тебе ничего плохого! Какова твоя профессия?

— Я — вампир, — решила я продолжить игру, которой меня научила Самигина.

— Отлично! — воскликнул он и вновь повернулся к толпе. — Вот перед вами вампирша, чья сила будто сокрыта под лавиной давящих на неё камней. Прямо здесь, смотрите! — продолжал он тыкать пальцем мне в грудь. Несколько бесов в первом ряду, наклонились, прищурившись, и через мгновение довольно закивали головами. — И вот она стоит будто кукла. Будто забыв, кто она есть на самом деле!

— Да! Да! — послышались одобрительные возгласы.

— Я — маркиз Вассаго! И я объясню вам в чем дело, — сказал он, раскинув руки, — Видите? Вуаль Тьмы теряется прямо здесь, — указывал он на мою грудь. — Все силы нашей сестры погребены под мощью давящих на неё невидимых барьеров, которые, несомненно, она сама себе и создала! Свою жизнь она проживает в узенькой клетке, стен которой не дано увидеть её глазам. Такую болезнь вылечить самому тяжелее всего. А для меня это сущий пустяк!

В этот момент, не успела я и глазом моргнуть, как демон коснулся ладонью моего солнечного сплетения, и в этот момент будто волна кипятка пролилась через мою грудь насквозь. Будто жар прошёл сквозь меня и вышел через спину, не оставив внутри ничего живого. Я упала на колени, казалось, что я задыхаюсь. Было так больно, словно сожглось в груди самое важное, что было нужно, чтобы продолжить жить. Так больно, словно я умираю.

Глава N43

— Ну, вот и готово! — сказал улыбающийся демон в белом халате, как только я открыла глаза. — Я снял балласт, мешающий Тьме расправить свои крылья. Ты здорова! Однако теперь всё зависит от тебя: вернуть всё как было, стать слабой и ничтожной, или воспрянуть, словно языки пламени!

Он взмахнул рукой, и прямо рядом из жёлтого песка ввысь устремился столб огня. Опустил руку вниз — и стихия исчезла, словно её и не было.

— Тебе решать, — прибавил он многозначительно.

С этого момента будто что-то сломалось во мне. Неописуемо, непоправимо. Это что-то было столь важно, что мне хотелось плакать, и не столько от боли, сколько от обиды. И это что-то лопнувшее, треснувшее, как старая плотина, выпустило на волю всё плохое, что принято скрывать.

Как только боль, вроде бы, стала меньше, волна неслыханной ярости захлестнула меня. Ярости, которую невозможно контролировать. Которая была в сотни раз сильнее обычного привычного гнева. Я вскочила на ноги, отбросив двух огромных демонов, которые хотели меня остановить, и накинулась на "доктора". Я ударила его в бородатое лицо кулаком с такой силой, что нос затрещал, лопнула кожа, и кровь залила весь волосатый подбородок. А сам проклятый колдун упал назад.

Я тяжело дышала, а толпа восторженно зааплодировала. Демон-целитель продолжал улыбаться и показывать на меня рукой, чем лишь ещё больше нервировал. Подойдя ближе, я подняла руку, чтобы схватить тощего негодяя, и внезапно заметила, что рука моя объята пламенем. А я ничего не чувствую. Кроме всепоглощающей ярости.

Испуг вернул меня к действительности, как ведро холодной воды. Гнев стих. Я затрясла ладонью от неожиданности, и пламя тут же пропало.

Демонический врач подошёл ко мне и, ловко и быстро вправив себе нос, похлопал меня по плечу:

— Совершай то, ради чего родилась. Пей кровь. И пусть твоя Тьма больше не сдерживается ничем.

Все вновь захлопали, а помощники отвели меня в конец толпы, откуда я могла уже спокойно уйти, еле передвигая ногами.

Я не понимала, что произошло, но инстинкт подсказывал, что ничего хорошего. Внутри было пусто, и хоть боль и ушла, мне казалось, что всё очень-очень плохо. Обернувшись назад, я видела довольных хлопающих в волосатые ладоши демонов, и это вызывало у меня лишь одно желание: поскорее убраться подальше. Я медленно плелась по пустынной желтоватой дороге, песок которой был сух и твёрд, как потрескавшаяся земля в удушливое лето. Очень скоро я перестала слышать сзади возбуждённые крики демонов, и осталась совершенно одна. По пути мне практически никого не попадалось, лишь в больших и маленьких домах вдоль тропы изредка мелькали чьи-то тени. Я не знала, где нахожусь и куда иду. Но, казалось, если я остановлюсь, всё станет ещё хуже.

Я смотрела себе под ноги и на тропе видела узкие глубокие следы, будто от тонких колёс. А вдоль неё торчали странные беловатые кактусы с острыми иголками. Видимо, такими они выросли, обречённые никогда не видеть солнца. Я вспоминала, что кактусы накапливают воду, и мне приходили мысли постараться сорвать пару штук и съесть мякоть. Но пока жажда мучила меня не настолько сильно. Кривые серые палки, похожие на засохшие деревья изредка вздымались вверх то здесь, то там. Нигде не было видно ни одной лавовой реки, а окружающую тьму хоть как-то развеивало множество красных фонарей, расставленных повсюду.

Через какое-то время деревня закончилась, и впереди я увидела желтоватые скалы, испещрённые венами дорог. Пойдя по одной из них, я вновь очутилась в узком проходе между двумя монолитами каменной породы. Здесь уже и вовсе не было источников света, и лишь зрение, подаренное мне домовым, помогало различать тропу. Однако, оно не лишало меня того липкого неприятного ощущения, которое появляется, когда ты оказываешься в кромешной тьме.

Под ногами хрустел песок, растираясь об мелкие камушки, и более ни одного звука не раздавалось вокруг. Я видела, что по обеим сторонам от меня в скалах, бывает, появляются тёмные зёвы пещер, и их присутствие не внушало доверия. Собственный страх вызывал у меня вспышки гнева, которые было теперь очень нелегко подавить. Словно после вмешательства демонического доктора "крыша" у меня окончательно начала съезжать на бок. Грудь больше не болела, но теперь казалось, что я выпила ещё пару рюмок Живой Тьмы. В один момент, когда спокойствие моё в очередной раз было подорвано приступом постыдного страха, я наклонилась к земле и подняла самый большой камень из всех, что валялись вокруг. С грозным, по моим меркам, рычанием я швырнула его в один из тёмных провалов. Кровь стучала у меня в ушах, а зубы были сильно стиснуты. Мне хотелось драться, кусаться, царапаться. Но было не с кем. Брошенный камень ударился внутри пещеры об стену, и тысяча летучих мышей, хлопая крыльями, вылетела оттуда прямо на меня. Я присела на корточки, прикрыв голову, и стая пролетела мимо, растворившись во тьме. А я вздохнула и вновь осталась одна.

Подойдя ближе и приглядевшись, я начала замечать, что это не просто пещеры, спонтанно ведущие в глубь гор, а довольно аккуратно вырезанные в камне проходы. Но было удивительно не это — конечно же, в Преисподней в каждой щели живёт по демону — но в камнях были вырезаны огромные фасады с выпуклыми рисунками и иногда окнами. Это был маленький город в скале.

Я решила зайти в ту самую пещеру, куда упал камень. Снаружи камень был вытесан под небольшую треугольную башенку с гладким контуром колокола на крыше. Судя по всему — там никого не было. Пещера была голой и сухой. Выбрав угол повеселее, я легла рядом и уснула.

Проснулась я в полной темноте. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, где я, и почему. Всё тело ломило от неудобной позы и твердой земли, послужившей мне постелью. Приподнявшись на локте, я застонала от неудовольствия. По сложившейся у меня теперь привычке, захотелось разозлиться, но я силой заставила себя успокоиться.

— Неудобно? — раздался бархатный голос во тьме.

Я резко подняла голову и встретилась взглядом с герцогом Асмодеем. Он стоял в нескольких шагах от меня и улыбался. Я в задравшемся платье, помятая и нахмуренная, очевидно, казалась ему довольно смешной. Мне это не нравилось.

— Забавно? — ответила я вопросом на вопрос, нахмурившись ещё сильнее пока приводила короткое запылившееся платье в более-менее приличный вид. Сердце раздражённо стучало, к лицу прилила краска, но сейчас я испытывала куда большую гамму эмоций. Герцог возвышался надо мной в высоких сапогах со шпорами, шпагой на перевязи, в тёмно-рубиновой рубашке с расстёгнутой грудью и тяжёлом плаще, спускающимся с плеч. Я больше не видела распущенного водопада его чёрных волос, потому что они вновь, как и на балу, были убраны назад. Я не могла думать, словно инстинкты перекрывали разум. Нестерпимо хотелось ударить его, чтобы стереть наглую ухмылку с лица. Выкрикнуть, что он мерзкое исчадие Тьмы. Но, к сожалению, это было ещё не всё. Я почувствовала тонкий запах цитрусовых фруктов, и у меня закружилась голова. Дыхание стало тяжёлым. Я отвернулась, напряжённо сглотнув.

— С нашей последней встречи твой демонический прогресс сильно ускорился, — сказал он и сел на корточки рядом, а у меня сердце сдавило, и кровь прилила к щекам.

— Что ты имеешь ввиду? — спросила я, стараясь дышать ровно.

— Ну, как же. Разве ты не чувствуешь? — удивленно поинтересовался Асмодей, ласково коснувшись рукой моих спутавшихся волос. Мурашки пробежали по спине. Творилось что-то крайне не вразумительное. Сердце бешено стучало, став таким горячим, что обжигало изнутри, заставляя щеки краснеть. Во рту снова появилась странная горечь. Я сжала губы, пытаясь показать, будто мне ужасно не нравятся прикосновения демона. Ведь так и должно было быть. — Все страсти в тебе накалены практически до предела, — говорил он, и звуки его мягкого голоса, звучащего словно морской прибой, казалось, разрушают скалы моей воли, — тоска, обиды, страх, ярость, — он сделал небольшую паузу и улыбнувшись добавил, — желание...

— Значит, доброта и сострадание тоже увеличились? — спросила я, внезапно вспомнив свой кровавый сон.

— Нет, — тут же ответил герцог, перестав улыбаться. — А зачем тебе это? Доброта сделает тебя слабой. Всё уже случилось, моя дорогая, — сказал он, и я слушала его, затаив дыхание, наблюдая, как двигается коралловая линия демонических губ, — запустив могучие сильные корни в самые глубины души, в твоём сердце уже проросла Тьма. Просто дай ей распуститься. Отпусти себя. Тогда всё остальное навеки погибнет под её корнями. Всё, что было ненужно тебе, всё, что делало тебя уязвимой. Всё исчезнет. И ты станешь одной из нас.

Я слушала его слова, но больше они не вызывали во мне страха. Теперь я чувствовала, что это правда. Я сама себя не узнавала, потому что это уже была не я. Я становилась демоном. Как это вышло? Почему? Я лишь надеялась, что у меня ещё есть шанс.

Асмодей медленно пропустил между пальцев мои волосы, коснулся плеча, а потом спустился к ладони.

— Правда я не думал, что это произойдёт так быстро. Не расскажешь мне, как это вышло, моя милая? — спросил он, и чёрные глаза его сверкали, как лунная ночь.

— Я попала к какому-то маркизу Вассаго, — ответила я, нехотя вспоминая вчерашнее приключившееся со мной недоразумение. При этих словах Асмодей выпустил мою руку и захохотал.

— Прости, дорогая, — сказал он, закончив смеяться, — просто такого развития событий я и представить себе не мог. Более того, не мог и надеяться, что твои терзания так быстро закончатся.

— Что это значит?

— Это очень известный в Преисподней... доктор, назовём его так, который лечит демонов от потери магии. Надо признаться, это единственная болезнь, которой подвержены рождённые во Тьме, и он — единственный врач, изловчившийся это лечить. Он возрождает уснувшее тёмное начало в сердцах демонов. Его не очень любят в высших кругах, потому что он выполняет вроде как чёрную работу. Помогает слабым.

— Что ж в этом плохого?

— У нас, милая, принят естественный отбор, — ответил Асмодей ласково, — ты можешь возразить, что это не гуманно, однако, это позволяет умножаться сильнейшим.

— И я стану такой же?

— Что значит такой же? — переспросил он и, не давая мне шанса ответить, продолжил, — если ты имеешь ввиду, что, выбрав путь демона, ты выберешь путь сильнейших — то да. Ты станешь такой же, — закончил он и снова улыбнулся.

Что тут ответишь? Очень сложно спорить с ложью, когда в ней есть доля правды, к тому же красиво сказанной.

— Зачем ты пришёл?

Как бы ни боялась я вновь оказаться в одиночестве, я всё ещё понимала, что передо мной демон. Ко всему прочему, я испытывала болезненное желание наслаждаться его обществом и дальше. А с этим нужно было что-то делать. Никогда ещё столь абсурдные желания не были во мне так сильны.

— Узнать, как у тебя дела, — невинно ответил Асмодей, и улыбнулся столь заразительно, что я чуть было не улыбнулась в след за ним. — Возможно, ты уже передумала и решила принять моё предложение.

— Я не стану демоном и не останусь гореть в Аду до скончания веков, чтобы тебе здесь было не так скучно, — твёрдо ответила я, помня, что это единственно верный путь.

Короткая пауза повисла в воздухе, когда взгляд моего собеседника похолодел.

— А я вот пришёл, чтобы тебе не было так скучно, — ответил он совершенно спокойно, но это заставило занервничать меня. Он больше не улыбался, а мне захотелось вернуть разговор на пару фраз назад, чтобы вновь увидеть весёлый блеск демонических глаз. — Ты всё равно станешь одной из Проклятых. Теперь тебе осталось бороться недолго. Благодаря маркизу Вассаго, того человеческого, что мешало демону внутри тебя развернуться, больше нет. Теперь только воля стоит между тобой и Тьмой. И когда она сломается, ты поймёшь, что лучше быть хозяйкой, чем одной из миллиардов слуг, и придёшь ко мне.

Асмодей отвернулся и встал, очевидно, собираясь закончить на этом разговор. Я чувствовала себя измятой и расстроенной, и не понимала от чего сильнее.

— Тогда чего же ты беспокоишься, если я всё равно приду к тебе? — бросила я в след уходящему герцогу.

Асмодей взглянул на меня через плечо, замерев на миг, и ответил:

— Я боюсь, что ты не успеешь.

Он вновь отвернулся, взмахнув длинным черным плащом, и исчез, растворившись во тьме, будто и не приходил. А я осталась одна в пустой жёлтой пещере.

"Почему не успею?" — хотела спросить я. Но, кажется, ответ был мне известен, как и летучим мышам под потолком. Они изредка глухо скребли своими маленькими коготками по камню, и в хлопанье кожистых крыльев мне слышался ответ:

"Умрёшь... Умрёшшь... Умрёшшшь..."

Глава N44

Отец Уныния, Астарот, аггел Скорби и Белый всадник Апокалипсиса, появился в своём дворце буквально сразу же, как совещание в комнате Самигины закончилось. По старой привычке полного и абсолютного одиночки принц прошёл к своему письменному столу из желтоватой слоновой кости, за которым он никогда ничего не писал, и усадил свою худую высохшую особу на рядом стоящий толстый деревянный стул. Маленького каменного дракона он осторожно поставил перед собой, и, было видно, что руки принца мелко подрагивали. Он схватился за подбородок и стал напряженно его тереть. Лишь одна единственная мысль занимала его сейчас:

"Как добыть из статуэтки магию, пока она еще не полностью исчезла?"

Маленькие глаза чёрного дракона горели красным пламенем, но долго ли это продлится? Скоро заклятие закончится, два кровавых кристалла погаснут, и у него не останется шансов.

Время шло на минуты.

— Привет тебе, мой господин, — раздался мягкий голос из угла комнаты, в которой раньше стояла серая колонна, с выдолбленными летучими мышами на ней, а теперь, к неописуемому изумлению Астарота, находилась большая круглая кровать с затейливым подголовником. Она была какого-то странного розового цвета, однако с чёрными потёртостями, что и позволяло ей хоть как-то вписываться в мрачное убранство бывшего холостяцкого гнёздышка принца.

— Что ты здесь делаешь? — воскликнул он, и лицо его перекосилось от гнева. Руки задрожали ещё сильнее, когда он в нелепой попытке скрыть статуэтку, протянул их вперёд.

— Жду моего милого мужа, конечно же! — ответила она невозмутимо. — И вот ты, наконец, пришёл.

— Уйди. Сейчас не время, — старался он говорить спокойно, вспомнив, что теперь он женат, и его одиночеству, видимо, пришёл конец, но дрожащий голос выдавал волнение.

— Ну что же ты так со мной? — обижено ответила Гистера, качнув у уха принца своими большими грудями, обтянутыми в мягкие красные кружева, шитые золотыми нитями. — Я ведь теперь твоя жена, и, конечно же, буду рядом с тобой во всех твоих начинаниях.

От этого предложения у Астарота горло сдавило, так, что пришлось расстегнуть вечно застёгнутую первую пуговицу на серой рубашке.

— Гистера...

— Я буду помогать тебе. Даже если ты этого не хочешь. И ты поймешь, что такую жену, как я, еще поискать.

— Гистера! — ударил по столу кулаком Астарот, и подбородок его затрясся. Время шло, и, Астароту казалось, что вместе с минутами утекает его собственная бессмертная жизнь. Но жена не обратила никакого внимания на этот крик и спокойно подошла к столу прямо к статуэтке с драконом, из-за которой принц так нервничал.

— Что это у нас тут? — сказала она, проведя рукой над чёрной фигуркой с горящими глазами.

— Не трогай!

— Какая прелесть, я думала их больше не существует! — сказала демоница, не обращая внимания на мужа. — И какой он красивый, не правда ли, дорогой? Взгляни на него, он будто живой. Все эти изгибы, чешуйки, коготки. Будто прямо сейчас он отряхнёт с себя пыль веков и изрыгнёт из пасти огненное дыхание, — Гистера глубоко вздохнула, воздев мечтательные очи к мрачному потолку, — Четыре тысячи лет назад это заклятье называлось "ни живой, ни мёртвый". Владелец отдаёт статуэтке часть своей крови и думает, что это всё. Но смысл колдовства в том, что вместе с кровью статуэтка забирает часть души, которая и вселяет в камень коротенькую, но вполне реальную, жизнь. Между тем, статуэтку уничтожить невозможно. В этом тоже занятная хитрость. Тот, кто не знает заветных слов, может до умопомрачения пытаться остановить колдовство. И не сможет. Но не буду тебя отвлекать, дорогой...

Демоница неожиданно отвернулась от принца и, покачивая бедрами, красиво пошла к двери.

— Постой, — бросил Астарот, побледнев так, что кожа его стала синеватой. — Ты знаешь, как остановить его? И... вернуть кровь? — задержав дыхание тихо спросил он.

Гистера повернула голову и слегка улыбнулась.

— Конечно! Мой отец придумал эту магию и подарил Великому князю, — ответила она спокойно. — Это довольно просто. Главное успеть, пока кровь не впиталась до конца и не отдала всю свою жизнь.

Мгновенно демоница вновь оказалась у статуэтки и длинными красными ногтями, которые внезапно стали острыми, как лезвие, нацарапала на голове дракона небольшую хитрую пентаграмму.

— Отдай обратно то, что тебе не принадлежит, — шёпотом проговорила она, наклонившись над маленьким острым ухом, а потом резко разогнулась и выставила руку над своим рисунком. Вкус ржавчины защипал Астароту язык. И в тот же миг из центра пентаграммы маленькая капля крови покинула тело каменного дракона и зависла в воздухе. Капля была столь ничтожна, что испуганному принцу казалось, будто она вот-вот исчезнет с его глаз. Переводя взгляд с улыбающейся демоницы на красную точку и обратно, он не мог поверить, что всё это происходит с ним. А потом, внезапно опомнившись, он щелкнул пальцами и в его развернувшейся белой ладони образовался флакон с прозрачной жидкостью. Откупорив крышку, отец Уныния медленно поманил пальцем каплю крови, и она, подчиняясь, поплыла к нему, осторожно погрузившись во флакон. Там она полностью растворилась, сделав жидкость еле розоватой. Вернув крышку на место, принц быстро убрал флакон в нагрудный карман жилета.

— Чья это кровь? — улыбаясь спросила Гистера, сначала сев на стол напротив Астарота, а потом вообще легла на бок, облокотив голову на руку. Пушистые волосы, цвета солнечной ржи, рассыпались по столу рядом. Большая круглая грудь полностью предстала его взгляду, удобно расположившись прямо напротив лица. Дальше шёл тонкий пеньюар, быстро заканчивающийся там, где начинались стройные фарфоровые ноги.

Несмотря на это, Астарот отвернулся.

— Понятия не имею, — наконец ответил он. — Какой-то демоницы, которая должна привести меня к разгадке, был ли на балу Бегемота человек. Принцы поручили мне.

— Действительно? — подняла одну тонкую бровь Гистера. — Я хочу, чтоб ты понял, милый. Я согласна с тобой. Все проблемы у мужчин от женщин. И все слабые места там же. Но не волнуйся. Я намерена доказать, что твои слабые места отныне станут твоей силой. И потому, мне не важно, чья это кровь.

Отец Уныния не знал, что ответить, а она тем временем продолжала:

— Теперь ты знаешь секрет заклятья, который не известен практически никому из аггелов. И всё потому, что я твоя жена.

И Гистера, очевидно, не желая более ничего прибавлять, поцеловала в бледную сухую щеку принца и с легкой улыбкой растворилась в воздухе, оставив после себя мягкий запах корицы и орхидей.

Астарот ещё некоторое время думал в одиночестве, а потом пробубнил себе под нос:

— Все проблемы из-за женщин... Может ты и права. Дорогая...

И достал из нагрудного кармана маленького человечка из золотистого сердолика. Покрутив его между пальцами некоторое время, Астарот бросил фигурку на пол и прошептал: "Встань".

Тут же в воздухе послышался треск лавы, запахло серой, водяным паром и каменной пылью. Маленькая фигурка выросла в высокого огненного человека, веющего жаром.

— Слушаю, хозяин, — прошелестел тихий голос, похожий на похрустывающее течение магмы.

— Сможешь ли ты найти мне аггела, если я дам тебе такое задание? — спросил принц Уныния, изучающее глядя на пламенное создание.

— Во мне сила шести миллионов демонов, и мощь шести миллионов человеческих грехов. Я найду вам кого-угодно на любом конце Преисподней, — послышался посвистывающий ответ, словно древесные шишки лопались в костре, и смола выгорала из их сердец.

— И тебя не заметят?

— Никто из живых, мёртвых или Проклятых.

— Даже если это принцесса Дома? — не унимался Астарот.

— Даже, если это сам князь, — послышался в ответ треск, будто это и не голос, а просто камин доедает брошенные ему сухие поленья.

— Проследи за Ашерой, новой принцессой Дома Блуда. О каждом шаге сообщай мне. Что бы она ни сделала.

— Да, господин, — слегка поклонился голем и уточнил, — Может быть, на что-то я должен обратить внимание?

После недолгой паузы Астарот ответил:

— Я не знаю. Просто следи. Возможно, мать Тьма и на этот раз улыбнётся мне.

Переливающийся жидким пламенем слуга поклонился и покинул помещение, неожиданно просочившись в щели между дверью и стенами, оставив после себя чёрный след гари на полу и запах дыма.

Оставшись в одиночестве, Астарот вновь достал из-за пазухи флакончик с розоватой жидкостью и продолжил уже себе под нос:

— Почему бы ей и дальше не улыбаться мне, раз уж у меня в руках теперь кровь Самаэля?

Глава N45

Чёрный зёв портала открылся, и мои спутники, казалось, перестали дышать. Сперва я услышал мягкое шуршание нескольких слоёв шелковой ткани по полу, а потом из тёмной спирали показалась тонкая женская нога в травяных босоножках, усыпанных малахитом. Портал закрылся, оставив в пещере высшую демоницу. Она сверкала блеском сотни маленьких изумрудов, которыми было усыпано её тёмно-зелёное платье и чёрно-белые волосы, сформированные в огромные рога, завивающиеся назад. Большие влажные глаза будто светились изнутри, а мягкие коралловые губы складывались в загадочную полуулыбку. Она понравилась мне сразу, красивая и властная, как принцесса.

Два графа справа от меня тут же упали на одно колено, склонив головы и прижав руку к груди. Я не замедлил последовать их примеру.

Демоница сделала несколько шагов к нам и широко улыбнулась. От неё пахло мёдом и дикой малиной. Бросив беглый взгляд на Форнеуса и Карима, она подошла прямо ко мне. Почувствовав рядом с собой шелка её юбок, я вздрогнул.

— У нас новенький? — раздался её голос, ласкающий ухо, словно ветер в горах. Она сразила меня с первого взгляда. Никогда ещё я не видел столь прекрасного создания. Казалось, само пространство вокруг неё замирает, окутанное вуалью непроглядной Тьмы.

— Да, Госпожа, — сказал Форнеус, подняв взгляд, полный волнения, — я осмелился предложить ему остаться, если он понравится тебе.

— А ты не подумал, что этот бес не принадлежит Третьему Дому, и не подчиняется мне?! — сказала она так громко и властно, у меня сердце перехватило. — Он выдаст и вас, и меня...

— Принцесса?.. — осмелился сказать я, когда до меня дошло, что перед нами стояла не просто одна из Падших эрцгерцогинь, а сама новая хозяйка Дома Блуда. — Я никогда не выдам вас.

Я чувствовал, как секунды утекают в напряжённой тишине, словно последние крупинки песка из песочных часов. Я знал, что она хочет убить меня, ведь, если раскроется её связь с рождёнными во Тьме, недолгому её правлению в качестве принцессы придёт конец. А мне не победить высшего аггела, даже ради спасения собственной жизни. Поэтому я стоял на одном колене и ждал.

И внезапно она склонилась надо мной, подняв мою голову и, будто бы, взглянув в глубину всех моих мыслей. Я испугался, но не смерти, а того, что она могла там увидеть. Время замедлилось, и я, утопая в сладком запахе дикой малины и мёда, слышал лишь стук собственного сердца, когда принцесса осторожно приблизилась к моей шее. Я почувствовал, как острые клыки прошли сквозь мою жёсткую кожу, словно масло, и сознание моё потерялось. Я утонул в вихре картинок прошлого, настоящего и будущего. Передо мной проплывали моменты всей моей недолгой жизни. Как я убил трех игроков в кости, украл язык демона Первого Дома, как неиссякаемые воды Колыбели Душ дали мне искру сознания, как низкий мужчина в белом халате осколком своей души дал мне жизнь...

Я снова видел вспышку белого света, разрезавшего болью мои глаза. Молодая женщина на двадцать шестой неделе беременности лежала, раскинув ноги, а я слышал тихий стон, раздирающий уши. Рядом с женщиной стоял низкий темноволосый мужчина в белом халате с блестящей сталью в руках. Я не понимал, почему он не бежит от этого стона, ведь терпеть его нет никаких сил. Из живота женщины он методично доставал маленького розового младенца, чьи дергающиеся ножки и тело, были уже снаружи. Оставалось совсем не много. "Еще чуть-чуть, дорогуша" — сказал он и приставил к маленькой головке острый прибор. Секунда, и нестерпимый крик, который никто не слышал, прекратился. Мужчина в белом халате высосал через блестящую сталь мозг младенца, маленький череп ввалился и легко вышел из молчаливой женщины со стеклянными глазами.

Когда глаза мои смогли открыться, я увидел себя всё также стоящего на колене, и напротив меня улыбалась принцесса.

— Ты не принадлежишь Третьему Дому, — ласково сказала она, — потому что ты никому не принадлежишь, да?

Форнеус и Карим молча смотрели на нас, не вставая с колен. Но краем глаза я видел, что они весьма удивлены. Хотя почему-то мне было совершенно всё равно.

— Да, Госпожа.

— Ты уникальный демон, Мор, — сказала принцесса, легко облокотившись на бок на мягких подушках. Она махнула рукой двум графам и те немедленно сели рядом. Потом она махнула и мне.

— Вы знаете моё имя, Госпожа? — спросил я, хоть и не слишком удивившись после того, что только что произошло.

— И не только имя твоё мне стало известно, — ответила она, и я увидел, как еле заметно она проглатывает остатки моей крови, — Как смог ты избежать Распределения?

— Я не знаю. Я просто... не захотел становиться рабом одного из Великих Домов, — спокойно ответил я. Отпираться было бесполезно.

Принцесса засмеялась, и звонкий голос её наполнил пещеру.

— Он не захотел! Миллиарды демонов до твоего рождения прошли Распределитель перед статуей Великого князя, потому что магия звала их. А ты просто не захотел, — я не понимал, злится она, возмущается, или наоборот. Но на красивом жемчужном лице играла полуулыбка, а влажные глаза притягивали меня так, что я не мог оторвать взгляда.

— Так и было, моя Госпожа, — ответил я покорно.

— Ты нравишься мне. Первый раз я встречаю рождённого во Тьме, что был бы так силён. Ты недавно родился, и потому я готова рассказать тебе всё, чего ты не знаешь. Спрашивай, и получишь ответ.

— Правда? — удивился я.

— Конечно. Она, выпрямившись, села, и положила свою маленькую тонкую ручку на мои, сложенные по-турецки, звериные ноги. — После того, как ты присягнёшь мне в вечной верности.

Два графа весьма внимательно смотрели на меня, сверля напряжёнными глазами. Мне было ясно, их вполне устраивает ход событий, но они ждут, не сделаю ли я глупость. А ведь я поклялся служить эрцгерцогу Бехарду. И это было единственное, что сейчас крутилось в моей голове. Я чувствовал приятную прохладу от руки принцессы, и дрожь пробирала меня с головы до копыт. Её лицо было так близко, что мне становилось всё равно, что и кому я там обещал. Во мне просыпалось что-то новое и сильное.

— Я готов. Я клянусь служить вечно...

— Не так, — совершенно неожиданно прервала меня она. — Я знаю, что ты принёс клятву эрцгерцогу Бехарду... — сказала она, и у меня сердце упало, а два демона рядом ощутимо напряглись, — но для меня это не имеет никакого значения. Его клятва не имеет силы. С помощью неё, ты лишь обещал вечно служить ему. А что такое для меня служба, пусть даже она длится вечность, если ты можешь отдать мне гораздо больше?

Я снова не понимал, что кроется за тонкой улыбкой её красных, как моя кровь, губ.

— Служи ему, — шепнула она мне, наконец, коснувшись моего плеча и заставив меня лечь на спину, — Но принадлежи мне.

Всё её движения были медленными, такими, словно она не хотела пугать. Это было немного обидно для моего самолюбия, но заставляло меня безропотно повиноваться. Я лежал на спине, а она сидела на коленях передо мной, и её зелёные шелка касались моих рук и ног. Я вновь почувствовал странную дрожь, когда она осторожно положила свою маленькую ладошку на низ моего живота и сказала:

— Повторяй за мной.

Она открыла свой красивый рот, и я услышал странные звуки. Мой синий язык, вырванный у другого демона, ни разу не подсказывал мне таких словоформ. Но, безусловно, я мог с лёгкостью повторить их. Я произнёс первые слоги, и ржавчина окрасила мой рот в жёлтый. Очень скоро я почувствовал знакомый вкус горечи, сменяющийся вкусом сгнившего мяса. Крайне отвратное заклинание. Более того, я чувствовал, как её слова проходят через руку в мой живот и там связываются с чем-то, что было самой моей сутью. Она создавала цепь, которая сможет порваться только через мою жизнь.

И внезапно поток её слов прекратился. Я открыл глаза и увидел улыбающееся лицо. Приняв сидячую позу, я услышал наконец то, что так долго силился понять.

— Ты один из самых сильных, а может быть и самый сильный рождённый во Тьме демон, — звенел её голос, — Я никогда не видела демонов, подобных тебе. Твоя мощь сравнима лишь с нашей мощью, мощью Первых Падших.

Мурашки пробежали по моей тёмной, как сосновая смола, коже. Мне нравилось слышать о своей уникальности.

— Ешьте, — не повернув головы, сказала она двум графам, внезапно протянув к ним руки, в которых появились фрукты. Форнеусу — нектарин, Кариму — апельсин. — И пейте вино.

Демоны переглянулись, и на лицах их засветилась радость. Видимо они этого ждали. Тут же зубы их погрузились в сочную мякоть, а руки потянулись к наполненным бокалам.

— Позвольте налить вам вина, Госпожа, — сказал я, намереваясь тоже взять одну из бутылок, но принцесса остановила мою руку.

— Вино для вас, — сказала она с улыбкой, и я выпил сам. — Твоя мать была из слуг, а отец простым бароном, — продолжила она, — но кровь в тебе не имеет значения. В Колыбели Душ ты получил осколок греха невероятной силы, Мор, — сказала она и протянула руку ко мне. Не могу сказать, что я не ждал, когда же это произойдёт. В её ладони появился крупный гранат. Я взял его и разломил пополам, впившись зубами в рубиновую плоть и глотая сладкий сок. Липкие струи потекли по моему подбородку, а принцесса рядом засмеялась.

— Благодарю, моя Госпожа, — сказал я, наконец, отбросив мягкую кожуру.

— Ты мало что умеешь, да, Мор? Называй меня отныне — Ашера, — услышал я, когда она вдруг поцеловала мои уродливые жёсткие губы в сладком гранатовом соке. Я вновь утонул в её запахе и задрожал от прикосновений. Правой рукой она обвила мою толстую шею, а указательным пальцем левой вдруг коснулась лба. В тот же миг я почувствовал, как всё тело моё меняется. Форнеус рядом подавился, а Карим перестал дышать — я слышал. Потому что я больше не выглядел, как прежде. Когда она на секунду отстранилась, я поднял голову вверх, и из зеркала потолка на меня посмотрел молодой юноша с длинными, развивающимися кроваво-огненными волосами, чья кожа блестела, как полированный обсидиан. Безупречное тело с прочными канатами мышц заканчивалось человеческими ногами и руками. А в глазах горело рубиновое пламя, словно свет от ещё двух свечей.

— Это удивительно! — изумлялся Форнеус. — Я могу изменить лишь верхнюю часть своего тела в человеческую, но копыта и хвост убрать нет никакой возможности. А у Карима ещё и рога! Но ты выглядишь полностью, как высший аггел, как человек!

Но это было ещё не всё. Ашера наклонила мою голову к своей тонкой, почти хрустальной шее, и заставила прикоснуться к ней. Этот запах сводил меня с ума, и я вонзил свои зубы в неё. Кровь аггела наполнила мой рот, неся с собой и её сущность. Она откинула голову назад и закрыла глаза. А я увидел то, что она хотела мне показать.

Я был осколком души некого Бернуе Кронасона, основателя одной из самых больших абортариев в мире. Это был известнейший человек, вождь целого движения. Это удивительно! Он сумел убедить миллионы людей в том, что, один из самых тяжких человеческих грехов — это право, которое должна иметь каждая уважающая себя дама. Что-то типа "если вы не видите человека, значит его нет". На его счету было семьдесят пять тысяч маленьких смертей. Вот что я видел всё это время у себя в голове. Вот чьи крики я слышал. И блеск каких инструментов резал мне глаза. Наконец-то.

А ещё я познал свою силу. Оказывается, я был близок к герцогу! Не рождался ещё ни один Проклятый, подобный Высшим аггелам. Подобный мне.

Потом она пила мою кровь, потом вновь я её. А потом я взял её и она не сопротивлялась. И когда я устал и лег рядом, она позвала двух других. Так прошло много часов. Пока в конце коридора пещеры Ашера не услышала, как трещит лава.

Глава N46

Лавовый голем уже много часов бродил по корням острова Алчности. Остров был велик, но след от магии перемещения вёл именно сюда. След был для него словно отпечаток ноги на мелком прибрежном песке, и бурлящее огнём нутро его чувствовало, что скоро этот отпечаток может легко смыться очередной волной. Голем побывал в зале, где совсем недавно закончили пировать самые последние и отчаянные гости со свадьбы принца Третьего Тёмного Дома. Именно там он и взял след новой принцессы, как и велел ему хозяин. Это было не сложно для него, несмотря на то, что тысячи гостей могли заглушить запах принцессы. Но голема было не обмануть. Он родился от смерти шести миллионов демонов, и что ему какие-то несколько тысяч?

Тоненькая тропинка в ткани пространства, оставленная Ашерой, привела его в узкую комнатушку, где когда-то жила старая слабая демоница из Дома Чревоугодия. Голем прошёл по комнате, в точности повторяя шаги принцессы: вдоль от входа, до стола, на котором в пыли остался след от статуэтки-дракона, потом подошёл к старому шкафу со стеклянными дверцами, и наконец вернулся в центр комнаты. Пламя, из которого он состоял, подсказывало ему, что именно здесь принцесса открыла портал. В воздухе до сих пор висели клочки чёрного эфира. Собрав их воедино, голем сформировал небольшое окошко перехода в иное пространство. Через него даже руку просунуть было бы сложно обычному демону, но существу, состоящему из жидкого огня, не имеющему ни массы, ни тела, ни полноценной жизни, этого было вполне достаточно. Изменив форму, он легко просочился в маленькое, крутящееся по спирали отверстие, и исчез из комнаты, чтобы появиться в основании острова Четвёртого Тёмного Дома.

Там, среди камней, скал, оканчивающихся обрывами, и песка, рассыпающегося под ногами и падающего в Бездну, голем приник к земле. Воздух вокруг него, как всегда нагревался и трещал, а порода под ногами медленно плавилась, становясь его частью. Голем то ли шёл, то ли плыл по периметру места, куда его привели остатки портала принцессы, но более не чувствовал присутствия высшего аггела. Словно воронка обманула его, приведя не туда. Однако, как камень обладает терпением вечности, так и голем обладал им. Он вновь и вновь изучал каждую расщелину в скале, каждый лаз, каждый ход.

И вот, внезапно, что-то заставило его свернуть на три градуса вправо и вниз, отклонившись от выбранного периметра. Он решил проверить места, что лежали несколько глубже выбранной им тропы. Остров Чревоугодия был очень велик, и чтобы изучить все его корни, было бы необходимо потратить столетия. Но что-то подсказывало творению огня, что цель уже близка. И именно там, куда он сейчас и направился. Можно было бы сказать, что это предчувствие, если бы для проклятого создания оно было возможным.

И голем оказался прав — в скале был провал. Множество подобных нор уже было обследовано им, но оставалось столько же не проверенных. Вокруг была абсолютная тишина, и ни капли магии не витало в воздухе. Одним словом, ничто не говорило о том, есть внутри кто-то или нет. Но голем чувствовал. Герцог Вий, создавший его, дал ему имя — Вулкан, и сейчас всё горячее нутро его клокотало от нетерпения, готовое взорваться потоками магмы.

Пройдя немного в глубь провала, он обнаружил пещеру. Довольно глубокую, такую, какую нечасто встретишь в корнях Островов. Не было слышно ни шороха, ни дуновения жаркого ветра Преисподней, ни обрывка магии не висело в воздухе. Будто множество веков не ступали здесь копыта Проклятых. Однако не было и стены, которая помешала бы глазам огненного создания проникнуть в глубину каменного хода. И он увидел.

Принцесса Ашера лежала на чёрно-белых мехах. Её зелёное платье было расшнуровано спереди, и раскрытый корсет открывал пламенным глазам всё тело новой хозяйки Третьего Тёмного Дома. Вокруг неё лежали три демона, лишь частично прикрытых одеждой. Один не двигался, и с закрытыми глазами казался спящим, второй медленно гладил голую фарфоровую ножку своей принцессы, а у третьего она пила кровь из вены на шее.

— Хорошо... — сказала принцесса, подняв голову от шеи Карима, и расслабленно упала назад на мягкие подушки. На её лице играла легкая улыбка, а глаза с длинными кудрявыми ресницами были блаженно закрыты.

— Ну что, Мор, не жалеешь, что принёс мне клятву верности? — спросила она нежно.

— Нисколько, — ответил демон с огненно-красными волосами. Он медленно проводил темной рукой по лодыжке своей принцессы, и тугие мышцы переливались в свете восковых свечей, словно натёртые маслом.

— Я тоже рада, что ты с нами. Я теперь понимаю, что Форнеусу ужасно повезло встретить тебя у архитектора. Нужно обладать нестандартным мышлением, чтобы разгадать магию его защитного заклятья.

— Не всё так сложно, моя Госпожа, — ответил демон, взглянув горящими глазами на принцессу. — Я уверен, любой Высший способен на это.

— Так и есть. И это могло бы стать проблемой для нас. Но увидеть заклятье может лишь тот, кто знает о нём. Это и защищает наше логово, — говорила Ашера, медленно произнося каждое слово. — Хотя, ты знаешь, сегодня у меня создалось впечатление, что многие из наших принцев довольно туповаты. И мы их весьма переоцениваем.

— Почему же? — решил поддержать принцессу Карим в её желании поговорить.

— Представьте, встретились сегодня в каморке одной мёртвой вампирши Второго Дома несколько принцев и принцесс. И стали обсуждать до крайности любопытный вопрос: действительно ли появился на землях Проклятых живой человек? Может вы слышали, этот слух родился на моей свадьбе. Будто бы кто-то видел его, и многие почуяли запах живой крови.

— И это правда? — проснулся Форнеус, открыв глаза и любопытно повернувшись к разговору.

— Потерпи, мой шустрый друг, — хохотнула принцесса. — Комната, в которой мы были, могла бы рассказать им всё. Правда это или ложь, что произошло и как. Но никто из них не почувствовал. Они словно слепые!

— Не почувствовал что?

— Человек был там. Это молодая женщина, которая прикинулась демоницей, выпив напиток Живой Тьмы. Он должен был отбить от неё запах, — говорила она, улыбаясь, — но ни что не может обмануть нос высшей вампирши.

— Моя Госпожа, ты великолепна! — воскликнул Форнеус и начал жадно целовать её запястье.

— Ну, ещё бы, — ответила она ласково.

— Ты рассказала им? — спросил Мор.

— Ни в коем случае. Пускай разбираются сами.

В этот момент голем подошёл ближе, скрываясь в нише гранитного массива, слушая и размышляя. Это было именно то, зачем он был послан. Нужно звать хозяина. Но именно в это мгновение уши древнего аггела услышали треск лавы. Треск, которого не могло быть в пустой пещере.

— Здесь чужой, — резко сказала принцесса, и глаза её блеснули злобой. — Вам не пришло в голову запечатать вход? — зашипела она, мгновенно застёгивая корсет. — Убейте его здесь.

Это было последнее, что услышали три демона, перед тем, как принцесса исчезла, словно её и не было вовсе.

Форнеус и Карим продолжали лежать, не успев сообразить, что происходит. Но Мор уже стоял на ногах. Его грудь бешено вздымалась, а в красных глазах заплясали языки пламени. Он тоже слышал чужого.

"Не успел" — подумал Вулкан, прежде чем воздух вокруг него заполнили атакующие заклятья.

Мор ещё не видел, кто перед ним, но уже не медлил. Вместе со своей кровью принцесса Дома Блуда передала ему множество знаний, некоторую часть, возможно даже не осознанно. Теперь его мысли были наполнены заклинаниями, которые раньше казались заоблачно сильными. Теперь он знал.

Но первое, чем он решил воспользоваться, было старое заклятье, уже однажды сработавшее. Прыгнув вперёд, Мор обнаружил врага, прятавшегося в одном из углублений пещеры. Демон чужак был объят пламенем и переливался, как лавовая река. Но это не смутило молодого демона. Мгновенно он выстроил вокруг него каменную решётку и обратил её в закалённый магией титан.

"Ему не вырваться"

Но горящий огнём враг внезапно протянул руку вперёд, и решётка расплавилась под его ладонью, словно масло.

Мор сделал шаг назад. Огненный демон приближался. Тут сзади появились, наконец, пришедшие в себя полуголые Карим и Форнеус. И оба бросили одновременно по несложному и быстрому заклятью искажения, чтобы отвлечь и остановить врага. Вкус морской воды заполнил рот. Ноги огненного демона увязли в песке по колено, а вокруг тела закружился сильный вихрь, не дающий сделать ни единого шага вперёд.

— Он остановился, — сказал Карим, громко пережёвывая вкус магии.

— Я так не думаю, — взвизгнул второй граф, тыкая пальцем в голема. Он внезапно вспыхнул и загорелся ещё сильнее, растопив песок под ногами в жидкое стекло, а затем впитал его в себя. — Что это за существо?!

— Я не знаю, но вихрь воздуха делает его только сильнее. Погаси его, — бросил Мор, задумывая следующий удар. Он сперва попробовал заклятье на вкус и проглотил, лишь затем решив воспользоваться.

Как только цунами вокруг разгоревшегося, словно факел, голема исчезло, Мор открыл рот, чтобы саму суть заклинания выдохнуть на врага. Корень его языка чувствовал сильную горечь, когда магия разума разлилась в воздухе. Два графа восхищенно вздохнули, тут же закашлявшись от резкого прогорклого запаха. Один вдох — и любой демон должен был почувствовать нестерпимое желание убить себя. К сожалению, магия распространилась на всех. Не прошло и нескольких секунд, как Форнеус и Карим уже стояли на коленях, а огненный незнакомец вел себя так, будто бы ничего не произошло. Не сработало. А ведь это была одна из формул, подсказанных кровью Ашеры. Мор злобно сплюнул колдовство на камни.

— Больше не делай так, — только и успел бросить Карим, потирая заболевшие виски. Но, видимо, секунды, потраченной графом на возвращение в сознание, было слишком много. В это самое мгновение Вулкан резко сделал прыжок и неожиданно ни для кого, обнял его. Карим закричал голосом умирающей гаргульи, пытаясь вырваться. И первые несколько секунд его кожа не поддавалась силе огня.

— Что он делает? — удивлённо прошептал Мор, немного заторможено наблюдая, как Форнеус бросает на огненную сущность заклятье за заклятьем. Паутина, цепи, камень, вода — Мору ещё не приходилось видеть такое количество магии за такой короткий срок. Граф был знатным колдуном. Но вся магия разрушалась, не причиняя задуманного вреда. Ткань колдовства просто сгорала, попадая на это существо. Теперь Мор понимал, что перед ним не демон.

Голем сдавил грудную клетку Карима так сильно, что она лопнула и загорелась. Дикий крик вновь наполнил пещеру. В этот раз — последний.

Было ясно, что обычная магия не подействует. Нужно было что-то нештатное. Что-нибудь такое, что могло бы справиться с раскалённой плазмой. Форнеус продолжал забрасывать его заклятьями, ловко прыгая вокруг врага.

— Сделай хоть что-нибудь! — закричал он, видя, что все его пассы бесполезны.

И Мор придумал. Это было мощное волшебство основанное на том, что всё в Преисподней состоит из тепла. И если высосать всё тепло, можно остановить даже лавовую реку. Единственный подвох был в том, что жар нужно куда-нибудь деть. Эти чары он выискал в самом дальнем уголке мыслей Ашеры, в месте, где хранились у неё знания о древней магии.

Сперва появился легкий сладковатый запах Пространства. Мор раскрыл руки, чтобы увеличить площадь распространяющейся от него энергии. Челюсти его шевелились, не переставая распознавать и создавать новые нюансы вкуса заклятья.

Голем повернул голову. Пламя на нём стало меньше и, казалось, это его удивило. Сделав шаг по направлению к колдующему, он удивился ещё больше, ощутив, что силы его сильно поубавились. Он с трудом мог двинуться с места.

Мор ликовал. А между тем его собственное тело становилось горячее с каждой секундой. Он не мог выпустить жар наружу, сгорит пещера вместе с ними внутри. А выйти из пещеры опасно — это может привлечь внимание к принцессе. Форнеус на другой стороне помещения ликовал. Он не знал, что происходило внутри его последнего товарища.

— Ловко ты его, отличное заклятье! — воскликнул он, когда пламя с поверхности голема совсем исчезло, и он стал похож на каменное изваяние. Внутри молодого демона было так жарко, что каждую секунду ему казалось — он вот-вот сгорит изнутри.

Враг будто бы совсем превратился в холодный камень и даже немного уменьшился в размерах, что и усыпило бдительность оставшегося в живых графа. Он подошёл к нему на небезопасно близкое расстояние и начал изумлённо разглядывать.

— Мор, похоже это голем! — сказал он, восторженно щупая каменную статую на нос, — Я ни когда в жизни не видел голема! Да и не слышал вообще об их реальном существовании. Только мифы.

— Отойди от него, — глухо сказал Мор.

— Что ты говоришь? — переспросил Форнеус, поднимая голову.

В этот момент заклятие порвалось. Демон выдохнул и упал на колени. Всё это время он высасывал жар из тела врага, но он будто и не заканчивался. Голем стоял каменный и холодный, но продолжал излучать тепло. И как только звенья магии распались, весь жар, что был внутри заклинателя, вырвался наружу. Вулкан ожил и одним махом оторвал голову у стоявшего рядом Форнеуса.

Мор остался один. Хватило доли секунды, чтобы понять — ему не выстоять. И, использовав навык, которому он обучился у принцессы, он мгновенно исчез, оставив после себя лишь всполох молнии и запах озона.

"Хозяин будет недоволен" — прошелестел Вулкан и мысленно позвал своего господина.

Практически сразу на зов явился принц Астарот. Его бледное лицо было озабочено, и руки тряслись в напряжении.

— Что? — спросил он, проходя в окровавленную пещеру со следами борьбы, — Что здесь было?

— Три демона, мой господин, — послышался тихий шёпот пламени, — И принцесса. Запрещенная связь между аггелом и рождёнными во Тьме.

— Вот как? Ты убил их, — утвердил Астарот, разглядывая один сгоревший труп, а второй окровавленный и безголовый. Сделав несколько шагов вглубь пещеры, он оглядел меха, подушки и винные бутылки, оставшиеся во множестве разбросанными по полу.

— Она пила их кровь, а они её, — трещало пламя.

Принц Уныния резко повернул голову и внимательно посмотрел на голема.

— Что ты сказал? Повтори. Они пили её кровь? — казалось, левая бровь у него нервно задёргалась.

— Да. господин. Они пили её кровь, а она их.

Быстро переведя взгляд с почерневших углей трупа Карима на труп Форнеуса, он наклонился над последним. Достав из-за пояса кривой кинжал, аггел разрезал грудную клетку мёртвого демона и вырезал из неё желудок. Быстро достав из нагрудного кармана пустой флакон, он перевернул орган и ловко вылил его содержимое внутрь хрустальной ёмкости. Отбросив кусок ненужного мяса, он заботливо закупорил флакон и положил обратно рядом со склянкой Самаэля.

Поднявшись на ноги, он заметил, что бокалов в пещере было лишь два, а на мягких шкурах валяются кожура от апельсина, нектариновая косточка и раздавленный гранат.

— Она пила их кровь, предварительно изменив её вкус вином и разными фруктами, — сказал он, скривив своё и так некрасивое лицо. — Вампирша. А где третий?

— Он исчез, — шуршал ответ.

Принц задумался, стоит ли его искать, но, в конечном счёте, пришёл к мысли, что это пока ни к чему. Имея в своём распоряжении огненного голема, он сможет найти этого удачливого демона в любой момент.

— Если ты ещё раз убьешь кого-нибудь без моего дозволения, я разрушу твою статуэтку и развею душу, — холодным тоном сказал Астарот. Но хоть он и был крайне недоволен, кровь Ашеры была у него, а значит и Бельфегора тоже! Как новая принцесса Дома Блуда, она на свадьбе пила сущность своего мужа, а значит его плоть на некоторое время стала её плотью. Так гласит закон Проклятых. Свадьба была не более двух дней назад. А значит, это правило всё ещё действует.

— Да, мой господин, — ответил Вулкан.

"Кто бы мог подумать, что если бы этот тупица сжег оба трупа, у меня не было бы сейчас второй склянки!" — подумал Астарот и вздрогнул.

— Превратись, — бросил он, и сей же момент голем начал уменьшаться в размерах, а пламя его погасло. И вот уже у ног принца стояла золотистая фигурка из тёплого гладкого сердолика. Подняв её с пола и бережно положив в карман, плоть отца Уныния растворилась в воздухе пещеры, наполненном запахом двух смертей.

Глава N47

Маленький мальчик с лицом ангела медленно шёл по коридорам дворца Пятого Тёмного Дома. Его кудрявые белые волосы легонько подпрыгивали в такт шагам, а полы голубого камзола развивались позади. Приглушённо цокали маленькие каблучки по полу из чёрного агата с молочными разводами. Взгляд небесно-голубых глаз был направлен строго вперёд. Он не рассматривал чудные барельефы на стенах, не обращал внимания на сводчатые потолки, на которых искусно изображённые летали маленькие злые демонята, не замечал медленно поворачивающихся голов блестящих обсидиановых гаргулий. Все двери открывались перед ним сами, а слуги, периодически попадавшиеся на пути, будто исчезали, боясь оказаться на пути у одного из первых Падших, Великого Агриэля, пятого маркиза Преисподней.

И вот последние двери на пути мальчика открылись. Чуть скрипнули тяжёлые кованые наличники, и створки из белоснежного опала, оправленного чернёным серебром, открылись. В большой зале по самому центру располагался неправильной формы бассейн, украшенный переплетениями белого золота. Там, в кристально голубой воде отдыхала обнажённая принцесса Дома. Её огненно-рыжие волосы разметались по полу вдоль кромки бассейна, а голова лежала на мягкой подушечке.

— Вода? — бесцветным голосом спросил маркиз, и как всегда было не ясно, любопытство ли звучит в голосе маркиза, или таким образом он лишь дал о себе знать.

— Да, вода! Агриэль, моим банщикам нужно 50 лет, чтобы из водяного пара набрать целую ванну! Я тебя всеми силами Тьмы прошу, не порть мне отдых, уйди!

— Жаль, что приходится тебе отказывать, принцесса. Но я пришёл по делу.

Взгляд демоницы напрягся.

— Делу?..

— Да. Я знаю, где твой муж. Я знаю, где Аваддон. И знаю, как его освободить.

— Маркиз, милый, — беспокойно начала Лилит, заёрзав в глубокой ванне. От её беспокойных движений гладь бассейна покрылась рябью и всколыхнула безмятежно плавающие в воде белые цветки лилий, брошенные туда слугами. Встав на ноги и оказавшись совершенно голой, принцесса выбралась из воды, вырывая на ходу из рук маленькой демоницы-служанки пушистое вязаное одеяло из белой овечьей шерсти. — Я как раз хотела поговорить с тобой, мой дорогой. Я больше не хочу, чтобы ты освобождал мужа, — сказала она, внимательно глядя на кудрявого мальчика.

Маркиз молчал. Ни отблеска эмоций не осветило его ледяных глаз.

— Заплати, и забудем о том, что ты о чем-то просила меня.

Тонкие брови над зеленью глаз сдвинулись.

— Я больше не хочу, чтобы ты выполнял порученную мной работу. А значит и платить не за что! — А потом нехотя прибавила: — Но за твою верную службу можешь взять себе из моей сокровищницы тысячу монет и сотню слуг.

— Тысяча монет и сотня слуг, — повторил Агриэль. — За то, что я разыскал твоего потерянного мужа? Ты считаешь, что такова цена информации, которая известна лишь самому Хозяину? — зазвенел голос мальчика.

— Лишь самому Хозяину? Уж, не у него ли ты спросил? — съязвила принцесса. — Тебе мало денег? А что еще ты можешь от меня требовать? Я и так слишком щедра. Плачу тебе, хоть и в услугах твоих не нуждаюсь.

— Мне не нужно ни прибавления в слугах, ни деньги, которые ты предлагаешь. И ни что другое, из того, что ты можешь предложить мне, Лилит. Отдай то, что обещала. Мне нужно Око Хаоса.

— Что за вздор? Око Хаоса мне подарил сам Великий князь, ты не можешь требовать его у меня. Выяснил, где мой муж — поздравляю, ты теперь обладатель ценного знания, недоступного никому в Преисподней! Я знаю, для увеличения твоего эго это и так большое подспорье. Теперь ты почувствуешь себя ещё более уникальным. Так что не благодари. Но мне больше не нужен старый муж. Так как теперь я уверена, принцы не станут искать мне и нового. У них сейчас игрушек достаточно. Все эти истории с человеком. Ну, ты знаешь. Им будет чем заняться. А я хочу остаться одна. Как все эти века. В прямом и переносном смысле, Агриэль!

Ничто в маркизе не изменилось. Будто не происходило внутри него ничего, что могло бы бросить хоть тень эмоций на наивное розовощекое лицо, которым была прикрыта чёрная душа Падшего.

— Ты заплатишь, — спокойно констатировал он. Лилит фыркнула, пожав плечами. — Или я освобожу твоего мужа.

— Нет! — воскликнула она и быстро прикрыла рот рукой. Невероятно увеличившиеся два малахитовых глаза ясно давали понять, что этот исход событий её больше никоим образом не устраивает. — Нет, прошу тебя, не надо! Я не могу заплатить тебе, сейчас... У меня нет камня. Да и скажи мне, Агриэль, ну зачем тебе Око Хаоса? Неужели и ты туда же? Ты поверил в эти слухи о человеке? Так ведь и без камня это можно сделать!

— Где оно? — проигнорировал все эти вопросы маркиз.

— Я отдала его Асмодею, — всплеснула рукой принцесса и отвернулась. — Но ты же должен понимать, что все это бред? Не может по землям Проклятых ходить живой человек! Не может!!! — воскликнула она.

— А как ты считаешь, о чёрная богиня, матерь всех демонов, зачем твоему сыну понадобилось Око Хаоса? — повис в воздухе вопрос. Лилит опустила голову, и взгляд её упал в пол. Зрачки медленно расширялись, пока она осознавала, что Агриэль прав. Когда она взглянула на него ошарашено и зло, маркиз сказал:

— Верни Око, отдай его мне. Или твой муж восстанет.

Мальчик развернулся и исчез, а рыжая демоница еще долго смотрела в пустоту, до боли в пальцах сжимая мягкий уголок овечьего полотна.

Придя в себя после гневных мыслей, захлёстывающих волнами, Лилит начала одеваться. Идея принять мягкую расслабляющую ванну явно провалилась. Взглянув ещё раз с тоской и разочарованием на прозрачную прохладную воду, по гладкой поверхности которой до сих пор шла небольшая рябь, дьяволица подняла руку и два раза нетерпеливо щелкнула пальцами. Тут же вокруг неё появилось три служанки. Три слабенькие демоницы, которые уже много столетий работали у принцессы Гнева камеристками, подобострастно заглядывали хозяйке в глаза и ожидали приказаний. Они были одеты в длинные разноцветные туники, скрывающие то, что могло быть у них вместо ног, а руки у всех троих, несмотря на внешний вид, были маленькими и ловкими.

— Принесите чёрное платье с жемчугом, — бросила Лилит.

— Да, Тёмная Мать, — ответила одна служанка и мигом исчезла, чтобы через секунду появиться с длинным тяжёлым нарядом.

— Не называй меня так больше, — устало ответила принцесса, надевая длиннополую юбку с небольшим шлейфом. — Это имя уже давно ничего не значит.

— Но как же так, моя Госпожа! — осмелилась возразить вторая служанка, затягивая плотный корсет с диковинной вышивкой из молочно-белого жемчуга. — Вы — Великая...

— Я сказала: "Нет"!!! — рявкнула Лилит, и шнурок из китового уса на спине немедленно зашнуровался сам, а принцесса развернулась и пошла к противоположной стене комнаты. Ткань платья приглушённо шуршала по каменному полу, пока хозяйка Дома подходила к высокому золотому изваянию голой женщины с шестью руками. Оно стояло в нише стены, направив взгляд кровавых глаз, полных жестокости и ненависти перед собой. В каждой руке статуи было какое-нибудь оружие, от кинжала, до топора, меча и секиры. Яростный оскал демонстрировал острые блестящие зубы.

— Прошло то время, когда кровь не прекращала литься на мои алтари. Прошло то время, когда мои имена были музыкой, а бой кожаных барабанов звучал в такт сотен криков.

Лилит прикоснулась к страшной фигуре, ласково поглаживая её изгибы.

— Но ведь и сейчас есть ещё места, где чтят вас, моя Госпожа, — преданно говорила служанка, подходя к ней и осторожно одевая на шею массивное жемчужное ожерелье.

— Что такое сотня людей по сравнению с целыми народами... — мечтательно проговорила принцесса, широко распахнув свои большие изумрудные глаза. Тонкая неуверенная рука потянулась к ожерелью, по привычке ожидая нащупать там рубиновый кулон в форме сердца, окованный белым золотом. Но прикосновение к десятку тонких нитей с круглыми молочными каплями вернул сознание демоницы на место. Ей было необходимо вернуть Око Хаоса. Тяжело вздохнув, принцесса покинула зал, чтобы навестить своего сына.

— Асмодей! — крикнула она, появившись, словно ураган перед покоями герцога Третьего Тёмного Дома. Широкими шагами, она пересекла её, стуча каблуками, и ни один из демонов-привратников не осмелился остановить принцессу. Всем им было известно, что Лилит — мать их господина.

— Асмодей! — повторила она, толкнув широкие двери и пройдя сквозь мягкие портьеры, занавешивающие вход. — Где ты, сын?

Аггел Страсти непринуждённо сидел в своём кресле, а вокруг него радостно плясали рождённые во Тьме демоницы.

— Здравствуй, Лилит, — сказал герцог, легким движением руки отсылая танцовщиц. — Что привело тебя ко мне? — спросил он, когда они нехотя исчезли.

— Верни мне Око Хаоса, будь добр, — сказала она довольно спокойно и умудрилась даже в конце слегка улыбнуться.

— Это ещё зачем?

— Я хочу, чтобы камень был у меня и точка. Верни мне его.

— Не верну, — спокойно ответил герцог, сверля тёмными глазами мать, которая явно держала себя в руках из последних сил.

— Но ведь я отдавала его тебе временно. Отдай его, — говорила она, присаживаясь на другое кресло.

— Нет.

Герцог даже не утруждал себя подробностями отказа. Такую наглость принцесса уже не могла перенести.

— Да что ты себе позволяешь, ублюдок?! — закричала она, резко вскакивая. — Камень мой и только мой!

— То, что я ублюдок, вина исключительно твоя, мамуля, — спокойно ответил Асмодей. — А на право владения камнем я и не претендую. Но получишь ты его, только когда он перестанет быть мне нужен.

— Да я тебя прокляну!

— Я уже проклят тобой, принцесса Хаоса. Проклят при рождении. Чего ещё мне бояться? — горько усмехнулся он.

— Ой, вот только давай без сцен! Ты весь из себя несчастный, бедный получеловек, обречённый на жизнь с нами, гадкими демонами! В тебе кровь Падших! Ты — Тьма! Так что не валяй дурака, давай не будем ссориться, мы же члены одной семьи, — попыталась помириться демоница. — Отдай мне Око, и закончим с этим.

— А зачем? Твоё декольте соскучилось по кулону, который так удачно привлекал взгляды всех без исключения? Так давай я подарю тебе другой.

— Это тебя не должно касаться, Асмодей, — зашипела вновь принцесса. — А мне вот интересно, зачем камень тебе? Признавайся, человек у тебя?!

— Какой человек? — невероятное удивление прозвучало в этом вопросе. Лилит даже сперва смутилась.

— Не прикидывайся! Ты не хочешь отдавать мне камень, потому что тогда я всё узнаю. И все узнают, что ты прячешь человека у себя. И придётся его отдать. Чего тебе совершенно не хочется.

— Какая чепуха, маман, кто тебя надоумил? — и глазом не моргнув, ответил Асмодей.

— Не прикидывайся! Я тебя насквозь вижу!

— Правда? — деланно изумился герцог. — Ну, тогда и спорить бесполезно. Могу только поинтересоваться, тебе-то человек зачем?

Хозяйка Пятого Тёмного Дома замолчала. Ведь она хотела отдать Око маркизу Агриэлю. Мысль воспользоваться им самой ей в голову пришла лишь только что. А ведь, если бы это удалось...

— Я подарила бы его Хозяину.

Так искренне, чистосердечно и заливисто Асмодей не смеялся очень давно.

— Ну, ты и рассмешила меня, честное слово. Я уж и забыл о твоих планах стать царицей Проклятых.

— Прекрати смеяться, — зашипела принцесса. — У тебя в руках моя вещь и князь накажет тебя, если ты мне её не вернёшь. А когда я стану княгиней...

— Хорошо, хорошо, испепелишь меня огнем своей ненависти. А князь накажет меня, предав вечному проклятию, способному устрашить любого аггела — говорил, кивая головой он. — Но, сперва, вспомни, что я заслужил эту услугу. Некоторое время назад, ты пришла ко мне и умоляла помочь. Я согласился при условии, что Око Хаоса поступит в моё временное пользование. Договор есть договор.

— Но разве прошло недостаточно времени? — расстроено воскликнула демоница, понимая, что её план проваливается.

— Не достаточно, — ответил Асмодей, — и прежде, чем покинуть мой Дом, ответь мне на риторический вопрос. Что бы ты сделала, поступи в твоё распоряжение несколько чистых человеческих душ, не прошедших страшный Суд?

Лилит взглянула на своего сына, как на сумасшедшего.

— Нет, ты ещё издеваешься? Чем я это заслужила?!

— Тем, что родила меня, — спокойно ответил Асмодей. — Ладно, я вполне насладился твоим обществом, маман. А теперь, извини, меня ждут мои плясуньи.

— Асмодей!..

— Я могу позвать слуг, чтобы они проводили тебя, — весело предложил герцог.

Конечно, принцесса всех их убила бы, случись такая оказия, что Хозяйку одного из Домов пришлось бы силой выпроваживать из другого. Но сам позор этого предложения заставил Лилит гневно шипя исчезнуть с таким грохотом, словно перевернулся грузовик с посудой.

Глава N48

Дорога между каменными пещерами вела меня всё дальше и дальше от оживлённых мест. На пути не попадалось ни одного демона вот уже довольно давно. Кругом висела напряженная глухая тишина, и только скрип желтого песка под голыми ступнями разряжал звуковую пустоту. Теперь уже я не знала, что было бы лучше — город, полный мерзких демонов, в котором я хотя бы могла видеть своих врагов, или это мрачное безмолвие, в котором каждую секунду чудились чужие шорохи. За каждым камнем, казалось, мелькают и исчезают чьи-то глаза. Было страшно. Очень страшно. Я была абсолютно одна, и побелевшие костяшки пальцев уже много миль нервно сжимали острый осколок гранита — единственное, что мне осталось для защиты.

А самое отвратительное было то, что я даже не знала, куда иду. Ад мог тянуть свои узкие тропинки бесконечно, заставляя мне блуждать здесь до тех пор, пока меня кто-нибудь не прикончит. Но в голове теплилась одна надежда — рано или поздно дорога должна куда-нибудь вывести. А там я решу, что делать дальше. Наверняка решу.

И вот, как обычно это бывает при плохом настроении, всё вокруг будто начинает сходить с ума. Из рук всё выпадает, забываешь, куда шёл, или поскальзываешься на ровном месте. Так и произошло со мной. То ли я перестала смотреть на дорогу, то ли камень попался слишком большой, но результатом была подвёрнутая нога.

— Чёрт, — ругнулась я, протянув руки к лодыжке. И в то же мгновение в воздухе раздался хлопок. Передо мной появился небольшой толстоватый демон, из чьей блестящей лысины торчали два тупых, обросших мхом, рога.

— Чего это ещё? — спросил он, нахмурившись, оглядывая меня недовольным взглядом.

Я от неожиданности ахнула и упала назад, между прочим, больно ударившись копчиком.

— Чего тебе надо, я спрашиваю? — спросил, наклоняясь ко мне, бес. Он сильно хмурился и краснел от возмущения. Толстое пузо его пересекли складки, из ушей торчала шерсть, а выражение лица было крайне комичным. И я вдруг захохотала.

Тогда демон взглянул на меня ещё более нелепо. Было видно, что он сильно злится. До сих пор не могу понять, как у него при этом получалось строить такую смешную рожу. Очевидно, для усиления эффекта он издал высокий вопросительный звук: "Ммм?". Но, видя, что я никак не реагирую, фыркнул:

— Ты чтобы поржать звала меня?

— Я вообще не звала тебя, — ответила я, наконец. — С чего ты взял?

— Это было смешно тысяч пять лет назад! — крикнул демон, и глаза его блеснули огнём. Тут-то бы мне и прийти в себя, но поздно. Слишком задержалась я в Аду. Каждый раз одно и тоже. И пламя, и рога, и лава. Устаёшь пугаться.

И в этот момент маленькая толстая рука просвистела у моего уха, больно шмякнув по щеке. Всё бы ничего, но мне показалось, словно это была не рука, а раскалённая кочерга. Демон растворился в воздухе, оставив мне на прощание обидное: "Тупая баба".

Щека горела и проходить не спешила. Чрезвычайно глупое происшествие это немного вывело меня из себя. От обиды я стиснула осколок камня в руке, запоздало представляя, как засветила бы этому демону в глаз. Гранит треснул в ладони и рассыпался мелкими осколками под ноги. Это был уже перебор, и я молча решила идти дальше, чтобы в конец не озлобиться.

Пройдя немного вперёд, я услышала голоса. Будто звонкие струны играли легкую весёлую мелодию — лился женский смех. Он был еле слышен, но иногда раздавался громче, словно кто-то рассказывал хорошую шутку, а остальные одобрительно хохотали.

Я шла медленно, стараясь не привлекать к себе внимания звуком шагов, и прислушивалась. Это было за поворотом. Три демоницы сидели вокруг небольшого костра и разговаривали.

— Вот я и говорю ему: "Неистовый мой, в следующий раз, будь добр, снимай свои браслеты с бицепсов, перед тем, как наваливаться на меня своим могучим торсом", и в ухо ему так сладко дышу. А он мне знаете что? "Они, — говорит, — мои мышцы делают больше!" Надутый тупица! Будто эти веточки можно было чем-то увеличить! — говорила большегрудая демоница с раскосыми глазами. У неё были длинные космы рыжего цвета с белёсыми прядями, пышно торчащие в разные стороны. Её довольно гибкое тело прикрывала косая юбка, начинающаяся от самого верха левого бедра и заканчивающаяся на колене правого, и рваная коричнево-оранжевая тряпка на груди. Она не переставая широко улыбалась, демонстрируя большие белоснежные зубы, некоторые из которых казались довольно острыми. А когда она немного повернулась в мою сторону, я заметила, как в окружающей темноте сверкнули два кошачьих глаза.

Подойдя как можно ближе, я скрылась за большим валуном, продолжая наблюдать.

— Да, мужики вообще слегка туповаты, — отвечала ей вторая демоница, махнув тонкой белой ручкой. — У меня недавно такой дружок появился — ну прям страница из классики! Бухает не просыхая. Как огненной воды напьётся из бассейна Бегемота, тут же пытается завязать драку с каждым встречным — поперечным. И главное, чтоб у меня на глазах! Одно слово — клоун. А потом, удостоверившись в моём восхищении, снимает штаны и говорит, что достоинство у него самое большое! — в этот момент демоница подняла ладонь и сжала указательный и большой пальцы, словно показывая что-то очень маленькое. Две подруги прыснули со смеху, вместе с рассказчицей, откинувшей назад свои спутанные русые волосы, сильно отдающие болотной зеленью. Её лицо было открыто мне полностью. И я могла хорошенько рассмотреть бледную кожу с легкой синевой, тонкие бескровные губы и жёлтые рыбьи глаза.

— Да, знаете, дорогие мои, и баба нынче не сочный абрикос! Либо косточка, которую выплёвываешь, либо сухая курага, — говорила третья демоница, чьи чёрные, как подгоревшая смола, волосы тонкими лохмами спадали на худую голую спину. Большие глаза, лишённые ресниц, как две спелые вишни, ярко выделялись на её бледном лице. А тонкие кровавые губы были сжаты и улыбались, не показывая зубов. — Мне мой рассказывал намедни про жёнушку свою бывшую. Сперва, говорит, хороша была дьяволица, красавица, рожки маленькие, попка круглая, и хохотала, словно птичка. А жаркое из хвостов какое вкусное готовила! А потом, как выпили они по кубку крови друг друга, как сочетала их Тьма, так всё ей не по нутру стало. Заскандалила, запилила, всякий страх пред ним потеряла.

— Ой, люблю я, когда они так делают! — закивала головой средняя, та, у которой будто бы тина морская в волосах застряла, — я, если в женщину вселюсь, всегда на обиды давлю. Мол: "Задумайся, милая, ведь он вообще тебя не уважает! А уважал бы — носки свои на стул складывал, а не по полу раскидывал...". И они головой кивают, соглашаются. Мало кто может примириться с другим человеком.

— И в этом наша удача, милые мои! — поддержала первая, с кошачьими глазами. — Всё-таки князь наш самый лучший грех себе выбрал. Выпьем же за него! — подняла она вверх медный кубок, и две другие поддержали, наполнив тишину костра звоном бокалов.

— За гордыню и за князя! — крикнули они в темноту и выпили содержимое кубков.

Я смотрела на них и не могла понять, что же кажется мне в них столь странным. Почему-то я не могла отвести взгляда от этих трёх демониц, продолжая следить за каждым их движением и слушать каждое слово. И внезапно я заметила то, что, сперва, не бросалось в глаза. Облака Тьмы вокруг них не были чёрными! Это были не демоны!

— Милочка, что ты там делаешь? — услышала я продолжение разговора. А, подняв голову от раздумий, заметила, что это обращалась ко мне демоница (или кем она там была) со слипшимися чёрными волосами. Её голос был низким и спокойным, а во взгляде не было агрессии, но когда на меня посмотрели два холодных глаза-вишни, я будто бы очутилась в ледяном пруду.

— Не бойся. Подойди к нам, — сказала рыжеволосая и поманила меня рукой, улыбаясь во весь рот. От её слов мне стало жарко, и в груди словно разлилось раскалённое олово.

— Ты, наверно, голодна? — спросила ласково последняя, та что сидела в центре, и её рыбий взгляд заставлял меня почувствовать себя утопленницей, которой нравится, что она тонет. Девушка протянула руку и указала на костёр, на котором уже давно стоял котелок с варевом, где прозрачная жидкость плескалась и бурлила.

Я сделала пару шагов вперёд, не ведая, что творю. Потом ещё пару шагов. И вдруг почувствовала запах пищи, которая со времени бала у Бегемота не поступала в мой желудок. Сейчас мне казалось, что я продам жизнь за миску супа. Я хотела есть. Но ещё более я хотела пить.

Подойдя к костру, я нерешительно остановилась. Три женщины вблизи смотрелись ещё более удивительно. Они казались очень похожими на людей, за исключением некоторых деталей. Та, у которой были кошачьи глаза с вертикальными зрачками, выглядела самой весёлой и жизнерадостной. Она улыбалась мне, протягивая руку с тонкими кошачьими когтями и указывая на место рядом. Не задумываясь более, я села.

Зеленоватая блондинка тут же раздобыла откуда-то мисочку и большим черпаком налила мне прозрачного супа с легким желто-зелёным оттенком. Я заметила, что у этой были когти острые и прямые, словно огромные шипы шиповника.

— Угощайся, — сказала она, протягивая мне тарелку с жидкостью. — Это укрепит твои силы. — Вблизи варево пахло ещё лучше. Запах уже успел свести меня с ума и подчинить своей воле. Я просто не могла отказать себе в удовольствии поесть. И не важно, что это было.

Сделав один глоток, я замерла. Горячий суп полился по моему горлу, радостно упав в желудок. Это было очень вкусно. Практически залпом я выпила всю тарелку. Тогда черноволосая дама подала мне жёлтый бокал, который оказался полным бордового вина. Его я тоже выпила залпом. И буквально через несколько секунд я, наконец, почувствовала себя хорошо. Приятное тепло, наполняющее мышцы энергией, а мозг — желанием жить, разлилось по всему организму. Но любопытство всё же взяло верх:

— Что это было? — спросила я, продолжая надеяться, что это был не отвар из печени юных девственниц.

— Это суп, — ответила с улыбкой рыжая с белыми прядями дева.

— Из чего?

— Из морских водорослей, рыбьей чешуи и отборных змеиных глаз, — многозначительно произнесла черноволосая, кивая мне головой.

"Что ж, это всё же лучше, чем я думала..."

— Я слышала ваш разговор, — сказала я, решив ничего не бояться и не скрывать, пока блондинка наливала мне ещё один бокал вина.

— Мы знаем, — ответила неожиданно блондинка и протянула бокал. — Мы ждали, пока ты подойдёшь сама.

— М... — я не знала, что на это ответить.

Огонь потрескивал и переливался оттенками жёлтого, освещая странные женские лица передо мной. Они все всматривались в меня и тихо пили своё вино, словно ожидая, пока мои мысли встанут на место. — Вы говорили... — начала вдруг я, — что все мужики очень глупые...

— О, дорогая, это несомненно! — хохотнула рыжая и блеснула своими вертикальными зрачками.

— Вы говорили о демонах или о людях?

— Это не имеет никакого значения, — уверяла меня рыжая, махнув рукой. — Что те, что другие — одинаковые болваны. Понять, что у них в голове, проще простого. Просто потому, что обычно там ничего путного не бывает.

Все трое снова засмеялись.

— И как же узнать, о чём думает... этот... — я не могла закончить фразу. Не хотела её заканчивать. И хорошо, что не пришлось.

— Посмотри в глаза! И услышь то, что он говорит. Не надо слушать. Надо слышать, — ответила рыжая, и почесала плоский розоватый живот кошачьими когтями.

— Мужчины — весьма странный народ, они могут говорить тысячи слов. А смысл в них будет иметь лишь одно, — вставила блондинка и ближе наклонилась к огню, поворошив бледно синеватой рукой поленья в костре.

— Так как же мне... нам быть, если мужчины... такие неправильные?

— Так ведь женщины ещё не правильнее, — шепнула мне рыжая и хохотнула.

— А о ком ты спрашиваешь? — задала вопрос черноволосая женщина, и в этот раз я обратила внимание на её болезненную худобу, настолько сильную, что сквозь старую синюю тунику у неё проглядывали обтянутые кожей ребра и маленькие высохшие груди.

— Да так, я в теории... — запнулась я. Я старалась не отдавать себе отчёт в том, что хочу узнать, о чём думает демон.

— Дай я посмотрю твою руку, — сказала она, снова будто обдав меня холодом. Мне совсем не хотелось давать ей свою руку, но почему-то казалось, что это будет некультурным. И всё же я спросила:

— Зачем?

— Твоя судьба предрешена заранее. И нет смысла переживать, ведь всё равно всё случится так, как должно.

— Правда?

— Несомненно, — кивала головой она, — Дай мне руку, — повторила она и протянула свою в ожидании.

Неуверенно я подала ей руку. Пальцами другой она легонько провела по моей ладони, и я заметила, что у неё вообще не было ногтей. Тощие бледные фаланги заканчивались мягкой кожей. Через секунду она уже отдала мне её обратно.

— Весьма, — сказала она, многозначительно посмотрев на меня, и отвернулась.

— Что?.. Что это значит?

— Это значит: мне очень жаль, но твоя судьба уже написана.

— Какая судьба? Что там? Это плохо? — спросила я, занервничав, — Я не смогу её изменить? — появилось предчувствие чего-то чёрного.

— Изменить? — засмеялась рыжая, и снова от этого смеха внутри стало жарко, — Конечно сможешь, но не захочешь. Никто не хочет.

Я ничего не понимала из того, что они говорили. С каждой секундой, с каждым новым потрескиванием костра и бульканьем остатков похлёбки в котелке мне казалось, что я всё сильнее и сильнее запутываюсь.

— Почему? Неужели я не могу повлиять на свою жизнь? Неужели всё расписано заранее?

Три женщины переглянулись. Одна пожала плечами, улыбнувшись, другая вздохнула, третья покачала головой.

— Твоя судьба определена, потому что заранее известно, какой ты сделаешь выбор, — сказала блондинка, и тут моё сердце ёкнуло, и показалось, будто я падаю в пропасть, — а людям всегда проще ненавидеть несправедливый мир, чем ненавидеть свой выбор.

— Кто вы? — замерев, спросила я.

— Мы — фурии, — ответила рыжая кошачьеглазая женщина. — Я — Мегера.

— Я — Алексо, — указала на себя длинным острым ногтем зеленоватая блондинка с рыбьим взглядом.

— А я — Тизифона, — тихо сказала третья, с длинными тонкими чёрными волосами, между пробелами которых торчали уши, плечи и другие острые части её тощего тела.

Фурии. Что ещё могло оказаться правдой из тысяч сказок и мифов, пришедших из глубины веков на потёртых и изъеденных червями пергаментах?

— Значит...— начала я, задумчиво взглянув на свою ладонь и абсолютно ничего на ней не увидев. А ведь там должен был быть ответ на всё

— Твой выбор уже сделан... — женщины кивнули.

— А вы скажете мне его?

— Нет, — ответила Тизифона спокойно и отвернулась к костру. Фурии пили вино, слушая тишину и свист поленьев. Они внезапно стали тихими и спокойными, словно пустота в моей голове.

— А почему вы так добры ко мне? Ведь вы всё же духи зла.

— Мне вредим лишь тем, кто уже сам навредил себе. Иди и делай то, что задумала.

— Или передумай. — сказала Мегера. — Если сумеешь. Нам не за что быть к тебе злыми.

Они будто читали мои мысли, зная заранее, что я уже решила уходить. Я встала от костра, сказала: "Спасибо за угощение" и спокойно развернулась, направившись прочь.

— Пока не за что... — добавила Алекто, но я этого уже не слышала, удаляясь вперёд по дороге.

"Фурии. Они знали, что я человек. Но для них это не было важным. Они знали, какое решение я приму. Они знали, чем всё кончится. Они знали..."

Мне не давали покоя эти мысли, пока песок хрустел под моими ногами, и больше ни одного звука не было слышно. Очень быстро я ушла от костра и трех духов. Вокруг меня снова были вытесанные в камне дома, соборного вида башни и колокольни без колоколов. Белёсые кактусы вдоль дороги больше не внушали мне голода, а страх на сытый желудок притупился.

"Попаду ли я домой хоть когда-нибудь? Или умру здесь в одиночестве?" — спрашивала я у себя. И только один вопрос я старалась не задавать себе: "Останусь ли в Аду навечно?"

Самая страшная мысль, которая могла прийти мне в голову, это остаться навсегда здесь. В мире, где нет ни света, ни жизни, ни радости. Никогда больше не увидеть свежей травы, неба, не вдохнуть запах цветов. Почему ещё месяц назад это не имело для меня никакого значения? Обыденность заставила меня забыть, какое это чудо. Шум ветра, шелест листвы, жужжание шмеля. Что может заменить шмеля? Маленького пушистого пухлого шмеля?

Мою былую беспечность могло оправдать только одно: я никогда прежде не видела Ада.

Я опустила голову вниз, наблюдая, как пыль поднимается под моими ногами. Голые пальцы быстро привыкли к ходьбе без обуви, да и боль здесь я чувствовала значительно меньше. Кроме того, я стала сильнее, быстрее и злее. Совершенно недавно моя рука загорелась сама собой, а я ничего не почувствовала. Я могу сломать камень, зажав его в ладони. Я была на балу демонов. И только что я видела фурий. Много странных вещей происходило со мной здесь, и не хватало времени, чтобы удивиться, а то и ужаснуться, им всем.

Не успела я усмехнуться, как услышала впереди какой-то шорох. Но, подняв глаза, мне стало ясно, что я услышала его слишком поздно. Сердце упало куда-то очень низко, когда я увидела, что, перегородив всю дорогу, передо мной стояли пять демонов. Один высокий, похожий на подгнивший скелет, обтянутый мышцами, второй маленький и нелепый, как уродец из кунтц-камеры, третий длинный и худой со страшной и глупой физиономией. На плече у первого сидела длинноногая сова с большими замогильными глазами, которые, казалось, смотрят сквозь меня. Последним по счёту был синий демон с целым ворохом не перестающих шевелиться щупалец за спиной. Его глаза горели ненавистью, руки бешено сжимались. Когда я смотрела на него, не могла вспомнить, где я могла его видеть, но дрожь, доходящая до кончиков пальцев, ясно давала понять, что я его уже встречала.

Я повернулась назад с последней мысли о побеге, но тут же там оказался этот объятый гневом демон. Его синие губы улыбались, и своим плоским носом он шумно вдыхал воздух, словно стараясь почувствовать в нём мой запах. Сквозь поднимающийся из глубины собственного нутра ужас, я вспомнила, что уже слышала этот свистящий звук.

Страшный крик издал он, подняв голову вверх, в котором слышалась ненависть и торжество. Бешенная ненависть, сравнимая с которой все человеческие страсти — пустяк. Я вспомнила, где могла видеть его. И поняла, что пропала.

Глава N49

Пять детей Тьмы медленно обступали меня со всех сторон. Мне некуда было бежать, потому что все пути к отступлению были перекрыты. В этот момент я уже не первый раз в жизни пожалела, что не умею летать. Сердце начинало биться всё сильнее, а кровь стучала в висках всё громче. Мне очень хотелось надеяться, что вот сейчас меня вновь обуяет священный гнев, а может и не очень священный, ну, в общем, тот самый, который уже несколько раз придавал мне силы в критических ситуациях.

— Сначала я руки тебе оторву, потом ноги, а потом голову, — прошипел синегубый демон, не торопясь приближаясь ко мне. Все пятеро были уже так близко...

Может, вот сейчас я вновь почувствую, как багровая пелена застилает мне глаза, я оттолкну одного, другого, третьего. Вырвусь из оцепления и убегу. Может быть, по пути успев выдавить одному глаза, а второго укусить за ухо...

Но не тут-то было.

— Ты не имеешь права. Хозяин не приказывал, — послышался слева низкий бас огромного проклятого, того, что был похож на сухой подгнивший скелет. Куски почерневшей кожи свисали с его белых до рези в глазах костей, рваные лоскуты одежды были намотаны на предплечья обеих рук. А когда я повернулась к нему, услышав этот голос так близко к своему уху, то увидела лишь пустые глазницы, смотрящие прямо на меня. И неожиданно он открыл свой большой беззубый рот, из которого несло гнилью и трупами, и выдохнул на меня. Последним, что я слышала, было то, как с тихим свистящим звуком мёртвый воздух покинул его легкие, словно старые винные меха, и проник в мои. И я потеряла сознание.

Возможно, это и было к лучшему, поскольку далее я была лишена сомнительного удовольствия лицезреть рядом с собой пятерых демонов, с детёнышем одного из которых я некоторое время назад так жестоко расправилась. Хоть я и уважала его недовольство (пусть и демон, но он вполне имел право негодовать), мне совершенно не хотелось знать, какую месть он мне придумал. А убежать от пятерых мне вряд ли удалось бы, несмотря на все мои надежды.

Поэтому, когда я очнулась цела и невредима, я сильно удивилась. Нет, конечно, я была рада, но всё же это было странно. Я лежала на гладком каменном полу, который к моему удивлению оказался прохладным. На левой стороне тела оказался большой синяк, словно меня бросили сюда именно этой частью. Но остальное всё было в порядке. Вокруг были четыре стены, одинаково гладкие и чёрные, и потолок. Здесь было чисто ровно настолько же, насколько и пусто. И ничто не нарушало полнейшей тишины.

Сперва, я хотела было испугаться, но довольно быстро пришла к мысли, что это пустая затея, которая мне совершенно ни чем не поможет. Обследовав стены, я захотела испугаться второй раз, потому что на них не было ни единой выемки, которая намекнула бы на наличие двери или окна. Словно я оказалась замурована в глухой камень, даже звук в котором рождался и умирал тихим и сдавленным.

После нескольких бесплодных кругов по клетке, я успокоилась и села точно посреди неё.

"Какой смысл суетиться и нервничать? Ясно, как день, что я попала сюда не без помощи магии. А значит, рано или поздно здесь появится дверь"

Я сделала пару глубоких вздохов, и закрыла глаза. Не так просто было объяснить непривыкшему к таким выкрутасам мозгу, что глухая закрытая камера — это нормально. Я продолжала дышать с закрытыми глазами, стараясь зрением не смущать разум. И скоро успокоилась. Сердце стало стучать ровно, а я смогла подумать в такой тишине, какой не слышал ещё ни один человек в мире.

"Асмодей говорил, на меня ведётся охота во всей Преисподней, значит они не оставят меня здесь умирать. Кому-нибудь я понадоблюсь, и тогда у меня появится маленький шанс сбежать..."

"Асмодей говорил..."

Я вспомнила, как танцевала вальс под "Щелкунчика" вместе с черноволосым красавцем, чьи глаза плавили мою волю, словно весенний снег, как кружился золотой зал вокруг нас, над головами парили тринадцать огненных фениксов, а мне было совершенно всё равно на половину он демон или полностью.

"Как можно было быть такой беспечной, бестолковой? Ведь остановись я тогда, развернись, уйди, сейчас эти мысли было бы не так сложно выкинуть из головы..."

И вдруг я вновь представила, как остаюсь в Аду навечно. Как сгущаются тучи на лазурном небе, как заволакивает свет клубы едкого чёрного дыма, превращающиеся в вечные каменные своды Земли Проклятых. Рядом со мной грязные души, которым место лишь здесь, и демоны, чья Тьма заволакивает собой даже влажный, пахнущий серой воздух, которым мне придётся дышать вечность. Но этот запах не будет жечь мне ноздри, потому что я сама буду им пахнуть. Буду пахнуть, как демон.

От этих мыслей я вздрогнула, ощутив такой, казалось бы, не уместный в Преисподней холод, пробравшийся ко мне внутрь от голого камня, на котором я сидела.

Тогда я вспомнила яркие потоки лавовых рек, которые сопровождали меня почти во всех уголках Ада, где мне довелось побывать. Вспомнила загадочные переливы горячей магмы, которая то остывала, становясь темнее, чернее и твёрже, то вновь растекалась, превращаясь в жидкий огонь. Я представила, как сижу на берегу такой реки, и жар от неё не убивает меня, как должен был бы, но греет, как оно на самом деле и было. Сижу и ем вяленную конину, приправленную специями и красным перцем. И так хорошо мне стало!

И словно и в правду воздух вокруг потеплел. Я улыбнулась, решив, что сила самовнушения творит чудеса, и, открыв глаза, ахнула, от неожиданности опрокинувшись назад. Передо мной голый камень плавился на глазах, превращаясь в небольшую лавовую лужу. Страшную от неожиданности, но весьма тёплую.

"Это что ещё такое?" — не успела подумать я, как лужа начала остывать и, довольно быстро почернев, снова превратилась в гладкий холодеющий пол. Только мягкие застывшие волны в виде кругов на его поверхности намекали, что это мне не привиделось.

С каждым разом становилось всё интереснее.

"Что это было? Как?"

Я посмотрела на свои руки и с недоумением отряхнула с них корку застывшего камня.

"КАК?"

Ответы не посыпались на меня с потолка. И следующие несколько десятков минут я пыталась представить, как плавлю пол у себя под ногами. Но всё безуспешно. И как только я решила бросить это гиблое дело, стена с правой стороны внезапно зашумела и раздвинулась, образовав дверной проём. Некоторое время в нём никого не было видно, словно, чтобы пройти сквозь эдакую толщу камня, нужно некоторое время. Но очень скоро я с ужасом заметила, как из-за двери ко мне ползёт огромный, размером с футбольный мяч, волосатый паук. Его маленькие подвижные ножки перебирали по полу так быстро, что я не успела даже вскрикнуть, как он уже оказался на моей ноге. И как бы сильно я не прыгала, махая руками и пытаясь скинуть с себя это мохнатое чудовище с красным крестом на спине, оно заползло мне на спину. Словно ток прошёл через моё сердце со спины, ровно из того места, где сидел паук, и окружающий мир вокруг резко поменял краски.

Теперь я стояла не в тесной каменной камере, а в широком длинном зале, освещённом множеством факелов и свечей. Рыжие в полоску тигриные шкуры лежали на полу, устилая огромный зал своей мягкостью. На стенах висели головы кабанов, львов, кабарги с большими клыками, росомах и волков. Несколько демонических голов с особенно выдающимися чертами, такими, как ветвистые рога или заячьи уши, висели вперемешку с животными.

Чёрный паук тем временем сполз с моей спины и быстро побежал куда-то в сторону. Запрыгнув на журнальный столик из среза столетнего древесного ствола, он перевернулся на спину и замер на его середине, превратившись в диковинную деревянную пепельницу.

Мягкие цвета и приглушённый свет залы навевали мрачное спокойствие. Вышитые гобелены на стенах, мебель, обтянутая кожей, подушки из меха и коричневых перьев — всё было непринуждённо великолепно. Лишь один предмет совершенно не вписывался в интерьер. Кресло, на котором сидел, внимательно разглядывая меня, высокий и довольно стройный мужчина. Демон. Кресло из черепов и костей. И конечно, как обычно, меня более ужаснула бездушная вещь, чем субъект на ней. Но видимо это произошло еще и потому, что каждая глазница сотен черепов горела красным пламенем и словно бы смотрела на меня.

— Что это за кресло? — не удержавшись, спросила я.

Демон, сидевший на нём, молчал. Он смотрел на меня своими заострёнными глубоко посаженными глазами и продолжал молчать. В руке у него дымилась трубка, напоминающая лапу дракона, держащую желтовато-белую чашу с табаком. Его серого цвета длинные волосы были убраны назад в лысеющий тонкий хвост. В целом, черты его лица не были некрасивыми, но что-то делало весь его вид хищным, а взгляд опасным. Я знала, что это не человек, хоть он и выглядел, как обыкновенный мужчина лет сорока.

— Неужели и вправду человек? — спросил демон, внимательно вглядываясь в меня. Колечки сизого дыма из его рта, медленно кружась, улетали к сводчатому потолку. Встав со своего страшного кресла на другом конце зала, он сделал шаг вперёд и тут же очутился около меня, буравя взглядом маленьких холодных глаз и возвышаясь надо мной на целую голову. Он оказался так близко, что я чувствовала, как полностью погружаюсь в едкий запах табака, режущий глаза.

— Живая, я вижу, — сказал он и резко повернулся ко мне спиной, будто потеряв весь интерес. — Это удивительно и неправильно. Ты не должна быть здесь.

Демон вновь сделал несколько шагов к своему креслу и внезапно оказался прямо около него, преодолев за долю секунды всю длину зала.

— Жизнь. Такая короткая и такая ценная. Вот ты жива, твоё сердце бьётся, грудь поднимается от дыхания, а вот я щёлкну пальцами — и ты мертва.

Вспыхнули полированные черепа. Я вздрогнула.

"Интересно, как выглядит он в своём истинном облике?" — вдруг проскочила у меня мысль.

— Истинный облик? Да зачем тебе мой истинный облик? Я и в таком-то тебе, как видно, не очень по нраву, а уж в истинном, — невесело усмехнулся демон. — Это — Трон черепов, — сказал он, проводя рукой по блестящему круглому подлокотнику, который не сводил с меня горящих кровавых глазниц. — Я сделал его из самых грязных воров, чьи души мне удавалось свести в Бездну насилия и жестокости. Кстати, они все здесь, — уточнил он, похлопав рукой по черепу подлокотника, чьи глазницы тут же его ярко вспыхнули. — Ты так и будешь там стоять?

Демон вновь уселся на своё кресло и вопросительно взглянул на меня.

— Я...

Нетерпеливо тряхнув головой и не дожидаясь моего ответа, который я, кстати, ещё и придумать не успела, поглощённая раздумьями о его способности читать мысли, как демон щелкнул пальцами, и я мгновенно оказалась около него, только ветер свистнул в ушах. Махнул рукой — и я плюхнулась на твёрдый деревянный стул, неизвестно откуда оказавшийся у подножия кресла из костей.

— Моё имя Самаэль, если ты ещё не знаешь. Я — принц Четвёртого Тёмного Дома, и ты находишься в моём дворце. Я не кровожаден, пойми. Я не желаю тебе ничего плохого. Хотя и хорошего тоже не желаю. Мне вообще всё равно, будешь ты жить или умрёшь. Я лишь считаю, что не место живому там, где царит смерть. Тебя не должно быть здесь.

Я не понимала, к чему он клонит, но ход мыслей мне нравился. Передо мной был на редкость спокойный и рассудительный демон, который, к тому же, кажется, не собирался меня убивать.

— Вообще-то я тоже так считаю, — сказала я.

— Так зачем ты появилась здесь? — удивился принц.

— Это сложно объяснить. Но, возможно, вы могли бы помочь мне? Тогда кое-что вам стало бы ясно... — осторожно спросила я, пытаясь нащупать верный путь к разговору.

— Чрезвычайно глупо с твоей стороны предполагать, что я помогу тебе, — проговорил демон, постукивая трубкой в форме лапы дракона об ручку кресла. — Но меня сильно мучает любопытство. Здесь, знаешь ли, — распахнул он руки в разные стороны, будто охватывая всё вокруг себя, — очень мало интересного происходит. И потому я спрошу. Чего ты хочешь?

— Во-первых...

— Так там ещё и несколько пунктов? — перебил он, не на шутку удивившись. — Ну и запросы у тебя, девочка. Ладно, раз уж я сам спросил...

— Так вот, во-первых: у меня пропало четыре друга перед тем, как я попала сюда, — начала я быстро, пока принц не передумал. — Их души... вынули из тел с помощью ловцов душ. И унесли в неизвестном направлении. Я очень хотела бы найти их.

— Так ты говоришь, они были живы, когда их души забрали? — поднял одну бровь Самаэль.

— Да, конечно. Мы впятером шли за Мареной, а потом она продала наши души. Я осталась жива, а они... — я подумала, что, если не найду их, однажды муки совести меня доканают.

Самаэль молчал, но было видно, что он весьма удивлён.

— Много нового и непривычного твориться в последнее время на землях Проклятых, — наконец задумчиво произнёс он. — А зачем вы шли за Смертью?

Я не знала, отвечать на этот вопрос или нет. Слишком тонок был лёд, по которому я ходила.

— Учти, я узнаю, если ты соврёшь. И моему хорошему настроению может прийти конец, — сказал он жёстко, и я решила, что скрывать нет смысла.

— Мы хотели остановить конец света.

— Вот как, — первый раз с начала разговора Самаэль немного улыбнулся. Но улыбка получилась довольно горькой.

— Так вы не знаете, где могут быть мои товарищи? — спросила я, переводя тему. Ведь именно из-за этого вопроса я и шла так долго в неизвестном направлении, пытаясь добиться ситуации, в которой находилась сейчас. Ситуации, когда на свой вопрос я могу получить ответ.

— Нет, — услышала я хлестнувший меня ответ. — Мне даже немного жаль, что это правда.

Принц щелкнул в воздухе пальцами и стол с пепельницей-пауком, стоявший на другом конце комнаты зашевелил обрубленными корнями того самого дерева, из которого был изготовлен, поднялся и пополз в нашу сторону. Остановившись у моих ног, корни вновь застыли в неподвижности. Перевернутый деревянный паук всё ещё не внушал мне доверия, собственно, так же как и шагающий стол с множеством старых живых корней. Я поджала ноги под себя и напряглась.

— Расслабься. Я позвал этот стол, чтобы ты выпила со мной, — сказал принц, и мигом чёрный паук-пепельница ожил, перевернул вверх свою спину с большим красным крестом, заставив меня вздрогнуть и неприятно поёжиться. Спрыгнув со стола, он исчез в неизвестном направлении, чтобы очень быстро появиться вновь с двумя каменными бокалами на спине и бутылкой красной жидкости. Аккуратно заползя на стол, он поставил бокалы из жёлтого тигриного глаза вместе с напитком передо мной и куда-то уполз. Чем меня чрезвычайно порадовал.

— Я смотрю, тебе не понравился мой друг? — спросил Самаэль, встав с кресла и наполнив оба бокала. Один он взял себе, а другой, не спрашивая, всучил мне в руку. — Выпей со мной.

— Почему все здесь хотят со мной выпить? — вдруг спросила я задумчиво, и тут же поняла, что напрасно.

— А кто был до меня? — быстро поинтересовался принц. Я молчала и внезапно почему-то покраснела.

— Асмодей, — сказал он, растягивая буквы, а я не могла понять, с чего он это взял. — Так это правда, он унёс тебя со свадьбы Бельфегора. И потом отпустил? Что ж, всё штрихи складываются в картину, а из герцога Третьего Дома вышел весьма плохой демон, — задумчиво произнёс он, усмехнувшись, и эти слова надолго застряли у меня в памяти. Самаэль сделал глоток из бокала, и, взглянув на стол передо мной, заметил, что моё внимание напиток не привлёк. Ярко бордовая жидкость пахла ягодами, но была густой, словно кисель, одновременно окрашивая стенки бокала, будто настенная краска. Я отставила бокал, не имея никакого желания это пить.

— Пей! — тут же услышала я резкий приказ, которому почему-то не смогла противиться. И сделала глоток, потом другой, потом третий. И так, пока чаша не была полностью пуста. Напиток холодил, словно перечная мята, и был сладким, как дикая малина. Увидев, что я допила, Самаэль спокойно отвернулся, выбросив свой бокал в сторону. Бокал долетел до стены и исчез, а демон вновь спросил:

— А каков же второй вопрос, который ты хотела задать?

— Второй? — переспросила я, пытаясь понять, не замерзает ли у меня желудок от выпитой жидкости. — А, да. Я встретила бабу Ягу во Втором Тёмном Доме. Она сказала, что у неё украли маленький талисман в виде черепа. И заколдовала меня, чтоб я его нашла.

При воспоминании об этом, я почувствовала, как незримые тиски легонько сжали мою грудь и исчезли. Колдовство всё ещё работало.

— Если я откажусь его искать... Я, видимо, умру.

— Маленький талисман? — задумался Самаэль, почесав щетину на подбородке. — Пожалуй, это может быть тот череп на цепочке, который совершенно недавно начал повсюду носить с собой принц Астарот. Он не расстаётся с ним, и я давно пытаюсь понять, что это за вещь.

— Принц Астарот? — обрадовалась я. Неужели я приближусь к решению хоть одной загадки? — Принц Первого Тёмного Дома?

— Именно так. Но боюсь, для тебя это не будет иметь совершенно никакого значения, — немного расстроено сказал принц, повернувшись ко мне лицом и внимательно взглянув на меня. От этого взгляда мне захотелось прятаться, скрыться куда-нибудь подальше. Пусть даже за его собственный костяной трон, лишь бы он так не смотрел на меня. Ощущение подкрадывающейся беды начало расти.

— Почему?

— Потому что через несколько часов ты умрёшь совершенно независимо от проклятья старухи.

Я громко проглотила слюну.

— Мне жаль, на этот раз действительно жаль, — сказал он холодно, будто оправдываясь. — Ты не должна была здесь появляться. Жизнь не может быть там, где смерть.

— Так отпусти меня...

— Я бы отпустил. Для меня твоя смерть не имеет ни какого смысла. Но другие принцы узнают. Они уже знают о тебе. И если станет известно, что я отпустил тебя — моему владычеству над домом Алчности придёт конец.

— Но я им не скажу! — воскликнула я в тщетной попытке отвратить беду. Принц лишь усмехнулся.

— Это и не потребуется. Поверь. Есть миллиарды способов, чтобы узнать всё.

Он подошёл ко мне, сжавшейся на твёрдом деревянном стуле, и наклонился к моему лицу. Взяв меня за подбородок, Самаэль взглянул мне в глаза так, что я почувствовала, будто весь желудок внутри у меня выворачивается наизнанку. Я отчетливо увидела, как злые глаза, испещрённые сотнями морщинок сверкнули в полумраке зала. Он находился так близко, что я, словно морской прилив, чувствовала волны тёмной силы, исходящей от него. Внезапно всё его тело вместе со мной рядом оказалось окутано вуалью Тьмы, такой плотной, что мне стало трудно дышать. Четвёртый принц, отец Алчности, Зависти и Серебролюбия. Рядом с ним у меня появилось ощущение, что нечто очень тяжёлое наполнило мою грудь и пытается разорвать изнутри.

— Я могу без твоего желания рассказать тебе, какая погода была в день твоего первого рождения, кто подставил тебе подножку, когда ты сломала ногу в третьем классе, и всё то, что ты сама от себя пытаешься скрыть.

Маленькая слеза покатилась по моей щеке. Я как никогда явно ощутила, что смерть моя очень близко.

— Но ведь ты сказал, что не желаешь мне зла? — говорила я, и сама себе не верила.

— Так и есть, — сказал он, и тут же отошёл от меня, словно чувствуя мою, практически ставшей физической, боль от его присутствия. И мне сразу же стало легче. — Тем более, что наши стремления с тобой совпадают. Я тоже очень не хочу конца света для человечества. Мне значительно приятнее страдания души, чем пытки и смерть тела. И мне крайне не по себе от того, что придётся тебя убить. Но тебе нужно меня понять, — развёл он руками, — это мой долг, как одного из принцев. Так что, как только я закончу с тобой, появится Курдум, тот самый демон, чьего потомка ты уничтожила, и я передам тебя в его противные, жаждущие мести щупальца.

Эта новость совершенно выбила меня из колеи. У меня руки задрожали от мысли, что может сделать со мной это чудище.

— Но ведь он... — сказала я, но не смогла договорить.

— Не бойся раньше времени, этот не убьёт тебя, — махнув рукой, сказал принц. — Он лишь немного поиграет с тобой, а потом отведёт к моей жене. Этот поедатель мозгов очень кровожаден, не пойму, как он вообще умудрился родиться в моём Доме. Он очень расстроен, что ты убила его сына, потому что их порода может продолжать род лишь раз в сто лет.

— Так я всё-таки останусь жива?

Самаэль вопросительно поднял бровь.

— Моя жена убьёт тебя.

Это был конец. Мне нужно было бежать, но я представления не имела как.

— Думаю на этом наш разговор можно заканчивать, — сказал он, подперев голову рукой, а моё сердце начало бешено биться при мысли о том, что это значит для меня.

— Но ведь я умру, — еле-еле произнесла я.

Принц очень удивлённо взглянул на меня.

— Я четвёртый принц Ада, девочка. Мне плевать кто ты, и что с тобой будет. Мне жаль лишь, что звёзды для тебя сложились в дорогу на Преисподнюю. Мне жаль также твоих идей, потому что они совпадают с моими. И именно поэтому ты должна благодарить меня. Напиток, что ты выпила — это кровь Альтазавра. Он понизил твою чувствительность до крайне низкой отметки. И теперь, когда Курдум будет истязать твоё тело, ты мало что почувствуешь. Но большего от меня не ищи, — сказал он и щелкнул пальцами. Неизвестно откуда появившийся чёрный паук быстро пробежал весь зал своими маленькими ножками и исчез в узкой дверной щели. Через минуту там появился синегубый демон. Его глаза пылали пламенем, руки нетерпеливо сжимались.

— Да, мой господин, — поклонился он.

— Она твоя, Курдум. Но помни, что я тебе говорил, она должна быть жива и выглядеть прилично. Я не хочу преподносить жене кусок окровавленного мяса. Если ты ослушаешься меня...

— Не беспокойся, Хозяин, — вновь поклонился демон и мгновенно подбежал ко мне. Схватив меня за руку с такой силой, что я почувствовала хрупкость собственных костей, он резко поднял меня со стула и практически выволок из зала. Я хотела было оглянуться назад, чтобы взглянуть в глаза принцу Самаэлю, но знала, что это бесполезно. Позади меня на троне из костей сидел Четвёртый принц демонов.

Глава N50

Курдум тащил меня по тёмным коридорам и, не переставая, шипел:

— Сучка, противная, мерзкая сучка. Убила моего сына. Убила. А я убью тебя...

— Ты не можешь меня убить, — сказала я, и тут же получила сильную пощёчину тыльной стороной когтистой синей руки.

— Замолчи, тварь. Я уничтожу тебя, ты будешь молить, чтобы я убил тебя, но я буду говорить, что, к сожалению, мне этого не позволено.

Демон так сильно вцепился мне в руку, вонзив длинные когти в запястье, что по ладони уже шла кровь, капая на желтые и оранжевые ковры, по которым мы шли. Очень быстро он довёл меня до лестницы, и мы начали спускаться всё глубже и глубже, проходя этаж за этажом, пока не остановились на одном из них. Это было небольшое пустое помещение с маленьким столом, за которым сидел высокий бес в очках с толстыми бицепсами и маленькой рогатой головой. Я могла бы подумать, что перед нами бани, такие же, как в Доме Чревоугодия, куда меня приводила Самигина.

— Дай шестнадцатую! — рявкнул Курдум бесу за столом. Тот нехотя поднял глаза и внимательно осмотрел меня, после чего ответил:

— Шестнадцатая занята, возьми двадцать первую, — и протянул синегубому серебристый браслет в некоторых местах подёрнутый зелёной ржавчиной.

Молча надев браслет на правое запястье, демон подошёл к стене, не отпуская меня, и коснулся её правой рукой. Тут же тяжёлый камень загремел, и перед нами начал образовываться проход. Он был довольно глубок, поэтому я не сразу поняла, что Курдум привёл меня в точно ту же камеру, из которой я недавно исчезла. На полу был виден всё тот же след застывшей лавовой лужи, и, когда мы вошли, проход закрылся, отрезав полностью помещение от внешнего мира.

— Ненавижу эти камеры, — сказал демон, изрыгая гнев и ненависть, — надеюсь, что тебе они также не по нраву.

— Нет, мне здесь вполне не плохо, — ответила я, и, казалось, это разозлило демона ещё больше. Он снова ударил меня по лицу, по той самой щеке, на которой ещё был ожог от руки другого беса. От удара я упала на колени, но, как и обещал Самаэль, боль была несущественной.

— Это временно, — съязвил он, глянув на меня изучая, будто стараясь решить, с чего начать экзекуцию.

Моё положение было весьма плачевным, но самое странное было то, что это больше не пугало. Тонкие щупальца Курдума гневно шевелились около моего лица, и я знала, что вот-вот он начнёт. Я всегда очень боялась боли, но теперь, благодаря странному сочувствию принца Алчности, я практически ничего не испытывала. Мои руки и ноги касались холодного каменного пола, но я не чувствовала этого. С запястья, куда вонзались когти демона, падали багровые капли. Но, когда я смотрела на них, мне казалось, что это не моя кровь.

— Человеческое отродие, с чего ты хочешь, чтобы я начал? — спросил демон, наклонившись своими синими губами прямо к моему уху. Он схватил меня за волосы и отклонил мою голову назад, взглянув глазами, похожими на два яичных желтка, прямо на меня.

— Честно говоря, я хочу, чтобы ты уже закончил, — ответила я и демон засмеялся.

— Не сомневаюсь.

Подняв меня с колен, резко схватив и потянув за руки вверх, он притянул мои ладони к противоположной каменной стене. Я снова почувствовала во рту легкий острый привкус, как и несколько часов назад, когда мне вдруг представилась вяленая конина. И тут же мои руки вошли в мягкий камень и застыли, потому что он мгновенно затвердел. Видимо у меня на лице было написано значительное удивление, потому что Курдум прошипел:

— Что, милочка? Испугалась наконец? Подожди...

И он отошёл немного назад так, что я потеряла его из виду. Я услышала, как он хохочет позади, и внезапно воздух рассек тонкий свист, превратившийся в удар рядом со мной. Я неловко дёрнулась в сторону, но не могла двинуться с места. Справа от меня на тёмном граните остались несколько полос, и осыпавшаяся крошка подняла на полу пыль.

— Это была демонстрация, — холодно сказал мой инквизитор, и я снова услышала свист. Но теперь это нечто обрушилось на мою спину. Я почувствовала сильный толчок, пригвоздивший меня к стене, и боль. Достаточно сильную, чтобы испугаться, но не достаточно, чтобы закричать.

— Молчишь? — услышала я сзади, — Ты недолго продержишься.

И снова удар. Снова боль. Резкая, жгучая, обидная. Но снова я ничего не сказала. И демон тоже молчал. Продолжая сыпать ударами. Услышав странный звук, я посмотрела себе под ноги. Мои голые ступни стояли в огромной луже крови, которая продолжала струями стекать со спины. Куски чёрного платья, в которое меня одела Самигина для бала, ошмётками свисали с боков, а в чернеющей на полу липкой жидкости плавали оторванные от ткани аметистовые камушки.

Это было последнее, что я помнила. В камере четырёх стен, где не было ни одного источника света, вдруг померкла сама тьма. Я потеряла сознание.

Когда я очнулась, вокруг меня была тишина. Я вздрогнула, резко вспомнив, от чего я упала в обморок. Тут же испуганно я начала оборачиваться назад, чтобы узнать, здесь ли Курдум, сразу же поскользнувшись на скользком полу. Но руки, вплавленные в стену, мешали повернуться и не давали упасть, а продолжающаяся тишина говорила о том, что я уже одна. Вздохнув несколько раз глубоко, я постаралась успокоиться. Лужа крови под моими ногами стала ещё больше, я начинала чувствовать, как щекотно струйки текут по ногам, а спина словно горела адским пламенем, передавая горячую пульсацию на всё тело.

Я словно попала в жуткий кошмар, который не собирался заканчиваться. Я начала дёргать руки, в бесплодной попытке вынуть их из стены, но они глубоко и прочно были вмурованы в камень. Я даже топнула от обиды, но лишь снова поскользнулась, неудобно протянув ноги в разные стороны. А снова вставать было тяжело. Словно у меня совсем не было сил. Будто на плечах я держала слона.

Наконец я встала, устало положив голову на руки. Оставалось надеяться, что конец был близок.

Внезапно стена справа вновь начала греметь, раздвигаясь и образовывая проход. Сердце у меня упало, и ноги задрожали. Видимо, Курдум ждал, пока я приду в себя, чтобы продолжить. Или, может быть, он идёт, чтобы отвести меня жене принца. В любом случае скоро я умру.

— Ну, вот и сбылось то, что я говорил, — услышала я грустный голос в каменном проёме, и мурашки пробежали по моему телу. Но больше не от страха.

Я услышала шаги легких сапог по мокрому полу, и через секунду рядом со мной стоял Асмодей, опираясь плечом о стену. Его большие чёрные глаза казались тоскливыми, и это ощущение меня согревало.

— Нам надо выйти отсюда.

— Я не могу, — сказала я, и оказалось, что мне тяжело говорить.

— Ты можешь, — твёрдо ответил герцог, не сводя с меня глаз, — и всегда могла. Ты сама знаешь это. Освободи себя.

Сперва я не понимала, что он имеет ввиду, но потом, что-то неприятно перевернулось у меня в животе.

— Я прикована к стене, — попыталась сказать я.

— В тебе дух Тьмы, ты наполовину демон. Хоть и не хочешь признавать этого. Что для тебя каменная стена? — тон герцога был не приклонен. Он говорил уверенно, словно отдавал команды. — Освободи себя!

Передо мной всплыла картина, как пол этой камеры расплавился передо мной, но я всё же покачала головой в ответ.

— Тебе нужно лишь представить, как горит пламя, — ласково ответил Асмодей, еле-еле коснувшись слипшихся от крови волос на моей голове. — Закрой глаза, — сказал он, — вспомни переливы огня, его свет и мощь. Представь, что огонь горит внутри тебя, на твоих губах, на языке.

Мне хотелось сказать: "Освободи меня, пожалуйста, я не могу сама и не хочу оставаться здесь", но я лишь опустила голову.

— Я не могу.

— Сделай то, что я говорю или умрёшь! — резко сказал герцог, и я, вздрогнув, послушно закрыла глаза. Мне представились бесконечные лавовые реки, как бурлят и переливаются оттенками жёлтого их горячие потоки, как течёт, обжигая и грея, внутрь меня яркое пламя. И внезапно мой язык словно обожгло. Будто я съела чайную ложку острого перца, тщательно его разжевав. Ноги мои подкосились, и я упала, больше не чувствуя тисков камня у себя на запястьях. Открыв глаза, я увидела над собой мягкую улыбку и глубокие чёрные глаза. Стена напротив стала мягкой, и теперь, когда я внезапно освободилась, в ней осталось неприятное углубление. Я испытывала странное ощущение в своих венах, будто внутри меня движется что-то. Что-то горячее и возбуждающее, приглушающее боль и страх. Я почувствовала в себе силы, которых раньше не было. И это было приятно. Оторвавшись от стены, я упала бы на пол, если бы горячие руки Асмодея не подхватили меня, легко подняв в воздух. Оглушительное ощущение восторга наполнило меня изнутри. Герцог, держа меня на руках, тут же направился к выходу из камеры, который на этот раз открылся совсем с другой стороны. Он двигался между монолитами толстых стен быстро и ловко, так, словно нет у него на руках истекающей кровью меня. А я любовалась его красивым профилем, глубокими чарующими глазами и яркими губами.

И тут я вспомнила, что передо мной демон. Пусть и наполовину. И тут же вся сила оставила меня. С удвоенной мощью почувствовались боль и тяжесть в теле. Видимо кровь Альтазавра, которой меня напоил Самаэль, с каждой минутой действует всё слабее. Я тяжело вздохнула и отвернулась от герцога Дома Блуда.

Я смотрела по сторонам и видела чередующиеся пустые коридоры, над которыми были написаны номера.

Двадцатая, девятнадцатая... Они шли друг за другом и все были открыты с одной стороны. Очевидно, это был какой-то другой выход, потому что Курдум завёл меня сюда иным путём.

Семнадцатая, шестнадцатая, пятнадцатая... И все пустые. Что-то здесь было не так. Ведь я смутно припоминала, как охранник на входе сказал, что шестнадцатая — занята.

— Странно, — сказала я, медленно соображая, — в камере номер шестнадцать должен был кто-то быть.

— Ничего странного, — ответил герцог, напряжённо наблюдая за всеми входами, — охранник подкуплен мной. Это было не сложно, — усмехнулся Асмодей, — не зря всё ж таки он сын земли Алчности. Он обязан был, увидев странную демоницу в чёрном платье, поместить её в двадцать первую камеру. Потому что только из неё я смог бы тебя выкрасть. В ней есть секрет, который был известен только архитектору дворца Самаэля, а после того, как я его убил, стал известен только мне.

— А как ты узнал, что я здесь?

— Я следил за твоим передвижением с помощью вот этого, — сказал он, повернув голову. Он указал рукой на заколку в виде скорпиона с ярко красным брюшком, на которую я обратила внимание ещё на балу. — И в тот момент, как ты внезапно исчезла из Третьего Дома и оказалась во дворце Четвёртого, я понял, что ты попала в ловушку.

— Слежка... — растянула я, не зная, в ужасе я или наоборот благодарна. — Похоже, что ты охотишься на меня, словно хищник.

— Поверь, дорогая моя, — ласково усмехнулся Асмодей, и я вновь увидела его улыбку, — из тех, кто охотится на тебя, я — самый безобидный.

Мы продолжали идти по коридору, и, внезапно, герцог сильно прижал меня к себе так, что моё лицо оказалось уткнувшимся в его тонкую рубашку.

— Закрой глаза, Алиса. Тебе не стоит видеть то, что мы сейчас будем проходить.

Его голос звучал очень серьёзно, и в этот момент я действительно потеряла желание проявлять любопытство. Прижавшись ближе к его горячей груди, я вдыхала легкий запах табака и апельсина, стараясь каждую секунду не забывать, что я на руках у демона, и мурашки пробегали по моей спине.

— Когда тебя первый раз забрали из этой камеры, — продолжал тихо говорить герцог, — я решил, что не успел. И это было самым ужасным ощущением, которое я испытывал, за последние пять тысяч лет.

Наконец шаг моего необычного спасителя замедлился, пока совсем не остановился. Я подняла голову и увидела, что мы стоим у ног какой-то статуи, расположившейся в нише стены. Это была женщина с маленькой круглой грудью и жалом скорпиона, держащая факел. Забравшись за её спину, Асмодей прикоснулся к прохладному камню, и внезапно он тихо зашевелился.

— По этой лестнице мы выйдем наверх из замка, где я уже смогу тебя перенести подальше отсюда. В пределах дворца я не могу колдовать, иначе нас заметят.

Через несколько секунд перед нами была винтовая лестница, уходящая высоко вверх. Асмодей остановился на первой ступеньке, снимая тёмно-фиолетовый плащ со спины. Застегнув мне его на шее, он осторожно обернул им мою раненую спину, от чего я тут же болезненно вздрогнула, и завязал спереди.

— Твоя кровь не должна нас выдать, — сказал он, указывая рукой на капли, сплошь устилающие дорогу, которую мы уже прошли. И тут же красная дорожка вспыхнула магическим огнём, сжигая все следы моего пребывания здесь и отражаясь дьявольским светом в чёрных глазах моего герцога.

Как только он поставил ногу на первую ступеньку, я внезапно что-то почувствовала. Словно нечто звало меня.

— Подожди! — сказала я, всматриваясь в конец коридора, по которому мы только что шли. Там, недалеко от нас, где кончался проход, стояла резная блестящая дверь, кованная несколькими разноцветными металлами. Розовое золото смешивалось с желтым, белой платиной и чёрным чугуном. Сливаясь и перетекая друг в друга, они образовывали причудливые завитки и волны.

— Ты слышишь? — спросила я, напряжённо вслушиваясь. Эта дверь будто манила меня подойти.

— Что? — спросил он, и я почувствовала, как напряглись его мышцы, держащие меня на руках. — Я ничего не слышу.

— Я должна узнать, что за этой дверью, — сказала я. Я словно чувствовала за ней пульсирование собственного сердца. И просто не могла пройти мимо.

Асмодей нахмурился, несколько секунд не сводя с меня своих чёрных, как ночь, глаз.

— В любой момент твой побег может обнаружиться, ты понимаешь? — проговаривая каждое слово, спросил он. Будто я плохо соображаю.

— Я знаю, — нетерпеливо ответила я, — поэтому пойдём быстрее! И ты вполне можешь отпустить меня, — и прибавила, нехотя вставая на ноги, — спасибо.

Асмодей еле-еле вздохнул, отпуская меня, и, оставив в своей руке мою ладонь, прикоснулся к ней губами:

— Как пожелаешь, моя герцогиня.

Я вздрогнула. Ток прошёл сквозь меня с головы до ног, и я ничего не могла с этим поделать. Но, уверенно отвернувшись, я твёрдо направилась к зовущей меня двери.

Быстро обогнав меня, Асмодей осмотрел соседние коридоры, оказавшиеся пустыми, и положил ладонь на переливающиеся завитки на двери. Ручки у неё, как водится в Аду, не было, но дверь не замедлила открыться сама. Махнув мне рукой, чтобы я подошла, он с улыбкой поклонился и пропустил меня вперёд.

Это оказалась маленькая комната, залитая светом сотен свечей, стоящих на полу, в высоких и низких подсвечниках. А в самом её центре из пола вырастал постамент из чёрного агата с белыми прожилками. Он сам был похож на большую потёкшую восковую свечу, пламенем которой служил небольшой матовый череп, лежащий сверху и окружённый странным светом. Я словно заворожённая подошла ближе, вглядываясь него, и пытаясь понять, что же в этом черепе могло звать меня. Потому что я знала — в коридоре сквозь металлическую дверь это он пытался привлечь моё внимание. Периодически мне даже казалось, что я слышу внутри него стук сердца.

Это был небольшой череп, сильно напоминающий уменьшенную человеческую голову, местами почерневший и треснутый. А вокруг него кружилось пять светящихся символов — змея, паук, скорпион, летучая мышь и золотой феникс.

— Феникс? — спросила я удивлённо, повернувшись к герцогу, стоящему рядом.

— Да, ты всё правильно поняла, это мой феникс, моя печать.

— А что это? — зачарованно махнула я головой на череп.

— Это ключ, открывающий Врата междумирья. Он может легионы демонов поднять на Землю, и миллиарды людей спустить в Ад, — спокойно ответил Асмодей, внимательно смотря на мою реакцию.

И тут я вспомнила. Маленький череп, похожий на череп обезьяны или череп младенца... Ведь это был череп ведьмы, талисман бабы Яги. Вот почему он меня звал.

"Неужели с помощью этого предмета и начнётся конец Света?"

Мне казалось, что последние несколько часов принесли мне больше пользы, чем все те дни, что я уже провела в чертогах Проклятых.

"Значит, всё было не зря" — подумала я, неприятно поёжившись, ощущая всё нарастающую боль в спине. Я медленно протянула руку к черепу, потому что в голове у меня забилась лишь одна мысль: забрать череп, вернуть его ведьме, чтобы снять с себя заклятье, а дальше, как пойдёт.

— Не трогай его! — воскликнул Асмодей, быстро убрав мою руку. — Пока печати здесь, к ключу нельзя прикоснуться. Это защита не только от тебя, но и от таких, как я. Множество демонов мечтает воспользоваться им. Но без позволения князя это невозможно.

— Князя? — повторила я.

— Да. Великого князя, Хозяина царства Проклятых, первого из Павших, нашего господина, Люцифера, — ровным голосом произнёс герцог, но в глазах его проскользнуло что-то тёмное.

— Так почему же князь до сих пор не позволил? Или вы просто ждёте дня?..

"Того дня, когда поднимется на земле температура до 5000 градусов и умрёт на веки вечные всё живое. Но почему именно талисман ведьмы?.."

И внезапно мне показалось, что я на долю секунды увидела перед собой истинного герцога Дома Блуда.

— Тебе не стоит знать это, моя милая, — сказал он, не сводя с меня своих колдовских глаз, — однако я отвечу. Уже много дней отец Зла отсутствует, и престол Тьмы пустует. Он покинул нас вместе с бесплотными легионами демонов, чтобы повергнуть в Хаос Небесные воинства. И со дня на день мы ждём его победоносного возвращения, которое ознаменовало бы собой конец империи людей.

Когда он говорил это, с каждым его холодным словом будто кто-то давал мне пощёчины со словами: "Посмотри, кто перед тобой!". Но через несколько мгновений всё исчезло.

— Значит смерть победит жизнь? — спросила я.

— Я очень надеюсь, что нет. Процесс игры занимает меня значительно больше, чем сама победа. Поэтому я очень рассчитываю, что на этот раз апокалипсиса не случится.

Он снова улыбался, а я не знала, что думать.

— Может уже стоит покинуть сей прекрасный Дом и направится в места, где моей Госпоже было бы более удобно? — спросил он ласково, протягивая мне руку.

И едва я коснулась кончиками пальцев его ладони, как дверь в эту комнату скрипнула. На пороге появилась лысина с двумя сияющими полированными рогами, а за ней показался сгорбленный демон, несущий в руках довольно грязную тряпку.

Он прошёл в помещение, затворив за собою дверь, и лишь затем поднял старую голову, в изумлении взглянув на нас.

— Стой, где стоишь, — громко сказал Асмодей неожиданному посетителю, — тебе приказывает Третий из Великих герцогов.

Буквально долю секунды на лице рогатого старикашки отражалась смесь изумления и страха. В нерешительности он переводил взгляд с него на меня и обратно. И вдруг исчез, оставив после себя на полу лишь грязную тряпку.

— У нас мало времени, — быстро проговорил Асмодей, обняв меня за плечи, от чего боль в рассеченной коже пронзила меня с головы до ног. Приторная сладость появилась на языке, и пространство вокруг нас резко порвалось, исказившись и перетекая из предмета в предмет разными цветами. И через мгновение всё вновь встало на свои места: земля была под ногами, а над головой была чёрная пустота. На значительном расстоянии за спиной возвышался замок с множеством острых башен, напоминающих чешуйчатые жала скорпионов, а впереди блестели высокие круговые перила, огибающие широкую лестницу, уходящую под землю.

— Теперь я не могу отнести тебя ни к себе, ни куда-либо ещё, потому что моё передвижение отследят, — говорил герцог быстро, не сводя с меня напряжённых глаз. — По этим ступеням, — показал он на блестящую лестницу впереди, — спустишься в Четвёртые Сады грешников. Постарайся затеряться там, чтобы тебя не нашли. Я скажу, что тебя не было со мной, но этой лжи хватит только на то, чтобы ты успела подальше убежать. Потом по твоему следу пустят орду слуг.

Моё сердце бешено забилось, когда я, наконец, поняла, что произошло.

— Но...

— В каждом Саду грешников всего одна дорога. Она ведёт от дворца маркиза, рядом с которым ты окажешься, спустившись с лестницы, к порталу, откуда ты сможешь попасть на любой остров в Преисподней. Сад грешников поможет тебе скрыться от погони. Там бывают такие места, куда даже демонам не хочется соваться.

— Но как же?..

— Не подходи близко к душам, — снова перебил он, и его серьёзное лицо заставило меня ещё больше испугаться. — Иначе можешь навеки остаться вместе с ними. Теперь ты долго не увидишь меня, и я вряд ли смогу помочь тебе из тех мест, где я по воле принцев теперь вынужден буду находиться. Поэтому постарайся не попадать в подобные приключения, — сказал он, и я почувствовала, что голос его стал более тёплым. — Но помни, где бы я ни оказался, назови моё имя три раза, и я приду. Чтобы больше никогда не уходить.

И растворился в воздухе. Я осталась одна посреди пустой улицы города демонов, а позади опасно возвышался замок Четвёртого Тёмного Дома. Меня немного трясло, но мысль, что нужно срочно бежать, не давала раскиснуть. В нескольких фразах герцог расписал мне все мои дальнейшие действия, и мне оставалось либо поверить демону, спасшему меня от смерти, и спуститься в Четвёртый Сад грешников, либо придумывать план спасения самой. Я выбрала первый вариант.

Глава N51

Асмодей вернулся в комнату, где хранился ключ от Врат Междумирья, быстро осмотрел пол помещения, потом небрежно махнул ладонью, и в затхлом воздухе откуда ни возьмись поднялся вихрь. Он погасил все свечи, что наполняли своим призрачным светом здешнее скудное убранство и вылетел в проём двери, унося с собой все чужие запахи, которые только могли здесь очутиться. Затем не спеша, чёрные колдовские глаза обвели взглядом все потухшие фитили и дымящиеся лампады, и вслед за этим взглядом каждый из них загорелся. Глубоко вздохнув, Асмодей повернулся к старому черепу и спокойно стал рассматривать его, сложив руки за спиной. Буквально спустя несколько мгновений, в помещении по очереди начали появляться высшие аггелы, в отсутствии князя Тьмы правящие Землёй Проклятых. Сперва сам Самаэль — хозяин Четвёртого Дома — явился вместе со своим старым рогатым слугой, который, войдя, первым делом подобрал потерянную грязную тряпку.

— Что ты здесь делаешь? — спросил принц, внимательно вглядываясь в спокойное лицо герцога, вновь надевшего излюбленную маску скучающего бессмертного.

— Трачу время в пустом лицезрении пропадающего без толку великого артефакта, — ответил Асмодей, лениво взглянув на отца Алчности.

Принц молчал, будто не зная, что предпринять дальше. И вдруг какая-то мысль озарила его напряжённое лицо. Взглянув на своего слугу, он молча махнул ему рукой в сторону пыточных камер. Слуга снова исчез, чтобы спустя мгновение вернуться, отрицательно качая головой.

— Где она? — спросил принц. И на этот раз гнев, редко появляющийся на лице демона Алчности, исказил некрасивой гримасой его гладкое бледное лицо.

— Кто? — невинно поинтересовался Асмодей, продолжая рассматривать потёртый череп.

— Ты знаешь кто! — крикнул Самаэль и тут же в комнате одновременно появились принц Бельфегор, принцесса Ашера и принц Бегемот.

— Ты звал нас? — спросила новая принцесса, очаровательно улыбаясь жемчужными зубами.

— В чём дело? — пробасил Бельфегор, нахмуренно взглянув на своего герцога, беспечно стоявшего в середине комнаты.

— Понятия не имею, принц, — ответил герцог, невинно улыбаясь, — наверно Самаэль хочет сказать нам что-то важное, раз собирает всех в этой комнате.

— Что же именно? — звонко спросила Лилит, с грохотом битого стекла внезапно появившаяся рядом с остальными.

— Как только явится последний принц... — не успел договорить Самаэль, как в комнате появился Астарот с графиней Гистэрой, которая даже выйдя замуж за принца, никогда не сможет стать настоящей принцессой. Но это, казалось, совершенно не портило ей настроения сегодня, в день её представления остальным правителям, собравшимся в этой комнате. Она явилась в пышном красном платье и с золотистыми волосами, заплетёнными в толстую косу, спадающую на высокую белую грудь.

— А это кто? — воскликнула Лилит, озвучив вопрос, написанный в четырёх удивлённых парах глаз.

Астарот, вечно бледный и нахмуренный, оглядел всех присутствующих с плохо скрываемой неприязнью и ответил:

— Моя жена, принцесса Гистэра, — и протянул руку в сторону улыбающейся розовощёкой демоницы.

— Вот так новости! — воскликнул Асмодей со своей стороны, театрально улыбаясь, — а где же свадебка, гуляния? Бегемот, я бы на твоём месте оскорбился!

Принц Чревоугодия, пошевелив своими тремя подбородками, перевёл круглые глаза с Асмодея на Астарота. И, казалось, что в них вот-вот и правда проскользнёт обида.

— Я поздравляю принца Уныния и его прекрасную жену с таким событием, однако собрались мы здесь не для этого, — перебил все дальнейшие расспросы Самаэль, и глаза присутствующих тут же обратились на него. — Я думаю больше нет смысла искать решение вопроса, действительно ли в Преисподней появился человек. Потому что это правда.

Несколько возгласов изумления раздались одновременно, а Самаэль тем временем продолжил:

— И я поймал её.

— Так человек у тебя? — воскликнула Лилит, подавшись вперёд.

— Уже нет. Потому что герцог Асмодей её выкрал. Мой слуга видел его...

— Ах, какая клевета! — шумно и чрезвычайно натурально возмутился Асмодей, сложив возмущенно руки на груди. — Как какая-нибудь проблема — виноват обязательно я. Старая история, — махнул рукой он и демонстративно отвернулся, — потому что демон лишь на половину.

— С чего ты это взял? — нахмурилась Лилит, взглянув на Самаэля.

— Девчонка была в одной из моих камер...

— Раз узнаются такие подробности, уточни, пожалуйста, для всех нас, что она вообще там делала? И почему никто из принцев об этом не знал? — вдруг перебил герцог, и ответчиком внезапно оказался хмурившийся всё сильнее Самаэль.

— Я собирался...

— Ну конечно собирался! — воскликнула возмущённая Лилит, и копна её огненных волос растрепалась позади, словно грива льва. — Скрывал от нас человека, а теперь хочешь свалить всю вину на моего сына?!

— Но мой слуга их видел...

— И мы должны верить плешивому Серому, даже не дотягивающему до барона? — возмутился Бельфегор.

Тишина наполнила помещение ядовитым запахом гнева.

— Я думаю, мы должны послушать принца Алчности, — медленно сказала Ашера с легкой улыбкой, разглаживая полы своего нового зелёного платья. — Хуже от этого точно не станет.

Самаэль благодарно поклонился, начав рассказ:

— Мои слуги поймали девушку в Третьем Доме, после чего я немедленно заключил её в одну из камер замка. Но спустя некоторое время в моих покоях появляется вот этот демон, который говорит, что в комнате с ключом Третий из Великих герцогов и человек. Сейчас вы все здесь. Камера, в которую я поместил человека, пуста. А перед вами стоит Асмодей точно там же, где он стоял с ней.

— Или, — ответил Асмодей на эту тираду, — ты поймал человека, но она смогла сбежать. А ты, обнаружив меня здесь, испугался, что я видел её и расскажу остальным, как ты её скрывал.

— Я в любой момент могу доказать свою правоту просто прочитав твою память, — прошипел Самаэль.

— Не можешь, — отрезал принц Бельфегор, — он, как ты уже сказал, один из Великих герцогов, а потому неприкосновенен.

— Но вы можете прочитать память моего слуги в конце концов! — воскликнул теряющий терпение принц Алчности, показывая рукой на лысого беса рядом.

— Он может быть зачарован тобой, и его память не может быть доказательством, — бросила презрительно Лилит.

— Я думаю, все эти меры ни к чему, господа, — внезапно сказала Ашера, мелодично растягивая слова и улыбаясь. Асмодей посмотрел на неё, и в этом взгляде первый раз за весь разговор проскочила тень беспокойства. Новая жена Бельфегора подошла к герцогу, изящно покачивая бедрами. Не сводя больших блестящих глаз цвета асфальта с Асмодея, она разъединила его сцепленные на груди руки и перевернула ладонями вверх.

— Вот и ответ, многоуважаемые принцы, — сказала она с широкой улыбкой, демонстрируя всем присутствующим на серебристой рубашке герцога алые капли человеческой крови.

Советом принцев, в котором на этот раз пятое место занял маркиз Агриэль, Асмодей был приговорён к вынужденному заточению в собственном дворце. И это было довольно скромным наказанием, учитывая ожидания полудемона. Однако, хоть это и были "временные меры", как язвительно бросила ему напоследок собственная мамаша, удостоверившись, что сын её обманывал, Асмодея они вполне устраивали. И всё было бы совсем замечательно, если бы к нему, словно к провинившемуся демонёнку, не приставили охрану. Принц Самаэль уведомил узника, что за каждым его шагом будет вестись пристальное наблюдение отныне и до того момента, пока человеческая девушка не будет поймана.

— И кто же, интересно, это будет делать? — возмутилась Лилит, — может я на дверях встану?

— У тебя что, закончились все слуги, принцесса? — поинтересовался принц Бегемот, улыбнувшись. Он наколдовал себе кресло и теперь, усаживаясь в него, оторвал вывалившимся из кафтана животом несколько блестящих пуговиц. — Ну, хочешь, я одолжу тебе своих?

Асмодей усмехнулся, прикрывая рот ладонью.

"Такими темпами они никогда ни к чему не придут, и я, может быть, ещё и на свободе останусь" — думал он, но не тут-то было.

— Кто из твоих слуг сможет удержать правящего герцога, Бегемот? — спросил Самаэль, и в повисшей тишине стало ясно, что план запереть Асмодея в его дворце проваливается.

Но, ко всеобщему изумлению, на сцену вышел вечно недовольный и безынициативный принц Уныния, который последнее время, вёл себя весьма странно. Он предложил в качестве надзирателя самое ужасное существо, которое только мог вообразить для этих целей заточённый герцог.

— Разрешите предложить вам, господа, моего помощника, — сказал Астарот, неловко поправляя наглухо застёгнутый ворот грязно синей рубашки. — Его имя Вулкан.

Бросив на пол золотистую статуэтку, переливающуюся жёлтыми искрами, он глухо проговорил:

— Встань.

И под удивлённые взгляды принцев и принцесс, огненный человек вырос перед ними, заглушая своими лавовыми всполохами свет волшебных восковых свечей.

— Голем?! — воскликнула Лилит, подходя ближе и протягивая руку к горящему существу. — Где ты его взял? — только и успела сказать принцесса Гнева, как, вскрикнув, отдёрнула руку назад. — Он обжёг меня! — тут же возмутилась она.

— Он создан древней магией, которая способна уничтожить даже Первых Падших?.. — то ли спросил, то ли констатировал факт Самаэль, не сводя расширившихся глаз с голема.

— Ну, может колдовство это и древнее, но, чтобы уничтожить Высшего аггела, этого мало, — сказал, махнув рукой Бельфегор и постучав по бедру, на котором висел внушительный молот из белого металла, — надо ещё и силу иметь.

— В нём сила шести миллионов демонов, — вставил Астарот, и, казалось, на его лице вот-вот заиграет улыбка. После недолгого молчания Бельфегор фыркнул.

— Это прекрасно, принц, — сказал, уже взявший себя в руки Самаэль, — знание таких деталей поможет герцогу воздерживаться от лишних движений. Хотя, конечно, не стоит думать, что ему что-либо угрожает. Голем будет лишь сдерживать тебя, Асмодей, — направил он свою речь уже к самому узнику.

И вот спустя время демон Страсти сидел в одиночестве у себя в покоях, откинувшись назад на большом кожаном диване, и смотрел на голую стену. На всей её поверхности масляными красками был нарисован закат янтарного солнца, погружающегося в изумрудно-синие переливы тихоокеанской глади. Мазки были положены столь искусно, что, если приглядеться, казалось, будто океан дышит, пуская мелкую рябь по кристально чистой воде. Рядом лежала шоколадная скрипка, которой было уже очень много веков, и тонкий смычок. Герцог смотрел вдаль, словно не картина перед ним была, а настоящие просторы бескрайнего горизонта, и, нахмурившись, думал. Серебристая рубашка с кровавыми пятнами так и осталась на нём и он периодически неосознанно дотрагивался до испачканных рукавов.

И вот, закрыв глаза, Асмодей взял в руки музыкальный инструмент и заиграл. Скрипка плакала в его руках, напевая тонкую грустную мелодию, красивую, как песнь цветов, и печальную, как одиночество смерти.

Герцог думал о том, что он не может покинуть свою камеру и помочь Алисе спрятаться. Ведь погоня уже идёт по пятам. А если он телепортируется, голем последует за ним, и девушка будет найдена. Но должен быть способ помочь ей, иначе не пройдёт и нескольких часов, как она вновь окажется в той же камере, что и прежде.

Асмодей играл долго, не открывая глаз, пока, наконец, скрипка не затихла, опустившись на гладкую кожу дивана, а чёрные глаза герцога не открылись. Он невзначай повернул голову налево, обнаружив, что пламенное существо всё также стоит в дверях его комнаты, как и до этого. Тогда он поднял руки вверх и невозмутимо снял заколку в виде скорпиона с кровавым брюшком, распустив тугой хвост. Тёмные и ровные, словно ночная водная гладь, волосы рассыпались по широким плечам. Герцог устало опустил голову на спинку дивана, а заколку невзначай бросил рядом. Голем продолжал неподвижно стоять, шипя и потрескивая текущими у него внутри потоками магмы. И он явно не заметил, как Асмодей повернул голову к скорпиону, и тихо, одними губами прошептал:

— Найди её и покажи.

В тот же миг белое золото, из которого была сделана заколка, еле заметно задышало, зашевелились все маленькие ножки насекомого, задвигался острый хвост, и быстрыми тихими шажками, блестящий скорпион, будто поглощающий вокруг себя свет, убежал по дивану в открытое каменное окно. А со стороны двери внезапно раздался тихий голос, заставивший вздрогнуть полудемона. Голос, больше похожий на треск разгорающегося костра:

— Сыграй ещё, пожалуйста...

Сказать, что Асмодей сильно удивился — всё равно, что ничего не сказать. Он взял скрипку, и, не подавая виду, начал вновь наигрывать тихую заунывную мелодию. Когда композиция закончилась, герцог повернул голову и спросил:

— Тебе нравится музыка?

— Да... — послышался хруст горящих поленьев.

— Мне сказали, твоё имя Вулкан...

— Да...

— Как ты создан? — после небольшой паузы осмелился спросить Асмодей. И на этот раз паузу выдержал голем. Очевидно, он размышлял. Но герцог никак не мог поверить, что у этого существа может быть полноценный разум. Поэтому он, прищурившись, разглядывал его, но видел лишь жидкий огонь и расплавленные камни.

— Я не знаю... — наконец раздался ответ, которого Асмодей совсем не ожидал.

— Что значит, ты не знаешь?

— Я не помню... — слышался огненный шёпот.

Это было в высшей степени странно. Если он и впрямь был создан из шести миллионов демонов, то из осколков их душ и должен был состоять разум этого существа. А значит, он должен помнить всё. Помнить заклинания, обладать всей силой, иметь совокупное мышление.

— Кем ты создан? — Асмодей совершенно не верил, что голем — дело рук принца Уныния. Что-то с появлением этого существа было не так. Да и свадьба самого принца на простой графине...

— Запрещено...

— Ну, хоть где?

— Запрещено...

— Ну, назови мне хотя бы цифру! Назови номер Дома, в котором ты появился, а я ещё раз сыграю тебе, — просил полудемон, проведя разок смычком по струнам.

— Пять...

"Вот значит как. В Доме Гнева было создано это чудо"

Герцог взял инструмент и стал наигрывать ещё одну тоскливую мелодию, как и обещал. С другой стороны, он очень надеялся, что таким образом сможет выспросить у своего охранника что-нибудь ещё.

— А что ещё ты помнишь? — спросил он, доиграв короткую мелодию.

Снова долгое молчание. Герцог уже думал, что голем совсем решил не отвечать, как раздались слова:

— Я помню боль...

— А сейчас ты можешь чувствовать боль?

— Нет...

— Я могу тебя убить? — резко спросил герцог, почувствовав вдруг навалившуюся скуку.

— Нет... — прошелестел тихий ответ.

Асмодей вновь взял скрипку и заиграл. Заточение обещало быть долгим.

Глава N52

Широкая винтовая лестница, соединяющая дворец принца Самаэля с дворцом маркиза, была очень длинной. Каждая ступенька, которую я пробегала, стараясь не терять драгоценного времени, отзывалась болью в спине. Иногда мне хотелось, чтобы по пути оказалось зеркало побольше, чтобы я могла посмотреть, насколько велики раны. А иногда, когда одна нога в очередной раз зацеплялась за другую, а я падала на тёплый гладкий камень, почувствовав, как боль и жар накатывают одновременно, мне приходила мысль о том, что там может быть всё настолько плохо, что и смотреть на это не за чем.

Я бежала по ступеням уже довольно долго, а лестница всё не заканчивалась. У меня устали ноги, сбилось дыхание, и уже приходило в голову съехать вниз на перилах, но, когда я взглянула вниз, уже закидывая на них ногу, осознание сумасшедшей высоты заставило меня передумать. Я обернулась назад, оценивая пройденное расстояние — слава Богу, большую часть я уже прошла. На светлом камне оставались маленькие капли крови, падающие с отяжелевшего намокшего плаща, в который обернул мою спину Асмодей.

Наконец, ступени закончились, и передо мной развернулись Четвёртые Сады грешников. С правой стороны возвышался замок из чёрного камня с синими прожилками, блестящими и переливающимися в свете огромного жёлтого озера, текущего перед вратами. А вокруг толпились тысячи кричащих людей, расталкивающих друг друга, чтобы окунуться в эти горящие воды. Это было крайне отвратительное зрелище, потому что, стоило им войти в него, как дымящееся мясо отваливалось с их костей, и обгорающие трупы погружались в яркую гладь. Было совершенно не ясно, какая магия может заставить делать такое. Но, проходя мимо, я всё поняла и без объяснений: это было не лавовое озеро, а жидкое золото.

Довольно широкая тропа огибала замок с золотыми водами, по которой можно было идти дальше. Но с левой стороны шла ещё одна тропа, которая, судя по всему, должна была привести меня к порталу. По обе стороны от неё начинался густой лес, тёмные, полусухие деревья в котором стояли так плотно, что внутри была непроглядная тьма. Эта тропа показалась мне более удобной для скрытого перемещения, и я, немедля, нырнула вглубь чащи.

Уже через несколько шагов, меня словно накрыло пологом безлунной ночи. Вокруг была полнейшая тишина, и лишь изредка то тут, то там, доносились поскрипывания старых деревьев. Чем глубже я заходила в лес, тем холоднее становилось. Уже очень скоро меня стала бить мелкая дрожь, и мокрый плащ, охладев, ещё сильнее морозил, прилипая к телу. Но так как кроме него на мне было лишь разорванное платье, я решила не лишать себя последнего целого элемента одежды.

Пейзаж с обеих сторон тропы был сер и недружелюбен, однако я понимала, что, если буду идти строго по дороге вперёд, меня очень быстро найдут. Значит, несмотря на то, что чаща этого леса казалась весьма недружелюбной, надо было сворачивать с тропы. И я свернула.

Тьма становилась всё гуще, хотя, казалось, что дальше уже некуда. Скоро я стала понимать, что плохо ориентируюсь в пространстве даже с волшебным зрением. И стало ещё хуже, когда с высоты чёрных макушек сухих деревьев начал падать снег. Где-то минут тридцать я шла строго поперёк тропы, после чего повернула и пошла вдоль. По моим расчетам это должно было позволить мне в любой момент вернуться к дороге на портал.

Снег усиливался, пока, наконец, не вырос в метель, странным образом гуляющую между деревьями. Плащ Асмодея уже прилип намертво, и я с ужасом думала, как буду его отрывать. Было ужасно холодно, голые ступни погружались в свежий мягкий снег и уже не чувствовали ничего. Я ужасно устала и села, прислонившись боком к одному из серых кривых деревьев. Идти было невозможно, и мне казалось, что я скоро замёрзну и умру. Как ни странно, холод был не столь силён, как я могла бы ожидать, окажись я полуголой на Земле в заснеженном лесу. Снежинки всё ещё таяли на моих голых руках, словно внутри меня что-то не переставая грело.

Постепенно страх погони поулягся, и меня уже начали посещать мысли о том, чтобы вернуться на дорогу. Но в эти мгновения стоило лишь вспомнить каменные камеры Самаэля и шевелящиеся щупальца синегубого демона, как внезапно вокруг становилось не так уж и плохо.

Спрятавшись за большим стволом от ветра, я внезапно вспомнила слова принца Алчности:

"Из герцога Третьего Дома вышел весьма плохой демон..."

Они звучали у меня внутри словно колокол, заставляя сжиматься сердце, и, подобно червям, разъедающим дерево, разрушали моё мировосприятие. Я всё ещё старалась осознавать, где я нахожусь, и кто находится здесь рядом со мной. Но грани начинали стираться.

— Может и вправду осталось в нём что-то человеческое?.. — думала я вслух. — Ведь он не сделал мне ничего плохого. Он мне даже помог...

Я водила сухой палочкой по снегу, рисуя невнятные картинки и вспоминая, как он вынес меня на руках из камеры замка. Я снова видела, как он заставил меня расплавить камень стены. И как у меня получилось. Я закрыла глаза, представив стук сердца в тот момент, пульсацию крови в висках, как меня наполняло чувство нерастраченного гнева. И как внезапно обжег мой рот острый вкус пламени, и стал мягким тёмный гранит.

Если во мне появилось что-то тёмное, так пусть хоть послужит на пользу. Открыв глаза, я старалась не выпускать появившееся внутри чувство. Не потерять его. Это было, словно я добровольно разжигаю в себе злость, гнев и страсть одновременно. Это было приятно. И эти ощущения дали мне власть над огнём.

Вокруг моей палочки начал таять снег, постепенно превращаясь в мокрую лужу. Но и она очень быстро высохла. Мёртвая трава под снегом загорелась, и я почувствовала долгожданное тепло. Обрадованная своим успехом, я накидала туда веток, собранных вокруг, и соорудила небольшой костёр, который обогрел и высушил меня. Теперь уже можно было и плащ со спины отодрать. Это было больно, но необходимо. Я просушила раны, с которых больше не шла кровь, и теперь, расслабившись, наслаждалась моментом спокойствия. Хоть несколько минут можно было никуда не бежать.

Так я просидела ещё некоторое время, давая отдых уставшим членам, пока при свете костра мой взгляд не упал на дерево, росшее напротив меня. Снизу это был обычный ствол с полу отвалившейся старой корой. Но стоило взглянуть выше, он начинал расширяться, образуя бедра, затем сужаться, будто талия, а затем на стволе выступали тёмные бугры грудей. Ещё выше на меня смотрело перекошенное человеческое лицо. И таких стволов здесь были сотни тысяч. Или больше.

Я тут же отодвинулась от своего дерева, к которому уже так долго прижималась, и обнаружила там мужской торс. Все стволы были неподвижны, как и полагается растениям, но больше они не внушали доверия. С другой стороны, на всех этих лицах висела немая маска страдания. Деревья были мертвы. И людям в них совершенно очевидно, было холодно и одиноко. Тёмные деревянные глаза смотрели с тоской, но рты их не открывались, и ветки не тянулись ко мне. Это радовало.

Я сразу же потушила костёр, решив, что здесь больше делать нечего. Не так уж и много времени у меня было. Погоня вряд ли будет отдыхать. Я пошла вперёд, стараясь поддерживаться выбранного направления, параллельного основной дороге. По крайней мере, я на это надеялась.

Теперь мне казалось, что за каждым моим шагом следят сотни глаз. Это было не очень приятно, хотя с другой стороны, я была совершенно спокойна, потому что деревья были немы и неподвижны. Здесь не было тропы, и мне приходилось идти наугад, огибая тот или иной ствол, пытаясь не сбиться с курса. Холодный колкий ветер всё так же бил в лицо, но теперь, после того, как я хорошенько отогрелась, мне было легче. Следы за мной очень быстро заметал снег, поэтому я могла надеяться, что хотя бы по ним меня не вычислят.

Я была в пути уже много часов, но ничто вокруг не менялось. Мне пришло в голову повернуть ближе к дороге, чтобы узнать, насколько верно я двигаюсь. Но сколько бы я не пыталась теперь её найти, это было невозможно. Тогда я поняла, что окончательно сбилась с тропы. В такие моменты, когда не видишь ни одного варианта к спасению, хочется просто сесть прям там, где стоишь, и предаться слезливому отчаянию. Собственно, так я и поступила.

Мгновенно силы покинули меня, и я прислонилась к ещё одному сухому дереву, смотрящему на меня грустными старческими глазами. Укрывшись застывшим плащом Асмодея, я незаметно для себя уснула.

Проснулась я от того, что у меня жутко стучат зубы. Выпрямившись и сняв с себя плащ, я поняла, что пока спала, меня почти полностью замело снегом. Я тут же попыталась повторить фокус с разжиганием костра, и, как ни странно, у меня снова получилось. Это опять придало мне бодрости и наполнило тело кипящей энергией. Я даже позволила себе улыбнуться.

Снег вокруг медленно подтаивал, и внезапно рядом что-то зашевелилось. Я вся напряглась, неизвестно чего ожидая, но вдруг, скинув шапку налетевших снежинок, около меня оказался знакомый скорпион из белого золота с брюшком из красного камня. Отблески костра переливались на его металлических лапках, а странный камень будто поглощал свет.

— Асмодей? — спросила я в воздух, оглядываясь по сторонам, но вокруг была лишь тишина и вой ветра. — Так ты здесь один... — сказала я бывшей заколке с легким разочарованием, в котором старалась себе не признаваться. А скорпион сидел рядом, не издавая ни единого звука. Я не знала, дотронуться до него или не стоит. Его клешни были вполне натуральными. Так же как и острый шип на изогнутом хвосте.

— Тебя герцог прислал? — спросила я у него, но, очевидно, он не умел говорить, потому что продолжал неподвижно стоять, смотря на меня своими золотыми глазами.

— Ну и какая с тебя польза, если ты ничего не говоришь?! — разозлилась я, и отвернулась от заколки. — Раздавить тебя что ли?

После этих слов, скорпион, аккуратно передвигая маленькими лапками, опасливо отошёл немного назад. И так я узнала, что он меня понимает.

— Так может, ты знаешь отсюда дорогу? — спросила я осторожно. Но скорпион больше не двигался. — К порталу, — уточнила я тогда, и неожиданно, он развернулся и побежал куда-то налево, неловко прыгая по снегу, периодически проваливаясь внутрь. Отбежав на несколько метров, он остановился, развернувшись и посмотрев на меня. Так я поняла, что он меня ждёт. Не думая более ни секунды, я последовала за ним.

Через пол дня пути ветер стал стихать, и я почувствовала в воздухе усиливающуюся с каждым шагом вонь. Чем теплее становилось вокруг, и чем меньше снега было на земле, тем тяжелее было дышать. Всё возрастающий смрад непереносимо резал нос. И очень скоро я поняла почему.

Скорпион бежал впереди, теперь ловко перебирая лапками по земле, выводя меня из зачарованного леса. Мы вышли на опушку, и я заметила, что далеко справа проходила та самая дорога, которую я потеряла в лесу. Она была совершенно пуста, и погони за мной словно бы и не было. Но я старалась не высовываться сильно из черты леса, пока не пойму, куда идти дальше. А это был довольно сложный вопрос, поскольку передо мной расстилалась голая долина, землёй в которой были продукты человеческой жизнедеятельности. Голые люди, испачканные в нечистотах, ходили по этой слякоти, изредка наклоняясь и выуживая что-то из грязи. Другие бегали от малочисленных низеньких бесов, летающих по воздуху и бьющих людей по спинам длинными хлыстами. Когда человек убегал от такого надзирателя, он на ходу чаще всего поскальзывался и падал, полностью погружаясь в липкую вонючую субстанцию. Тогда демон хохотал, разворачивался и начинал гнаться за кем-нибудь другим. А самое страшное из этого всего было то, что здесь, как и в остальных местах, где мучились грешные души, не было стен, которые могли бы удержать желающих сбежать.

Всё это я наблюдала достаточно долго, чтобы понять — мне туда идти совершенно не хочется. И не только из-за весьма красочных картин, но и от того, что лишь один узкий мост пролегал над смрадной долиной, ведя свою тонкую линию через эту часть Четвёртого Сада грешников.

"Ведь если я пойду по нему, я буду вся на виду..."

— Есть ли здесь другой путь, кроме этого моста? — спросила я у скорпиона в надежде, что он хоть чем-нибудь подаст мне знак. — Может, стоит попробовать обойти его слева вдоль леса?

Скорпион не двигался, и лишь его кровавый камень на брюхе продолжал мрачно светиться. Я нагнулась к его маленькому тельцу, сев на корточки и стараясь рассмотреть какие-то изменения в его поведении. Может он мне хоть подмигнёт? Тёмный ореол вокруг его тела привлекал внимание, и через несколько секунд я почувствовала лёгкую пульсацию. Как будто что-то сильное и горячее билось внутри кристального кровавого рубина. Заворожённая, я коснулась его маленькой спинки, и в тот же миг острое жало быстро кольнуло тыльную сторону ладони. В это мгновение я увидела бескрайние поля, заполненные с левой стороны высокими деревьями, чьи макушки колыхались от холодных ветров, а с правой — отвратительной равниной нечистот, наполненной затхлыми миазмами. И длились они долго-долго, пока, наконец, не закончились обрывом, ведущим в чёрную пустоту.

От неожиданности я отдёрнула руку. Это был довольно неприятный способ общения, но, по крайней мере, я теперь видела, что иного выхода, кроме как пойти по мосту, у меня не было. Он возвышался каменным коромыслом над долиной, продолжая дорогу, ведущую из леса.

Вдоль опушки леса я стала осторожно пробираться к мосту. Здесь не было никакой растительности, лишь сухая трава, которая, кстати говоря, была довольно приятна ногам. Дойдя до тропы, я посмотрела назад в царство мёртвых деревьев. Там стоял непроглядный мрак, и вдали слышался вой метели.

Несмотря на то, что мост впереди был каменным и выглядел вполне прочным, я не могла отделаться от воспоминания о деревянно-канатной дороге в другом Саду грешников. Предыдущий раз закончился для мня падением, поэтому в этот я решила двигаться как можно быстрее.

Скорпион бежал рядом, не отставая и не обгоняя меня. Когда я ступила на древнюю кладку, ни одна голова внизу, ни бесовская, ни человеческая, не повернулась в мою сторону. Это было весьма обнадёживающе. Я не решалась бежать, потому что боялась оступиться. Перил здесь не было. Мысль погрузиться в тёмную жижу меня нисколько не привлекала. Люди внизу бегали туда-сюда, расплёскивая брызги, а я шла быстрее, надеясь лишь, что меня они не коснутся.

И вот уже приближаясь к середине дороги, я почувствовала, как внутри у меня всё сжалось. Словно что-то сдавило мне грудь, заставляя само сердце с трудом стучать. Я остановилась, пытаясь понять, что происходит. И внезапно обернулась. А сзади по тропе из леса выходила толпа демонов. Их было не меньше двадцати, и многие из них показывали на меня пальцами. Около пяти имели крылья и летели быстрее остальных, другие бежали на тонких, но быстрых копытах, третьи упали на четвереньки и бежали ещё быстрее.

А четвёртые переместились прямо на мост, появившись рядом со мной.

Всё внутри у меня бешено заклокотало, сердце вновь запустилось, отбивая барабанную дробь, а ярость начала застилать глаза. Мне подумалось, что сейчас я, наверное, могу разом разжечь десять волшебных костров, но нужно мне было не это. За доли секунды я поняла, что против такой толпы у меня есть лишь один шанс — бежать. Бежать, затерявшись среди грешных душ. А это значит, что нужно прыгать вниз.

— Скорпион! — только и успела крикнуть я, спрыгивая с моста в вонючую жижу. Упав вниз, мои ноги коснулись мерзких жидкостей, погрязнув в них по середину голени, и руки пошли следом за ними, чтобы компенсировать силу падения. Тут же я почувствовала, как что-то легкое коснулось моей спины, и быстро переползло на волосы. Значит, скорпион прыгнул за мной. Я знала, что он это сделает.

Демон, что переместился ко мне на мост, что-то злобно рычал сверху. Очевидно, он совсем не хотел следовать моему примеру. Но я догадывалась, что эта отсрочка ненадолго. Я быстро побежала вперёд, стараясь двигаться к тому месту, где мне виделось больше всего людей. Тошнота подступала к горлу, но я не могла уделить ей должного внимания, спасая свою шкуру от смерти. Поэтому ей пришлось отступить.

Почти сразу же я услышала за спиной щелчки перемещения и ругательства демонов всё ближе. Что-то схватило меня за волосы, и я упала спиной в грязную жижу. Я с силой стиснула зубы. Надо мной стоял синегубый. Его длинные щупальца извивались, а само лицо было перекошено от гнева. Плоский нос сжался, видимо стараясь не вдыхать запах, витавший здесь повсюду.

— Куда же, маленькая гадина? — прошипел он, скаля свои треугольные острые зубы.

Лежа в жиже, я приподнялась на локте и со всей силы дёрнула его за синюю перепончатую ногу. Хорошо, что здесь было так скользко. Тут же демон упал вниз, а я, сделав стремительный рывок, затерялась в толпе грязных людей.

Но это ещё не было концом погони. Люди рядом со мной были с ног до головы покрыты толстым слоем вонючей слякоти. А моё ещё частично чистое тело резко контрастировало с этой бурлящей массой. Я понимала, что видна издалека.

Вся толпа, которая гналась за мной, уже была на мосту. Демоны, что не умели летать, по очереди спрыгивали вниз. Те, что умели, были уже довольно близко. Тяжело вздохнув, я опустилась вниз, и, набрала полные ладони отвратительной жижи. Взглянув на неё последний раз, я измазала этим лицо, тело и волосы. И меня всё-таки стошнило. Оказалось, что здесь это нормально, и несколько людей тут же сделали то же самое. Теперь я ничем не отличалась от тысяч человеческих душ вокруг, надо было лишь не привлекать к себе внимание.

Я видела, что Курдум уже давно поднялся и шёл за мной попятам. Он был всего в нескольких метрах, имея возможность в любой момент опознать меня и схватить. Но больше я не оборачивалась. Единственное, что билось у меня в голове и стучало в висках это то, что ужасы моей маскировки не должны пропасть даром. А значит, я просто обязана спастись.

И тут я увидела, как толстый голый мужчина, чей живот, бока и причиндалы болтались в такт его подпрыгиваниям, улепётывал от беса-надзирателя, что хлестал его длинным кнутом. Специально встав у него на дороге, я в нужный момент сделала удивлённый взгляд и попала вместо него под удар. Я взвизгнула, немного от боли, немного ради необходимости. Бес захохотал, глядя на меня и делая новый размах, а я, растопырив руки, как это делали все местные, побежала вперёд. Таким образом, мне удалось незамеченной убежать довольно далеко от собственной погони, пока я снова не поскользнулась, наступив на что-то твёрдое и бугристое и получив второй удар. Бес сразу же отстал, а я, валяясь в грязи, не смогла остановить любопытство и достала из жижи какой-то предмет. Очистив его по возможности, я увидела, как поблёскивает жёлтая позолота на бляшке в форме цветочка. Не успела я рассмотреть его, как три руки, разбрасывая отвратительные брызги, очутились у меня перед носом и с криком: "Отдай, моё" вырвали его у меня. Я подняла голову и увидела, как одна старая женщина убегает, прижимая к груди бляшку, а за ней гонится худой мужчина, пытаясь отобрать добычу. Так вот что их всех здесь так привлекало. "Сокровища", сокрытые под слоем мерзкой жижи.

Я оглянулась и обнаружила, что мои преследователи бесплодно летали и бродили в сотне метров позади, не имея представления, куда я делась. Незаметно дотронувшись до волос, я почувствовала полностью скрытого грязью скорпиона. Немного успокоившись и поскорее отдёрнув руку, чтобы не заметили все эти люди вокруг, я начала размышлять о том, удастся ли мне совсем оторваться от погони, как мне выйти из этой долины, и о том, что будет за ней. И внезапно скорпион у меня на голове шевельнулся, а я увидела у себя в голове новые картины. Ещё несколько километров пути по навозу заканчиваются небольшим людским городком. Потом дорога, начинающаяся от самого дворца маркиза соединяется со второй, по которой я решила не идти, и обе они заканчиваются на каменном помосте, типа причала из тёмно-синего сапфира. Он был совершенно пуст, только один низкий человек с длинной бородой и в старой хламиде пробирался по нему к самому концу. Я словно на кадрах засаленной плёнки видела, как выросла перед ним из камня костлявая рука, держащая дощечку с надписями. Он ткнул в одну из них узловатым пальцем, и кусок камня под его ногами мигом оторвался от мостков. Вместе с ним он полетел по воздуху высоко вверх, пока мне, также как и ему, не стала видна вся панорама Четвёртого острова. Облетев его, человек направился ещё выше и приземлился к подобному же причалу в другом Саду грешников. Там было темно и пусто, если не считать одинокого чёрного ворона, который нахохлившись сидел на каменных перилах, опустив голову.

На этом череда замыленных кадров, посылаемых скорпионом, оборвалась. Возможно, потому что дальше было не интересно. А возможно, потому что я поняла — это был Торл. Ворон Торл сидел на причале в Третьем Саду грешников, и я должна была попасть к нему. Оставалось надеяться, что он ждёт там меня, и не улетит, пока я не появлюсь.

Я с энтузиазмом пошла вперёд, чавкая вонючей слякотью и разбрасывая её в разные стороны при каждом шаге.

Очень скоро я оставила позади всю смрадную долину, двигаясь вдоль моста среди людей, купающихся в нечистотах ради поиска драгоценностей. Когда она закончилась, передо мной, как и показывал скорпион, развернулось небольшое поселение других жертв алчности, скупости и жадности. Им посчастливилось не попасть ни в озеро жидкого золота, ни в холодный лес, ни в смрадную долину.

Люди здесь были похожи на самых обыкновенных людей. Все конечности у них были на месте, и страх не мелькал в маленьких прищуренных глазах, которыми они оглядывали друг друга. Они сновали туда-сюда по каким-то своим делам, изредка здороваясь. Многие стояли вдоль улицы, продавая одежду, разнообразные вещи и предметы. Судя по спорам, которые разгорались там же, цена выставлялась всегда через-чур высокой. Меня каждый новый встречный внимательно оглядывал, а потом безразлично отворачивался, уходя прочь. Один тщедушный мужичок даже предложил мне простую деревянную палку с куста, чтобы очистить грязь, за десять монет. Я отказалась, а он, ещё немного помялся, пытаясь сбросить цену, и недовольный ушёл.

А как-нибудь отчистить налипшее на мне зловоние было действительно необходимо. Я продолжала чувствовать отвратительный запах. И ужаснее всего было то, что теперь он исходил от меня. Но вокруг, к моему величайшему сожалению, не было ничего, что могло бы решить эту проблему. Озера с водой я более не чаяла найти в Аду, но бассейн с водкой тоже подошёл бы. Заодно продезинфицировал бы раны на спине.

Отойдя с выложенной плоскими камнями дороги поближе к одному из домов, где земля представляла собой утоптанный сухой песчаник, я начала руками снимать с себя жижу, стряхивая засохшие куски. Сняла запутавшегося в волосах золотого скорпиона и выдавила из них всю слякоть, скрутив в тугой жгут. И тут же, пока я не успела распустить грязные патлы вновь, магическое насекомое пробежалось по моей руке обратно к голове и село прямо на собранный хвост, с щелчком сдвинуло лапки. Я вздрогнула, поняв, что это приятно, и оставила его там, решив носить эту заколку также как и первоначальный владелец.

Потом я взяла пригоршню земли и начала втирать в кожу, стирая мелкими песчинками большую грязь. Это мало помогало. Но оставалось надеяться, что я хотя бы не буду выглядеть, как человек, нечаянно упавший в деревенский сортир. Хоть и запах буду иметь такой же. Кроме того, к спине я даже притрагиваться боялась, поскольку всё ещё чувствовала сильную боль, к которой теперь добавлялась опасная пульсация, о которой я старалась не думать. Таким образом, все мои ухищрения, может быть, и улучшили мой внешний вид, но только спереди.

Я пошла дальше, надеясь, что, когда увижу Торла, он что-нибудь придумает.

Впереди прогуливалась женщина среднего роста. У неё были длинные волосы и платье цвета подгнивших водорослей. Она смотрела на меня и почему-то улыбалась.

— Почему вы улыбаетесь? — спросила я, подойдя поближе.

— Потому что ты нелепо выглядишь, — сказала она довольно, а потом прибавила, поморщившись: — и отвратительно пахнешь.

— И что в этом радостного? — нахмурилась я. Частенько, как и сейчас, мне сильно хотелось впасть в то состояние, когда гнев во мне начинал нарастать, и грани разума становились не такими острыми. Я могла бы не задумываться над своим поведением, давать волю чувствам, которые в обычной жизни скрыты глубоко под оболочкой морали. Я становилась неуправляема, и бешенная весёлость, появляющаяся в эти мгновения мне очень нравилась. Но инстинктивно я чувствовала, что это путь, на который нельзя вставать.

— А что в этом грустного? Твой вид нелеп, вот и всё, — беззаботно ответила она.

— Так, может быть, у вас есть что-то, что могло бы помочь мне? — продолжала я, как можно более мягко, однако внутри что-то закипало.

— У меня? — удивилась женщина, округлив глаза, а я в этот момент впервые обратила внимание, что на шее у неё висит маленький перевёрнутый крест на цепочке. — Ну, у меня есть один таз с кровью, в котором тебя можно было бы отмыть, но с чего мне помогать тебе? Разве что у тебя есть деньги... — полувопросительно закончила она, и глаза её при этом заблестели.

— У меня не... — начала было я, но взглянув ещё раз на её вдруг ставшее неприятным лицо, я ответила: — Да, конечно, у меня есть много денег!

Я припоминала, что когда-то меня сильно пугала мысль принять ванну из крови. Но теперь, казалось, это было не так.

Она посмотрела на грязный плащ Асмодея, который я продолжала носить с собой, теперь свёрнутым в большой вонючий кулёк, и, очевидно, решила, что деньги именно там. Повернувшись спиной, она поманила меня за собой, а я всё не переставала рассматривать её странную внешность. Одно ухо у неё было проколото в трёх местах, но серёг в нём не было. В углах глаз были маленькие злые морщины, а перевёрнутый крестик из красного золота так и болтался на открытой груди, привлекая внимание и вопросы.

— Что значит этот крест? — спросила я. Женщина схватилась за него рукой и немного помрачнела.

— Это значит, что я принадлежу к церкви Сатаны, — ответила она бесцветно, пропуская меня перед собой в довольно большой дом, в котором она видимо и жила.

— Здесь в Аду есть церковь? — спрашивала я, проходя в прихожую на первом этаже. Здесь было довольно много вещей, создающих нормальные удобства в любом доме: вешалка, стулья, тумбочки. А в самой комнате, которая начиналась сразу же после прихожей, вокруг большого костра, горевшего прямо в полу, стояли несколько огромных плетёных кресел. На огне в грязном чане журчало какое-то варево.

— Нет, глупая, я принадлежала к ней, ещё когда была жива, — ответила она и грубо добавила: — Проходи сразу направо, не пачкай мне гостиную!

Я послушно прошла, куда было сказано, копя раздражение. С каждой секундой у меня всё сильнее начинало стучать в висках. Мне это нравилось.

Справа была дверь в небольшую ванную комнату, полностью выложенную красной яшмой. Внутри было довольно много места, у стены стоял стул с тазом полным крови, на стенах висели разные мочалки. А в середине пола была дыра слива, ведущая прямо под дом.

— Кровь привезли только сегодня, я сама хотела помыться, но раз уж ты тут подвернулась. Договоримся предварительно, — сказала женщина, закрывая в ванную дверь. — Сто денариев и я даже потру тебе спину.

Отказываться я уже не собиралась. Страха не было, был азарт. Наверняка сто денариев — было большой суммой, хоть я и не могла этого знать. В любом случае, для достоверности я решила немного поспорить.

— Восемьдесят, — сказала я, кладя свёрнутый грязный плащ в угол, а сама демонстративно снимая мочалку со стены.

— Какие восемьдесят! — взвизгнула женщина, округлив тёмно-коричневые глаза, — сто я тебе говорю! Сто монет!

— Восемьдесят, — повторила спокойно я, опуская мочалку в липковатую густую кровь.

Я видела краем глаза, что женщина сильно занервничала, пытаясь придумать, что делать. Я уже коснулась мочалкой своего грязного тела, от которого мою милую хозяюшку очевидно воротило, так что теперь было уже поздно. И ей пришлось согласиться.

— Девяносто и точка!

— Ладно, — сказала примирительно я, подавая ей мочалку, — а теперь помой мне спину, только очень аккуратно, она сильно повреждена. Хорошо?

Женщина молча подошла, поджав скупую губу, и взяла недовольно мочалку. Мыла она одной рукой и очень осторожно, второй прикрывая нос. Но её послушание в этом вопросе не могло избавить меня от ужасной боли. Кровь из тазика лилась по моей спине, смешиваясь с вонючими массами, и стекала по красному полу. Таким образом, зловещесть процедуры снижалась, и иногда создавалось впечатление, что это и не кровь вовсе.

— Давно ты умерла? — спросила я, пока она меня тёрла.

— Два года назад. В автокатастрофе, — последовал ответ.

— Успела привыкнуть?

На этот раз она некоторое время не отвечала.

— Привыкла... — ответила она бесцветно, — на столько, на сколько можно привыкнуть к собственному идиотизму, — и резко оборвала, закончив со спиной и всовывая мне мочалку в руку — Это не твоё дело. Остальное домоешь сама.

Она отошла к двери и, сложив руки на груди, стала наблюдать. Я старалась как можно тщательней смывать с себя всё, но скоро уже кровь в тазу начала пахнуть, понижая тем самым качество процедуры. В конце я аккуратно сняла скорпиона с головы и незаметно положила в таз. Красные воды полностью скрыли его от жадных глаз хозяйки дома.

Опустив голову в жидкость, я закрыла глаза. Волосы распутывались с трудом, но даже в грязном тазу полном крови, это было всё же лучше, чем ничего.

— Ты обманула меня! — услышала я вдруг визг. Вынув голову из таза и открыв глаза, я увидела, что моя оппонентка уже роется в грязном свёртке плаща, не находя там денег. — У тебя ничего нет! — закричала она, подбегая ко мне и злобно накидываясь на меня с кулаками. Я быстро схватила её руки железной хваткой, мешая делать хоть какие-нибудь движения. Она дергалась у меня в руках, слабая и истеричная, а я думала, что теперь буду предпринимать.

— Но я не позволю тебе уйти просто так! Ты заплатишь мне своей заколкой! — кричала она, в гневе расплёскивая на меня слюну.

"Ну вот, я так и знала, что дойдёт до золотого скорпиона"

— Интересно, как ты меня заставишь? — спросила я, резко толкая её, от чего её слабое тельце в грязно зелёном платье упало на пол, испачкавшись в вонючей крови. Я была на удивление сильна. Хотя что там говорить, если уж я могла руками пламя разжечь.

— Воровка! Я на тебя мужа натравлю, вот тогда узнаешь! — крикнула она, поднимаясь, и снова на меня нападая. На этот раз она схватилась за мои мокрые волосы, заставив запрокинуть голову назад.

— Где заколка?! — кричала она в приступе.

— Не твоё дело, — ответила я, одной рукой хватая её за шею, а второй надавливая на глаза. И видимо, что-то пошло не так, потому что совершенно неожиданно оба моих пальца мягко вошли внутрь её головы.

Отвратительно визжа, женщина отпустила меня, попятившись назад и распластавшись на мокром полу комнаты. Моё сердце неистово билось, отдаваясь в висках, и наполняя грудь горячей агонией. Всё во мне горело, грудь, голова, руки. Так, наверно, бывает у людей, которые в пылу ярости убивают знакомых или даже родственников. Когда начинаешь, уже сложно остановиться. Эту параллель я провела уже много позже. А в тот момент я упивалась эйфорией. Мне хотелось выпустить гнев, сделать что-нибудь отвратительное. И я вдруг поняла, что улыбаюсь. Мне нравилось, что на моих пальцах остались следы глаз этой глупой женщины. Я подняла руку, чтобы посмотреть на них, и вдруг с удивлением обнаружила, что мои ногти удлинились, заострились и потемнели, начиная загибаться книзу. Резкий, как укол ножа, испуг резанул моё сознание, и мгновенно всё вернулось на свои места. Я сразу же успокоилась, грудь больше не разрывалась от желания убивать, а хозяйку мне стало очень жалко. Она сидела на грязном мокром полу и громко плакала, растирая по лицу кровь, слёзы и вытекшие глаза.

— Э... — я хотела подойти к ней, но внезапно дверь ванны распахнулась, и в проёме появился высокий мускулистый чёрт.

— Что здесь происходит? — заревел он, шумно вдыхая и выдыхая. Его сопение разносилось по узкой комнате и отдавалось у меня в голове мыслью, что я доигралась. Он повернул голову налево и увидел мою ревущую соперницу. — Эллис?! — сказал он вопросительно, и женщина подняла пустые глаза, показывая пальцем туда, где по её мнению я должна была находиться: — Эта дрянь сперва помылась в твоём тазу, размазав дерьмо по всей твоей ванной комнате, а потом ослепила меня! Убей её!

Демон завыл, играя большими мышцами и переминаясь с копыта на копыто. Его рога скребли потолок ванной, но, казалось, ему это совершенно не мешает.

— И забери у неё заколку! — продолжая всхлипывать, глотая слёзы, злобно кричала она. — Она из чистого золота!

— Сперва я убъю её, а потом займусь тобой, — прорычал он весьма грозно, и, судя по усилившимся всхлипываниям и дрожи, девушке явно не понравилось это обещание.

И демон пошёл на меня. Он был очень высок, много выше моего роста, имел длинную бороду и кудрявые козлиные ноги. Бежать в ванной было некуда, он перегородил всё пространство. Был один маленький шанс, даже, наверно, половина шанса, что мне удастся прошмыгнуть через него на другой конец помещения и выбежать через дверь. А чёрт уже шёл.

Я быстро подошла к тазу с остатками грязной крови и неловкой рукой стала искать там скорпиона. В это же мгновение демон оказался около меня и схватил огромной лапой мою шею, начиная сдавливать. Тут мне и должен был бы прийти конец, если бы я не нащупала наконец заколку и не перевернула таз, вылив его содержимое на Проклятого. Тот к счастью тут же потерял равновесие и с сильным грохотом упал на каменный пол, потянув меня за собой. У меня были доли секунды, чтобы встать и убежать, но скользкий пол мешал мне точно также, как и ему. Я медленно пошла вдоль стены, но огромная когтистая лапа перегородила проход.

"Второй раз у него точно получится придушить меня" — решила я, лихорадочно размышляя.

— Сперва, я оторву тебе руки за то, что испачкала мою ванну, — сказал он, хватая меня за шею, — потом — ноги за то, что испортила мне настроение, и в конце голову за то, что обидела жену, — в этот момент женщина в углу всхлипнула особенно громко. — А когда ты умрёшь, я искупаюсь в твоей крови, и отберу золотую побрякушку.

— Забирай её просто так, — сдавленно прохрипела я, с некоторой горечью швыряя скорпиона прямо в противную морду. Жалко было жука. Демон на секунду отвлёкся, ослабив хватку, на что я и надеялась. Я начала сильно брыкаться, пытаясь вырваться, но завершить план бегства мне не удалось. Хватка оставалась мёртвой.

Однако, неожиданно произошло нечто странное. Скорпион, которого я кинула в лицо врагу, сперва ударился об него, лишь ещё сильнее разозлив, и упал на пол. Но, когда чёрт наклонился, протянув руку, чтобы поднять вещицу, он внезапно ожил, и, быстро перебирая острыми лапками, поднялся по мускулистой руке прямо к голове демона.

— Что тако... — начал говорить он, но стоило ему открыть рот, как скорпион мигом пробрался в него и полез ещё глубже. Демон захрипел, больше не имея возможности говорить, потому что скорпион полз по его гортани в желудок, разрывая изнутри. Тут же Проклятый отпустил меня, схватившись в ужасе за собственное горло, и начал корчиться на полу.

— Муж! Муж! Что случилось?! — закричала женщина, напрягая слух и пытаясь понять, что происходит. Так вот, значит, какого мужа она собиралась на меня натравить.

"Занятный выбор. Ну, да и на Земле дамы частенько выбирают козлов. Интересно, это из-за жены у него такие ветвистые рога или от природы?.." — случайно подумалось мне.

А демона тем временем начали бить судороги, пока он, наконец, совсем не притих. Через пару мгновений я увидела, как зашевелился его живот, страшно вспучиваясь к верху. И вдруг он прорвался, и наружу вылезла моя заколка, разбрасывая вокруг ошмётки плоти.

Он подполз ко мне, отряхнувшись, и спокойно замер рядом. Я смотрела на него с удивлением, радостью и некоторой осторожностью. Игрушка-то оказалась опасной. Он блестел, переливаясь в некоторых местах разводами крови, а рубиновое пузо его сияло чёрным светом много сильнее, чем раньше. Теперь, даже не беря его в руки, я чувствовала пульсацию, исходящую от маленького тела. Будто внутри у него билось большое тёмное сердце.

— Вот значит, что ты умеешь... — сказала я, осторожно протягивая ладонь к нему. Скорпион заполз на неё и замер в ожидании.

— Что ты сделала? — вопросительно рычала женщина, наощупь подползая к своему демоническому мужу. Она трогала его руки и ноги, трясла голову, пока не поняла, что он мёртв. Как ни странно в этот момент она абсолютно успокоилась и стала тихо сидеть рядом, смотря пустыми глазницами в пустоту и завывая какую-то мелодию. Надо признаться, зрелище было жутковатое, но я чувствовала себя прекрасно.

Я встала с пола, заплела вновь скорпиона в хвост, и осторожно огибая одинаково отвратительных жену и мужа, вышла из ванны и прошла в гостиную дома. Здесь всё было также, как и раньше. Чисто и пусто, только котелок над огнём уже давно кипел, наполняя комнату сильным кислым запахом. Я обошла все помещение по кругу, рассматривая совершенно голые стены, пустые полки, тумбочки и чисто вытертый стол. Нигде не стояло никаких предметов, на которые можно было бы обратить внимание или взять с собой. Только в углу гостиной я увидела небольшую дверь, которая была едва прикрыта. Любопытства ради, я отворила её, заглянув внутрь. Там была маленькая каморка два на два метра, в одной стороне которой лежали грязные тряпки, служившие кому-то кроватью, над ними висело перевёрнутое распятие. А в другой стороне одиноко лежала единственная чёрная книга. На её мрачной потертой обложке была нарисована яркая перевёрнутая звезда, и белыми буквами написано "The Satanic Bible".

Когда я выходила наружу, то со стороны ванной всё также слышалось тихое завывание.

Тёплый воздух Преисподней, наполненный водными парами и запахами серы, сейчас показался мне крайне приятным. В нём не пахло липким страхом, кислым запахом варева из дома сатанистки и её мужа, а вонь от моего тела стала значительно меньше. А когда меня обдувал небольшой ветерок, изредка пролетающий над землями Проклятых, я не чувствовала этого запаха вообще. Кроме того, погони за мной не было. Но я всё ещё старалась быть незаметной, виляя между домами, словно мышь. В целом, всё шло нормально. Такое радужное настроение появляется всегда, когда чудом избежишь мучительной смерти.

Больше ни с кем здесь я зареклась не разговаривать.

"Хватит с меня и одного приключения. Не зря Асмодей предупреждал меня, чтобы я не подходила близко к душам"

Снова я подумала о том, что герцог Третьего Дома царства Преисподней в который раз спасает меня. Этот скорпион, который теперь неподвижно сидел у меня на волосах, помог мне уже дважды. Меня не отпускала мысль, что своей жизнью я обязана полудемону.

Я подняла руки, чтобы ещё раз посмотреть на жуткие потемневшие ногти, которые стали отвратительно загибаться. Это было странно и очень пугало. Хотя теперь это был не привычный мне ранее страх, а какое-то старое липкое чувство внутри. Все эмоции у меня стали другими с тех пор, как я повстречала маркиза Вассаго, демонического доктора. Что-то поменялось во мне. Я иногда ловила себя на том, что мои мысли больше не похожи на мои мысли. Они стали смелее. И злее. Но меня это не пугало. Нужно было немного очерстветь, чтобы выжить здесь.

Весь дальнейший путь до портала, который я прошла без приключений, я не останавливаясь грызла отросшие когти. Мне казалось, что отгрызи я их под корень, они снова отрастут нормальными. А цвет, возможно, просто от серы и грязи потемнел. Хотелось на это надеяться.

Когда вдали стал виден каменный причал, это не было для меня сюрпризом. Я помнила его по видениям скорпиона и уверенным шагом прошла весь путь, встав почти в самом его конце. Передо мной не было ничего. Твёрдая почва кончалась через несколько метров, огромными валунами уходя куда-то вниз. А чёрная пустота занимала всё пространство вокруг. Я сделала ещё шаг вперёд, стараясь рассмотреть, что же было там внизу, но камни мешали видимости.

Теперь мне предстояло как-то попасть к порталу Третьего Дома, то есть снова на землю, откуда меня унёс Курдум. Там должен был сидеть Торл на узких каменных поручнях, и скорпион показывал, что так оно и есть.

Когда я оказалась в самом конце причала, словно почувствовав меня там, из земли выросла серая рука, состоящая из одних старых костей. Тем, что раньше было пальцами, она держала табличку с переплетениями символов, ни один из которых был мне не знаком. Как узнать, какой из них обозначал Третий Дом, было не понятно. Но только с первого взгляда. Когда я взглянула второй раз, у меня появилось неясное чувство в голове. Мурашки пробежали от шеи до копчика, когда я поняла, что уже давно знаю, что здесь написано. Третий Дом был четвёртым снизу из семи надписей:

— Земля Гордыни

— Земля Гнева

— Земля Алчности

— Земля Блуда

— Земля Чревоугодия

— Земля Уныния

— Иные места

Глубоко вздохнув, я опустила приподнявшиеся брови и пожав плечами, ткнула пальцем в витиеватую надпись, думая о том, откуда я знаю этот язык, и какие ещё могут быть иные места. Кусок земли подо мной немедленно задрожал. Я сразу же вспомнила о том, что в бытность мою нормальным человеком, проживающим не в Преисподней, а под куполом бескрайнего неба, сердце моё всегда было малость трусоватым, и высота никогда не внушала мне доверия. Сначала я лишь опасливо присела на корточки, но стоило этому воздушному "плоту" оторваться от земли и взлететь вверх, как мозг мой начал рисовать мне совершенно жуткие картины, как платформа эта сильно наклоняется, и я слетаю с неё вниз и разбиваюсь. Поэтому, я сочла за благо вообще лечь, стараясь всеми точками тела соприкасаться с поверхностью платформы. И я не увидела, как пролетала над островом Алчности, и как удалялся, становясь всё меньше Четвёртый дворец, в темнице которого я была заточена. И из-за этого же я не увидела бездонной пропасти, чёрной, как лик смерти, в которую я на самом деле упала бы, если бы платформе было угодно наклониться.

Минут через пять этого полёта мы причалили. Как только земля перестала дрожать, я позволила себе подняться. Всё было спокойно, и метрах в пятнадцати от меня чёрный ворон на перилах поднял голову. Даже с такого расстояния я видела, как сверкнул зелёный глаз, тот, что был направлен на меня, и, взмахнув большими крыльями, ворон двинулся вперёд.

Как только он подлетел, костлявая рука автоматически снова вылезла из-под земли, демонстрируя ему табличку с теми же семью надписями.

— Алиса! Как я рад! Я ждал тебя! — каркнул он, сев на табличку и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Я тоже рада, — улыбнулась я, вставая с земли и отряхиваясь.

— А почему от тебя так пахнет? — слегка отвернув клюв в сторону, спросил он.

— Сейчас расскажу. Всё по порядку. Но сначала ответь мне, с чего ты решил ждать меня именно здесь?

— Я услышал, что герцог Третьего Дома похитил тебя, и решил, что это может привести лишь к двум исходам: либо ты останешься у него, скажем так. Либо как-то сбежишь. Чтобы оказаться подальше от Асмодея, тебе просто необходимо было покинуть Дом Блуда. На что я, собственно, и надеялся. В конечном счёте, чтобы сбежать отсюда, твой путь должен был пролегать через портал. Правда, вот я не рассчитывал, что ты появишься с другой стороны.

— Да, меня похитил ещё один демон, по имени Курдум, детёныша которого я умудрилась убить сколько-то дней назад, — со вздохом ответила я, показывая раненую спину, — я сидела в катакомбах Самаэля.

Ворон присвистнул, покачивая головой.

— Ну и досталось же тебе, Алиса... — со вздохом ответил он.

— А где Степан? — спросила я, наконец, вернувшись из прошлого в настоящее.

— Это долгая история, — опять вздохнул Торл.

— У нас будет много времени, по пути расскажешь, — улыбнулась я, делая шаг вперёд.

— Мне жаль, Алиса, — сказал он вдруг, опустив голову и клюнув на табличке самую нижнюю запись, — Земля эрцгерцога Бехарда! — громко каркнул он, и уже тише добавил: — Но это вряд ли.

Глава N53

Мелкими быстрыми шагами принц Уныния двигался по земле Великого князя. Это был остров, самый большой в Преисподней и одновременно являющийся его сердцем. Астарот направлялся в Сад Владыки, боясь даже думать о том, зачем он туда идёт. Его тёмно-серый плащ развивался позади, а вечно застёгнутая последняя пуговица на рубашке сейчас непривычно сдавливала худое морщинистое горло. Изредка узловатая сухая рука проскальзывала под полы плаща, нервно нащупывая сбоку рукоять кинжала и возвращалась на место. Принц сильно нервничал. Он перешёл каменный мост с золотыми звёздами на кладке и погрузился в дремучий лес, окружающий замок повелителя Проклятых. Сейчас казалось, что ни одно живое существо не живёт здесь, хотя раньше весь Сад был полон тварей. В первый раз вокруг него словно сами деревья дышали, приветствуя Первого принца, а теперь лишь мёртвая тишина была его попутчиком.

Астарот снова шёл к поляне старых осин, где стояла на постаменте из обсидиана Великая Чёрная Библия. Но искал он белую кошку. Сейчас на руках у него было уже две склянки с кровью, которые были способны сломать две печати престола. Оставались ещё другие две. Принца Самаэля и принца Бегемота. И Астарот как никогда волновался. Полдела было сделано, и каждую секунду он боялся, что его план будет раскрыт.

Но с другой стороны, план был также на половину провалившимся. Потому что, как добыть оставшуюся кровь, он не имел представления.

И сейчас ноги несли его на поляну к белой кошке с разными глазами, которой принадлежало самое главное пророчество на земле Проклятых. Она должна была помочь ему или...

Что будет в ином случае, Астарот не хотел произносить даже про себя. Он уже ступил на ту дорогу, с которой нельзя свернуть назад. Нарушив один из законов Проклятых, принц был готов нарушить и все остальные. Он шумно сглотнул и снова коснулся рукояти кинжала.

И вот поляна была перед ним. Чёрная книга, увитая тяжёлыми цепями, так и лежала посреди поляны на каменной подставке. По пыльной ножке постамента полз тёмно-изумрудный плющ, цепляясь за пыльные звенья цепей. Однако не было вокруг ни звука, ни шелеста, ни малейшего движения, которые могли бы дать понять принцу, что он здесь не один.

— Эве... Эвелина? — спросил в воздух Астарот, и голос его от волнения сорвался на хрип. Он откашлялся и, сильно сдавив кулаки, повторил твёрже:

— Эвелина!

Но ни единого звука не раздалось в ответ. Поляна была совершенно пуста.

— Чёрт, да где же она?.. — пробубнил принц, и руки его безвольно расслабились, как и всё тело, которое так долго пребывало в нервном напряжении. Подсознательно отец Уныния чувствовал, что на этот раз он кошку не увидит.

"Видимо она знала" — подумал он с ужасом и спокойствием одновременно. Теперь ему не придётся...

Выдохнув, он полностью расслабился и упал назад, на мягкую зелёную траву. Вокруг него переплетались ветвями старые осины, а наверху, где должно было бы сиять звёздное небо, была привычная чёрная пустота, и лишь немного впереди возвышались острые шпили замка князя. Он закрыл блестящие сальным блеском веки и окунулся в размышления. Прохладный ветерок, гуляющий по Саду Владыки, навевал принцу мысли о Земле. Он представлял себя стоящим на берегу полноводной реки, над кристальной гладью которой кружились белоснежные чайки. Повернув голову налево, он видел высокие горы, верхушки которых были покрыты мягкими снежными шапками, а, повернув голову направо, он увидел Лилит. Она снова появилась в его фантазиях с развивающейся на ветру копной рыжих волос, и на этот раз он не стал её прогонять. Она была полностью голой, лишь яркий рубин в виде сердца мягко лежал между её высоких грудей. Астароту одновременно хотелось разорвать её на куски, бросив на корм чайкам, и овладеть её телом, навсегда заставив подчиняться себе.

Принц возбуждённо заурчал, поёрзав на прохладной земле не в силах справиться с эмоциями, навиваемыми собственной фантазией, как вдруг услышал:

— Принц Астарот?

Немедленно вскочив на ноги, он рассердился так, словно не лежал только что спокойно на траве, а делал что-то постыдное и его застали. Перед ним стояла низкая фигура белокурого мальчика с небесно-голубыми глазами. Фигура, которую он предпочёл бы не видеть ещё много-много сотен веков. А то может и никогда.

— Агриэль... — выдавил он из себя, скривив лицо так, словно съел что-то очень противное.

— Да, это я, принц, — ровным голосом, похожим на перезвон колокольчиков, ответил мальчик. — Как ваши дела? — вдруг любезно поинтересовался он, чем окончательно взбесил Астарота.

— Да ты совсем!.. — захрипел от гнева и ненависти принц, и бледное лицо его стало отдавать синевой. — Ты обманул меня, грязный ты рогатый головастик, и теперь смеешь ко мне обращаться?! Я всё ещё принц, и попомни моё слово, ты за всё ответишь! — выкрикнул он напоследок и, вспыхнув дьявольски горячим пламенем, опалившим половину поляны, исчез.

В таком состоянии, в котором теперь пришлось оказаться принцу Уныния, ему был чёрт — не брат, Тьма — не мать, и князь — не хозяин. И он, неожиданно для себя, стал искать свою новую жену. И нашёл её расслабленное тело в своих мрачных покоях на нелепой розовой кровати с перьями и балдахином, которая появилась там аккурат после свадьбы. Она лежала с закрытыми глазами, улыбаясь легкой улыбкой, в прозрачном красном пеньюаре, не скрывавшем ровным счётом ничего. Вокруг неё клубилась вуаль Тьмы, говоря о том, что на шёлковых простынях находится лишь тело новой принцессы. А Проклятая душа сейчас совсем в ином месте. Сев на кровать, не раздумывая, Астарот последовал за ней.

В небольшой комнате, освещаемой симпатичной фиолетовой люстрой с тремя плафонами, Гистэра сидела на мягком кожаном кресле и смотрела на молодого человека лет тридцати пяти. Он, пошатываясь, ходил по помещению, будто что-то выискивая. На нём были синие джинсы, расстёгнутая голубая рубашка и один носок. Посреди комнаты стоял квадратный стол с полупустой бутылкой водки, бутылка газировки "Колокольчик", батон хлеба и паштет. Сделав ещё пару кругов вокруг стола, мужчина, нахмурившись, уселся обратно за стол, налил себе стопку и опрокинул её, неприятно поморщившись. Его немного качнуло в сторону, когда он взял в руки кусок хлеба и, размазывая паштет себе по пальцам, стал делать бутерброд.

Гистера встала с кресла и медленно пошла к столу. Пискнула половица под её голыми ногами. Мужчина резко повернул голову в сторону, но ничего не увидел. Пожав плечами, он откусил кусок измазанного хлеба. Гистера села рядом, разглядывая склонившуюся над стопкой седеющую мужскую голову. Демоница пододвинулась поближе, и табуретка под ней тонко скрипнула по деревянному ламинату. Мужчина опять поднял голову, и, посмотрев мутными глазами сквозь принцессу Уныния, увидел лишь пустую табуретку. Он не любил быть один, одиночество пугало его, но он пил уже больше недели, и друзья давно перестали приходить.

Мужчина взял бутылку, чтобы налить себе очередную стопку, и на этот раз рука его испуганно дрогнула. За окном ударила молния. Начинался дождь. Крупные капли замолотили по стеклу, проникая сквозь прозрачную сетку на форточке. Мужчина встал со стула и пошёл закрывать окно. Ему не хотелось этого делать, уже несколько часов ему было ужасно душно, и иногда чудился запах корицы и тухлых яиц. Но гроза была очень сильной и пугала его.

Гистера улыбнулась. Подняв в воздухе тонкую руку, она щелкнула пальцами, и огромная иссиня-белая молния рассекла небо пополам, наполнив город оглушительным раскатом грома. В ту же секунду свет в комнате погас. Влажный страх липкими лапками проникал в чувствительное сердце мужчины. Как мог, он взял себя в руки и шатающейся походкой подошёл сперва к выключателю, и, убедившись, что он больше не работает, вернулся на своё место. Теперь он сидел за столом в темноте, освещаемый лишь частыми всполохами ветвистых молний.

"Пей" — прошептала Гистера, и он налил себе ещё одну стопку. Бутылка подходила к концу, и отсутствие света больше не мешало мужчине.

"Твоя жизнь не имеет никакого смысла" — шептала демоница и ласково улыбнулась. А мужчина еле заметно кивал головой и хмурился.

В этот момент в комнате появился Астарот. Мужчина слегка дернулся, и пронизывающая дрожь прошла по всему его телу. Вокруг, казалось, стало ещё жарче.

— О, милый муж, это ты! — воскликнула Гистэра, но человек за столом ничего не слышал. Он видел лишь стекло своей рюмки и грязные пальцы, измазанные паштетом. — Ты представляешь, я этого мужчинку уже полгода пестую! Его жена бросила, так мы с ним в запое несколько месяцев!

Гистэра хлопнула в ладоши, и мужчина дернулся, будто услышав.

— Гистэра... — начал Астарот, но жена перебила его.

— Мы вот-вот сопьемся окончательно, — доверительно тараторила она, — и, может, даже чего-нибудь натворим!

— Гистера... — опять сказал Астарот, попытавшись окончить поток её слов, но ему вновь не удалось.

— Он тут, намедни, подрался с другом, бутылку ему об голову разбил, мог и убить! — радостно взвизгнула она. — И я планирую...

— Гистэра! — наконец не выдержал принц и, вихрем пронёсшись по комнате, схватил правой рукой демоницу за горло, а левой за её радостно поднятую вверх руку. Он с ударом прижал её к стене, от чего большая картина, висевшая рядом, с треском упала вниз. От неожиданности мужчина за столом выронил наполненную рюмку на пол.

Лицо Астарота было перекошено от гнева. В нём всё ещё клокотала ненависть от встречи с Агриэлем, и мысли о Лилит не успели покинуть его голову. А тут трещащая без умолку демоница, которую просто невозможно заткнуть. Он с силой сдавил тонкое горло Гистэры, и худое лицо его тряслось.

— Муж?.. — вопросительно выдавила принцесса, псевдопослушно глядя в маленькие злые глаза напротив. И вдруг, неожиданно для него самого, старые иссушенные ненавистью губы принца жадно впились во влажные губы жены. Буря клокотала внутри него, впервые за множество столетий вырываясь наружу. Он сдавил руку жены так сильно, что глубоко в Аду по розовой кровати полилась тёмная демоническая кровь, а на обоях в человеческой квартире остались тонкие рваные борозды.

Мужчина продолжал сидеть на своём стуле, но упавшую стопку с пола не поднимал. Нижняя губа у него тряслась, и он не мог заставить себя встать. Через несколько мгновений духи Зла исчезли из его комнаты, вернувшись вновь в тёмные глубины Ада. Но мужчина ещё долго не мог заставить себя пошевелиться. В последнее мгновение рядом с упавшей картиной он что-то увидел. Что-то, чему впоследствии не верил никто, да и сам он отказывался верить. Мало ли что спьяну не привидится? Но сегодня он больше не пил. Так же как и на следующий день. И много дней после этого. А рваные следы на стене мужчина через неделю заклеил новыми обоями.

Покои принца Первого Тёмного Дома были перевёрнуты вверх дном. Всё кругом было сломано, разорвано или сожжено. Столы и стулья из слоновой кости валялись разбросанные в разные стороны, и сотни мелких трещин паутиной покрывали их когда-то гладкие поверхности. Канделябры, картины, статуи были расколоты или уничтожены. Противная розовая кровать с шикарным балдахином, которая так не нравилась Астароту, украшала комнату то здесь, то там своими рваными кусками. Только сгоревший до углей ковёр, лежащий на грязном гранитном полу, был столь же чёрен и некрасив, как и раньше.

Принцесса лежала на остатках постели и курила длинную сигару через мундштук из красной глины, сбрасывая пепел прямо на пол. Она была вполне довольна. Худое бледное тело её нахмуренного, как всегда, мужа стояло у большого полукруглого окна и смотрело через разбитые витражи вдаль. Принц недовольно отметил про себя, что чувствовал себя не так плохо, как обычно. Хоть он и испытывал легкий стыд от того, что произошло. Уже много веков у него не было женщины, и до сего дня это не казалось проблемой.

— Хорошая ночь сегодня, — сказала Гистэра, выпуская из пухлых розовых губ маленькое колечко дыма под потолок.

— Здесь всегда ночь, — зачем-то ответил принц, обозначив прописную истину.

— Да, но сегодня она удивительно хороша!

Астарот мельком бросил на жену напряжённо нахмуренный взгляд. Он явно был не намерен обсуждать те подробности, которые могли сделать эту ночь приятной для неё. Но в который раз уже отец Уныния с удивлением обнаруживал, что жена его гораздо умнее, чем он мог ожидать от демоницы.

— Ты знаешь, я тут недавно разговаривала с принцем Бегемотом, он оказался очень весёлым демоном! — сказала она непринуждённо.

— Это ты про бездонную бочку, что управляет Домом Чревоугодия? — едко переспросил Астарот. — Да уж, этот весёлый. Ему бы только жрать, да пить. Других интересов нет.

— Ну, так ведь на то он и отец Чревоугодия, не так ли?

Астарот при этом никак не мог взять в толк, к чему эта глупая беседа, но чувствовал необходимость хотя бы сейчас поддержать дурацкое словоблудие жены.

— Именно.

— А скажи мне, когда ты последний раз пил с ним вдвоём? Как братья?

Принц поднял удивлённые брови.

— Пить с Бегемотом?! Ты с ума сошла? Да я же на несколько лет могу у него в замке застрять! И всё это время придётся пить. Оттуда же потом просто не выбраться.

— Но ведь это наверняка весело! — шутливо ответила она, — развлечься с самим отцом Пьянства.

— Мне это не интересно, — сказал уставший от разговора Астарот.

— Ты наверняка это несерьёзно, — махнула принцесса тонкой рукой, на которой не осталось никаких следов от когтей, недавно разорвавших её тонкую кожу. Принц сперва опешил от такого ответа, но Гистэра продолжила, и слова которые сперва раздражали его своей глупостью, наконец полностью уложились в его лысеющей голове. — Я бы вот не отказалась от пира с отцом Чревоугодия. Например, приказала бы слугам собрать двадцать бочек медовухи, которую варили кельтские жрецы в лесах старой Англии, другим велела бы достать с кухни десять килограмм вяленой оленины и запрягала бы лошадей ко Второму Дому. Ведь если вдруг кому-то надоест пить и веселиться, всегда можно устроить хорошенькую драку, оставить друг другу пару знатных ран, и вернуться в свою обитель Тоски и Скорби, чтобы продолжать коротать вечность.

Хозяин Первого Тёмного Дома замер, как вкопанный, не веря тому, что услышал. Ведь таким образом он мог бы довольно легко заполучить кровь Второго принца. Конечно, этот план был не совсем по душе скучному сухарю, которым и был Астарот, но какое это имеет значение? Неужели Гистэра всё знает?

В след за похолодевшими пальцами сморщенные ладони принца покрылись мурашками, плавно переползающими на руки, а затем на сгорбленную спину.

— В любом случае это всё женская болтовня, — сказала вдруг она и встала с постели, лениво потянувшись. — У вас у мужчин между рогами одна Тьма знает, что творится. Не буду надоедать тебе, милый. У тебя наверняка куча дел, — улыбнулась она, и по этой улыбке Астарот не смог понять, смеётся она над ним, или действительно всё знает.

Тут же на светлой жемчужной коже принцессы появился алый корсет, поднимающий грудь, из которого в пол шла длинная белая юбка с боковым разрезом. Ржаные кудряшки сами собой заправились в пышный хвост, и Гистэра, грациозно кивнув головой, покинула покои принца.

Астарот метался по жжёному ковру, сверкая чёрными пятками, ещё некоторое время, пока, наконец, не решился. Оказавшись во дворе замка, он положил в рот два пальца и оглушил всех вокруг звонким свистом. Немедленно пред его очи подъехал кучер с длинной бородой и горящими огнём глазами, на рога которого был натянут высокий цилиндр. Его чёрная, как старый гроб, карета уже была готова, вместе с тройкой любимых светло-серых скакунов. Немного задумавшись, принц отдал приказ принести двадцать ящиков кельтской медовухи и десять килограмм вяленой оленины, и ехать за ним.

Сев на мягкие диваны, принц высунулся из окна и крикнул кучеру:

— К Дому Чревоугодия!

Глава N54

Агриэль остался один на круглой поляне среди старых осин. Лес вокруг, называемый Садом Владыки, шелестел и переливался ручьём звуков, а детские лёгкие мальчика наполнял свежий ветерок. Агриэль любил этот Сад. Вход в него был дозволен только высшим аггелам. Это было единственное место в Аду, в котором можно было ненадолго представить, что ты на Земле. Но для Агриэля это был просто Сад Владыки. Он не наслаждался здесь ни воздухом, в котором полностью отсутствовала сера и магматические газы, ни свежей травой, ни шелестящими деревьями. Очень давно он был здесь последний раз. Но сейчас цель его визита была совершенна ясна. Кошка Эвелина.

— Последнее время я стала очень востребована, — услышал мальчик мурчание где-то недалеко. Повернув голову, он заметил пушистый белый комок на конце одной из похрустывающих корой веток.

— Прошу извинить, если потревожил тебя.

— Ты не потревожил меня, маркиз. Я ждала тебя.

— Ну да. Конечно, — кивнул бесцветно маркиз, и было непонятно то ли это ледяная ирония, то ли он просто согласился.

— Я вижу, даже тысячелетия не способны изменить тебя, Агриэль.

— Тьма не меняется. Она всегда одинаково черна.

— Но бывают дни, когда кажется, что даже самое привычное вдруг становится иным. Не правда ли? — беспечно говорила кошка, облизывая переднюю лапу, — Там, где вечно был зной — падает снег, где веками было холодно — тает лёд, а те, к кому ты привык, вдруг делают такое, от чего даже Проклятая кровь стынет в жилах.

— Опять иносказания. Ты слишком любишь пророчества, Эвелина. Я не понимаю твоих ответов, — сказал мальчик, не сводя глубоких синих глаз с белой шерсти.

— Тогда задай вопрос, — ответила она, широко открыв свои разноцветные глаза.

Маркиз прижался к одному из деревьев и опустил голову в раздумьях.

— Что должен делать приличный аггел, когда происходит то, что ты описала?

Мягкая морда кошки, казалось, улыбнулась.

— Значит, всё-таки ты понимаешь, — по веткам деревьев она прошлась лёгкая и невесомая, словно комок пуха, подкрадываясь к плечу Агриэля. — Приличный аггел не должен мешать, — тихо-тихо закончила она в самое ухо мальчика.

— И это не будет предательством? Нарушением закона?

— Всё в мире предрешено. Каждый твой шаг, каждый вздох. Чтобы переписать судьбу, нужно сделать самое простое и самое сложное. Но тебе не нужно меняться, Агриэль. Ты всё делаешь правильно.

— Но...

— Однако я дам тебе совет, которым ты, конечно же, сможешь воспользоваться по своему усмотрению, — мурлыкала кошка и тёрлась мягкими ушами о плечо мальчика, — Ты узнал тайну, что должна быть сокрыта от всех. То, что предсказано, всё равно случится. Вопрос лишь во времени. И потому я знаю точно, не будет ничего дурного, коли этот секрет станет известен ещё одной Падшей. — Доверительно шептала она.— Принцессе, которая лишь недавно стала таковой. Также будет смысл отдать ей кинжал, убивающий аггелов. Ибо тогда он не вернётся к прежнему хозяину.

— Это будет конец Мира? — спросил маркиз во внезапно окружившем их безмолвии, и голос его был уже не столь ледяным, как всегда.

— Тьма перестанет быть такой, какой была, но станет ещё чернее, — ответила кошка, скрываясь в глубине густой листвы. — Для многих это будет закат, за которым не последует восхода, но именно тогда, наконец, воспрянет Бледный всадник Апокалипсиса.

Глава N55

Мор чувствовал себя плохо. Впервые с момента его рождения, с момента, как его маленькое бездушное тело получило искру Тьмы, он чувствовал себя просто отвратительно. Так уж вышло, что ощущение собственной уникальности преследовало его повсюду, принося с собой незнакомые для рождённых во Тьме чувства свободы, спокойствия и равновесия. Раньше он был демоном, возможно единственным во всей Преисподней, которому удалось избежать распределения.

Но теперь всё изменилось. Он увидел, что смертен, и понял, что жизнь его, в конечном счёте, не стоит ничего. Это ощущение подтвердилось и подкрепилось ещё более, когда после гибели Форнеуса и Карима, его позвала к себе новая госпожа.

Мор как раз бродил по предместьям Третьего Дома, бестолково пиная ногами камушки, и смотря глубоко в потоки лавовой реки, текущей рядом. Вот она застыла твёрдой чёрной коркой, а вот уже вновь каменная шкура зашевелилась и ушла вниз, тая, как весенний снег, и уносясь с огненным течением. В одно из таких мгновений холодное демоническое сердце пропустило один удар. Мор схватился за грудь и внезапно понял, что не может вздохнуть. Его тёмные зрачки внезапно расширились, полностью заполнив собой ярко-рубиновые глаза демона, сделав их внезапно чёрными, как безлунная ночь.

"Явись ко мне немедленно!" — прозвучал оглушающий приказ, и голова его словно наполнилась жидким свинцом.

"Немедленно!"

Демон упал на колени, не имея сил ни вздохнуть, ни открыть глаза, столь оглушающая боль сковала его виски. Каждое мгновение он чувствовал, словно кто-то тянет его за вены. Будто его тело нестерпимо хочет находиться в ином месте. С трудом собрав всю волю, он глубоко вздохнул. Мысли пришли в порядок, и за закрытыми веками он почувствовал дорогу, по которой ему нужно идти. Всплыли чужие воспоминания, принесённые в память демона вместе с кровью одной из принцесс. Той самой, чей голос сейчас звенел в ушах. Представив светлое лицо, обрамлённое чёрно-белыми косичками, спускающимися на голые округлые плечи, Мор сконцентрировался на голосе в своей голове и внезапно всё исчезло. Сердце снова забилось, голова перестала раскалываться, а чужая воля больше не давила на виски.

— Где ты был всё это время?! — услышал он крик рядом и нехотя открыл глаза. Его ноги касались теперь не колотой лавовой крошки, а мягких толстых ковров, постеленных на гладкий пышущий зеленью апатитовый пол. А взгляд погружался не в пучины раскаленных потоков, а в волны шёлковых кружев принцессы Ашеры, новой хозяйки Дома Блуда и жизни Мора.

— Я?.. В твоём Доме, госпожа, недалеко от Сада грешников...

— Что ты там мямлишь? Какого чёрта ты делал около Сада грешников?! — кричала принцесса. Её лицо было перекошено от гнева, серые глаза потемнели, а тонкие и раньше такие красивые губы искривились, обнажая белоснежные клыки. Она была похожа на дикое животное, взбесившееся от того, что её покусали пчёлы. Нелепо, но страшно.

Мор не знал, что ответить. Ему и в голову не приходило, что он должен был быть в каком-то ином месте.

— Гулял...

— Ты гулял?! — демон, которому было не так много дней от роду, и не знал, что можно разозлиться ещё сильнее. Казалось, волосы на её голове сейчас загорятся.

— А где я должен...

— Карима и Форнеуса убили, а ты остался жив! Неужели совпадение? В первый же день, как ты появился, оба моих слуги, что жили сотни лет, сгорели!

Глаза Мора округлились. Он никак не ожидал такого поворота событий. Как мог он быть виновен в том, чего даже не понимал?

— Ашера, я... — хотел было начать оправдываться он, но принцесса вновь перебила его.

— Не смей называть меня по имени! Я твоя госпожа! — крикнула она и уже отвернувшись, прибавила: — Нет, этот ублюдок погубит меня!

— Прошу, госпожа, выслушай меня... — ещё раз попробовал Мор, но в ту же секунду принцесса подлетела к нему, и полы её длинного зелёного платья взвились высоко к потолку. С дьявольски сумасшедшей силой, которая и не снилась демону, она резко откинула его голову назад, разметав по гладкой чёрной спине рубиновые волосы, и вонзила свои клыки в его шею. Он не мог сопротивляться, потому что перед ним была его Хозяйка. Хозяйка и повелительница его жизни, тела и воли. В этот момент что-то внутри молодого Проклятого сломалось.

А между тем, оставив глубокую кровоточащую рану на тёмной шее, Ашера успокоилась.

— Воистину, путь к сердцу женщины тоже лежит через желудок, Мор, — умиротворённо сказала принцесса, вытирая рот белым платком, предварительно смоченным в какой-то прозрачной жидкости из бутыли. Ашера взяла её на узком столике с огромным зеркалом чернёного серебра, где стояли десятки разнообразных баночек. Сев на маленький стул напротив, принцесса взглянула в своё отражение, деликатно прислонив платок к уголкам рта. Сильный запах спирта распространился по комнате, а на влажной ткани Мор увидел розовеющие разводы собственной крови. Себя, стоящего на коленях демон тоже увидел в сияющем зеркале рядом с принцессой. Он неловко поднял голову, взглянув вперёд, и увидел мужской торс, унизительно согнутый, огненные волосы, в беспорядке разметавшиеся по сильным, но таким бесполезным мышцам, и огромную рваную рану на шее, из которой даже кровь уже почти не текла, просто потому, что принцесса почти всю её выпила. И что-то внутри него сжалось.

— Что ж, теперь, пожалуй это даже хорошо, что ты не умер, — великодушно бросила Ашера. — Теперь я знаю, что за тварь испортила мне отдых. Только вот видел ли он меня?

— Я не знаю, моя госпожа.

С каждой секундой Мор всё больше начинал проклинать то мгновение, когда он решил не убивать всех встречающихся ему на пути демонов. Ведь убей он тогда Форнеуса...

— Естественно ты не знаешь! — презрительно бросила она, — Тебе же несколько дней от роду. Маленький глупый детёныш, неожиданно повзрослевший быстрее остальных — махнула рукой принцесса.

— Моя госпожа была бы весьма великодушна, если бы не оскорбляла своего верного слугу, — сказал сквозь зубы Мор, не выдержав. У него кружилась голова, и почти не было сил даже на гнев, но гордость внутри не давала покоя.

— Что ты сказал? — изумилась принцесса, — Я должна быть с тобой великодушна? С какой, к чёрту, стати? Ты должен был сгореть в пламени этого мерзкого голема, будь проклят Астарот. Сгореть вместе с остальными! А теперь ты лишь живое напоминание о том, что случилось.

— Астарот?.. — это вскользь брошенное имя мгновенно отпечаталось в голове молодого демона, ударив будто молния по отвратительным воспоминаниям. Он потерпел поражение.

— Да, Астарот, гори он синим пламенем. Буквально недавно представил нам свою новую игрушку — огненного голема, — Ашера недовольно стучала по столику тонкими пальцами с длинными светлыми ногтями.

— Неужели он знает обо мне?.. — сказала она, будто задумавшись, и тут же снова вернулась к разговору, — Как тебе вообще удалось выжить? Голема невозможно убить.

— В одно из мгновений, когда жизнь моя оказалась на волоске, я понял, что у меня нет другого выхода, кроме как сбежать, — говорил Мор. Когда он произнёс это вслух, горечь вновь захлестнула его. Чувство гордости, которое было развито у него непомерно сильно, давило на плечи и заставляло жаждать мести. — Значит голема невозможно убить?

— Тебе уж точно невозможно, — бросила Ашера. — Ладно, — вздохнула она, вдруг испытав подобие чувства жалости, — ты может и смог бы. Твоя сила действительно велика. Я даже не хочу думать на сколько, — махнула рукой она. — Ты в своём роде мутант, ошибка матери Тьмы. И это очередное оскорбление нам, Падшим. Так что, перед тем, как голем тебя добил бы, ты может и смог бы выплеснуть достаточно энергии, чтобы превратить его снова в каменную фигурку. Но это лишь до следующего раза, когда хозяину не вздумается позвать своего щенка.

— Неужели он бессмертен? — удивился Мор, уже немного привыкнув к неожиданной грубости принцессы и решив извлечь что-нибудь полезное из этой унизительной беседы. — Значит даже аггелам невозможно уничтожить его...

— Не говори чепухи! — воскликнула она, — некоторым аггелам может и невозможно, но Высшим он не помеха. В тот момент, когда он снова станет куском камня, нужно завладеть фигуркой, чтобы её хозяин поменялся. А затем выпустить душу, которая в ней заключена.

Мор довольно опустил голову, обдумывая сказанное.

— Не рассчитывай только, что тебе это удастся когда-нибудь! Правда, отправить тебя на подобную миссию — прекрасная идея. Совсем крохотный, но всё же есть шанс, что ты победишь. Либо голем, наконец, закончит дело и уничтожит всех троих моих любовников. Любой исход дела приемлем, — хохотнула принцесса, будто снова придя в хорошее расположение духа. Её асфальтового цвета глаза заблестели, щёки разгладились и приобрели румянец. — Да, как любовник ты был очень даже ничего, — нежно сказала она, подойдя к Мору и сев на колени рядом. Тонкой ладошкой она отодвинула его солнечно-бордовые волосы с лица, легко прикасаясь к гладкой коже. На шее была рваная рана, которая только-только начала затягиваться. — Ну, не злись на меня, мой мальчик, — сказала она, подняв его лицо за подбородок, — такие уж мы вспыльчивые, принцессы.

Ашера не убирала руку, продолжая поглаживать его плечи и грудь. Принцесса была Духом Разврата и новой Хозяйкой Блуда. От неё пахло орхидеями, лаймом и страстью. Ей, как в той или иной степени, каждому демону в Третьем Тёмном Доме, не нужно было колдовать, чтобы совратить кого-либо. Вокруг неё, будто вуаль Тьмы, витала магия, которая заставляла терять рассудок всех, кто не умел с ней бороться. И Мор не умел. Он чувствовал, что тело неподвластно ему, чувствовал легкий вкус желчи во рту, который не мог проглотить, и от этого начинал себя ненавидеть.

— Ты всё ещё злишься, — шептала она ему на ухо, и молодой демон, закрывая глаза, понимал, что для него злость больше не имеет никакого значения. Магия проникла в его кровь, и он не мог с ней бороться. Она сильно прижалась к его ослабевшему от потери крови телу, полностью наполняя его лёгкие своим запахом. Раскрыв руки, он больше ничего не ждал, его воля больше не сопротивлялась. Демон обнял свою принцессу и поцеловал так, как будто желал её одну всю свою коротенькую жизнь.

Через некоторое время Ашера встала с пышной кровати, и на её плечах появился тонкий молочный пеньюар, украшенный светло-зелёным кружевом.

— Я наконец придумала, что с тобой делать, — с улыбкой сказала она, снова подходя к столику с зеркалом. Выдвинув один из маленьких ящичков снизу, она начала рыться в нём, разгребая рукой кучу разнообразного барахла. Порядок не был свойственен Ашере даже в бытность её ангелом, а уж после Падения она и вовсе забыла это слово.

— Вот, — сказала она, доставая три блестящих переливающихся цепи, созданных из тонких переплетающихся нитей нескольких металлов. Каждый браслет был украшен маленькими нефритами, вставленными в звенья. И не успел Мор даже спросить, что она имеет ввиду под фразой: "что с тобой сделать", как принцесса с силой кинула в него украшениями. Стукнувшись о живую плоть, цепи ожили. Одна мгновенно поползла к горлу, обвиваясь вокруг шеи, а две другие сомкнулись на запястьях.

— Эти цепи лишают тебя магии. Пока они на тебе, ты не сможешь произнести даже самого простого заклятья. Надейся лишь на собственные мышцы.

Глаза демона округлились, несколько секунд он даже пытался сопротивляться, сдирая с себя ошейник и браслеты, но очень быстро успокоился, направив опустевший взгляд на свою госпожу. Он всё понял. Изменений в поведении принцессы не было. Она хотела убить его, когда приказала явиться к себе. Она хотела убить его, когда пила его кровь. И она хотела убить его минуту назад, когда они лежали в постели.

— Я не буду убивать тебя, — наперекор сказала принцесса. — Я приготовила тебе кое-что получше. Такого сильного Проклятого, как ты, сложно найти на землях нашего Великого князя. И поэтому убивать тебя — просто кощунство. Ты должен быть горд собой. Другой не дожил бы до этого мгновения.

Мор молчал, не сводя ярких глаз с принцессы.

— Молчишь? — спросила Ашера, напрасно выжидая реакции своего пленника. — Благодари свою госпожу! — крикнула она, и тут же демон кубарем слетел с кровати, упав на мягкий ковёр. Шея его сама гнулась к полу, на котором уже лежали тёмные, увитые канатами мышц, руки. Он был рабом своей Госпожи. И самое обидное было то, что рабом он стал добровольно. Буря закипала внутри молодого демона. Сам не заметил как, он начал тихо рычать, уставившись в разноцветный ковровый ворс, поневоле получив возможность в деталях рассмотреть его ворсинки.

Принцесса хохотнула, услышав этот низкий утробный звук.

— Ну, наконец-то! А то я уже подумала, будто тебе всё равно, — сказала она, подойдя к нему и неожиданно поставив голую ногу на его спину. Она была гладкая и мягкая, и давила легко, как капли дождя на мокрую землю, но для Мора она была подобна скале, расплющивающей его гордость и растирающей её остатки в лавовую гальку. С каждым мгновением он всё сильнее выходил из себя.

— Зачем, принцесса? — вдруг спросил молодой демон, направив горящий взгляд на холодную улыбающуюся Ашеру. — Ведь я и так связан службой тебе. Я выполнил бы любой твой приказ. Или умер бы.

Мор никак не мог понять. Он был Проклятым, чья мощь была много больше, чем у большинства рождённых в Преисподней, которые достигали не более чем Второй сферы сил. Тьмы в нём было столько, что, если её выпустить, она покрыла бы своими чёрными крыльями целый город. Но он никак не мог понять причин бессмысленного зла. Одно из правил, описанных в Великой Чёрной Библии, гласило: "Если тебе нужно что-то, что тебе не принадлежит, возьми это силой". Это было просто и ясно. Но ведь если ты и так всё имеешь, каков смысл насилия? Это как драться со слабейшим — скучно и никогда не даст ощущения настоящей победы. Лучше быстрая смерть, чем это. Вероятно, такие мысли были не свойственны демонам. Так ведь и Мор бы не обычным демоном. Он сильно злился, испытывая ощущение, будто у него на спине навозная муха отложила яйца. И вот теперь из-под кожи лезут личинки, а он не может их стряхнуть.

— Зачем что? — удивлённо переспросила она.

— Зачем... это всё?

Принцесса засмеялась.

— Разве не понятно? Потому что это приятно!

"Зло ради самого зла"

Это казалось слишком глупым. И да, это было совсем непонятно молодому Проклятому.

— Я решила отправить тебя на Мёртвый остров, мой сладкий любовничек, — сказала Ашера с детской улыбкой, немного придавливая его ногой к полу. — Там нет ни одного портала, и оттуда невозможно сбежать, потому что у тебя нет магии. Весь остров населён дикими существами, обладающими лишь зачатками разума и жаждой крови. Вот и узнаем, на что ты годишься. И, если выживешь, может быть, я смилуюсь и прощу тебе убийство Карима и Форнеуса.

— Но я не...

— Молчать! — перебила принцесса, и глаза её заметали искры. — Меня не интересует твоё мнение. Попав туда, ты вообще забудешь о том, что такое собственное мнение. Только выживание станет тебя заботить, — бросила в конце она, и отошла обратно к своему столику, поправив в зеркале растрепавшиеся чёрно-белые косички. Выдвинув вновь ящичек стола, она опустила туда тонкую руку. — Но я не настолько жестока, как тебе могло показаться, Мор.

Откуда-то из глубины перемешанных в беспорядке предметов, Ашера достала старый кинжал. На нём не было рисунков или украшений. Не было камней и дорогих инкрустаций. Только старые разводы, потёртости и царапины. Но даже с того расстояния, которое разделяло принцессу и демона, Мор чувствовал мощь, исходящую от куска металла.

— Этот кинжал я очень советую тебе беречь, как свою чёрную душу. В нём твоё единственное спасение.

Она подошла к демону и, на этот раз, осторожно передала ему в руки предмет. Мору показалось, что в её глазах промелькнула какая-то тень, когда она рассталась с оружием, быстро отойдя на другую половину комнаты. Тёмный металл холодил руки, а волны энергии омывали тело потерявшего магию, лаская и заставляя кровь быстрее бегать в жилах.

— Пройдёт время, и, если ты останешься жив, я освобожу тебя, — говорила она ровно, и в голосе её больше не слышалось ненависти. — Только так ты сможешь заслужить моё прощение. Если бы не Астарот и его огненная собачёнка, ты мог бы стать моим советником. Ты мог бы вознестись над миллиардами тёмных духов, помогая мне управлять королевством Блуда. Но теперь я ничего не знаю о тебе. Возможно, ты — шпион ты принца Уныния. Ты служил Бехарду, потом поклялся в верности мне, может ты служишь ещё нескольким принцам?

Эти слова, будто раскалённым клеймом обожгли демона. Так вот в чём был смысл всего этого? Она думала, что он её предал!

— Моя Госпожа... — хотел сказать Мор. Он много чего хотел сказать. Но было уже поздно.

В это же мгновение в дверях появился высокий мускулистый чёрт, чьи натёртые маслом мышцы ярко заблестели в комнатном освещении. На его руках были цельно-золотые браслеты, а на поясе висела ливрейная повязка, прикрывающая наготу.

Он поклонился своей принцессе, и направился к Мору, схватив его за руку. Уже через несколько мгновений они покинули замок Блуда, и охранник воспользовался магией перемещения. На этот раз Мор не чувствовал ни единого вкуса заклятья. Если бы у него не было глаз, он бы даже не смог понять, что за колдовство было сотворено. Ошейник и браслеты полностью лишили его чувствительности. Единственное, что он ещё ощущал — были волны сил от старого кинжала, который он не выпускал из рук. Оружия, но которое теперь была вся его надежда.

Они переместились на мрачный в своей пустоте остров с неровной почвой, полной камней, валунов и горных массивов. Здесь было абсолютно темно, потому что ни одна лавовая река не пересекала сухую землю. Словно очень давно камень застыл, со временем превратившись в крутые гладкие склоны, случайные тектонические котлованы и острый щебень. Боязливо оглянувшись, охранник мелькнул напоследок золотыми браслетами и поспешил убраться поскорее.

Мор остался один. По крайней мере, первые несколько секунд он так думал. Тишина вокруг стояла чертовски опасная, и молодой демон покрепче ухватился за прохладную гладкую рукоять. Лёгкий ветерок доносил до него множество чужих запахов, играя с огненно-бордовыми волосами. Это было страшно, потому что ещё ни разу за всю его короткую жизнь, он так отчётливо не понимал, что лишился единственного, что делало его сильным. И очень скоро Тьма вокруг начала озаряться холодными вспышками чужих глаз.

Глава N56

На этот раз большой кусок земли, перемещающийся между порталами, двигался дольше. И у меня, лежащей на нём, было много времени, чтобы узнать у Торла, почему мы летим к земле какого-то эрцгерцога. Второй полёт был уже более спокойным, однако я благоразумно старалась не принимать горизонтальное положение. Оказалось всё гораздо хуже, чем я думала. Последнее время мне катастрофически не везло. И если так пойдёт дальше, это может плохо кончится.

— Куда мы летим, Торл, и зачем? — спрашивала я у птицы, которая сейчас старалась держаться от меня подальше.

— Мы летим к моему хозяину, Алиса. Его зовут Бехард и он — эрцгерцог. На одном из дальних островов Преисподней находится его дворец, — каркал он.

— И какого, лешего нам там надо? — спрашивала я, всё ещё на что-то надеясь.

— У меня был приказ привезти тебя, и я его выполнил.

— Так ты меня обманывал...

— Я не могу ослушаться своего господина.

— Летим обратно! Третий Дом! Дом Блуда! — начала громко повторять я, стуча по платформе, надеясь, что она повернёт назад.

— Это не поможет, Алиса. Место назначения можно указать только на табличке.

Мы продолжали лететь, некоторое время проведя в тишине, пока я не снова не спросила:

— Так, где Степан?

— Вероятно в Пятом Саду грешников.

— Как он там оказался?

— Его тело погибло. И душа отправилась туда, где и должна была находиться после смерти. У него, вероятно, уже давно новое тело. И не такое дряхлое, как раньше.

— Это тоже тебе приказали? Убить его? Он всегда говорил, что тебе нельзя доверять.

— Хоть мне это и приказали, это не моих рук... то есть крыльев... не важно. В общем, это не я. Мы нарвались на пьяного беса в таверне, и он случайно раздавил его. Но теперь это не имеет никакого значения. Ты же всё равно мне не поверишь.

— Конечно, не поверю. С чего бы? Я лечу во дворец какого-то эрцгерцога, и на этом, вероятно, закончится моё славное приключение в Аду. И виной всему маленький грязный ворон, который прикидывался белым лебедем, — процедила сквозь зубы я и перевернулась на живот, имея совершенно явное намерение от злости придушить Торла или может даже откусить ему голову, как старина Оззи.

— Я никогда не прикидывался лебедем... — начал говорить он, и в этот момент я прыгнула. Ворон сидел на самом краю платформы, и я рассчитывала накрыть его, практически не изменяя своего пластунского положения. Но что-то пошло не так. Торл, завидя меня, мгновенно взлетел в воздух, а земля почему-то дрогнула и слегка покачнулась. Случилось именно то, чего я и опасалась: я слетела с платформы, лишь в последнее мгновение успев уцепиться за острые выступы.

— Т... Торл! — выдавила я, свисая над чёрной пропастью, дна которой не было видно, и я испытывала смутное ощущение, что его может и вовсе не быть.

— Постарайся подтянуться! — воскликнул он, нервно хлопая крыльями рядом, — давай!

Несмотря на горячий воздух Преисподней, я внезапно почувствовала холодный ужас. Я вдруг в красках вспомнила красоту цветочных лугов, прелесть речного журчания и простой человеческий страх смерти. Каждую секунду я могла соскользнуть вниз.

— Я не могу! Я сейчас упаду! — выкрикивала я осторожно, чтобы не дергаться ещё сильнее. Платформа изредка подрагивала в полёте, заставляя моё сердце предательски сжиматься. Весь гнев тут же пропал, заменяя собой подкрадывающуюся панику. Торл облетел меня и метнулся куда-то вниз.

— Торл! — крикнула я в ужасе, думая, что в такой момент я останусь одна. Но через мгновение я почувствовала, как маленькая пернатая голова упирается мне в ступню, ударяясь об меня крыльями. Он пытался лететь, толкая вверх мою ногу.

— Торл... Торл!.. Ты щекочешь мне пятку!

— Постарайся подтянуться. Это не так сложно!

— Тебе легко говорить, ты летать умеешь!

— А в тебе дух демона! Такие штуки тебе вообще должны быть — раз плюнуть.

"Дух демона. Да откуда он во мне вообще взялся?"

— Откуда ты знаешь? — спросила я, немного отвлёкшись.

— Я всегда знал, ты забыла, что я предатель? — оборвал меня ворон, — сконцентрируйся!

Я сделала глубокий вдох и согнула руки. Это оказалось до странности не сложно. Раз за разом я хваталась за всё более и более высокий камень. Некоторые из них сыпались и обламывались, и тогда я думала, что мне конец, пока, наконец, не добралась до площадки. Я легла на спину и закрыла глаза, шумно дыша. В очередной раз стало понятно, насколько я уже не та, что раньше. Прежде я не могла подтянутся на турнике и разу. А такой трюк для меня закончился бы весьма плачевно.

Мы летели в чёрной пустоте, в которой то тут, то там сияли желтоватыми пятнами тысячи островов Преисподней. Больших и маленьких, ярких, испещрённых венами лавовых рек, и тусклых, на которых практически не было огня. Мы уже очень сильно отдалились от самых крупных, тех, на которых располагались Пять Тёмных Домов. Они ещё виднелись вдалеке, но были уже ничтожно маленькими. Пять островов, кружащих на разной высоте вокруг одного — самого большого. Я сумела прекрасно всё это разглядеть, когда чуть было не отправилась в последний полёт.

— Если б я упала, хозяин наказал бы тебя? — спросила я, не открывая глаз.

— Несомненно, — ответил Торл, и в его голосе мне почудилась тоска, — но я и сам крайне бы расстроился. Ведь, если ты здесь умрёшь...

— Моя душа останется в Аду, и я попаду в один из Садов грешников. Я знаю. Асмодей говорил мне. А ты думаешь, твой хозяин подготовил мне лучшую участь?

Торл молчал.

Тем временем я с некоторым безразличием почувствовала, что платформа начала опускаться. С тех пор, как чудо-бесовский доктор вылечил меня от какой-то одному ему ведомой демонической хвори, я стала более спокойной, что ли. Внутри было легко: ни переживаний, ни сомнений, ни страха.

— Вот и конец.

Грохот земли возвестил о полной нашей остановке.

— Здравствуй, Алиса, — услышала я мягкий грудной голос рядом с собой. — Вот мы, наконец, и встретились.

Подняв голову, я обнаружила высокого худого мужчину, который улыбался мне одними тонкими губами. У него было бледное лицо, жидкая бородка, закрученная спиралью, узкая чёрная мантия, подпоясанная блестящим шнурком, и большой деревянный посох, в котором виднелось множество небольших отверстий, словно старая коряга была изъедена червями.

— Я ужасно рад, что ты добралась до моего скромного Дома. Вё благодаря моему дорогому ворону, — сказал он, кивнув головой птице. — Ты можешь быть свободен, Торл.

Бросив на меня тусклую зелень взгляда, ворон опустил голову и с хлопком исчез.

— Как видишь, я даже сам встретил тебя, моя дорогая.

Я рассматривала этого странного улыбающегося демона, и внутри меня было совершенно пусто. Его чёрные волосы были завязаны сзади в тугой хлипкий хвост, тонкие брови — неподвижны, а внешние углы глаз хищно заострены кверху.

— Моё имя эрцгерцог Бехард, и я очень надеюсь что-нибудь от тебя услышать, — склонился он надо мной вопросительно.

— Моё имя тебе известно, и я буду рада, если ты сохранишь мне жизнь.

Эрцгерцог с улыбкой выпрямился, и я заметила, насколько тонкая талия была перевязана у него блестящим поясом.

— Отлично, — сказал радостно он, и ударил посохом по земле, — это мы решим на месте.

И сию же секунду из каждого отверстия на высокой деревянной палке посыпались, вылетая, выползая и выпадая, сотни жужжащих чёрных мух. Они мгновенно облепили меня с ног до головы, не успела я даже закричать. Маленькие цепкие лапки щекотали кожу. Насекомые заползали в уши, нос и глаза. Казалось, вот она, страшная смерть. Я открыла рот, чтобы сделать вздох, и мухи полностью заполнили его. Через мгновение сознание покинуло мой уставший разум.

Я очнулась на гладком полированном полу, и нигде не было видно ни одной мухи, хотя мне всё ещё казалось, что я чувствую их маленькие лапки.

— Нет, ну это уже полный...

— Ну-ну, милая, не надо драматизировать. Ты у меня в гостях. Прошу, мой храм, мой дворец, мой склеп, — перебил Бехард. Он стоял у меня над головой, широко разводя руки в стороны, предлагая насладиться красотой его Дома. И надо признать, здесь было на что посмотреть. Гладкий каменный пол представлял собой череду чёрной, как сажа и фиолетовой ромбовидной плитки. Стены были отделаны ненавязчиво-пурпурной замшей, создававшей впечатление мягкости. Между высокими полукруглыми окнами висели чёрные портьеры из блестящей шёлковой ткани, поверх которых спускались аметистовые нити бус. Всё помещение было освещено белыми свечами, которые, оплавляясь, капали красными слезами на высокие в человеческий рост канделябры из соцветий самородной меди. На самой ближайшей стене висела одна единственная картина, из абриса которой торчали наружу четыре торса. Двое были женского рода, а двое мужского. Они выглядели абсолютно живыми, тонкие волосы, шевелящиеся от движения воздуха, грудь, которая вот-вот поднимется от дыхания, маленькие рога. И багряные глаза, следящие за моими движениями.

— Это моё семейство, не обращай внимания, — махнул рукой Бехард, заметив мой удивлённый взгляд. — Картина получилась излишне натуральной, — хохотнул он. — Бывает даже, они шевелятся. Две мои сестры со своими мужьями. Терпеть их не могу. Но картина очень полезная. Случается, иногда так заскучаю, что ужасно хочется сделать что-нибудь хорошее. А вот посмотрю на их кислые физиономии, и сразу отпускает.

Бехард с улыбкой на худом лице подошёл к картине и тростью стукнул одну из неподвижных демониц. Всё это время четыре пары глаз не сводили с него своего злого внимания.

— Ну вот, теперь Тенебра мне это припомнит. Ну, да ладно. Не о ней речь. Присаживайся, пожалуйста, — сказал он мне и протянул руку мне за спину. А там прямо на полу вокруг неглубокого золотистого бассейна лежали цветастые подушки, сплошь вышитые птичьими перьями.

Я села на одну из них, пытаясь понять, где здесь подвох. Уж больно добр этот демон. Хотя, у Самаэля тоже всё начиналась хорошо.

— Это вода? — спросила я у эрцгерцога, коснувшись рукой прозрачной жидкости. Она щекотала пальцы множеством маленьких пузырьков.

— Вода? Нет, что ты, это водка. Она значительно дешевле! — ответил демон, присаживаясь рядом со мной. Я опасливо поджала ноги, когда он оказался настолько близко, что норовил коснуться меня. — Несколько десятков столетий назад у нас появилась мода принимать ванны из крови. Но я, честно сказать, не оценил эту забаву. Кожа после неё жесткая и пахнет смертью.

Бехард слегка наморщил тонкий нос и оглядел меня, будто намекая о необходимости мне ещё разок принять ванну. Однако я невозмутимо осталась на месте, хоть и чувствовала, что пульсирующая спина требует ухода.

— Расскажи мне, каково это быть человеком? — продолжил он, видя моё безразличие к купанию. И я с изумлением увидела в нём неподдельный интерес.

— Ты заставил Торла обманом привести меня к себе, чтобы узнать, как быть человеком?

Эрцгерцог выдержал паузу и медовым голосом ответил:

— Ну да, конечно. И я очень хочу услышать ответ, моя милая.

— Человеком быть не плохо, — начала я. Ведь у меня всё равно пока не было другого выхода, кроме как выполнять причуды очередного демона, имеющего на меня свои планы. Беседа — всё же лучше, чем смерть. — Там наверху есть солнце, которое греет, луна, от которой приходит вдохновение, океаны и моря, в которых можно купаться.

— У нас здесь тоже довольно тепло, — задумчиво сказал Бехард. — вряд ли кто-то мёрзнет.

Мне показалось, что это было что-то вроде шутки.

— И в лавовых реках кое-кто, бывает, купается, — продолжал он с легкой улыбкой, накручивая задумчиво на палец свою маленькую бородку. — А вдохновение нам ни к чему. Мы многим заплатили, чтобы его лишиться. И взамен получили ещё больше. Есть ли что-нибудь, из-за чего можно было бы смело сказать, что детям Солнца живётся лучше, чем детям Тьмы?

— У нас есть вкусная еда, развлечения и разные страны...

— Ну, это вообще не аргумент! — фыркнул демон, скривив лицо в тонкой ухмылке. — Я могу предложить тебе яства, которые ел на обед Калигула, развлечения, которыми предавались на балах короли и в подворотнях шалавы. А уж стран я повидал больше, чем ты проходила по истории. Я хочу узнать у тебя, что может быть наверху такого, ради чего стоило посылать легионы Проклятых на штурм Светлого Престола?

Этим вопросом Бехард неожиданно поставил меня в тупик.

— Ну..., — начала неуверенно я. Словно бы я уже плохо помнила, что вообще хорошего было на Земле. Последние дни, которые мне посчастливилось прожить, сломали моё восприятие мира. Я чувствовала, что теперь мне неплохо было бы наведаться к психотерапевту, но доктора, которые водились здесь, только усугубляли положение. — Сам бы и спросил у своего Хозяина. Я-то откуда могу знать? За одно и мне бы рассказал.

Бехард ухмыльнулся, хотя мне и показалось, что ему не понравился мой ответ. Внезапно он щелкнул пальцами, и недалеко от нас раздался хлопок. На другой стороне маленького бассейна появился ворон.

— Торл, ты вообще того человека мне привёл? — спросил он, с подозрительной улыбкой.

— В смысле?.. — пернатый неловко поёжился, бросив на меня виноватый взгляд. Я, конечно, не верила, что он испытывает какие-то муки совести, но его глупый вид меня радовал.

— Она же наполовину демон, — махнул он рукой на меня, а я в очередной раз уже открыла рот, чтобы возмутиться поэтому поводу. — А я рассчитывал, что ты приведёшь мне человека! Где тот человек, который пересёк Врата Междумирья?

— М... Она перед вами, мой господин, — мямлил ворон. — Другого человека в Аду нет.

— Если бы мне был нужен полудемон, я бы к Асмодею зашёл, — хмыкнул Бехард.

— Я не полудемон, что за бред?! — возмутилась, наконец, я. — Я тот человек, который несколько дней назад попал сюда практически по собственной воле. И я собираюсь человеком и остаться! — Стало даже как-то немного обидно.

— Ну, может человеческая воля в тебе ещё и жива, но, похоже, это единственное, что осталось. Я-то рассчитывал на другое! — махнул рукой эрцгерцог и отвернулся. — Мне нужна была настоящая женщина, живая плоть и кровь, разум и чувства!

— Я такая и есть, — нахмурилась я, скрестив руки на груди. — И если я тебе не подхожу, я в любой момент готова удалиться.

Бехард улыбнулся.

— Ты меня веселишь, дитя, — сказал он, вставая. — Пожалуйста, смой с себя этот запах, а то я больше не могу находиться с тобой рядом.

Демон сморщил нос и неожиданно толкнул меня в бассейн.

— Или я помою тебя сам, — бросил он, наклонившись надо мной, отплёвывающейся от неожиданно попавшей в рот и нос водки. Надо заметить, это довольно мерзко. — А затем я кое-что тебе покажу.

Бехард покинул помещение по-человечески: через единственную в комнате дверь. А я всё-таки воспользовалась представленным случаем окончательно отмыться. Ванна из водки оказалась не самой приятной. Но можно было смело рассчитывать, что она немного подлечит мою спину.

Я аккуратно сняла скорпиона с головы и положила рядом, стараясь не выпускать из виду. Торл всё ещё сидел на жёрдочке недалеко от бассейна, и его присутствие меня нисколько не радовало.

— Почему бы тебе не последовать за своим Хозяином? Подле меня тебе точно теперь делать нечего.

— Я хотел извиниться, Алиса.

— За что? Ты — слуга, и ты выполнил долг своей службы, — едко бросила я.

— Вообще-то так и есть, — быстро ответил он, но, опустив голову, добавил, — хотя я этим и не горжусь. Я действительно...

— Что "действительно"? Действительно не хотел? Тогда открой дверь и выпусти меня, — перебила я, быстро споласкивая отяжелевшие волосы в огненной воде. — А потом, так и быть, беги вместе со мной, показывая дорогу и спасаясь от преследования разного рода рогатых и копытных.

Ворон молчал. Я не смотрела на него, но что-то внутри у меня сжималось, когда я это говорила. Всё-таки в глубине души мне было жаль, что он оказался предателем.

— А если не можешь, так проваливай отсюда, потому что я не верю тебе, — продолжала холодно я. — Потому что, если бы со мной была моя секира, честное слово, тебе вряд ли выпал бы шанс обмануть меня ещё раз.

Раздался знакомый хлопок, и я поняла, что Торл ушёл. Это было к лучшему, но без него вокруг стало пусто и одиноко.

Я быстро вылезла из ванны, когда решила, что на этот раз полностью чиста. Было приятно снова ощущать кожей теплый воздух. Спирт испарялся, приятно холодя. Руки стали мягкими и шелковистыми... И тут мой взгляд упал туда, где должны были быть нормальные человеческие ногти. Мои же заострились и начали загибаться книзу. Они потемнели и теперь очень напоминали волчьи, если бы не красноватый стальной блеск. Пальцы стали худыми и узловатыми, и на них виднелись напряжённые вены. На ногах было тоже самое. И волосы: я обратила внимание, что теперь они отливают рыжим. Это настораживало.

Я оглядела весь периметр комнаты, в которой находилась, в поисках большого зеркала. Но найти его мне помог Бехард, внезапно появившийся на пороге.

— О, я вижу, ты уже закончила, — сказал он, быстро проходя прямо ко мне. — Я принёс тебе тунику, вышитую на египетский манер. Она ткалась пауками Самаэля в Четвёртом Доме несколько месяцев для моей сестры. Но, думаю, она не будет против. Вообще-то она будет в ярости, но мне плевать! — Довольно улыбнулся он, протягивая мне легкую, как воздух, ткань, в которой переплелись чёрный, розовый, фиолетовый и серебристый цвета.

На ощупь она была настолько мягкой, что я не могла не удивиться.

— Из чего она сделана?

— Я же сказал, её плели пауки Самаэля. Это их паутина, а разные цвета — это мельчайшая пыль аметиста, корунда и галенита, специально рассыпанная на нити.

Я ощупывала ткань и никак не могла понять, как такое возможно.

— Мне нужно зеркало, — сказала я, наконец.

— Пожалуйста, — ответил Бехард и, подойдя к одной из портьер на стене, потянул за висящий рядом блестящий медью шнур. Ткань отодвинулась в сторону, обнажая ровную гладь высокого зеркала.

С неудовольствием я отметила, что сердце у меня забилось быстрее, стоило мне сделать несколько шагов к нему. Я боялась того, что могу там увидеть. Но с другой стороны любопытство было слишком велико.

Встав напротив своего отражения, я замерла. У меня перехватило дыхание, и ненадолго я потеряла дар речи. Передо мной стоял не человек. Не я. Длинные вьющиеся волосы блестели медью, спадая на голую спину, узкое лицо светилось снежной бледностью. Грудь стала больше и круглее, появилась узкая до невозможности талия, а на бедрах были рельефные мышцы. Но не это напугало меня. Из зеркала на меня смотрели огромные чёрные глаза, полные злости и азарта, внутри которых нездорово расширенные зрачки обрамлялись огненной каймой.

— Кто это? — направила я на своё отражение палец, а оно направило на меня тонкий загнутый коготь.

— Это ты, милая. Не узнала? — ответил сухо Бехард. — Давно ты такая?

— Нет, совсем недавно. Раньше моё тело выглядело не так. Но это не имеет значения. Главное, что душа моя осталась прежней, — сказала я и отвернулась. — Я поняла, почему лучше быть человеком, эрцгерцог.

Бехард поднял вверх тонкие брови.

— У человека есть воля. Воля выбирать, кем ему быть и что делать. А демон может быть только демоном. Чёрное не может стать белым.

Бехард ухмыльнулся, внезапно взяв меня за руку и щелкнув пальцами. Перед нами открылся чёрный зёв клубящегося портала, куда он меня и затянул, не успела я глазом моргнуть. Дверь между мирами, которая оказалась прохладной и влажной, захлопнулась.

В опустевшей зале, серебристую гладь высокого зеркала, в котором только что отражалась новая я, с треском пересекла длинная кривая трещина, навсегда испортив красивый предмет.

Мягкие турецкие шторы коричнево-пожухлого цвета слегка колыхались от вечернего ветерка, который даже при свете полной луны не дарил такой желанной прохлады. Рита сидела в большой комнате перед накрытым столом и обозревала хитрым взглядом четверых своих гостей. Квартира была в полном её распоряжении, потому что родители уехали на дачу, окучивать засохшую от жары редиску и пропалывать вялый картофель. Чтобы не терять время даром, девочка тут же пригласила друзей на ночь и закатила пирушку.

Сидя во главе стола, Рита с удовольствием оглядывала несколько бутылок шампанского, водку, закуски, салаты и соленья, а также массивные канделябры с зажжёнными красными свечами, которые были куплены в супермаркете на распродаже и, кроме того, уже однажды использовались ею. Свет от них придавал застолью загадочность и романтичность, хотя если бы гости знали, при каких обстоятельствах они зажигались впервые, вряд ли всё складывалось бы так, как сейчас.

Однако Рите это совсем не мешало иметь игривое настроение. Тем более, на одного из гостей она имела кое-какие виды. Это был симпатичный мальчик, сидящий по другую сторону стола, по имени Влад. У него были короткие чёрные волосы, слегка кудрявые и спадающие небольшой чёлкой на глаза по обеим сторонам лба. Полные красные губы и ясный взгляд тёмно-карих глаз неизменно привлекал страстное внимание хозяйки дома. Однако, не её одной. Здесь же рядом, по правую руку от него пристроилась одна из Ритиных нелюбимых подружек, Инга. Длинные тёмные волосы, большой восточный нос и излишне властный взгляд совершенно не мешали ей широко улыбаться Владу, смотря на него влажными от удовольствия глазами. Это страшно бесило Риту. Длинная хлопковая скатерть белоснежного цвета, спускающаяся волнистыми краями под стол, была уже вся измята внизу маленькими гневными пальчиками.

А напротив Инги сидели ещё двое — Карина и Артём. Они повсюду держались за руки, стараясь ни на секунду не выпускать свою вторую половинку, потому что именно к двум половинкам одного целого они себя и причисляли. Вечные их томные вздохи и влюблённые улыбки казались страшно слащавыми и глупыми. Но приходилось терпеть. Карина была сестрой Влада, а значит, с ней нужно было считаться. Она — низкорослая пухлая брюнетка, которая любила качаться на стульях, а её избранник — высокий и худой, до смешного рыжий мальчик, чьё лицо от носа до ушей было усыпано яркими веснушками.

В комнате было тихо. Только разговоры подростков нарушали душную могильную тишину. Рита настаивала, чтобы музыки не было. Так атмосфера в помещении становилась ещё более мистической. Изредка на улице кричала какая-то неизвестная птица, словно разрывая ночной мрак лезвием своего стона. А ещё сотовый телефон Инги, лежащий рядом на столе, иногда вибрировал, когда ей приходила какое-то случайное сообщение.

— Влад, поухаживай за дамами, — чрезвычайно обворожительным голосом сказала она. Мальчик взял бутылку и молча наполнил три бокала, поставленные перед ним. Он улыбался мягкой и доброй улыбкой и явно испытывал удовольствие от внимания к себе. Риту в связи с этим посещали весьма дурные мысли. Иногда она вспоминала, как бордовая крысиная кровь разливалась по чистой глади зеркала, как Паша посмотрел в него, чтобы потом умереть. Она не думала, что так получится, и никому не рассказывала об этом. Второй мальчик, Коля, тоже молчал. С тех пор он и близко не подходил к Рите, но её это не слишком-то расстраивало. Лишь бы лишнего не сболтнул. И теперь частенько, когда ревность или ненависть бередили её жестокую фантазию, она видела у себя в голове то кровавое зеркало. Только вместо погибшего Паши в него смотрели другие люди.

— Мой отец ехал сегодня в деревню к бабушке на час дольше, чем обычно, — сказала Карина, взяв наполненный бокал левой рукой, а правой не выпуская своего Артёма и расслабленно покачиваясь на спинке стула. — Как вы думаете, почему?

— Пробки? — сухо поинтересовалась Рита.

— Нет! — воскликнула она, не слыша ноток сарказма в голосе подруги. — Всю видимость на дороге перекрыл чёрный дым! Он даже на видео снял. По обеим сторонам от трассы столбы огня, и дым валит со всех сторон, мешая вообще всякому обзору! От этой жары уже загорелись леса!

— Да, давненько не было такого, — поддержал свою девушку Артём.

— Давненько?! — воскликнула она. — Да я такого вообще не помню!

— Ну, если ты не помнишь, это же ещё не значит... — хотела сказать Рита, но тут опять вмешалась соперница.

— Да, у меня мать на работу уже в медицинской маске ходит, чтобы дымом не дышать. Я думаю прикупить себе маску с кошачьей мордой и усами! — хихикнула Инга.

— А с лицом Бреда Пита маски нет? Я бы взял, — улыбнулся в ответ Влад. — Ходили бы вместе, вдвоём не так стыдно.

"Сучка" — подумала Рита.

— А как вы думаете, что это за штука с концом света завтра? — спросила снова Карина.

— По-моему здесь может быть только два варианта: либо действительно конец света, — сделал паузу Влад, усмехнувшись, — либо это чья-то очень крутая шутка. Такую бы на первое апреля, — закончил он, твёрдой рукой наливая себе и Артёму стопку водки.

— Как-то ты больно беспечен, — сказала Инга, — я вот ещё пожить хочу. Столько всего ещё не сделано.

— Согласен! Столько дам, знакомства с которыми мы можем оказаться лишены! — весело бросил Артём и тут же был ущипнут своей Кариной. — Шутка, дорогая, шутка!

— Мне кажется, конец света сильно преувеличен, — выразила, наконец, своё мнение Рита, — более того, я в этом практически уверена.

— Откуда уверенность, Ритуль? — спросила Инга, заставив скулы хозяйки дома ещё сильнее напрячься.

— Мне вообще много чего известно, дорогуша.

— У тебя, не иначе, есть некий мистический источник, в котором ты черпаешь тайные знания, — многозначительно понизив голос и весело выпучив глаза прошептал Артём.

— Зря смеёшься, — самоуверенно ответила Рита и встала. Молча пройдя в соседнюю комнату, она через некоторое время вынесла оттуда свёрнутый лист ватмана и блюдце. — Помогите расчистить место, — попросила хозяйка, убирая салатницы и грязные вилки.

И вот уже посередине стола был разложен белоснежный лист бумаги с нарисованными на нём по кругу яркими буквами алфавита и цифрами.

— Это нам напоминание на случай, если через пару стопок мы забудем, как разговаривать? — приподняв бровь, поинтересовался Влад.

— Не совсем, — ответила мягко Рита, — хотя и для этих целей сие приспособление использовать можно. Предлагаю сеанс... спиритизма. Если, конечно, среди нас нет особенно трусливых.

Молчание наполнило комнату вместе с быстрыми переглядываниями.

— Ты в это действительно веришь? — спросил Влад. — Бумажка с блюдцем нам сейчас что-то скажут?

— Не сомневайся, — Рита хотела прибавить "дорогой", но слово застряло у неё в горле.

— Я не сказала бы, что очень труслива, — медленно произнесла Инга на радость Рите, — но вообще-то я не фанат всяческих мистических штучек.

— А я бы попробовал, — сказал Артём, — давно хотел узнать о себе что-нибудь эдакое. Твой дух сможет ответить мне, что со мной будет через десять лет?

— Он может всё, — многозначительно ответила Рита, — а тебе, Инга, придётся потерпеть. Ты в меньшинстве. Хотя можешь подождать нас в другой комнате, — с широкой улыбкой закончила хозяйка. Недовольная девочка поёжилась на стуле, беспокойно оглянувшись по сторонам и дотронувшись рукой до маленькой трубки сотового телефона, но осталась.

Свечи уже были зажжены, и настроение у присутствующих было соответствующим. Мягкий приглушённый свет разливался по комнате, бросая жёлтые блики на гладь бумажного листа, отражался во влажных от алкоголя глазах и терялся где-то в складках еле-еле колыхающихся штор. На стенах от причудливого движения пламени плясали искажённые мрачные тени, и иногда казалось, что их значительно больше, чем должно быть.

— А кого ты собралась вызывать? — спросила безразлично Карина, нехотя попивая остатки кислого вина в бокале. — Я, конечно, думаю, что это всё полная чепуха, однако, если твой дух скажет мне, когда я выйду замуж, я, так и быть, признаю тебя могучей ведьмой, — закончила она и усмехнулась, всем видом показывая своё недоверие.

— Я непременно спрошу у него. Это... мой старый друг, — хитро ответила Рита, пытаясь произвести впечатление на гостей. — Положите все руки на блюдце, — скомандовала она. — А я позову нашего гостя.

Пять рук кончиками пальцев коснулись пластмассового блюдца, на краю у которого была нарисована чёрная стрелка. Оно стояло в самой середине круга из цифр, который был вписан в более большой круг из букв. А ближе к центру внутри были друг напротив друга написаны ещё два слова: "Да" и "Нет".

— Прошу не пугаться, друзья мои, — постановочным голосом сказала Рита и театрально продолжила:

"Имя моё — Маргарита. Здесь и сейчас взываю к тебе. Явись на мой зов, дух погибели. Заклинаю тебя именем твоим — Бехард!"

— Нифига себе... — тихо сказал Артём, а Рита метнула на него чрезвычайно красноречивый взгляд, недвусмысленно приказывающий замолчать. Ещё дважды она повторила эту формулу в полном молчании, прежде чем тишина в помещении стала звенящей.

И вдруг вокруг что-то изменилось. Было все так же жарко, но каждый из присутствующих ощутил легкий холодок, пробегающий по спине. И недаром — в это мгновение в комнате появилось зло.

Внезапно я поняла, что снова нахожусь на Земле. Вокруг была привычная обстановка — небольшая душная квартирка, деревянный стол, стулья, потертые временем, обыкновенные шторы, не претендующие на великолепие, и пять обыкновенных школьников, не претендующих на демоническое величие. На столе стояли остатки напитков, водка, вино и шампанское. И лежало блюдце в центре из круга букв. Рядом со мной стоял эрцгерцог Бехард, худой и улыбающийся одними губами. Его присутствие не давало мне забыть, что на самом деле мое кошмарное приключение всё ещё продолжается. Я посмотрела на его бледное лицо и поняла, что здесь он выглядит совсем не так, как раньше. Будто прозрачная дымка окружала весь его облик, придавая устрашающие злые очертания. Я видела рога и клыки, искаженную гримасу ненависти на морде, мускулистое волосатое тело и копыта. И все это будто поверх того высокого тонкого мужчины, которым он был в Аду. Он смотрел прямо перед собой и хищно улыбался. В его облике было что-то очень страшное даже для меня, которая уже побывала на балу демонов.

Но это было не всё. Кроме пяти подростков в помещении был кто-то ещё. Сперва мне казалось, что за четырьмя из них стоит столб света. У всех, кроме странной девочки в торце стола, стояла сзади сияющая фигура. Когда я смотрела на них, мне жгло глаза. Они слезились и краснели, не давая рассмотреть внимательнее. Но со временем я разглядела грустные лица и глаза, направленные на меня. У них были большие крылья за спиной, но кроме этого ничего рассмотреть было нельзя.

"Поиграем немного, — сказал Бехард, — и голос его звучал зловеще звонко, — а потом я покажу тебе, почему твоя воля — это большое заблуждение"

Он сделал шаг вперёд по направлению к рыжему мальчику и девочке, качающейся на стуле. В этот момент в руке у ангела, что стоял за девочкой (а я уже была уверена, что это ангел), внезапно появился меч, пылающий белым светом, который он направил на демона, не давая ему сделать более ни шага.

Бехард зашипел, но дальше не пошёл. Вместо этого он подошёл к другой девочке, что сидела в торце стола, и склонился прямо у неё над ухом.

"Задавай свои вопросы, Маргарита" — сказал он низким голосом, и кровавые свечи заколыхались от его дыхания. Демон коснулся длинной костлявой рукой с грязными чёрными ногтями её блестящих волос. Но она не почувствовала этого движения, лишь вздрогнула от чего-то, и взгляд её похолодел. А на другом конце стола ангел, который стоял за другой девочкой с более тёмными волосами, внезапно засветился, приблизившись к ней. Его большие крылья, спрятанные за спиной, развернулись вперёд, будто закрывая подростка.

Руки всех присутствующих были уже на блюдце, когда Рита спросила:

— Бехард, ты здесь?

И, продолжая стоять у плеча девочки, демон протянул руку к блюдцу. Он стоял настолько близко к этим детям, что мог дотянуться до каждого. Но никто из них не видел его.

Он начал медленно двигать блюдце к слову "Да". Сначала осторожно, маленькими движениями. Но вскоре каждый из них вздохнул, чувствуя нарастающее возбуждение, когда стрелка была на месте. Они ещё не верили, но игра уже втянула их.

— Ты готов отвечать на наши вопросы? — продолжила твёрдо Рита.

И снова Бехард медленно стал двигать блюдце на то же слово.

— Ну, это мы сами его дви... — начал было Артём, но Рита тут же его перебила:

— Тихо, и не вздумай продолжить свою фразу. Его можно обидеть.

Пять друзей сидели в ожидании.

— Ну, кто хочет задать вопрос? — спросила Рита.

— Я задам, — ответил Влад, наклонившись вперёд. Его товарищи замерли, некоторые даже затаив дыхание. — Сколько лет моей пробабке?

Мистический задор слегка угас, и недовольное шуршание прокатилось по комнате, когда несколько человек разочарованно вздохнули.

— И это вопрос? — пожаловался Артём.

— Конечно! Потому что если он этого не знает, то остальные вопросы ему и задавать не стоит,— ответил Влад и увидел, как его оппонент, а следом и остальные, согласились.

Дети опустили головы к блюдцу, и оно сразу же начало двигаться. Медленно и аккуратно оно скользило по листу бумаги сперва приблизившись к одной цифре...

— Восемь, — бесцветным голосом сказал мальчик.

... а затем к другой.

— Шесть. Восемдесят шесть, — закончил Влад, смотря на стол потемневшим взглядом.

— Это правильно? — услышал он напряжённый вопрос.

— Да.

— Тогда теперь я спрашиваю, — воскликнул радостно Артём. — Наконец-то узнаем правду. Завтра действительно конец света? — спросил он, и все вокруг него улыбнулись. Никто не верил в это, но блюдце упрямо ползло к слову "Да".

— Да быть не может, — сказал мальчик, получив ответ. — Давайте ещё раз переспросим? Бехард, так ведь его зовут, да? Бехард, завтра действительно конец света?

И снова стрелка показала утвердительный ответ.

Дети молчали. С каждым разом блюдце ползло всё мягче и легче. Движения были всё быстрее и чётче.

— Не стоило нам этого делать, — жалобно сказала Инга, качая головой. — Бог это запрещает.

"Бога нет" — раздался низкий голос демона. Бехард посмотрел на Карину, и за улыбкой его блестели клыки. Казалось, дети не слышат его, но пока он говорил, никто не произнёс ни звука. — "Атеисткой быть очень хорошо, — продолжал он, смотря на пухлую девочку рядом с рыжим мальчиком. — Сама себе хозяйка. Твоей жизнью управляет лишь твоя воля, — прибавил демон, бросив на меня весёлый взгляд, — и ничья больше".

— А я не верю в Бога, — ответила внезапно Карина, снова начав качаться на стуле.

В этот момент у неё за спиной высокая светлая фигура словно потускнела. Я взглянула на ангела, который несколько минут назад не дал Бехарду сделать и шага по направлению к ней — его лицо было очень грустным. Последний раз он посмотрел на Карину, беспечно допивающую вино из бокала, и внезапно исчез.

— Можно теперь я спрошу? — обрадовалась девочка, за спиной которой больше не было света.

Я увидела, как Бехард улыбнулся, глядя на эту маленькую школьницу. Он подошёл к ней поближе, теперь уже ни кем не останавливаемый, и опёрся рукой о спинку её стула, почти обнимая девочку за плечи.

"Конечно можно" — прошептал он ей на ухо, и никто не заметил, как маленькие волоски, выбившиеся из её тугого хвоста, зашевелились от проклятого дыхания.

— Итак, — начала она, — когда я выйду замуж?

Влад весело подмигнул Артёму, заставив того улыбнуться и слегка поёжиться на стуле.

И снова напряжённая тишина наполнила помещение. Все руки были на блюдце, в том числе и рука Бехарда. Стрелка уверенно ползала по столу, но проходила мимо цифр.

— Убирайте по очереди руки, — вдруг тихо сказала Рита, подняв с блюдца свою ладонь.

Четыре человеческие руки ещё оставались на месте.

— Н, — была первая буква.

Инга поспешила убрать руку второй.

— И.

— К.

Затем убрал руку Влад.

— О.

— Г.

Артём убрал ладонь с блюдца, испуганно посмотрев на Карину.

— Д, — девочка уже поняла, что это будет за слово, и быстро отдёрнула пальцы, надеясь, что блюдце остановится. Но увы, теперь стрелка двигалась сама.

— А.

— Что происходит? — воскликнула Карина, видя, что теперь блюдце скользит по бумаге без чьей либо помощи. Бехард снова и снова писал слово "Никогда" на белоснежном листе, пока внезапно блюдце вновь не замерло на середине стола.

"Ну что, Алиса, — спросил меня демон, буравя горящими злыми глазами, — ты готова увидеть, какова истинная цена человеческой воли?"

— Я же говорила, что не стоило это начинать, — сказала Инга, вставая, — я ухожу.

Карина вздохнула глубоко, подняла блюдце и перевернула его, положив на стол вверх дном.

— Прекрати паниковать. Всё это полная чепуха, — сказала она спокойно, откинувшись назад и вновь начав качаться на стуле. — Я не верю ни в это гадание, ни в потусторонние силы. Это просто какой-то фокус, которым Рита, очевидно, решила всех нас сильно удивить.

— Это не так.

Хозяйка дома выглядела спокойной и весьма довольной собой. Блеск кровавых свечей, которые уже видели лик одной смерти, отражался в её мрачных глазах. Ей нравилось чувствовать себя сильной. Ей нравилось чувствовать себя обладательницей тайного знания. Девушкой, которая вызвала демона. — Проверь стол, проверь скатерть, обрати внимание на мои руки, — сказала она, подняв обе ладони вверх. — Блюдце двигается без моей помощи. Смотри...

Инга только и успела крикнуть: "Не надо больше!", как Рита произнесла:

— Бехард, скажи, пожалуйста, чья рука двигала блюдце?

— Моя, — ответил демон низким шелестящим голосом. Голосом, который разорвал тишину комнаты, как молния рассекает ночное небо. Голосом, который на этот раз услышали все присутствующие. Бехард взглянул на меня, улыбаясь, полный горящей ненависти. И в ту же секунду, его рука, которая лежала на спинке стула Карины, дернулась назад, потянув за собой, качающуюся на задних ножках, девочку.

Свечи погасли, будто от порыва могильного ветра. И словно в замедленной съёмке при свете полной луны подростки увидели, как промелькнула рогатая тень рядом с падающей девочкой, в чьих зрачках расширялся чёрный ужас. Тяжёлая голова перевесила тело, ударившись о тумбочку коричневого дерева. И вот уже мягкое кукольное тело лежало в неестественной позе на ковре с турецким рисунком, по которому расплывалось тёмное липкое пятно.

Дальше всё происходило слишком быстро, словно Бехард прокручивал время вперёд. Дети метались по комнате, пытаясь привести девочку в чувства, но это было уже бесполезно. Приехала скорая, забрала тело. Гости спустились на улицу, столпившись около машины, увозившей Карину. И только Рита осталась одна в квартире, силясь понять, какие ощущения она испытывает. Внутри неё выла вьюга, заметая холодное пустое сердце. И вроде жалко ей было подругу, и страшно немного, но как будто и всё равно.

— Кровь испачкала ковёр, — сказала она ровным голосом, присаживаясь вновь за стол, где ещё стояли рюмки, стаканы, и лежало блюдце в кругу из букв.

Она сказала ребятам, что ей нужно убраться в квартире, и под этим предлогом не пошла вместе со всеми. А вместо этого она спокойно села за стол, допивая шампанское, закурила тонкую сигарету, поджигая погасшие красные свечи.

Девочка осталась в полной тишине, не видя демона, сидящего на соседнем стуле, и меня, стоящую у задней стены.

"Человеческая воля — это то, что навязываем вам мы" — сказал мне Бехард, внимательно смотря на хозяйку. И внезапно она его увидела. Это стало понятно по глазам, расширившимся до размеров гадального блюдца, и дыханию, которое на несколько мгновений остановилось. Она закашлялась от сигаретного дыма и, неожиданно, улыбнулась. Я подумала, что в её голове, вероятно, слишком много алкоголя, чтобы как следует оценить происходящее.

— Бехард?

— Да, Маргарита, — звенел голос, будто отражаемый каменными стенами склепа.

— Почему я вижу тебя?

— Потому что заслужила.

Она снова улыбнулась мало вменяемой нетрезвой улыбкой.

— А я могла бы продать тебе свою душу?

— Твоя душа и так моя, — ответил демон, махнув рукой над столом, роняя бутылки с недопитой водкой на хлопковую скатерть, а за ними и горящие кровавые свечи. Эхо его голоса ещё долго разносилось по вспыхнувшей, как факел, объятой пламенем квартире.

Глава N57

— Так что вопрос остаётся открытым. Алиса, — услышала я голос у себя за спиной, когда увидела каменные полы и канделябры из самородной серы, и поняла, что вновь оказалась во дворце Бехарда. — Что есть у вас такого важного, что стоило бы борьбы и всех этих пророчеств о конце света?

Я обернулась и вновь увидела высокого худого мужчину, с гладкими тонкими волосами, зачёсанными в хвост, и ниткой улыбки. Не было больше страшного монстра с налитым злобой взглядом, не было слышно свистящего шёпота из его огромного рта, полного гнилых зубов.

— Каких пророчеств? — переспросила я.

Демон поднял одну бровь, а потом, что-то вспомнив, опустил обратно.

— Ты же человек, откуда тебе знать о наших пророчествах. Я всё время забываю. Когда на тебя смотришь, ни за что не подумаешь... В общем ладно, — махнул рукой он, — множество тысячелетий у нас существует пророчество Апокалипсиса, которое гласит, что однажды разверзнутся Врата между мирами, и тогда земля Проклятых перестанет быть обителью печали и ужаса, Тьма победит Свет, и прочее, прочее.

— И то, что сейчас происходит...

— Да, многие считают, что это начало, — ответил, улыбаясь он.

— А как оно звучит? Пророчество?

И демон начал читать. Как бы ни был его голос только что скептичен и непринуждён, при первых строках он словно переменился. Лицо стало жёстким и бесцветным, как бумага. А глаза... глаза горели.

— Не счесть тех дней, что проведут Падшие дети Света в колыбели Тьмы. Но на закате человечества, наконец, нанесёт свой удар незримое войско, что мечтает стать зримым, и грянет весть, что утечёт с дождём. Тогда явятся в обитель мрака и отчаяния две небывалые силы, тёмная и светлая. И узрит Бездна мощь мёртвой головы, созданной из трех живых, которая могла бы опрокинуть чаши весов. Но этого не случится, и светлая сила станет темной, а темная — светлой. Очнётся дракон рока не в срок разбуженный. Коронуется новая княгиня Хаоса, что всегда была рядом. И начнется Апокалипсис.

"Замечательно" — подумала я. "Чем дальше — тем веселее"

— Внушительно, — сказала я вслух. — а... откуда оно вообще взялось?

Бехард выдержал паузу, не сводя с меня хитрого взгляда.

— Ты хочешь узнать, насколько оно правдиво? Твои вопросы попадают в цель, Алиса. Не многие демоны верят в него, скажу честно.

— Значит, оно может оказаться ложью?

— Может. А может, и нет.

— Но я не слишком бы рассчитывал на то, что оно не сбудется, — вдруг раздался звонкий и чистый голос с другого конца зала. — Всё, что когда-либо говорила Эвелина, так или иначе, сбылось.

В высоких дверях стоял маленький мальчик с кудрявыми серебристыми волосами, спускающимися на розовые щёки. У него были синие, как морское дно, глаза, и ресницы, пушистые и кудрявые, какие бывают только у детей. Невозможно было справиться с очарованием, которое внушал при первом же взгляде этот малыш, несмотря на то, кем он мог оказаться.

— Как ты тут оказался? — сдавленным голосом спросил Бехард, и лицо его побелело. — Как ты прошёл?..

— Ты забыл кто я, эрцгерцог? — звучал тонкий голосок, словно перезвон колокольчиков.

— Агриэль, маркиз Пятого Тёмного Дома, — ответил демон сквозь зубы.

— Я могу пройти через любые двери, — ответил спокойно мальчик, подходя ближе. — И дело вовсе не в том, что я маркиз.

На нём был светло-голубой костюм с белоснежной пеной воздушных кружев. Ноги были обуты в кожаные ботинки с небольшим каблучком, и, когда он шёл по каменному полу, звонкий стук от его шагов разносился по всему залу. Но что-то казалось странным в этом мальчике. От него веяло холодом. Маленькое лицо оставалось пустым и безразличным, чтобы он не говорил. От его взгляда сердце хотело остановиться, каждую секунду словно замерзая всё сильнее и сильнее.

— Это моя... — начал было Бехард, указав на меня рукой, но маркиз перебил.

— Я знаю, кто это, эрцгерцог, не утруждай себя. Присядем?

Тут же посреди зала возник невысокий стол с тремя креслами, подбитыми сине-фиолетовой тканью с длинным ворсом.

— Странные времена настали, не правда ли, уважаемые? — сказал мальчик, присаживаясь на одно из них. — Царство Проклятых изменилось, и скоро вслед за ним изменится весь мир.

Бехард последовал примеру маркиза, а я села в след за ним. Стол располагался около стены, обитой сиреневой тканью, но стоило маркизу повернутся к ней спиной, как тут же там образовался высокий проём камина. Каменная кладка выросла прямо из мягкой ткани, преобразуя ворсистые волокна в тёмный агат. Внутри затрещало оранжевое пламя, поедая массивные поленья, пахнущие еловыми ветками. Лицо Бехарда от этих превращений покрылось красными пятнами. Но ни один мускул на его лице не дрогнул. Лишь случайный взгляд иногда выдавал бешенную злость, кипящую в чёрной душе эрцгерцога.

— Я надеюсь, ты не против, Бехард? — спросил Агриэль так, словно его не волновал ответ, — я привык, чтобы рядом со мной всегда горел огонь.

— Конечно, — сдавлено ответил хозяин.

Я молча наблюдала за двумя демонами, истинный образ одного из которых всё ещё стоял перед моими глазами, опутывая липкими цепями отвращения, а от второго просто веяло холодной смертью. Радовало лишь то, что друг другу они нравились так же мало, как мне — они оба. Слева от меня теперь шипело пламя, распространяя приятный запах лесного костра. Я смотрела в огонь, любуясь, как жёлтые языки вздымаются вверх, неся дым и пепел. Всего несколько дней назад я ещё была на Земле, и вокруг меня не пылала Преисподняя демонов. Сейчас всё изменилось. И я изменилась.

Я взглянула на свои руки. Кожа на них стала темнее. А острые ногти, блестящие красной медью, иначе как когтями назвать было нельзя. Я снова посмотрела в пламя. А оттуда на меня посмотрели маленькие горящие глаза.

— Как твоё имя, девушка? — обратился ко мне мальчик, окатив меня ледяным взглядом.

— Алиса.

— Что ты забыла в Аду, Алиса?

Я вздохнула.

— Это сложно объяснить.

Из пламени на меня смотрело теперь то четыре пары глаз, то шесть. То ни одной.

— А ты попробуй, мне действительно интересно, — говорил маркиз, и в голосе его не было ни капли интереса.

— Я видела на Земле домового и демонов. Мы хотели остановить конец света.

Молчание ненадолго повисло в тёплом еловом воздухе, пока зал не наполнил хохот Бехарда. Маркиз же напротив сидел молча, внимательно глядя на меня.

— Глупое и бесполезное занятие, — сказал мальчик и покачал головой. Его снежные кудри, сквозь которые проникал свет от камина, бросая жёлтую позолоту на румяное лицо, упали вперёд, едва прикрыв морскую холодность взгляда. Это сделало его чуть больше похожим на обычного человеческого ребёнка. — Не важно, придётся ли начало конца на этот день или на любой другой. Тьма всё равно наступит.

— Почему это?

— Потому что наш Великий князь уже победил. Победил в тот день, когда дал всему человечеству поверить, что его нет. Только зная своего врага можно надеяться выиграть. У вас больше нет шансов. Теперь это лишь вопрос времени.

— Ты не убедил меня, демон, — ответила я. — Нам казалось, что шанс был. И мы им воспользовались. Возможно, не очень удачно...

— Мы?

— Да. Я и ещё четверо. Но их души... забрали в самом начале моего пути.

— Кто? — быстро перестав ухмыляться, воскликнул Бехард.

— Это был я, — ответил Агриэль. На лице эрцгерцога заиграли желваки, а по моему затылку пробежала дрожь. — Такими, каковы они были, тебе больше не удастся их увидеть, девочка. Забудь. И твоя миссия уже проиграна. Сдайся добровольно, и умрёшь быстро. Я обещаю, твоя душа не останется в Аду.

— Она моя собственность! — воскликнул Бехард в прорвавшемся гневе. Худое лицо перекосила гримаса злости, и он вскочил с кресла, нависнув над маленьким мальчиком, словно тощая глыба мела.

— Я надеюсь, ты знаешь, что все принцы сейчас ищут "твою собственность"? — спокойно спросил маркиз, повернувшись к покрывшемуся пятнами собеседнику. — А ты укрываешь её. Это нарушение закона, эрцгерцог. Подумай об этом.

— Тебе — то я зачем понадобилась?

Это уже становилось забавным. Казалось, я была нужна здесь всем и каждому.

— Убив тебя, я смогу освободить моего Хозяина, принца Пятого Тёмного Дома. Но для этого ты должна добровольно пойти на смерть.

Бехард снова изменился в лице.

— Ты знаешь, где он заточён?

Агриэль молча кивнул, ничего не ответив.

— В Аду у тебя всё равно нет будущего, — сказал он мне, и вновь повернувшись к Бехарду добавил, — а тебе, эрцгерцог, я возмещу эту потерю. Можешь не сомневаться.

— Прекрати говорить так, будто я уже согласилась! Меня это раздражает, — воскликнула я возмущенно. Бехард ухмыльнулся, а лицо мальчика так и осталось бесстрастным.

— Покажи ей, — сказал Агриэль. — покажи ей будущее, эрцгерцог.

Бехард тяжело вздохнул, медленно переводя взгляд с маркиза на меня и обратно, и внезапно у него в руках появился его длинный посох-коряга. Мурашки пробежали у меня по спине, когда он ударил им об пол. Я вспомнила, что произошло последний раз, когда он так сделал. Тысячи мух облепили всё моё тело, чуть не сведя меня с ума. Но сейчас всё произошло иначе. Снова чёрный рой жужжащих насекомых вылетел из сотни отверстий в дереве и стал кружить надо мной. Я не заметила как, на столе появилась глубокая серебряная пиала с золотой гравировкой, и мгновенно все мухи осели в ней. Они превратились в плотный копошащийся комок, когда Агриэль взял пиалу в руку. Другую он протянул к камину, развернувшись на своём кресле, и зачерпнул из него ладонью маленький шар огня. Я снова увидела, как в пламени блеснули озорные глаза, теперь уже покачиваясь на руке маркиза. Он бросил огонёк в чашу с мухами, и те мгновенно вспыхнули, осыпавшись мелким пеплом. Бехард взял с пустого стола кувшин красного вина, немедленно появившийся на нём, и наполнил рубиновой жидкостью чашу с пеплом.

— Пей, — сказал Агриэль, протягивая мне эту смесь. — И увидишь своё будущее.

Я взяла бокал твёрдой рукой. Только лёгкий холодок пробежал у меня по спине. Содержимое бокала ни чем не отличалось по виду от обычного вина. Выдохнув, я залпом осушила пиалу. И увидела. Увидела.

Глава N58

Оба демона оставили меня одну, чтобы давая время всё обдумать. Как будто мне достаточно посидеть в одиночестве пару часов, чтобы согласиться добровольно отдать себя в руки палача.

Когда они исчезли, я обнаружила, что в комнате не стало ни одной двери. Очевидно, когда ты можешь исчезать и появляться по своему желанию, можно обойтись и без них. Но меня это изрядно расстроило. Из немногочисленных окон, украшенных причудливой резьбой, разворачивался шикарный вид на голые каменные просторы и огромное лавовое озеро, расположившееся прямо у замка. Бежать было некуда. Тогда я спокойно села на мягкие подушки у маленького бассейна с водкой вместо воды и стала смотреть на неподвижную гладь.

То, что я увидела, выпив содержимое пиалы Бехарда, всё ещё стояло перед глазами. Но может ли это быть правдой? Нет, я в это не верила. Эрцгерцог мог показать мне всё, что угодно. Тем более Асмодей говорил, что не существует чёткого будущего. Никто не знает его. Есть лишь множество путей, из которых можно выбирать. Но это значит, то, что я видела, тоже возможно.

И передо мной опять вставал вопрос выбора. Только теперь у меня немного увеличилось количество вариантов. Отдать жизнь в маленькие ладошки Агриэля и спасти от Ада хотя бы душу. Либо отказаться, мечтая выполнить свою миссию, и просто рано или поздно умереть здесь. Либо согласиться на предложение Асмодея.

Асмодей. Когда я произносила это имя даже у себя в голове, мурашки пробегали по телу. Я не хотела об этом думать. Это было уже слишком. В двух из трёх вариантов моя душа остаётся в Аду навечно. А в том, где не остаётся, правды может быть не больше, чем в моей голове желания делать этот выбор.

Я до сих пор не знала, где души четырёх моих товарищей, но теперь казалось, что я уже потеряла возможность найти их. Однако, теперь мне известно, где череп, который просила меня вернуть ведьма Аглая или баба Яга. Если я принесу ей его, она вернёт меня на землю. Но я сижу в каменном склепе, освещаемая десятками кровавых свечей в подсвечниках из самородной меди, и выхода из положения не вижу.

Я уже довольно долго не испытывала жалости ни к себе, ни к своим товарищам. Только желание выжить. Меня не мучила совесть и воспоминания о прошлом. У себя в голове, я словно видела старый лирический фильм о собственной жизни, который был невероятно глупым и наивным.

Я вертела в руках снятого с волос блестящего скорпиона и думала, что это было странно. Как внезапно в воздухе раздался хлопок, и на одном из высоких подсвечников появился Торл.

— Какой нелёгкой тебя принесло сюда, предатель? — спокойно спросила я, снова опустив взгляд на заколку. Багряное брюшко пульсировало.

— Я пришёл извиниться, — каркнул ворон, расправив крылья и нова сложив их сзади, неожиданно съёжившись и став намного меньше, чем обычно.

— Зачем тебе это? Ты же слуга демона, что тебе моё прощение?

Торл очень шумно вздохнул для своих маленьких лёгких.

— Я не хочу, чтобы на моей совести висел камень.

— А... Ну тогда ты прощён. Лети с миром, — махнула рукой я и отвернулась.

— Алиса, я впервые в жизни понял, что сделал что-то плохое. В Аду грани стираются...

— Я удивлена, — ответила я бесцветным голосом. — А ещё я тебе не верю.

Очевидно, глупая птица собиралась продолжать этот фарс.

"Зачем он это делает? Неужели не понятно, что я не поверю ни одному его лживому слову? С удовольствием я повыдергала бы все его блестящие перья. Это целиком его вина, что теперь у меня нет выхода из этого ужасного положения"

Я вцепилась в кварцевый столик, который стоял рядом с бассейном, и с силой сжав его, неожиданно отломила увесистый кусок камня.

— Но это пра... — не успел договорить ворон, как я запустила в него камнем.

К несчастью, ворон, подпрыгнув, взлетел в воздух, ловко избежав уготованной ему участи.

— Я это заслужил, — сказал он, сев на своё место. — Но как ты? И твои ногти теперь... И волосы...

Вдруг он взглянул на меня другими глазами.

— Давно это у тебя? — спросил он.

— С тех пор, как я встретила маркиза Вассаго, демонического лекаря. Он меня немного подлечил, и теперь я даже иногда могу колдовать, — саркастически ответила я, внезапно признавшись в этом не только ему, но и себе.

"Я могу колдовать. Как демон. Может быть я уже?.."

Ворон вздохнул, казалось, с облегчением.

— Маркиз лишил тебя светлой части твоей души. И мук совести. У демонов это считается болезнью. Иногда случается, что они начинают испытывать какие-то осколки положительных чувств, что достались им от людей. И это блокирует их тёмную натуру. Лишив их этого, Вассаго снова возвращает им первоначальную черноту.

— Если он сделал это и со мной, значит я уже...

— Нет, — твёрдо ответил Торл. — У тебя осталась воля. Только ты можешь решить, кем тебе быть, — закончил он и подлетел ко мне поближе.

Бехард уже высказал однажды мне своё мнение по поводу человеческой воли.

Когда ворон оказался от меня на расстоянии двух шагов, я не смогла удержаться. Рядом стоял массивный медный канделябр, который я быстро толкнула на зазевавшуюся птицу. Но и в этот раз ворон успел отлететь.

— Я тебе не верю! — злобно крикнула я, когда поняла, что жертва ушла и в этот раз.

— Согласен, — тихо ответил Торл, — есть за что.

И исчез, вновь оставив меня одну с блестящим скорпионом белого золота в руке.

— Ты обрёк меня на смерть... — прошептала я.

И внезапно мне пришла в голову мысль.

— Может, ты сможешь найти отсюда выход? — спросила я, вглядываясь в красный рубин на брюшке застывшего насекомого. И внезапно маленькие ножки задвигались, и скорпион спрыгнул у меня с руки, со стуком упав на гладкий пол. Быстро передвигаясь по зале, он побежал к соседней стене, замерев около мягкой обивки. Спустя некоторое время волшебное существо уже уверенно бегало взад и вперёд около одного места. Подойдя к нему, я начала ощупывать мягкую ткань стены. Потом стала стучать. Но звук был глухой, и всё говорило о том, что за светло-сиреневой обивкой ничего нет.

"Если я разорву обивку, возникнут определённые вопросы, когда вернутся мои тюремщики..." — подумала я, уже пытаясь руками повредить прочную ткань. Я взглянула на свои руки, на длинные и тонкие пальцы, заканчивающиеся острыми месяцеобразными когтями, и с силой вонзила их в ткань. Нитки запели возмущённой трелью, и рваные стрелки поехали в разные стороны. Передо мной оголился совершенно плоский камень.

Внезапно за моей спиной вновь раздался громкий хлопок, заставивший меня подпрыгнуть. В это мгновение я почувствовала, как испуг пробежался вверх по моему позвоночнику и скрылся где-то под волосами. Повернув голову, я увидела Торла.

Вздох облегчения вырвался из моей груди. Я была почти рада, что это он.

— Что ты делаешь?

— Ну, давай, лети к своему хозяину, расскажи, что я ищу выход отсюда, — сказала я и в этот момент увидела секиру у его ног, которую я оставила у Самигины. — На самом деле мне нужен туалет, не могу же я делать это в бассейн с водкой! — Я развела руки в стороны, делая вид, будто он меня совершенно не интересует. — А здесь, как на зло, ни одной двери.

— Я не собираюсь никому ничего рассказывать. Я пришёл помочь. Вот возьми, — ответил он, указывая клювом на переливающееся в свете свечей лезвие.

— Моя секира...

— Вообще-то это секира Аваддона, принца Пятого Тёмного Дома, Аггела Смерти, духа Гнева и отца Убийств, — перебил меня Торл, — Я не знаю как тебе удаётся ей управлять, — продолжал он, игнорируя моё удивление, — но вместе с ней твои шансы выжить значительно выше, чем без неё.

Я прищурила глаза. Мне не верилось, что это может быть правдой.

— Бехард никогда не разрешил бы отдать её мне. Если бы только сам не попросил тебя. Всё что ты делаешь подстроено.

— Эрцгерцог не знает о секире. Я убил Самигину, когда она пришла расквитаться за своего детёныша. Оружие было при ней. Хозяину было не обязательно знать об этом. Но вообще-то, — прибавил он, многозначительно блеснув зелёными глазами, — я могу ещё долго уверять тебя, что говорю правду. Например, до тех самых пор, пока маркиз и эрцгерцог не вернутся. Или ты сейчас же возьмёшь секиру и попробуешь ударить ей по этой стене. Где-то здесь есть проход, который хозяин закрыл, пытаясь избежать твоего побега.

В его словах была доля истины. Не стоило тянуть время. Лезвие блеснуло в моих руках красным светом свечей, и я услышала глухой шелест у себя в голове. Молочный камень озарился всполохами молний. И я почувствовала глубокий вздох где-то в глубине металла. Внутри стало спокойно и легко, будто все мысли разом встали на место. Я поняла, что Торл не врёт мне. Его маленькое сердце стучало звонко и горько, в надежде на моё прощение. От него пахло жалостью. Кроме того, я вдруг ощутила запах магических свечей, которые могли гореть вечность в своих медных подсвечниках, запах колдовских стен, которые могли менять свой вид по сто раз за час, испарения спирта из маленького загрязнённого мной бассейна. А ещё я почувствовала, что рядом со мной прямо в стене проход, скрытый магией. Я протянула вперёд руку, и мне потребовалось значительно меньше усилий, чтобы камень под моими пальцами поплыл, как тогда в темнице. Когда рядом со мной был Асмодей. Маленькие капли плавились и падали вниз, застывая в воздухе и ударяясь об пол уже застывшей галькой.

Рука проходила внутрь всё глубже и глубже, не нащупывая конца стены. Тогда я отошла на шаг назад, подождала, пока камень вновь застынет, и, размахнувшись секирой, рассекла стену пополам. Я знала, что лезвие выдержит удар о камень. Глубокая трещина пошла от разлома в глубину монолита. Заклятье, скрывающее проход, очевидно раскололось. Потому что на моих глазах стена отодвинулась в сторону, обнаружив винтовую лестницу вниз. Не теряя ни секунды больше, я скользнула туда, проносясь по маленьким ступенькам так, словно их вообще не было. Позади себя я слышала хлопанье крыльев. Я знала: Торл летит за мной, и меня это больше не напрягало.

Лестница очень долго не заканчивалась. У меня кружилась голова от постоянных поворотов. Я уже думала, что, дойдя до выхода, обнаружу перед собой обоих демонов, выжидающих моего появления. Они могли успеть хватиться меня десятки раз.

Когда, наконец, спуск кончился, впереди расстелился широкий тоннель. Здесь было душно, сильно пахло серой. Пыль витала в воздухе, мешая дышать и смотреть вперёд.

— Мы под лавовым озером, — сказал Торл, отлетев чуть поодаль. Он, видимо, всё ещё боялся находиться со мной рядом.

— Дорога ведёт строго прямо, или тоннель разветвляется? — спросила я у него, давая себе небольшую передышку.

Если дорога была прямая, то опять же это грозило мне быстро оканчивающейся погоней.

— Да, прямо, — ответил Торл, но я уже видела у себя в голове ровную без изгибов линию пути, которую мне показывал внезапно зашевелившийся в волосах скорпион.

— Как срезать? — спросила я, и, открыв было клюв, Торл промолчал, замечая, что вопрос был направлен не ему.

Короткая пауза, и одна за одной картинки стали сменять друг друга у меня перед глазами. Какие-то побочные ходы по очереди мелькали в голове, не давая понять, что это всё значит. Камни и озеро, которое, очевидно, было над нами, тоже пронеслись передо мной. А потом всё исчезло.

— Другого пути нет, придётся бежать, — сказала я, понимая, что лучше плохой выход, чем никакого.

Торл молча кивнул, и мы побежали. Я снова держала в руке оружие, которое не только придавало мне уверенности, но теперь как будто сливалось с моей рукой. Словно это был ещё один орган чувств, который был не менее ценен, а может быть даже более, чем все старые. С помощью него я могла чувствовать мысли ворона и ощущать вокруг колдовство. Как будто раньше сквозь прохладный металл она пыталась мне что-то сказать. И только теперь у меня появились уши, чтобы это услышать.

Впереди внезапно показалась тёмная фигура. Я на секунду замедлила бег, но вскоре поняла, что в этом нет никакого смысла. Кто бы это ни был, у меня не было шанса избежать встречи. Вскоре я увидела силуэт изогнутых рогов, волосатых козлиных ног и голого торса. Передо мной стоял обыкновенный чёрт. Он был выше меня на пол головы, имел тугие мышцы и красные злые глаза. Не стоило медлить, дожидаясь, пока он вникнет в смысл происходящего. Поэтому, не останавливая бега, я подпрыгнула в воздухе и замахнулась секирой, целясь полукруглым лезвием в толстую, увитую артериями, шею. К несчастью, он увернулся, и я со всего размаху перекувырнулась через себя прямо за ним. Быстро вскочив на ноги, я обнаружила, что момент потерян, и тяжело дышащий Проклятый стучит копытами по земле, гневно потирая кудрявую лысоватую бородёнку.

Раздался тихий шелест, похожий на вздох осенней листвы, и рукоять секиры нагрелась. В это то же мгновение демон вырвал из бороды клок волос и бросил им в меня. На лету шерсть превратилась в глыбу льда, которая тут же расщепилась на сотни мелких игл, летящих в мою сторону. Я подняла оружие перед собой в отчаянной попытке защититься и зажмурила глаза.

Ничего не происходило. Потому что ледяные иглы, долетев до блестящего лезвия, опали на землю серебристой горстью пыли. Открыв глаза, я увидела чрезвычайно удивлённую бородатую физиономию. Тогда я замахнулась и прыгнула на демона, потом снова, а потом снова. Но каждый раз он оказывался быстрее. Когда я увидела, что он вырывает новый клок волос, секира была уже передо мной. Но на этот раз он оттяпал у себя половину бороды, которая, кстати, вилась у него до самых коленок. И снова полетели иглы, но теперь это было похоже на ураган. Снежная буря разбилась о секиру принца Гнева, но всё же многие из ледяных снарядов коснулись меня, прежде чем окончательно обессилеть и упасть. На светлой тунике, которую мне дал Бехард, выступили маленькие красные пятна крови. Третьего выпада я могла и не пережить.

Я глубоко вздохнула, нужно было действовать. У моего соперника не было иного оружия кроме магии, и я не знала, что хуже: это или будь у него вместо волшебной бороды какой-нибудь меч. Когда я прыгнула, то внезапно вспомнила о присутствии Торла. Точнее, не я вспомнила о нём, а он дал о себе знать, оглушительно каркнув на весь тоннель. Демон дёрнулся, от неожиданности присев, и обернулся. Эта доля секунды стоила ему жизни. Лезвие опустилось на шею и перерезало горло, вспоров половину груди. Бес упал, а я смогла отдышаться, думая о том, как же мне повезло.

— Где ты был всё это время? — спросила я у ворона, когда он сел рядом с поверженным врагом.

— Я был тут.

— А почему ты не мог помочь раньше?

— Я не успел, — невозмутимо ответил он, клювом развязывая нитки на поясе демона, удерживающие маленький кожаный мешочек.

— Замечательно, Торл. Зато эта образина практически успела меня прикончить.

— Сколько по-твоему длилась эта битва, Алиса? — поднял на меня глаза ворон, и, видя мои передёрнувшиеся плечи, ответил, — не больше нескольких секунд. Я был уже на подходе, не сомневайся.

Пришлось молча согласиться.

— Что это ты там снял? — спросила я, заинтересовавшись добычей птицы. Он уже разворачивал мешочек, засовывая длинный чёрный клюв внутрь.

— Судя по всему, это деньги, — сказал он, доставая оттуда круглую серебрянную монету с мужским профилем и кидая её на землю. Я взяла монету в руку. Она была старая и потёртая, с неровными краями.

— Я уверен, они пригодятся тебе. Это славная находка!

Я притянула к себе мешочек и высыпала все деньги на ладонь. Там было пять серебряных и одна золотая монета. Я не представляла их ценности, и ещё менее представляла, где буду их тратить.

— Вот была бы у меня та кожаная сумка, которую я оставила у Самигины, я могла бы положить в неё этот мешочек, — говорила я, приматывая к поясу кошелёк. — Кстати, а почему ты не вернул мне сумку вместе с секирой?

Ворон помялся.

— Когда демоница пришла ко мне требовать уплаты долга за пропавшего детёныша, с ней была только секира. Мешок она не взяла с собой. А у меня нет никакой возможности проникнуть в её жилище незамеченным, — пожал плечами Торл.

— Что ж, спасибо и за это.

Он должен был знать, что я больше не злюсь. И должен был знать, что я благодарна настолько, насколько сейчас позволяет мне моё полное безразличие к благодарности. Направив на меня внимательный зелёный взгляд, он ответил:

— Пожалуйста.

Как только я хотела продолжить своё стремительное бегство, которое и так было слишком надолго приостановлено, как Торл внезапно сказал:

— Постой! У меня идея! Не знаю, насколько она может быть хороша... Однако...

— Говори уже!

— Ты можешь остаться здесь. Ну, то есть спрятаться здесь. И когда маркиз и эрцгерцог будут искать тебя в конце тоннеля, пустят погоню дальше, тебя буде невозможно найти. Поскольку ты всё время будешь здесь.

— Я не понимаю, — призналась я.

— Ну, послушай, — начал он, — ведь никто из них не предполагает, что ты можешь воспользоваться магией! Я разрушу часть стены, потом ты спрячешься внутри углубления. И я снова замурую стену... Нет, — остановил он сам себя. Следы разрушения стены будет не так-то просто скрыть. Это займёт время... Извини, это нам не подойдёт, — закончил он, и, крылья у него грустно обвисли.

— А я могу плавить камень, — сказала я, хитро глядя на Торла. — Если ты немного разгладишь стену после того, как я там спрячусь, это может сработать...

Глаза моего пернатого товарища снова заблестели.

— Постой. Сперва, сбей запах человека. Иначе всё будет бесполезно.

— В смысле? Я же уже не пахну...

— На тебе кровь... Демоны, как псы, не нуждаются в глазах, когда чуют кровь.

Я принюхалась и внезапно ощутила то, о чём он говорил: мягкий сладковатый запах, который распространялся от меня повсюду. Ворон указал крылом в сторону мёртвого беса на земле, и я мгновенно поняла, чего он добивается. Аккуратно наклонившись к Проклятому, чтобы не запачкать ступни (я ведь не хотела оставлять след), я сняла халат и погрузила пальцы в пахнущие мускусом и желчью раны на его теле, начав обмазывать себя демонической кровью.

И вот наступил момент, когда я стала выглядеть настолько отвратительно, что бассейн с водкой в доме Бехарда вспомнился с ностальгией. Тогда я подошла к каменной стене и протянула к ней руку.

Ворон с любопытством наблюдал, что я буду делать дальше. Секира всё время была при мне, и с ней я чувствовала, что могу всё. Поэтому я уверенно коснулась гранита, чувствуя, как внутри закипает пламя, наполняя всё моё тело приятным жаром. И как только этот жар дошёл до моих пальцев, рука погрузилась в прохладный камень. Сначала запястье, потом локоть, потом плечо. Было немного неуютно полностью проникать в черноту породы. Камень плыл по моей коже, липкий и плотный. Но я всё продумала. Когда моя голова проникла внутрь, я прикрыла нос и глаза руками, оставляя маленькое отверстие, ведущее наружу. И жар ушёл. Стена мгновенно застыла вновь, полностью скрыв меня в себе. Я ничего не видела и не могла двигаться, имея возможность лишь дышать. Но что-то злое во мне ликовало — я могла колдовать.

— Отлично, Алиса, тебя совсем не видно. На стене практически нет никаких следов, что ты внутри, — сказал он довольно. И вдруг прибавил, — ты там вообще жива?

Поскольку я не могла двигать ртом, я издала писклявый звук, который он наверняка должен был услышать.

— Отлично.

Я слышала шорох, доносящийся снаружи. Торл что-то делал для того, чтобы скрыть мои следы. И я знала, что так оно и есть. Запаха лжи не было. Потом я услышала, как ветер завыл в тоннеле, быстро пронёсшись от начала его и до конца. А затем громкий хлопок, и всё стихло. Торл исчез.

В стене мне пришлось стоять довольно долго. А может мне это лишь казалось. Когда стоишь без движения в холодной темноте, время идёт иначе. За это время я вновь и вновь обдумывала свои перспективы. Теперь я смотрела на прошлое иначе. Мой разум был чист. Меня не терзали муки совести и сожаления. И без них было как-то необычно пусто внутри. Некоторые моменты прошлого, во время которых когда-то мне было грустно, сейчас казались смешными. Я всё ещё знала, что должна сделать, и зачем я здесь. Но я знала также, что для себя я уже всё решила.

Через некоторое время я услышала быстрые шаги. Они были всё ближе, пока, наконец, я не смогла расслышать голоса.

— ... виконт Салье. Он служил у меня виночерпием. Я выкупил его из Второго Дома, как одного из лучших сомелье! — говорил первый. Мне показалось, что это Бехард.

— И теперь он мёртв, эрцгерцог, — звучал тонкий звонкий голос, в котором я узнала маркиза Агриэля. — Вам придётся купить нового. Хотя я на вашем месте озаботился бы охранными механизмами.

— Что ты имеешь ввиду? — воскликнул первый, который действительно оказался Бехардом.

— Я имею ввиду, эрцгерцог, что из вашего Дома смогла сбежать даже человеческая девчонка, лишённая магии. Хотя я уже в этом не так уверен.

Вот здесь меня в первый раз окатила липкая волна предательского холодка.

— У неё вуаль Тьмы демона, поэтому она вполне могла воспользоваться магией! — опять возмутился первый. — И мой виконт этому прекрасное подтверждение!

Это был второй раз, когда я начала испытывать страх, что меня вот-вот обнаружат.

— Я отправляю поисковую группу. И так понятно, что она сбежала. Но я уверен, что далеко она не продвинется. Тоннель прямой, а она всё-таки не демон, — бросил Бехард, и я услышала легкое жужжание, мгновенно затихшее. Очевидно, эрцгерцог покинул тоннель.

— Я найду её и без твоей помощи, — сказал Агриэль, и я практически видела, как его маленькие ножки ходят вокруг трупа демона. Вот он остановился посередине прохода, а вот шаги стали приближаться ко мне... — И, когда это произойдёт, я больше не стану спрашивать твоего разрешения...

Здесь третья волна страха нахлынула на меня, покрыв с ног до головы брызгами мурашек. От маркиза Гнева меня отделял тонкий слой камня, и каждую секунду казалось, что хитрая затея Торла уже почти провалилась. Я вдруг поняла, что от меня пахнет кровью демона, а значит и от стены, в которую я себя замуровала, через узенькое отверстие для дыхания пахнет точно также. И, если только ему придёт в голову, что голая стена не может пахнуть...

Но через секунду я с облегчением услышала, как маленькие шажочки стали стремительно удаляться в конец тоннеля пока, наконец, совсем не стихли. Буквально спустя несколько минут после ухода Бехарда и маркиза в тоннеле появились ещё несколько демонов. Судя по звукам от шагов, их могло быть около пяти. Хотя я слышала ещё какое-то шуршание и хлопанье крыльев. Они некоторое время молча кружили вокруг трупа демона. Потом раздалось звонкое чавканье, после чего вновь всё стихло. Однако, я ещё несколько часов просидела в камне, не решаясь выйти наружу. Иногда я нагревала пальцы, только чтобы убедиться, что я могу двигаться. Стена немного плавилась, а я успокаивала нервы.

Когда я уже практически уснула, в тоннеле раздался характерный хлопок.

— Алиса, ты здесь? — услышала я каркающий голос, — Алиса!

— Мгм... — пыталась произнести я, спросонья забыв, что не могу пошевелиться.

— Выходи, здесь никого нет. Погоня ушла далеко, рассредоточившись по всему острову. Проход пуст, и в него вряд ли ещё кто-нибудь наведается в ближайшее время.

Я вздохнула настолько глубоко, насколько позволяли стены, и почувствовала, как кровь быстрее потекла по венам и артериям. Я сделала шаг вперёд и камень поплыл. Потом второй шаг, и вот я уже полностью стою на земле. Выжав из волос жидкий гранит, я расслабилась. Но как только жар ушёл, остатки породы прилипли ко мне тонким слоем, и я поняла, что ещё долго буду вычищать из всех мест каменную крошку.

— Значит, хитрость удалась, — довольно сказала я, одевая брошенный несколько часов назад на землю халат. Он до сих пор лежал здесь нетронутый, чего не скажешь о мёртвом демоне, чей труп был покусан и изжёван чьими-то острыми зубами.

Мы быстро покинули тоннель. Всё было на месте: скорпион всё также скреплял мои волосы, украденный мешочек висел на поясе. Секира была в руках, хоть и не такая чистая и блестящая, как раньше.

— Что дальше? — огляделась по сторонам я, когда ход вывел нас на небольшую поляну с чёрной землёй, заросшую бледными поганками. Здесь пахло плесенью и перегнившей листвой. Вся почва под ногами была утоптана следами копыт, которые вели в разные стороны. Мы были окружены высокими деревьями, чьи тонкие стволы криво переплетались между собой, образуя в итоге ровные прочные стены с прямыми углами поворотов.

— Это лабиринт, — ответил Торл, присев на одну из торчащих в сторону веток. — Нам нужно попасть к порталу, но он на острове лишь один. И наверняка охраняется.

— Отличный план, теперь мы спасены, — ухмыльнулась я.

— Вот язвить не за чем, — каркнул ворон, — я знаю, как нам выбраться. Немногие, между прочим, знают, а я знаю. Я годами блуждал по лабиринту, когда Хозяину нужно было меня наказать. Он лишал меня магии и запускал внутрь вместе с какой-нибудь голодной тварью, типа трехголового пса.

Я хохотнула.

— Прямо девственница и минотавр!

— Не смешно ни разу, — гортанно проговорил Торл, — церберы очень высоко прыгают, и способны неплохо лазить по деревьям.

— Да уж, для птицы это большая проблема! Ладно, ты — главный, веди, куда надо. Но что, если по дороге нам встретится кто-нибудь из тех, кого послали на мои поиски?

— Милочка, теперь-то моя сила при мне, — ухмыльнулся он. — Так что не бойся, спокойно лети за мной... Ну, то есть беги.

И ворон направился в один из проходов между деревьями, тихо хлопая крыльями. Он летел довольно быстро, так что мне приходилось прилагать усилия, чтобы не отставать. То и дело, он резко поворачивал в ту или иную сторону, и иногда, буквально у себя за спиной, я слышала, как сопит чей-то нос, или стучат копыта. Пару раз я зацеплялась ногами за торчащие из чёрной земли древесные корни, чудом не падая. А однажды мне показалось, что я видела за поворотом огромного трехголового пса. Но Торл летел вперёд, не оборачиваясь, и мне всё сильнее казалось, что, если я оступлюсь, он исчезнет где-то впереди, а я останусь одна.

Но вдруг ворон резко остановился, сев на одну из веток живой деревянной стены.

— Мы прилетели. За этим поворотом около трёх демонов. За ними платформа портала. Если тебе удастся пройти, ты спасена.

— Что-то в твоём голосе заставляет меня думать, что ты со мной не пойдёшь, — прищурившись сказала я, пытаясь отдышаться.

— Ты всё правильно поняла. Я не могу показаться с тобой перед слугами моего хозяина. Иначе моя жизнь продлится не дольше звона гитарной струны.

— И как по-твоему я пройду через трёх демонов? На цыпочках?

Ворон взъерошил перья, и повернул голову на бок, направив на меня блестящий весельем зелёный глаз.

— Ну, ты же как-то справилась с гаргульей Аваддона, что тебе какие-то три сморчка! — и, видя моё недоумение, продолжил: — Так и быть, я немного тебе помогу. Тем, чем смогу. Мне необходимо остаться незамеченным.

— Очень обнадёживает.

— Когда выйдешь вперёд, вынь из кошелька монеты, покажи их стражникам. Некоторые из них наверняка не откажутся от серебра. Кинь монеты подальше в сторону и беги к порталу. Если кто-нибудь встанет у тебя на пути, потри в ладонях вот это, и не забывай шевелить ногами, — закончил он, вырывая у себя из крыла блестящее угольное перо.

— И что тогда произойдёт?

Но ответа не последовало, потому что Торл внезапно исчез, а сзади послышалось собачье рычание.

Я повернула голову и увидела, как в конце коридора мчится на меня огромный коричневый пёс с тремя головами. Слюна капала с его обвисших щёк, а огромные лапы оставляли на земле полосы от когтей. Кажется, времени на раздумья больше не было.

Я мгновенно побежала вперёд, забыв обо всём на свете. Небольшое пространство в конце лабиринта, как и говорил Торл, охранялось тремя демонами. Некогда было их разглядывать, хотя я и успела заметить у двоих из них хлысты в руках, а у третьего, высокого, как скала, громадная коса. Я вынула из мешка монеты, сколько поместилось в руку, и немного позвенела ими.

— Деньги, мужики! Серебряные деньжата! — крикнула я и бросила монеты так далеко в сторону, как смогла. Но к моему ужасу они все остались стоять на своих местах.

— Деньги! — повторила я, тыкая пальцем в сторону, и чувствуя себя чрезвычайно глупо.

— Я не мужик, — сказал один из двух, и вышел вперёд. Это действительно оказался не мужик. Довольно скромных размеров демоница с козлиными копытами и пушистым хвостом смотрела на меня весьма неприветливо. Хотя, чего я удивляюсь?

— Не мужик? Хм... А с виду и не скажешь!

Кто меня за язык тянул? Демоница зарычала и направилась ко мне. Но, стоило ей сделать шаг, как второй демон нырнул в кусты из голых сухих веток, куда посыпались монеты. Стало легче.

За спиной раздалось рычание, и, оборачиваясь, я увидела желтоватое пузо прыгнувшего на меня цербера.

Пасть, полная клыков. Демоница позади. Жёлтое пузо надо мной. Огромные когти.

Я сжала ладони в кулак и внезапно молнией взлетела в воздух. Чёрное перо, сдавленное побелевшими пальцами нагрелось. Спасибо ворону. Слюнявые зубы только и успели клацнуть у меня под пяткой, а я уже была слишком высоко.

"Шевелить ногами" — говорил мне он. И я шевелила. Это было глупо, но я словно бежала по воздуху к порталу, не переставая тереть перо. И вот, когда уже над самой платформой, я крикнула: "Дом Гнева", и упала вниз.

Земля затряслась, и портал пришёл в движение. Мы оторвались от острова, быстро покидая земли Бехарда. Там заливались в громком лае три собачьих головы, страшненькая демоница в гневе била хлыстом по земле рядом с брошенной косой второго своего товарища, который уже дрался с первым, отбирая у него серебряные монеты. И, когда я уже села, готовая расслабиться, раздался противный щелчок, словно лопнула резинка от трусов, и рядом со мной заклубилась горько пахнущая чернота.

— Думала, это — всё? — раздалось женское шипенье и кожаный хлыст с блестящими крюками на конце легко вспорол плоский камень платформы. Демоница глядела на меня с ядовитой радостью. — Всё только начинается...

Я встала на ноги. Значит, просто убежать не удалось.... Впервые я могла видеть чёрную Бездну, над которой летела платформа вместе со мной, и тысячи островов, мерцающих жёлтыми венами лавовых рек. Но насладиться зрелищем времени не было.

— Ты зря думаешь, что, раз я человек, этот бой будет для тебя лёгким, — сказала я, крепче ухватив секиру обеими руками. Заляпанная расплавленным камнем, она выглядела не так внушительно, как раньше, но этого и не требовалось. Я чувствовала её силу, пульсирующую у меня в ладонях.

— Ты зря думаешь, что раз я демон, я собираюсь с тобой драться, — с улыбкой ответила она, приближаясь, — мне достаточно коснуться тебя, и ты окажешься в камере эрцгерцога.

— А мне достаточно взмахнуть секирой, и ты окажешься без руки.

Кажется, это немного подействовало. Демоница не спешила приближаться, аккуратно обходя меня по кругу. Её взгляд опасливо скользил по тусклому лезвию, очевидно, она пыталась оценить мои силы.

— Ты всего лишь человек. Медленный и слабый.

— Вообще-то я уже не совсем человек, — пожала плечами я, и поняла, что уже смирилась с этим.

— Когда я приведу тебя Хозяину, он наградит меня так, что я и без рук смогу жить, — ответила дьяволица, внезапно ударив ладонью о землю и вонзив в неё длинные когти. От этого удара платформа сильно задрожала, и я вместе с ней. Розоватая молния пронзила плоть земли, распространяясь в разные стороны от острых почерневших пальцев. Я взглянула через плечо и увидела приближающуюся пустоту. Вся жизнь промелькнула перед глазами, когда мы обе наклонились вместе с платформой. Внизу была чёрная тьма. Она раскрыла свою бездонную пасть, пахнущую ужасом и могильным холодом. И в этот миг платформа раскололась. Длинная глубокая трещина проложила рваный шрам на земле, однако не разорвала её надвое. Мне едва удалось удержать равновесие, чтобы не свалиться внутрь, но секира всё же выпала. С тихим звоном ударяясь об острые камни, она провалилась в глубину разлома, унося с собой мою уверенность, пока тьма не поглотила её. И оставалось лишь надеяться, что она упала не очень глубоко.

— Ловко, — выдавила я, глядя вниз, куда только что упал кусок меня. Казалось, мне кто-то кричал оттуда, из глубины. Но я ничего не слышала.

Но демоница ничего не говорила, молча приближаясь.

— Как только ты приведёшь меня Бехарду, он тебя убьёт, — выпалила я, когда расстояние между нами было уже предательски мало.

— С чего это?

— Я скажу ему, что это ты помогла мне сбежать, а потом передумала.

Что-то тёмное промелькнуло в глазах моей огнеокой охотницы. Она даже на миг остановилась, и я уже готова была ликовать...

— Значит, мне придётся просто убить тебя. Скажу, что вышло случайно. Уж лучше так, чем никак, правда? — ответила она, и тут же выкинула вперёд правую руку. Чёрное пламя вырвалось из её ладони, облизывая мягкими языками камни платформы и обжигая воздух там, где я только что стояла. Хорошо, что я успела отпрыгнуть.

Сердце стучало, и сквозь этот звук мне казалось, что я слышу её мысли. Но не по словам, не по жестам я это понимала. Я чувствовала вкус... Внутри у меня было уже очень горячо. Кровь играла в висках, как виски в крови. Иногда, когда я закрывала глаза на миг, мне чудилось, будто внутри меня есть ещё кто-то, кому нравилась эта игра.

— Попробуй, но, по-моему, у тебя рога ещё слишком короткие, — сказала я и выдавила лёгкий смешок. Лицо демоницы сперва вытянулось в непонимании, а потом я услышала рычание, с каждым разом становившееся всё громче и громче.

Не дожидаясь пока она придумает что-либо ещё, я подняла с земли камень и, мгновенно нагрев его, кинула в неё расплавленный кусок грязи. Это было слишком просто и безобидно, но это единственное, чему меня научил Асмодей. И, кажется, её это раздражало. Она взмахивала кистью, чтобы мои снаряды пылью осыпались у неё под ногами, но брызги, застывающие осколками, всё же долетали. Она рычала, а я чувствовала пряный вкус её гнева. И в один момент ударила новая волна чёрного пламени. Только теперь я не успела убежать. Горячие языки лизнули щёку, отшвырнув меня почти к самому краю пропасти.

Я лежала там, казалось, целую вечность, пока ко мне не вернулось понимание, что боль необходимо преодолеть. Я поднялась на ноги, подспудно догадываясь, что сейчас во мне больше злости, чем жизни. Я чувствовала во рту металлический вкус крови и пряный — специй. Это было странно, но я знала: так и должно было быть. Испытывая лишь ярость, я прыгнула на демоницу, которая, пытаясь меня убить, подобралась уже слишком близко. Обхватив руками и ногами, я сжимала её, что есть мочи, раскалённая от ненависти. Кажется, она пыталась меня царапать и кусать, и отчаянно визжала. Но я ничего не слышала, чувствуя лишь, что мы обе горим. Теперь уже обыкновенным жёлтым пламенем. Не было больно. Было горячо. Но не горячее, чем у меня внутри.

Когда я успокоилась, в моих руках был лишь серый пепел.

Раздался знакомый громкий хлопок, я не двинулась с места. Впереди уже виднелась огромная звезда Тёмных Домов, и я знала — скоро мы будем на месте.

— Что случилось? — спросил Торл, сев рядом. Я не смотрела на него. На моих острых коленях лежали скрещенные руки, тёмные и ужасные. Длинные, блестящие кровью, гранатовые когти по-кошачьему загибались книзу. Гладкая кожа полностью лишилась волос. Только с плеч свисали кольца свинцовых прядей, достающих почти до копчика, где я только что обнаружила маленький кисточкой хвост.

— Всё в порядке, — ответила я, взглянув на него заострившимся разрезом глаз, всё ещё надеясь, что я — это я.

— Ты опять изменилась, — ровным голосом заметил Торл.

— Опять? — переспросила я.

— Это происходит каждый раз, как ты используешь магию.

Я вдруг чрезвычайно отчётливо вспомнила высокие тяжелые врата из меди и железа, в чьё кованое плетение были вписаны шесть животных: летучая мышь, змея, скорпион, паук, крылатая женщина и козёл. Врата, которые, привели меня на земли Проклятых. Словно вчера я видела перед глазами огненные всполохи, бегущие по высоким дверям, вспыхивающие в темноте и будто оживляющие металл. И странные, неизвестные мне слова какого-то мёртвого языка, вырезанные на самом верху.

— Когда ты входишь во Тьму... — начал Торл.

— ...Тьма входит в тебя, — закончила я, кивнув. — Это написано на вратах Ада.

— Откуда ты знаешь?..

Я подняла на ворона пустой взгляд. Я не знала.

Дальше мы летели в тишине. Мне вдруг показалось, что острова вокруг напоминали звёзды, сквозь которые я лечу на маленьком метеорите в бесконечность.

Пауза могла бы затянуться, если бы ворон внезапно не спросил, нетерпеливо взъерошив перья:

— Алиса, я не хотел бы мешать твоим глубокомысленным размышлениям, но пока мы не приземлились и не попали в засаду, которая несомненно уже ожидает нашего прибытия, я хотел бы уточнить: почему мы летим на земли Гнева?

И на этот вопрос я тоже не могла ответить. Просто, это первое, что пришло в голову, пока я махала секирой...

"Секира!.."

Резко вскочив с места, я поползла к разлому.

— Торл, секира Аваддона упала в эту трещину, — сказала я, подползая к самому краю. Налёт боевой ярости уже поутих, и мне совершенно не хотелось лезть чёрную в глубину.

— Секира? Упала вниз? Это, конечно, ужасно, но при чём тут секира? Я ведь спросил тебя...

— Торл, достань секиру, ты же птица! — воскликнула я нетерпеливо, столкнув его ладонью с обрыва и смотря, как нелепо он машет крыльями, пытаясь принять позу для нормального полёта.

— Алиса!!!

Судя по интонации, ворону не слишком-то понравилась моя выходка. В следующий миг я услышала удар и хлопок, а затем новый хлопок уже рядом с собой. Торл сидел рядом, и чёрная оружие лежало у его ног.

— Сделаешь так ещё раз, я тебе глаз выклюю, пока ты будешь спать, — сказал ворон, отряхивая перья и сбрасывая пыль с головы.

— Только один? — усмехнулась я, уже схватив оружие и наслаждаясь, как в молочно-белом шаре сверкают молнии.

— Да. Только один, чтобы вторым ты могла насладиться своей уродливостью.

— Довольно жестоко.

— Я слуга одного из высших аггелов Преисподней, — разведя крылья, ответил он, — что ты от меня хочешь? Кстати, где моё перо, которое я тебе дал перед исчезновением?

Я наморщила брови, старательно вспоминая.

"Цербер, лабиринт, три демона, потом опять цербер, перо, которое поднимает в воздух..."

— Кажется, я выкинула его, когда приземлялась на портал. А это было важно?

Торл сильно зажмурил свои глубокие зелёные глаза.

— Нет, — ответил он, когда вновь открыл их. — Не важно. Итак, почему Пятый Дом, и, пожалуйста, побыстрее. Мы уже подлетаем.

И действительно. Остров Гнева был уже так близко, что я могла разглядеть плевочки маленьких домиков вокруг огромного замка принца Аваддона в самой середине. Он был облеплен множеством едва различимых статуй, а количество острых башенных шпилей невозможно было пересчитать. Но земля, к которой приближались мы, была меньше и располагалась ниже. Здесь тоже был замок, но не такой внушительный и страшный. Будто детёныш того, первого. Платформа должна была приземлиться в Саду грешников, недалеко от замка маркиза. Как и в Третьем Доме оба дворца соединялись винтовой лестницей, которая с такого расстояния казалась маленькой серебристой змейкой.

— Маркиз Агриэль сказал, что души моих товарищей именно в его Доме, в Пятом. Мне хочется надеяться, что они всё же найдутся, — ответила я, и сама не понимала, верю ли в то, что говорю, или нет. Ведь тогда я выкрикнула "Пятый Дом" чисто интуитивно.

— Тогда нам стоит высадиться где-нибудь в ином месте, а не у портала, — быстро сказал Торл. — Несколько демонов слышали твой приказ, и тебя уже ждут.

— Но ведь...

— Я могу переправить тебя, например, в середину Пятого Сада грешников!.. — перебил Торл, резко повысив голос.

— Но как же?..

— Мы через пол минуты приземлимся. Быстрее!!!

— Давай, — только и осталось ответить мне, как громкий хлопок, который обычно раздавался рядом со мной, вдруг раздался глубоко у меня в голове.

Следующее, что я увидела — была земля Ужаса. Место, где хоронились души убийц, маньяков и других жестоких сердцем людей. Мои ноги увязли в раскрошенных черепах и белой костной пыли. Дул раскалённый ветер, иссушающий кожу и глаза, и посреди мёртвой пустыни за большими пригорками из наваленных в кучу камней прятались люди, трясущиеся, плачущие и сдирающие с себя кожу.

Я стояла посередине Пятого Сада грешников.

Глава N59

В сумрачной зале на высоком кресле с причудливой резьбой молча сидел герцог Третьего Тёмного Дома, получеловек-полудемон, ангел Страсти, Асмодей. Его глаза были закрыты, и, спрятанные за занавесом век, под его чёрными, как крылья ночи, ресницами мелькали неведомые никому воспоминания. Огонь в камине напротив давно потух, и только яркие уголья мелькали в золе мёртвого дерева, то вспыхивая, то вновь потухая, как глаза неведомого существа. Духи пламени уже практически исчезли, оставив герцога наедине с самим собой. И, хотя очаг больше не горел, уши Асмодея слышали характерный треск поленьев и мягкое шуршание раскалённой плазмы. Потому что вот уже сутки, как Вулкан, огненный голем, которого поставили следить за герцогом, не оставлял его одного ни на секунду. Сейчас он стоял в дверях, наблюдая своими бесцветными глазами, сливающимися в одной пламенной пляске со всем остальным телом, за неподвижностью своего заключённого. Стоило герцогу сдвинуться с места, как тюремщик был рядом. Первое время это очень злило Асмодея, но вскоре он нашёл единственный выход, позволяющий ему не терять трезвости ума. Это было полное бездействие.

С того момента, как он последний раз разговаривал с этим существом, прошло уже довольно много времени. Сам голем так ни разу и не обратился к полудемону ни с вопросом, ни просто так. Очевидно всё же, что это был полностью бесчувственный организм, лишённый эмоций, мыслей и желаний. Однако кое-что заставило герцога сильно задуматься. Одно единственное слово, шёпотом произнесённое огненной тварью: "Алиса".

И вот теперь Асмодей сидел в своём кресле, закрыв глаза и витая мыслями в призрачных далях. Глухая тишина тёмной комнаты ни чем не нарушалась, пока внезапно высокая латунная дверь, на которой было выдавлено изображение обнажённой женщины, по чьей груди полз скорпион, резко не отворилась. Герцог, вздрогнув, открыл чёрные глаза, обнаружив на пороге принца Астарота. Его худая высокая фигура была напряжена, как всегда, а бледные узловатые ладони крепко сжаты. Холодные бескровные губы вытянулись в тонкую линию, увеличив количество морщин на несколько десятков. Маленькие злые глаза под нависшими бровями горели странной, не свойственной принцу Уныния, весёлостью.

— Чем обязан, принц? — спросил Асмодей, склонив голову на бок в притворном любопытстве.

— Как тебе мой голем? — вместо ответа поинтересовался Астарот, бросив довольный взгляд на стоящее рядом неподвижное пламенное существо.

— Немногословен, скушен, глуповат. Разговор поддержать не может. Шуток не понимает, — ответил герцог, непринуждённо взмахнув рукой, — Собственно, как и его хозяин.

Принц нахмурил брови, сделав своё узкое злое лицо ещё более неприятным.

— Я никогда не понимал, как мог ублюдок, в котором течёт кровь человека, сделаться герцогом одного из Тёмных Домов, — прошипел он сквозь зубы. — В этом тебе очень повезло, а не то, уж поверь мне, я нашёл бы твоему ничтожеству гораздо более подходящее применение. Ты — оскорбление всем Падшим. И единственная твоя защита — Лилит, твоя мать и по совместительству — принцесса Хаоса и мать всех демонов. Хоть она и не меньшая сука, чем ты, она хотя бы чистокровный аггел.

— Я передам маме твои слова, — невозмутимо ответил Асмодей. — Вообще — то, на счёт неё я с тобой согласен, а вот на счёт меня ты немного ошибся. Меня защищает не Лилит, а моя сила и воля князя. Я — герцог, потому что, родившись от человека, я, тем не менее, стал равен по мощи Высшей сфере аггелов. Ты можешь презирать меня, принц, — развёл руками герцог, — ровно настолько, насколько я презираю тебя. Но, пожалуйста, ни граммом больше!

Здесь лицо Астарота приобрело ещё большую бледность, а герцог всё продолжал:

— Ибо ты никогда не изменишь того, что я мало чем уступаю тебе.

В это мгновение неизвестно откуда в руке принца блеснула голубоватая рукоятка, и в мгновение ока он уже взмахнул рукой и ударил в воздухе металлическим хлыстом. Асмодей лишь в последний момент успел вскочить с кресла, прежде чем тонкая цепь хлестнула по кожаному сидению, разрезав предмет мебели пополам.

— Что ты вытворяешь?! — крикнул герцог, с изумлением смотря на остатки кресла у себя на полу. Но принц лишь сильнее прищурил свои маленькие глаза, превратив их узкие змеиные щёлочки. И внезапно начал улыбаться. — В чём дело?..

Но вопрос полудемона оборвался, когда, проследив за взглядом принца, он увидел у себя на рубашке багряные следы проступающей крови.

Астарот поднял в сторону худую ладонь, скалясь в злой ухмылке. И словно в замедленной съёмке, герцог увидел, как пошевелились в воздухе узловатые пальцы, почувствовал, как защипало плечо, куда случайно попал конец хлыста, и как круглые рубиновые капли поднялись в воздух и пересекли комнату. Достав из-за пазухи маленький хрустальный флакон, Астарот откупорил его, и кровь герцога Третьего Тёмного Дома мягко осела внутри.

— Зачем ты пришёл? — теперь со всей серьёзностью спросил Асмодей. Но принц в ответ лишь улыбался. Рядом с ним молча хрустел горящим пламенем голем, и это ещё больше раздражало. Секунда раздумий понадобилась полудемону, чтобы нанести ответный удар. Но Астарот даже не сдвинулся с места. Перед ним вырос Вулкан, поглотив в себя всю мощь нападения. А принц продолжал давить злую ухмылку, с каждым разом всё больше и больше обнажая острые жёлтые зубы.

— Ты принц, а прячешься за слугой. Ты ещё ниже червя, пожирающего тухлятину.

— Я и есть этот червь, — ответил Астарот, широко расширив бешено весёлые глаза, — и я сожру всех, кто встанет на моём пути, как гнилое мясо. Но скоро это уже не будет иметь никакого значения.

— За нарушение закона ты будешь сурово наказан, — сказал спокойно полудемон.

Астарот усмехнулся.

— Брось, я не угрожал твоей жизни...

— А я и не это имею ввиду, — многозначительно глядя на принца Асмодей, чем, казалось, слегка ошарашил своего собеседника.

"Он знает!" — с ужасом понял Астарот и засмеялся. Но не было в этом смехе ни веселья, ни радости. Словно тихий кашель умирающего от чахотки.

— Тебе осталось немного времени, ублюдок. Совсем не много, — пообещал Астарот, направляясь к двери. — Вулкан, не давай этому гадёнышу и шагу ступить без тебя. И если он направится к принцам... сожги его, как сухую листву.

С этими словами мрачная фигура принца Уныния исчезла из тёмных покоев, оставив герцога вновь наедине с молчаливым големом. Это хорошо, когда твой враг недооценивает тебя. Но, когда ты недооцениваешь врага — это смерть. И Асмодей не собирался совершать этой ошибки.

"Всего лишь полудемон, да?" — подумал он, бросив мимолётный взгляд на Вулкана. Кто знает, на что действительно способен голем, сотворённый древней магией из шести миллионов духов зла. Возможно, ему могло бы хватить сил убить Высшего аггела...

Быстрыми шагами Асмодей направился в соседние комнаты. По хрустальному полу, под которым не переставая танцевали обнажённые танцовщицы, он покинул приёмную залу. Дальше была комната отдыха, где на одной из стен с потолка лился водопад, роняя свои тяжёлые голубые потоки в маленькую заводь с золотыми тритонами. Он и её прошёл мимо и попал в третью комнату. Она была небольшой и относительно скромной. Множество лестниц вело из неё вверх и вниз, по одной из них он и начал спускаться в подземелья, которые имелись в достатке в каждом замке.

И каждую секунду герцог не переставал слышать у себя за ухом треск горящего пламени — голем неотступно следовал по пятам. Казалось, от него не было никакой возможности избавиться. Но полудемону было уже всё равно.

Когда винтовая лестница закончилась, они очутились в самой глубине замка. Со всех сторон были камеры, плотно зарытые толстыми дверьми, на которых не значилось номеров. Было совершенно невозможно понять, есть там кто-нибудь или нет. По широкому коридору Асмодей пошёл вдоль стены, выбрав одному ему ведомое направление. Здесь пахло сыростью и древесными грибами, а воздух был гораздо прохладнее, чем вне замка.

Остановившись внезапно рядом с одной из камер, герцог повернулся к стене. Она была влажной и слегка покрытой зеленоватым мхом и плесенью. Закрыв глаза, он прикоснулся к ней обеими ладонями и что-то прошептал, шевеля губами у самой поверхности. И в это мгновение камень мелко задрожал. Маленький зелёный мох внезапно стал увеличиваться в размерах и шевелиться, будто живой. Он издавал тихие хлюпающие звуки, пока не заполонил собой всю стену. И вот уже вместо тёмного влажного камня перед Асмодеем стояла моховая изгородь. И тогда уже, не раздумывая больше, герцог сделал шаг вперёд, в густую мягкую зелень. Стена поглотила его, мгновенно закрывшись, и вновь обратилась в твёрдый камень, поросший плесенью.

Сперва сын Лилит даже решил, что наконец остался один. Но не тут-то было. Вновь раздался тихий шелест, и сдавленное проклятие слетело с его губ. Голем появился в помещении вслед за ним.

— Ты повсюду будешь преследовать меня, да? — спросил Асмодей скорее в пустоту, чем своего охранника.

— Да, — услышал он хруст поленьев и треск пламени.

Комнатушка, в которой они оказались, была мрачной и холодной ровно до того момента, пока полудемон и голем не появились в ней.

"А раньше я зажигал светильник, приходя сюда" — подумал Асмодей, взглянув через плечо на существо, которое своим присутствием разгоняло унылую темноту каменной кельи.

Незаметно вздохнув, герцог подошёл к старому аптекарскому столу из красного мрамора с белыми прожилками. Множество ингредиентов стояло на нём и на десятках полок, которыми были увешаны все шесть стен этой маленькой комнаты. Рядом не было ни одного стула, который подразумевал бы, что здесь нужно проводить много времени. Поэтому герцог встал перед столом, и начал собирать по всем полкам небольшие колбочки с жидкостями разных цветов. Уже через пару минут у него на столе стояли самые разнообразные яды и зелья, отличающиеся цветом, запахом и действием. Они были похожи лишь в одном: каждое из них было столь редким, что его было весьма сложно отыскать во всей Преисподней. А некоторые и вообще невозможно. Потому что он создал их сам.

Вот стоял перед ним флакон, полный чёрной вязкой субстанции.

"Жидкое зло" — сказал про себя Асмодей и выпил эту жидкость первой. Мягко, как масло, она стекла по стенкам сосуда, оставляя после себя тёмный непрозрачный след.

Герцог закрыл глаза, давая себе возможность почувствовать, как Тьма растёт в нём, будто сорняк на огороде, вытравливая всё лишнее, что могло невзначай оказаться внутри у получеловека. Сорвав с себя окровавленную рубашку, он сбросил её на пол и посмотрел на плечо. Вместо раны там уже давно было просто красное пятно не смытой крови на прочной, как канат, мышце.

Следующим он поставил перед собой колбу с розовой, словно марганец, водой. Он снова вздохнул, на этот раз глубже, закрыв глаза и опёршись о стол обеими руками.

"Всего лишь полудемон, да?" — прошептал он в пустоту и залпом осушил горькую, как слёзы младенца, воду. Судорога свела его желудок от соприкосновения с "Сердцем Химеры". Так называлось это отвратительное зелье. И тут же кожа на руках у Асмодея приобрела коричневый цвет, с каждым мигом становясь всё темнее. Потом и всё тело стало чёрным и распухшим, но не прошло и доли секунды, как наоборот, очертания фигуры стали плавными и бледными, словно у молоденькой девушки. И, наконец, всё вернулось на свои места.

Герцог встряхнул головой и поставил перед собой следующий напиток. Он был зелен, как изумрудная трава, и переливался в свете огненных всполохов голема. Но на вкус оно было едва ли лучше прежнего. Это была микстура "Глаз ведьмы" из слюны цербера, желчи дракона Рока и паутины паука-мертвеца. Герцог смело поднёс её ко рту и вылил содержимое внутрь. Шипящая кислота разъедала горло. Асмодей схватился за него, пытаясь перебороть кашель, но не смог. Столетия прошли, но к этому было невозможно привыкнуть. Она обязана была придать ему сумасшедшую скорость, и потому стоила небольших неудобств.

Полудемон выдохнул, давая себе короткий перерыв. Флакон с коричнево-желтой субстанцией уже стоял перед ним. "Смех саламандры" — назывался он, потому что должен был по цвету напоминать огонь, в котором это существо проживало свою жизнь. Однако жидкость была вязкой и грязной на вид, и Асмодею казалось, что ей больше подошло бы название "Кишки Саламандры". И её он выпил, не задумываясь, благо она всё же была не столь противна, как предыдущие.

"На вкус тоже, как кишки" — сказал герцог, проглотив всё. Тут же горло его загорелось, передавая языки огня к груди, животу и ногам. Секунда — и весь он был объят пламенем. Другая — и оно впиталось в гладкую кожу, делая её невосприимчивой к любым формам магического пламени. Возможно даже к пламени голема.

Закончив с этим, взгляд герцога упал на бутылочку с ярко-красной водой. Он взял его в руки и улыбнулся, откупорив пробку и вдохнув нежный аромат спелой клубники, васильков и красного вина.

— Это всё же лишнее, не правда ли? — издал он лёгкий смешок, но никто ему не ответил, и он поставил бутыль на место.

И последнее зелье. Самый маленький флакон из всех. Блестящая сталью тёмная жидкость, словно ртуть упруго скользящая по стенкам. Оно не имело названия. Когда-то много веков назад Асмодей создал его сам. И именно тогда был первый и последний день, когда эта смесь касалась его языка.

Открыв сосуд, он поднёс его к губам и на миг замешкался. Отвратительный запах гнили и смерти наполнил комнату. Опасаясь, что дальше будет лишь хуже, Асмодей быстро вылил содержимое себе в горло. Его челюсть исказила судорога, кожа побледнела, нарисовав под красивыми глазами огромные тёмные круги. Герцог упал на колено, согнувшись пополам от нестерпимой боли. Чёрные волосы растрепались по плечам, скрыв изменившееся лицо.

Секунда, вторая, третья. И вот он, наконец, смог подняться с колен. Чтобы больше не опускаться на них ни перед кем. Так он надеялся. Его лицо снова было чистым и ясным, глаза блестели Тьмой, а на ярких губах играла полуулыбка одного из самых, а теперь может быть и самого сильного демона в Преисподней.

Он обернулся к выходу, около которого до сих пор неподвижно стоял голем Вулкан. Пламя, из которого он состоял, тихо потрескивало, создавая видимость слабого движения.

— Это место служило мне два тысячелетия, — сказал Асмодей, смотря прямо на своего охранника. — Его не видел никто из живущих и неживущих.

Но Вулкан молчал. Его огонь всё также горел, а тело не двигалось.

— Чтобы я ни сказал, ты будешь преследовать меня... — продолжал полудемон, — безвольная кукла.

И снова тишина.

— Но хватит ли у тебя сил?.. — подняв бровь, закончил герцог тихо, и вдруг воздух в комнате взорвался. Тысячи песчинок наполнили помещение, подняв вверх камни и осколки со стен. Всё перемешалось, и толща гранитного монолита вдруг схлопнулась, похоронив под собой все зелья и голема за одно. За долю секунды до этого Асмодей исчез. Он переместился на один из множества пустых островов, летающих над Бездной. И тут же исчез снова, появившись на другом. Потом на третьем и так несчётное количество раз, возвращаясь на предыдущие и исчезая на следующих. Его скорость была невероятной. Если какое-либо существо оказывалось рядом, ему казалось, будто это лишь блуждающий ветер вдруг взмахнул пыль с камней. Если голем вдруг не пострадает от взрыва и сможет преследовать его, эта задача окажется очень сложной. Демоны оставляют след в эфире, по которому их можно отследить. Но что делать, если след будет похож на перепутанный клубок шевелящихся змей?

Прошло много времени, и вот герцог остановился. Это был остров находящийся так низко в Бездне, что не многие демоны вообще знали о нём. Он прислонился спиной к камню и тяжело дышал. Казалось, дело было сделано, но нужно было проверить. Вот только, наверно, проверять нужно было не здесь. Стоило Асмодею появиться тут, как десятки глаз из темноты воззрились на него. И лишь в последний момент слух подсказал герцогу, что начал охоту. В нескольких шагах от себя он услышал тихое дыхание, похожее на шипение. Подняв голову, он увидел, как огромная змея, увитая красными шипами на обсидиановой коже, прыгнула на него с верхней скалы. Её асбестовые клыки, готовые к удару исподтишка, отразились в его чёрных глазах, перед тем, как он вскинул вверх руку, а она сгорела заживо, осыпавшись пеплом под ноги полудемона. Но оказалось, что это было лишь начало. Тут же с другой стороны появилась тёмная кошка. Её шерсть была гладкой, а тело будто выломано и вывернуто в разные стороны. Она бежала, отвратительно скалясь, и прочный кокон порванного пространства был вокруг неё. Асмодей снова вскинул руку, и струя огня полилась вперёд, плавя на своём пути камни и раскаляя сам воздух. Но огонь будто стекал с неё, исчезая в прочной защите. Не успел полудемон кинуть второе заклятье, как кошка уже прыгнула, но когти её приземлились в камень за его спиной. Асмодей увернулся, хлопнув в ладоши, и защитное заклятье кошки взорвалось, пространство вернулось на место, расплющив кривое тело животного в лепёшку.

Только это произошло, раздался громкий птичий крик. Асмодей обернулся, чтобы увидеть, как с соседней скалы слетели три маленькие птицы с коротенькими крыльями и мелкими клювами. Они были похожи на абсолютно обыкновенных представителей семейства пернатых, будто спустившихся с Земли в Преисподнюю. Перья, лапы и хвост. Герцог прищурился, терзаемый любопытством, пытаясь понять, в чем подвох. Пока что его не столько напугал, сколько удивил странный остров, наполненный агрессивными тварями. Сейчас его мощь была столь сильна, что он мог убивать взглядом.

А маленькие птицы были уже совсем рядом. Они разделились, подлетая к герцогу с трех сторон. И вот, когда они оказались совсем близко, он смог увидеть. На самом деле их размеры были много больше, но вся масса была скрыта иллюзией. От напряжения воздух дрожал вокруг них, стараясь под воздействием заклятья скрыть то, что скрыть было уже не возможно. Кисло-сладкий вкус магии наполнил рот Асмодея, и в последний момент он рассмотрел мастерски скрытых трёх чудовищ, похожих на громадных оводов с клешнями вместо рта. В шести своих лапах они зажимали кинжалы, от которых пахло весьма опасным ядом.

Асмодей топнул ногой, выдохнув волну воздуха, ударившую и раскидавшую их, как брызги дождя. Двое из них сломали крылья, а третье решило оставить в покое странного гостя.

Где-то рядом раздался звук, похожий на крик ярости. А потом удар и треск. Дикие твари кажется не желали более проверять на прочность странного пришельца, и теперь на Асмодея никто не нападал. Но шум продолжался. Каменные курганы скрывали от полудемона происходящее, но он был почти уверен, что где-то рядом сражаются. Он пошёл на звук, чтобы взглянуть, прыгнул на ближайшую скалу и присел на корточки. Там внизу странный демон с рубиновыми волосами руками душил чудище, похожее на тех, с которыми только что расправился сам герцог. Руки демона были исполосованы отравленными лезвиями, и он сильно истекал кровью, но почему-то продолжал драться вручную, не используя магию. Таким образом, его противники имели преимущество. Кажется, этот овод плевался огнём, обжигая соперника, но тот лишь уклонялся и продолжал душить. В конце-концов всё было кончено, но место одного врага тут же занимал другой. За одним из больших валунов прятался Альтазавр — редкий и довольно страшный зверь из рода драконов. Он был самым маленьким из них, и имел размер среднего буйвола. Его кожа была прочной, как титан и мягкой, как перо. Из неё часто делали разнообразную одежду, даже доспехи, если её удавалось раздобыть.

Этот странный демон вызывал симпатию у герцога, потому что дрался голыми руками, в одной из которых был зажат кинжал. И ни капли магии! Асмодей решил спуститься пониже. Не чтобы помочь (что за глупость!), чтобы посмотреть.

И вот в то мгновение, как Альтазавр прыгнул, за спиной герцога затрещало пламя. Не веря своим ушам, он повернулся. Сзади стоял голем, глядя горящими глазницами на своего сбежавшего узника.

— Да что это такое?.. — начал было говорить Асмодей, подняв брови вверх, как услышал сзади крик:

— Голем, огненный голем! Я уничтожу тебя! Ты и твой мерзкий хозяин испортили мне вечность!

Обернувшись вновь, он понял, что рубиноволосый их заметил. Схватив дракона за рог на носу, он отбросил его, словно щенка, в сторону, а сам помчался прямо на Вулкана. Отойдя в сторону, герцог пропустил демона, наблюдая, как тот прыгнул аккурат на горящего голема. Дикий крик вырвался из его рта, когда раненая кожа соприкоснулась с колдовским пламенем Вулкана. И к удивлению Асмодея, голем принял бой, исход которого, казалось, был очевиден. Огонь, созданный с помощью такой сильной магии, сжигает на своём пути почти всё.

Раздался щелчок, и что-то скатилось к ногам герцога, позвякивая на камнях и блестя звеньями. В ту же секунду герцог понял, что у него появился ещё один шанс исчезнуть. Демон рядом с ним, наконец, ударил магией, такой сильной, что Асмодей отшатнулся назад, не ожидая встретить такую мощь в случайном Проклятом. Голем начал двигаться всё медленней и медленней, пока совсем не остановился.

И в этот миг Асмодей довольно улыбнулся и покинул остров.

Глава N60

— Почему ты с земли Бехарда не мог меня перенести, раз ты так легко это делаешь? — спросила я, и тут же куча песка забилась от ветра мне в рот. Я искала какое-то укрытие, чтобы спрятаться от этой ужасной бури, иссушающей не только кожу, но и мозги.

— Потому что мою магию легко отследить. Около портала была куча слуг Хозяина. Они бы узнали, — ответил Торл, которого ветер сносил в сторону, и потому он просто сел на один из черепов на земле.

— А что тебе за это было бы? Если бы Бехард узнал?

Торл некоторое время молчал, пока я не услышала ответ, лёгкий и беспечный, как кукурузные хлопья с молоком:

— Я умер бы страшной смертью.

— Почему он имеет над тобой такую власть? — спросила я, оглядывая странное место, в котором мы оказались. Здесь было нестерпимо жарко, и ветер с пылью и песком был так силён, что резал глаза и щёки.

— Потому что я подписал договор.

— А никак нельзя разрушить его, чтобы ты освободился?

Я не видела, как в этот момент маленькие малахитовые глаза внимательно посмотрели на меня, наполнившись чем-то, похожим на благодарность.

— Давненько уже никто не проявлял к моей судьбе участия, Алиса. Нет, разрушить договор невозможно. Его можно было бы снять... но на это способен лишь один из демонов-секретарей.

— Так почему ты до сих пор не разыскал ни одного? Мог бы подкупить, например.

Я нашла высокий валун, за которым можно было хоть немного спрятаться от этого невыносимого ветра. За несколько минут пребывания здесь у меня уже пересохла кожа, и растрескались губы.

— Ты думаешь, мне не приходило этого в голову? Но увы. Без позволения моего Хозяина они не сделают этого. Иначе им самим грозит смерть.

— Замкнутый круг получается, — заметила я, прижавшись спиной к горячему камню. — Не подумай, что я перевожу тему, если бы это было в моих силах, я освободила бы тебя, но что мы здесь делаем?

Я вдруг заметила, что в некоторых местах земля движется вокруг нас. То тут, то там, песок начинал шевелиться, медленно приподнимаясь и переползая на соседнее место.

— Ты захотела в Пятый Сад, вот мы и в нём. Я ещё перенёс тебя в самую середину. Там вначале, куда должна была приземлиться платформа, вообще невозможно находиться.

— А что там? — меня вдруг взяло любопытство, пока я пыталась понять, почему двигается земля.

— Сверху на людей там сыпется огненный дождь, а камень под ногами гладкий и раскалённый.

— Тогда действительно хорошо, что ты перенёс нас сюда, — пожала плечами я, раздумывая, смогла бы я это пережить или нет. — Но, может, есть местечко поуютнее в этом Саду?

— Милая моя, Сад грешников на то и создан, чтобы там было неуютно! А уж в Доме Гнева в большей степени, чем где-либо!

Внезапно я поняла, в чём было дело. Один из ползущих холмов поднялся выше остальных, и песок полностью ссыпался вниз, оголив под собой полысевший череп, обтянутый сухой и растрескавшейся кожей. Это был человек, погребённый под слоем земли. Тут же он упал обратно, и снова был занесён серой пылью.

— Я не знаю, почему произнесла "Пятый Сад", но мне кажется, будто мне кто-то подсказал. И это было первое, что пришло в голову.

— Я боюсь, что это секира разговаривает с тобой, — заметил Торл, опустив взгляд на оружие, висевшее у меня на поясе. — Это секира Аваддона, и Пятый Дом — её дом. Я бы предложил тебе её выкинуть, да ведь ты не согласишься.

— Не соглашусь, — кивнула я. Сама мысль о том, что я опять окажусь с голыми руками против демонов вызывала у меня трепетное негодование. Особенно, если учесть, что она даже от магии была способна защитить. — Смотри, Торл, — указала я на движущиеся кучи песка, — это люди, — тем временем ещё одна лысая голова с торчащим из-под растрескавшейся кожи черепом вылезла наружу. — Что они сделали?

— Да всё что угодно. Пятый Сад — земля убийц, насильников и просто жестоких людей. Они могли многое натворить.

— Тогда я повторю свой вопрос: что на счёт местечка поуютнее? — предложила я вновь.

— Скажи куда, — взмахнул крыльями ворон.

— Останемся здесь же, в этом Саду, но только немного дальше отсюда. Всё равно мне надо запутать погоню.

Торл вырвал у себя из-под крыла ещё одно перо и подбросил в воздух.

Ветер вокруг будто закружил ещё сильнее, и воздух взорвался.

На этот раз мы оказались в странном тёмном месте, полном шёпотов и мычания. Сперва мне показалось, что вокруг стоит множество женских статуй, застывших в разных позах. Но стоило приглядеться, и я поняла — все они были живыми. Только ноги их были вкопаны в землю, не давая сделать ни шагу.

Передо мной стояла женщина с лицом, которое было когда-то молодым и свежим. А сейчас покрылось морщинами грусти. Большие унылые глаза смотрели вниз из-под тонких бледных ресниц. Из её бледного живота торчали две маленькие, не больше мячика для гольфа, детские головки. Они открывали рты и жалобно просили тонкими щемящими голосами, от которых хотелось убежать далеко-далеко:

— Мама, покорми меня...

— Мама, мама...

— Кто это? — холодно спросила я.

— Ты всё правильно поняла, — ответил Торл, — Это её нерождённые дети.

Я шла по полю и с каждой стороны от меня стояли эти женщины. Их было огромное количество. У некоторых из них была всего одна маленькая головка, торчащая из тела, а у других больше десятка, так, что всё тело казалось облеплено ими. И каждая голова просила:

— Мама, дай хлебушка, мама!

— Мама, мамочка!

Я закрыла глаза, спрашивая у золотого скорпиона, который до сих пор сидел у меня на волосах, дорогу к замку маркиза. Я не знала, зачем мне туда, но это место хотелось покинуть как можно быстрее. А дворец маркиза хотя бы был более-менее ясной целью. И даже если эту цель мне подсказывала секира, я была готова ей следовать за неимением иной.

Через секунду у меня появилось ощущение, будто в моих мозгах кто-то копошится, и перед глазами поплыли картины. Я видела краткий путь через это поле, который должен был привести меня к следующему, крайнему перед землями Агриэля. Я отдавала себе отчёт, что иду прямо к замку того самого маркиза, который предложил мне смерть в обмен на освобождение моей души из Ада. Однако почему-то меня это не останавливало.

Я пустилась бежать, только бы побыстрее избавиться от этого тихого крика детей у себя в ушах, который, как тупая пила, резал трухлявое дерево нервов. Не так быстро, как хотелось бы, я всё-таки покинула это место. Как оказалось, чтобы попасть в не менее неприятное.

Впереди стояло огромное двухэтажное здание, длина которого была столь внушительна, что не представлялось возможным обойти его с какой-нибудь стороны. Оно стояло мрачной стеной от запада до востока. Серые стены с осыпавшейся краской, тёмный кирпич, изъеденный чёрной плесенью, и густой масляный дым, клубящийся из сотен труб, как толстое мягкое чудовище. Мерзкий сладковатый запах, который не спутаешь ни с чем, наполнил ноздри.

— Это...

— Крематорий, — закончил ворон.

И мы зашли внутрь. Пустой коридор встретил промозглой прохладой, а в воздухе словно висел дух липкого страха. Проход переходил во множество ответвлений, и я была рада, что знала единственный, который приведёт к выходу. Вокруг были сотни дверей, на которых была намазана грязь и кровь. Пока мы шли вперёд, я заглянула в одну и увидела ряд из сотни человек, ожидавших своей очереди. Все они стояли с завязанными ртами, с глазами, полными ужаса. А у другой стены высокий демон в одной набедренной повязке с мускулами, лоснящимися от пота, запихивал человека в огромную стеклянную печь. Мужчина вырывался и пытался кричать, но грязная повязка не давала ему сделать это. Огромные языки пламени вздымались вверх с силой и жадностью, словно ожидая нового гостя. Сквозь толстое стекло всё было видно, и, когда демон таки выполнил свою задачу, каждый, кто стоял в очереди, смог увидеть, как обгорела сперва кожа, почернев и лопаясь жирными пузырями, как вытекли глаза, и как осыпалась пеплом живая плоть.

Я быстро прошла мимо двери, потому что в этот момент у меня вдруг промелькнула мысль, как бы не принял меня демон за одну из толпы. Но всё обошлось, и я слышала в коридоре лишь звук собственных шагов и шелест крыльев чёрного ворона.

В другой комнате, дверь которой оказалась приоткрытой, я увидела привязанного к стулу человека, чей рот также был завязан. Он оказался повёрнут лицом к двери, и я видела всю палитру эмоций в его расширенных зрачках. В этот момент четыре лысых кожистых демона с челюстями, как у акулы, откусывали от него куски мяса и с наслаждением проглатывали. Кровь под ними залила уже весь пол, а человек всё ещё был в сознании. Я ушла, решив, что любопытство — всё-таки порок.

Дальше по коридору нам встретился демон с щипцами в руке. У него были торчащие вниз клыки и жёлтые глаза, которыми он весьма не дружелюбно посмотрел на меня. Но, к счастью, прошёл мимо. Ещё некоторое время я с опасением слушала сзади удаляющийся цокот копыт, пока снова всё не стихло.

Когда, наконец, мы вышли из здания, душный воздух Преисподней показался мне, как никогда прежде, приятным. Я вздрогнула, когда табун мурашек пробежал по спине, и слегка встряхнулась, будто пытаясь что-то с себя скинуть. Но это что-то так и осталось внутри.

Впереди был высокий полукруглый мост под которым бурлила огненная река, а за ним возвышался дворец маркиза Агриэля.

— Алиса, — каркнул Торл первый раз за всё то время, что мы проходили крематорий, — ты как-то рассказывала, что тебя с товарищами на порог Ада привела смерть...

— Да, так и было, хотя, кажется, это было уже слишком давно, чтобы быть правдой, — сказала я, осматриваясь. У меня внутри поселилось приятное ощущение, что я всё делаю правильно. На потемневшие кисти рук с по-кошачьи загнутыми ногтями я старалась не обращать внимания, а про маленький хвост, выросший на месте копчика, и вовсе забыла.

Дорога вела вперёд, где отливали призрачной синевой гладкие чёрные стены замка, напоминающие кривые ветви мёртвого окаменевшего дерева. В нём практически совсем не было окон и могло показаться, что это и не замок вовсе, а просто диковинным образом застывшая каменная порода.

— А как получилось, что ты попала сюда и выжила, а твоим друзьям... повезло меньше?

— Я и сама не очень-то понимаю, — пожала плечами я, чувствуя, что хочу прям здесь и сейчас остановиться и отдохнуть. — Сперва я убила небольшого беса, что сидел там, а потом поняла, что Смерть перерезала нити наших жизней. И лишь моя не поддалась.

— Так вот в чём дело! — каркнул ворон, садясь на небольшую сухую корягу, торчащую на обочине тропы. — Я думаю, дух того Проклятого, которого ты прикончила, не смог вернуться обратно в Ад. И за неимением другого варианта, он вселился в ближайшее возможное существо.

— В меня, — кивнула я. Это было похоже на правду. Я вспомнила, как облако чёрной Тьмы окружило меня, когда бес с чернильным пером в горле уже перестал хрипеть. И как затем облепило, будто впитавшись в кожу. — Да, — повернулась я на мгновение к ворону, — встреть я тебя раньше, ты решил бы множество моих загадок. И я не ломала бы столько времени голову.

— И тебя не пугает, что в тебе натуральное зло? — неожиданно спросил он.

Над ответом на этот вопрос я и так уже задумывалась слишком много.

— Смотри, пещера! — сказала я, указывая пальцем на практически незаметное углубление в камнях, прикрытое мусором, одеревеневшими ветками и камнями.

— С чего ты взяла, что это пещера? — спросил Торл, и перья над его клювом зашевелились. — Я вижу лишь скалу и валуны.

— Я тебе точно говорю! Смотри, — ответила я и быстро стала раскапывать проход. По-моему, это было совершенно очевидно. Но, возможно, у меня острее взгляд, чем у птицы, у которой глаза там, где у человека были бы уши.

И правда очень скоро перед нами образовалось достаточно большое отверстие, чтобы я могла пролезть внутрь.

— Алиса...

— Да ладно! — махнула я рукой на него, предчувствуя его возражения. Я слишком устала.

— Ну, если тебя там какой-нибудь каменный вепрь за задницу схватит...

Но я уже была внутри. Полнейшая темнота давно не мешала, и я могла спокойно разглядеть пещеру. Это было небольшое полукруглое помещение, видимо служившее кому-то жилищем. Однако кругом лежал толстый слой гранитной пыли, и нигде не было видно следов чьих-либо ног или копыт.

Торл влетел вслед за мной. Осматриваясь по сторонам, он сел на круглое возвышение у входа, подняв крыльями столб пыли. И в ту же секунду по всему периметру помещения загорелись голубые огни. Они как цепочка гирлянды окружили нас, освещая призрачным светом ниши в стенах, где, спрятанные под грязным слоем времени, стояли чьи-то черепа. Их глазницы горели пламенем, цвета лунного камня. Ворон испуганно взлетел вверх, кашляя от попавшей в рот пыли.

— Мне тут не нравится, — сказал он, присаживаясь на этот раз прямо на землю.

Я усмехнулась, продолжая любопытно оглядываться. Это было прекрасное место для отдыха, и чтобы спрятаться от погони. Обострившимся обонянием я не чувствовала ни единого запаха, который напоминал бы мне о хозяине. Здесь явно никого не было уже много лет. Или веков.

С левой стороны прямо из стены торчал небольшой каменный стол. На нём стояли несколько мисочек и лежали куски чего-то засохшего и очень старого.

Дальше на столе возвышалось нечто квадратное, что при ближайшем рассмотрении оказалось стеллажом с одной ручкой. Вторая, видимо, была отломана. Подойдя к нему, я неожиданно почувствовала во рту странный еле заметный привкус.

— Торл, у меня такое ощущение, что я съела что-то подтухшее... — сказала я, причмокивая. — А ведь я ела последний раз, наверно, сутки назад. Это нормально?

Ворон подлетел ближе и сел мне на плечо, сунул клюв прямо к самому шкафчику, и тут же убрал обратно.

— Да, это нормально. Ты чувствуешь магию времени. Это заклятье уже слишком старое. Шкафчик заколдован.

Я дёрнула за единственную, оставшуюся целой, ручку. В воздух взлетело облако пыли. А в следующее мгновение я увидела содержимое шкафа так, словно он только что был заперт хозяином. На средней полке прямо передо мной стояла розовая чаша из родонита, а в ней горкой лежали свежие и блестящие человеческие глаза.

— Это?..

— Деликатес, — ответил Торл, кивая пернатой головой. — Не смотри на меня, я ничего не смыслю в кулинарии! — взмахнул крыльями он, и я увидела, как весело сверкнул его изумрудный глаз.

Сверху стояли бутылочки с зельями. Такие же были в доме у Самигины. Я оглядела полку, но чёрного и густого там не было. Одно грязно-зелёное, другое — фиолетовое блестящее, третье — бледно-белое, как кожа рыжего мальчика.

Больше ничего интересного не обнаружив, я пустилась в дальнейшие исследования помещения.

Напротив входа я увидела странный постамент. Углубление в форме чаши, а в нём лежала груда камней. Перед камнями возвышалась ступень с небольшой выемкой внутри, а рядом на полу было что-то мягкое, напоминающее старую шкуру.

— Смотри, Торл: вот тут можно спать, — встряхнула я подстилку, и она, и впрямь, оказалась большой пушистой шкурой. — А вот сюда вполне можно положить шмотки, чтобы можно было быстро взять, в случае необходимости. — Я положила секиру на каменную ступеньку, и она как-то очень удобно легла, словно вечность тут и лежала.

Не успела я прищуриться, задумавшись, как молочный камень на оружии засветился, и глыбы гранита чуть выше зашевелились. Хруст и треск наполнял маленькое помещение, пока я пятилась назад к выходу, забыв обо всём на свете. Но только лишь я решила напоследок забрать секиру, как большая мускулистая лапа, которую я уже где-то видела, схватилась за рукоять. На моих глазах несколько валунов начали увеличиваться в размерах, будто разгибаясь, и тут я вспомнила, где уже это видела. Передо мной развернулась гаргулья. Но значительно больше, чем та, что прокусила мне плечо. У этой глаза горели голубым маревом, а длинные чёрные волосы будто развевались на ветру, хотя никакого ветра в пещере не было.

— Быстрее! — каркнул Торл, но тут гаргулья, ухватив крепко секиру, рванула вперёд. Я уже подумала, что тут-то мне и конец пришёл. Но чудовище вихрем вылетело из пещеры, лишь сбив меня с ног и оставив пару ушибов от удара о её блестящую, будто галенит, плоть.

— Теперь мне эта пещера тоже не нравится, — сказала я, сидя на своей пятой точке и потирая голень. Торл лишь усмехнулся, каркнув в ответ.

— Это Секира Аваддона, — сказал он. — И похоже она, наконец, привела тебя к цели.

— Если не возражаешь, я не хотела бы это обсуждать, — сказала я, вставая на ноги и отряхиваясь с невозмутимым видом. Конечно, он прав.

— Вот если бы у меня была хотя бы та чернильная ручка, я бы может и в этот раз смогла убить гаргулью... — закончила я, наклоняясь, чтобы вылезти из прохода.

— Что за ручка? — неожиданно резко спросил Торл.

— Ну, чернильное перо, которым бес у ворот Ада записывал наши имена на лист бумаги. Я его этим же пером и прикончила.

— Демон, которого ты убила, был секретарём, принимающим новые души?! — не веря своим ушам, скрытым перьями, воскликнул он.

— Видимо, да. Я как-то об этом не думала. Я вообще-то даже с собой это перо взяла, но оно пропало вместе с рюкзаком у Самигины дома, — ответила я, наконец, встав на ноги по другую сторону входа.

Я не видела, как маленькие практически человеческие глаза ворона внезапно расширились, потому что впереди совсем близко, на самом мосту, ведущему к дворцу маркиза, я увидела демона. Это был тот самый синегубый, что преследовал меня с самого начала.

— Алиса, — говорил Торл, еще не видя, какая опасность поджидала нас снаружи, — тебе совершенно не зачем было таскать с собой это дурацкое перо...

Я видела впереди гневно шевелящиеся синие щупальца, и только что демон увидел меня. Дикий крик огласил окрестности. Крик гнева и ненависти, жажды крови и злобы. А за ним шли десятки других. Кажется, мой путь был окончен.

— Действительно, даже с тем пером у меня не было бы шансов... — говорила я, смотря прямо перед собой, но Торл перебил, эмоционально каркая:

— ... ты в любой момент можешь материализовать то чернильное перо. В тебе дух демона-секретаря, ты можешь осво...

Но я уже его не слышала. Потому что он, наконец, проследил за моим остекленевшим взглядом.

— Алиса, надо бежать, быстро!

Но я уже понимала, что бежать некуда. Со всех сторон прибывали всё новые и новые бесы, материализуясь прямо в воздухе. Они как стена закрывали собой горизонт.

— Асмодей... — произнесла я, моргнув пересохшими глазами.

— Алиса, что ты?..

— Асмодей, — повторила я.

— Нет, Алиса!

— АСМОДЕЙ! — крикнула я изо всех сил, когда толпа демонов была уже так близко, что я видела слюну, стекающую по их клыкам.

Я выдохнула и закрыла глаза. И внезапно воздух взорвался передо мной, раскидав синегубого и ещё несколько бесов в разные стороны. Я прикрылась рукой от кусков земли, разлетевшихся в разные стороны, а когда смогла снова видеть, обнаружила, что впереди огромный скорпион вырос словно из-под земли, перегородив демонам путь. Он смотрел прямо на меня, щелкая клешнями, размером с автомобиль, а с его загнутого хвоста с жалом на конце тёк жёлтый яд. Но, спустя мгновение, гигантское насекомое развернулось к моим врагам и начало один за другим перекусывать их пополам.

Лёгкая, едва заметная горечь появилась во рту, и я шумно сглотнула, не веря, что мне всё же повезло.

— Я ждал тебя, — услышала я голос, льющийся словно горный ручей, от которого мурашки побежали по спине вниз. Я моргнула, и аромат апельсина и сандала наполнил лёгкие.

Мягкие руки обняли меня со спины, и я ощутила тёплое дыхание на своей щеке.

— Прежде, чем я дам тебе то, что ты просил, обещай, что спасёшь всех моих друзей, — быстро сказала я, пока не стало уже слишком поздно.

Асмодей улыбнулся, внимательно вглядываясь в мои глаза.

— Ты очень предусмотрительна, моя герцогиня. Я дарю тебе своё слово, слово герцога Третьего Тёмного Дома. — В этот момент темноту Преисподней разверзла изумрудная молния, подтверждая обещание Высшего аггела. — А скоро подарю целую вечность, — закончил он. Чёрный плащ с серебряной оторочкой укрыл меня с обеих сторон, и весь мир исчез.

Глава N61

Астарот стоял в одной из закрытых комнат замка Самаэля, и руки его мелко дрожали. И всё потому, что напротив на огромном постаменте в виде оплавленной свечи лежал старый маленький череп. Тот самый череп. Пять печатей Престолов покрывали его: летучая мышь, змея, скорпион, паук и феникс Асмодея, послуживший символом Пятого Дома.

Астарот облизывал тонкие пересохшие губы и продолжал стоять неподвижно. У него за пазухой лежали четыре склянки с кровью принцев, но он не мог решиться совершить то, о чём так долго мечтал. Вокруг горели сотни свечей, делая помещение похожим на склеп, и принцу казалось, что это его склеп. Холодное сердце отца Уныния билось словно мотылёк, попавший в сачок, но сети держали крепко. Перед ним был инструмент, который позволяет воплотить мечту тысячелетий страданий принца. Попасть на Землю. Снова вдохнуть аромат жизни, увидеть небо, ночное и дневное. Когда-то у него были большие белые крылья, и ни что не могло помешать ему летать, неся под крыльями ветер, среди сияющих звёзд. И вот он, шанс открыть наконец Врата меж мирами и покинуть горячие недра земель Проклятых. Так почему он медлит?

Астарот достал четыре прозрачных хрустальных флакона, в которых лежали драгоценные капли крови, и внимательно посмотрел на них, как, внезапно, услышал тихие маленькие шаги. Резко обернувшись, он увидел мальчика с золотыми кудрями и розовыми щеками на белоснежном лице.

— Что ты здесь делаешь? — воскликнул Астарот, не в силах сдержаться. Нижняя челюсть его задрожала, а из тонких рук, казалось, вот-вот выпадет самое важное. — Я не...

— Не произноси того, чего не требуется, принц. Я знаю, твои намерения оправданы, — сказал он голоском, похожим на перезвон колокольчиков.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я поддерживаю тебя в твоем стремлении снять Печати, — спокойно ответил маркиз, будто он не о преступлении говорит, а о чем-то совершенно постороннем. — Ты самый достойный из всех, раз осмелился на это.

Глаза принца затуманились.

— Не надо пытаться обмануть меня. Ты это однажды уже сделал, — зашипел он.

— И возможно так я пытаюсь... извиниться, — ответил мальчик.

— Да я не верю ни одному твоему слову.

— Я не виню тебя, — продолжал Агриэль невозмутимо. Его лицо было одинаковым, будто маска, и за это принц ненавидел маркиза ещё больше. Было невозможно определить: ложь его слова или правда. — Однако я должен спросить, что ты будешь делать, когда врата откроются и тысячи демонов последуют за тобой на поверхность?

И внезапно Астарот изменился в лице.

— Стоит тебе воспользоваться черепом, как вся Преисподняя узнает об этом. Пласты реальности придут в движение. Это нельзя будет скрыть. Ты хотел повести легионы демонов на помощь нашему Великому Хозяину, но за тобой выйдут тысячи легионов, не подвластных тебе. Подумай, чем это закончится.

Астарот посмотрел на маркиза, и густые брови над его впалыми глазами сдвинулись.

— Какое мне до этого дело? — прохрипел он. — Князь вознаградит меня, когда с моей помощью придёт к победе. Я передам в его распоряжение армию не бесплотных призраков, а демонов во плоти и крови. Никто из вас на это не решился, кроме меня.

"Он произнесёт слова благодарности не прежде, чем потухнут десятки солнц и умрут сотни цивилизаций, глупец" — подумал Агриэль, но ответил иначе:

— Возможно, — безразлично зазвенел его голос, словно звук дрожащего хрусталя. — А возможно, он проклянёт тебя на участь ещё более страшную, чем та, что постигла принца Аваддона. Всё может быть.

Лицо Астарота оставалось столь же злым и упрямым, что и раньше, и, казалось, слова маркиза не произвели никакого впечатления. Пока он не сглотнул, и его острый кадык медленно не заёрзал на морщинистом горле.

Глухое молчание повисло в комнате, пока Агриэль не продолжил:

— Я не отговариваю тебя, принц. Я лишь хочу дать совет, потому что есть выход. Чем ниже ты будешь к Бездне, тем меньше шансов, что за тобой пойдут другие. Спуститься так низко могут очень немногие. Если ты сделаешь это, Ад не последует за тобой.

— Зачем ты говоришь мне это?

— Ты принял своё решение, я принял своё. Я хочу, чтобы всё оставалось на своих местах, я не сторонник Хаоса. — Голос маркиза звучал ровно и правдиво. Астароту очень хотелось верить в это. — Мне не остановить тебя, да я и не собираюсь этого делать. Более того, я даже помогу.

И мальчик начал рассказывать:

— Когда мне в руки попал этот череп, он был простым амулетом, который создала старая ведьма. Ты знаешь её, Аглая.

Астарот прищурился, напрягая морщинистый лоб, и коротко кивнул.

— Так вот, она создала его из черепа младенца, чтобы попадать в мир мёртвых и иметь возможность вернуться обратно. А так как ей у нас уже давно было уготовано тёплое местечко, зачарованная кость открыла ей врата Ада. В обе стороны. Её душа оказалась между мирами, и она стала по-своему бессмертной. Слушай дальше, принц, сейчас будет самое интересное.

Маркиз поправил белые кружева на рукавах и продолжил:

— Я забрал у неё талисман, когда она в очередной раз проскользнула к нам, думая, что останется незамеченной. Я оставил её душу здесь. С тех пор её маленькая игрушка оказалась в моих руках. К сожалению, как я и предполагал, Падшие не могли её использовать.

— Не могли? — хрипло переспросил Астарот, чувствуя, будто что-то сжимает его горло.

— Не могли, — кивнул мальчик. — Потому что по сути этот череп — просто безделушка, зачарованная старой ведьмой переносить между мирами лишь легкие человеческие души.

Принц Уныния с каждым словом маркиза становился всё белее и белее. Земля уходила у него из-под ног.

"Неужели всё зря?.."

— Но именно тогда мне представился шанс совершить невиданное колдовство. Ведь уже очень давно я экспериментирую с заклятьями, которые могли бы перенести плоть Проклятых на Землю. Но у меня никогда не получалось достаточно сильного артефакта. И всё потому, что у меня не было необходимых ингредиентов.

— Один из таких недоделанных артефактов ты и отдал мне, не так ли, — прошипел Астарот, доставая из кармана цепочку белого золота с маленькой подвеской-черепом с рубиновыми глазами.

С тех пор, как Агриэль обманул его, принц не расставался с этим предметом. Сухие костяшки пальцев часто перебирали блестящие звенья, напоминая Астароту его цель.

— Именно, принц, — спокойно ответил мальчик. — И это был самый сильный мой экземпляр. К сожалению, его энергии хватало лишь на несколько секунд пребывания на Земле. Но и об этом я раньше не мог и мечтать. До того момента, как мне в руки не попал талисман старой Аглаи. Это оказалось первым необходимым ингридиентом. Затем я поместил в него три живые человеческие души. Три души трёх людей... которые никогда не умирали.

Глаза Астарота округлились.

— Но откуда?..

— Оттуда же, откуда и твой голем, принц.

— И после этого...

— Череп стал настоящим ключом от Врат между миром людей и Проклятых, — закончил Агриэль.

Астарот задумался. Злоба исчезла с его лица, убрав несколько морщин, но осталось ещё множество глубоких складок, выражающих недоверие.

— И теперь ты хочешь, чтобы я отправился наверх один?

— Да, принц. Прошу тебя, обдумай всё и сделай это. Не соверши роковой ошибки, не заставляй весь Ад следовать за тобой, не меняй установившийся ход вещей. Просто позволь чёрному оставаться чёрным, а белому — белым.

В этот момент мальчик подошёл к Астароту и маленькой ладошкой дотронулся до его сжатых пальцев. Не успел принц отдёрнуть руку, снова скривившись, как маркиз сказал:

— Теперь ты знаешь, — и исчез.

Принц Уныния так и остался стоять один рядом с бледным черепом, вокруг которого кружили образы печатей. Желтая змея с оранжевыми глазами свила кольца на потертом темени, чёрный скорпион, переливаясь зелёными всполохами, выглядывал клешнями из пустых глазниц, серебристый паук с огромной сеткой синих глаз прицепился к скуле, и большой огненный феникс нависал сверху. Принцу казалось, что все они смотрят на него со злостью и ненавистью, даже его собственная летучая мышь, свисающая с челюсти вниз головой, будто прищурилась, уставившись на него бледными глазами.

Но Астарот больше не собирался ждать. Его щербатое лицо исказилось отвратительной гримасой, в каждую руку он взял по два флакона с кровью и резко раздавил их над черепом. Кровь принцев, смешиваясь с его собственной кровью и хрустальными осколками, полилась вниз. Он закрыл глаза и выдохнул силу. Мощь принца Дома Уныния ударила взрывной волной вперёд, потушив все свечи, разрушив каменный постамент и превратив комнату в руины. И только тогда пять печатей вдруг начали трескаться. Со звонким щёлканьем они распались на звенья заклятьев и вскоре совсем растворились в эфире, оставив перед принцем голый череп.

Не осмеливаясь поверить своим глазам, Астарот схватил ключ и быстро исчез. Он уже всё обдумал, и теперь у него оставалось лишь два выхода: открыть Врата и связать два мира в один, или постараться сделать это как можно более тайно, как и сказал Агриэль. И он выбрал второй вариант. Когда он явится на землю, то поможет Великому князю закончить войну и победить. А если тот откажется... Чтож, у него был ключ от Врат Междумирья, ему было уже всё равно. Пусть они все возвращаются обратно в Ад, но только не он.

И через долю секунды принц оказался на Чудовищном острове. Это место называлось так, потому что испокон веку его населяли лишь самые страшные и отвратительные существа из всей Преисподней. Они были очень сильны и весьма опасны. И, кроме того, остров этот находился ниже всех остальных в Бездне. Считалось, что дальше в глубину не было больше ничего. Абсолютная пустота и изначальная Тьма.

Оказавшись в полной темноте, принц не оказался в полной тишине, как рассчитывал. Где-то рядом совершенно точно шла драка. Астарот повернул голову в сторону, прислушался, и отвернулся обратно. Это не имело значения. Остров был враждебным, существа здесь постоянно сражались за свою жизнь и ради жажды крови. Принц выпустил вуаль Тьмы, мощную и густую, чёрную, как жжёные кости, демонстрируя всем любопытным, кто перед ними. Она обволокла его мрачными крыльями, заполонив собой огромное пространство вокруг. И это сработало. Никто не отваживался напасть. Создавалось впечатление, что остров вымер, и лишь где-то недалеко идёт последний бой.

Астарота это устраивало. Он решил пройтись вокруг, меряя быстрыми шагами изъеденную трещинами землю, прыгая по валунам в поисках ровного места. И такое нашлось, рядом с кривой скалой, самой высокой здесь. Небольшая круговая поляна была окаймлена острыми выступами, а рядом неглубокая пещера, одна из немногих здесь, которая могла частично защитить от ненужных глаз.

Принц с силой прижимал череп к груди, совсем не чувствуя, что в ладонях ещё остались осколки разбитых флаконов. Скоро должно было свершиться то, чего он так долго ждал, и остальное не имело значения. Сухие тонкие губы пошевелились, и короткое заклинание сорвалось вниз. Из земли выросла костлявая рука без плоти и крови и раскрылась в ожидании. Принц вложил в изъеденную тленом ладонь маленький череп, и внезапно что-то сверху привлекло его взгляд. Подняв голову, Астарот увидел вдалеке на самой верхушке скалы странную гаргулью. Эти существа были большой редкостью в Преисподней со времён исчезновения Аваддона. А у этой были ярко-голубые глаза и развивающиеся будто на ветру длинные волосы. Принцу это показалось странным. Сперва он даже хотел всё прекратить. Но взглянув на бледную кость талисмана перед собой, передумал. Слишком многое уже произошло. У него было не так много времени до того момента, пока остальным принцам всё не станет известно. Гаргулья сидела высоко и, кажется, не имела никакого желания спускаться ниже.

— Ты знаешь, кто перед тобой, правда? — спросил принц, глядя в далёкие огненно-голубые глаза. Она не слышала его, но это придало уверенности Астароту.

Закрыв глаза, принц Уныния положил руку на гладкое костяное темя. Когда маркиз Агриэль дотронулся до костяшек его пальцев, он передал ему заклятие, способное привести талисман в действие. Астарот и не подозревал о нём. А оно досталось так легко. Сейчас принцу не хотелось и думать о том, что было бы, если б, украв череп, он просто не смог им воспользоваться. В итоге маркиз преподнёс ему неоценимый дар.

"Наверное, он испугался, когда понял, что перешёл мне дорогу" — думал, желчно ухмыляясь, отец Тоски и Скорби.

"И таким образом решил исправить ситуацию. Что ж, может я ему и позволю..."

И начал читать заклятье. Оно оказалось очень сложным. Несколько раз Астарот даже чуть было не поперхнулся от отвратительного вкуса кисловатой желчи, появившейся у него во рту. А ведь его ступень была высшей в иерархии демонов.

Слоги полились один за одним, перерастая в слова, а затем в магические фразы, которые могли бы показаться бессвязными, но на самом деле имели очень глубокие корни. Каждая буква несла в себе информацию, запечатлённую веками. И лишь язык демона мог её воспроизвести.

Сперва ничего не происходило, и Астарот даже начал подумывать, не обман ли всё это. Возможно, маркиз дал ему ложные слова, и теперь ничего не произойдёт. Но как только последний звук слетел с тонких губ высшего аггела, всё пустое пространство вокруг закружилось в вихре, центром которого оказался он и череп. Громовой раскат прокатился по всей обители Проклятых, будто возвещая каждому, что ворота в мир живых вот-вот откроются. Этот звук оглушил принца, заставив пошатнутся, ухватившись худыми руками за костлявые пальцы подставки талисмана. Тонкие мышиные волосы на его голове зашевелились, поднятые вихрем. Это было страшно, потому что дороги назад уже не было. Но Астарот смотрел вверх, вслед за поднимающимися столбами пыли и камушков, и улыбался. Лишь одно немного омрачало его радость: портал не открывался мгновенно, нужно было время.

Глава N62

Мир вернулся к Алисе немного другим. Она стояла в просторной комнате, обитой мягкими тканями и завешанной тяжёлыми портьерами. Высокий сводчатый потолок был украшен живописью, а в полукруглых окнах стояли массивные рамы белоснежного дерева и вставлено гранёное стекло. Рядом с окнами стояли фигуры прозрачных нагих нимф из раухтопаза, укрытых лишь фиговыми листами. В их руках горело магическое пламя, и тысячи уголков на странном оконном стекле отбрасывали блики этого света по всему помещению.

Ничего не изменилось, кроме её решения. И потому теперь и статуи, и пламя, и магия — были желанны. Тьма внутри неё освободилась и пела победную песню. Алиса позволила своему сердцу стучать так быстро, как оно того хотело. Позволила горячей крови проникнуть к себе в голову и укрыть красной пеленой взгляд. Теперь дороги назад не было. И нужно было признаться, она всегда знала, что этим всё и закончится. Зачем было обманывать себя?

Асмодей стоял позади и не трогал девушку, пока она сама не повернулась.

— Так мы договорились? — спросила она с полуулыбкой, приподняв одну бровь.

— Несомненно, моя дорогая, — ответил он.

— Мне — четыре души, тебе — одна, — уточнила Алиса, игриво подняв вверх указательный палец. — Моя.

— Именно. Только начнём с тебя, — кивнул он и протянул ей неизвестно откуда взявшийся флакон с чёрной вязкой жидкостью.

— Живая Тьма? — спросила девушка, беря немного удивлённо протянутую бутылочку. — В прошлый раз она мне не очень понравилась.

— Это будет последний раз, когда тебе придётся её выпить, милая.

— Как же так, ведь её действие временное, я помню.

Чёрные глаза герцога блестели, как слёзы ночи.

— Есть ещё кое-что, что мне придётся сделать, чтобы твоя душа была отдана Тьме.

— Ты говоришь так, будто мне это не понравится. И мне это уже не нравится, — сказала она, сложив руки на груди и вызывающе глядя на герцога.

— Зато мне нравится твой характер, — улыбнулся он, прикоснувшись рукой к её подбородку. — Из тебя выйдет отличная демоница. Пей! — закончил он властно, смотря глубоко сквозь неё.

И Алиса выпила. Вязкая жидкость, уже знакомая её горлу, потекла внутрь. Девушка сморщилась, но когда субстанция достигла её желудка, она уже улыбалась той улыбкой, которая может о многом рассказать.

— В твоих глазах мерцают озорные огоньки, моя герцогиня, но скоро в них будет танцевать настоящее пламя, — говорил полудемон, улыбаясь. Он был так близко, что девушка чувствовала его всем телом, ощущая каждую секунду желание прикоснуться.

— Я пока не твоя герцогиня, — ответила она, дерзко усмехнувшись, и в одну секунду её зрачки расширились от ужаса. Одной рукой Асмодей обнял её за спину, придвинув к себе, а другой вошёл в грудную клетку, будто в мягкое масло, и сжал сердце. Никогда ещё не было так больно и холодно внутри. Он сжал кисть, и из её горла вырвался крик. Сердце остановилось.

Когда она открыла глаза, её голова лежала на мягкой прохладной подушке молочно-кремового шёлка, а длинные волосы, в свете магических огней ещё сильнее блестевшие рыжим, покрывали нагое тело.

Первым делом Алиса ощупала свою грудь, в месте, куда проникла рука герцога. Но там было всё как всегда — белая кожа, рёбра и...

— Почему я голая?! — возмутилась она, резко сев, — и что это, чёрт возьми, было?!

В этот момент раздался щелчок, и рядом с Алисой вырос низенький коренастый демон с прямыми рогами, торчащими ушами и волосами, покрывающими всё тело. Он начал любопытно оглядываться по сторонам, не понимая, что произошло. Затем бес взглянул на Алису, перевёл взгляд на Асмодея. Тот сидел недалеко на резном деревянном стуле и, улыбаясь, смотрел на девушку, не стесняясь рассматривать её голое тело. Да разве и может демон стесняться?

— Милорд, миледи?.. — вопросительно произнес случайно возникший Проклятый.

Алиса сдвинула брови.

— Свободен, — махнул рукой Асмодей, и беса закрутило волчком и сдуло из комнаты.

— Что это он?.. — показала пальцем в след унёсшемуся демону Алиса.

— Ты зовёшь чёрта, и он приходит, — пожал плечами герцог. — Что ж тут не понятного?

— Но ведь я его... — остановилась она, задумавшись, а герцог тем временем уже подавлял смешки, — что это было? Я имею ввиду, ну это? — и она стала водить ладонью над областью вокруг сердца.

Еще несколько минут назад казалось, что сердце её навеки замерло. Но теперь наоборот, оно билось быстрее, чем обычно, словно разгоняя волны огня по всему телу, до кончиков пальцев.

— Я остановил твоё сердце, которое билось по законам человека. Зелье, которое было в тебе, недаром называется "Живая Тьма". Это вытяжка Преисподней, яд самого Зла. Его чёрная магия изменила и оживила тебя. Таким образом, ты родилась заново по законам Проклятых и по воле Тьмы. Теперь ты одна из нас.

Последняя фраза прозвучала в голове у Алисы, будто колокол, запечатлевшись там, как надпись на могильной плите.

Но теперь всё было иначе.

— Интересно, как я теперь выгляжу? — спросила она тут же, потому что то, что произошло, не имело больше никакого значения. Алиса чувствовала себя прекрасно. Словно только что действительно родилась заново.

Недалеко от герцога располагалось невероятно красивое матово-белое трюмо, расположенное прямо в глубине стены. По его периметру извивался белый шиповник, будто покрытый утренней росой. Подойдя поближе, Алиса обнаружила, что, несмотря на такие же мраморно-белые стебли и листья, цветы живые. Даже запах их ни чем не отличался от настоящих. А в центре этого душистого орнамента в отражении стояла демоница. Глаза стали напоминать бурлящую лаву, переливающуюся от тёмно-коричневого до ярко-жёлтого цвета, в котором невозможно было отыскать зрачков. Острые клыки слегка виднелись из-под кроваво-красных губ, уши заострились, как и все черты лица. Пальцы удлинились и стали тоньше, щёки впали. А по-кошачьи изогнутые ногти, острые и длинные, окончательно приобрели зловещий и опасный вид. И последним штрихом был небольшой тонкий хвост, весело торчащий из-за спины.

Когда Алиса перевела ужаснувшийся взгляд из-под нахмуренных бровей на герцога, он с легкой усмешкой, смотрел на неё, опёршись плечом о стену с барельефом.

— Ну что ж, и такое бывает, — сказал он, приподняв широкие плечи.

— И я собираюсь провести вечность вот с этим? — спросила она, и хвост приподнялся в такт вопросу. Маленькая пушистая кисточка на его конце покачивалась из стороны в сторону. В этот момент демонице показалось, что, вообще-то, её хвост вполне привлекателен. Подрыгав им из стороны в сторону, она подумала, что это довольно приятно. Но вслух не произнесла ничего.

— Ты теперь дитя Тьмы, а дети Тьмы делают то, что пожелают, — ответил твёрдо он. — Если такова твоя воля, изменись. Если хватит сил.

Щёки Алисы вспыхнули. Он практически обозвал её слабачкой. И она закрыла глаза. Сквозь пелену бурлящей от возмущения крови, перед ней мелькали странные видения, сменяющие друг друга с бешеной скоростью. Она хотела узнать, что делать. Но ответа не находилось. Она напряглась, стараясь выдавить из себя какое-нибудь колдовство, но без толку.

— Просто делай то, что хочешь, — говорил Асмодей, — и бери то, что пожелаешь.

Открыв глаза, Алиса с рычанием обнаружила себя всё той же, что и прежде. От разочарования и гнева, её лицо покраснело, и она стала ещё ужаснее, чем была. В ярости демоница схватила со столика подсвечник из жёлтого золота и разбила стекло. И в осколках увидела человека. Не ту себя, что была когда-то давно на Земле, а полногрудую девицу с гордо поднятым подбородком и идеальными формами. Когти и клыки исчезли, также как и острые уши. Всё, кроме неожиданно обнаружившихся маленьких рогов, торчащих из-под волнистых прядей.

— Это ещё что?

— С этим будет справиться сложнее, но, возможно, со временем. А пока придётся потерпеть. Но у меня есть нечто, способное немного скрасить для тебя эту мелочь.

И в этот миг в его руках вспыхнула маленькая диадема, светящаяся золотыми искрами камней. Она переливалась в огнях комнаты, словно маленькое солнце, ослепляя глаза своей красотой. Подойдя к девушке сзади, Асмодей аккуратно надел украшение Алисе на голову, полностью скрыв маленькие рога.

— Какая красота! — восхитилась девушка, прикасаясь тонкими пальцами к подарку.

— Это тиара из белого золота и демантоида. Нравится?

— Демантоида?

— Это камень, обладающий дисперсией более высокой, чем у бриллианта. Да и название у него получилось очень многозначительное, — улыбнулся Асмодей.

Алиса смотрела на себя в зеркало, и её глаза горели не хуже, чем камни на диадеме. И внезапно она резко повернулась к герцогу. — А почему я опять голая?

Асмодей повернул голову в сторону и с деланной задумчивостью произнёс, пожимая плечами:

— Ну, я подумал, что... было бы не плохо... Такой момент. Ну, ты понимаешь! А что, ты думаешь, ещё рановато, да?

— Рановато для че.. — начала было говорить она, но тут же зашипела и, схватив подушку, бросила её в смеющегося демона. Он увернулся, а она кинула вторую, а потом, за неимением третьей, махнула гневно рукой, и в его сторону полетел массивный огненный шар.

Асмодей соскочил со стула, и горящий снаряд попал в белоснежный стол позади. Теперь по нему медленно расходились чёрные разводы в местах, где жадное пламя поедало старое дерево. В конце — концов, Алиса сердито топнула ногой по полу, и с потолка посыпались горячие искры.

— Очень ловко, дорогая, — сказал он и щёлкнул пальцами. На Алисе появилось молочное платье персикового оттенка, стелющееся в пол волнами шифона. Низкий лиф выделял пышную грудь, на которую легли нити зелёного авантюрина и желтого самородного золота.

— И так я теперь могу выглядеть всегда? — восхищённо спросила демоница, разглядывая себя в осколках зеркала.

— Ровно до того момента, пока ты не потеряешь самообладание. Это вернёт тебе настоящий облик.

— Настоящий?

— Тот, что тебе дала Тьма.

— Понятно, — сказала Алиса и скривила губы.

— Ты научишься, — сказало он ласково, и хотел что-то прибавить, но тут Алиса воскликнула:

— В любом случае, раз я теперь демон, значит могу решить старые дела, не зависимо от внешнего вида, — сказала она и развернулась к выходу из помещения. Хотя погоди, я ведь наверняка умею переноситься с места на место куда захочу, правда?

— Весьма вероятно, но не факт. Не всем демонам даётся магия пространства. Но вообще, куда ты собралась? Товарищей что ли своих выручать? Так оставь их мне, я дал тебе слово герцога. Я сдержу его или перестану им быть. Такова сила моего обязательства перед тобой.

— Каких товарищей? — воскликнула Алиса. — Мне до лампочки, что там с ними произойдёт. Я вообще не понимаю, какое мне раньше было до них дело. Зачем я шагнула в тот портал в Ад? Вернулась бы себе обратно, да пошла домой. Сейчас бы сидела за компьютером или телевизор смотрела. — Тут она покачала головой и ужаснулась собственным словам: — Чёрт, какое скучное и бессмысленное существование!

В этот момент в комнате опять появился ушастый и волосатый чёрт, вопросительно глядя на Алису.

— А, это я случайно, — махнула она ему рукой и продолжила, пока чёрт возмущённо сплёвывал на пол и исчезал:

— И вообще, меньше разговоров! Что там надо делать? Дай мне руку, — сказала она, взяв его ладонь в свою. — Может вот так? — сказала она и зажмурила глаза. И ту же секунду они исчезли из мягкого белого зала в молочных тонах.

Когда буквально через мгновение их ноги коснулись твёрдой поверхности, они оказались в маленькой комнате, полной свечей.

— Получилось, воскликнула Алиса, и тут же её взор поник.

Посередине комнаты стояла особенно большая чёрная оплывшая свеча, которая будто лишилась своего фитиля. Это было место, где Самаэль и принцы прятали череп ведьмы. Но сейчас комната была пуста и разрушена.

— Зачем мы пришли сюда, если не из-за твоих друзей? — спросил герцог, направившись к пустому постаменту, не испытав ни капли удивления.

— Затем, что этот талисман я должна была вернуть ведьме Аглае, а она сняла бы с меня своё проклятье! — воскликнула, всплеснув руками, расстроенная Алиса.

— Проклятье? На тебе? — переспросил, нахмурившись, Асмодей. Он подошёл ближе, потом совсем вплотную. И внезапно поцеловал её. У него были горячие мягкие губы демона Страсти, и объятия, в которых можно было утонуть. Но с каждым приближением герцога, Алиса чувствовала всё больше странный привкус лёгкой горечи, появляющейся в самом горле. Теперь она уже понимала, что это вкус магии. Однако, погружаясь в сильные руки и вдыхая кружащий голову запах, обо всём забывала.

— Да, действительно, — сказал он, внезапно отстранившись. — И его не получится просто так снять. Я не знаю, где она научилась такой магии, поэтому, похоже, придётся как-то возвращать ей череп.

Герцог нахмурился и задумался.

И в этот момент страшный грохот прокатился по Преисподней. Грохот, не похожий ни на что. Который мог говорить лишь об одном. Врата открываются.

Глава N63

Где-то недалеко Мор замер на месте, неожиданно почувствовав мощный толчок и раскат грома, сравнимого со звуком уничтожения всего Ада. Неожиданно поднявшаяся буря привлекла внимание даже лишённого эмоций огненного голема, которого Мору так и не удалось одолеть. Одна половина лица и тела демона была обожжена. Несколько часов назад, когда это пылающее существо появилось на острове, где Мора оставили слуги Ашеры, он не мог сдержать нахлынувшего гнева, и прыгнул прямо в дьявольский жар Вулкана. Он мгновенно забыл о том, что сражался здесь без магии, закованный в ошейник и браслеты, столь велика была его жажда мести. И когда их тела соприкоснулись, плоть Мора зашипела, запузырилась, оставив на теле ожоги, которые никогда не заживут. Но путы, лишающие колдовских сил, тоже не выдержали пламени. Они распались, даровав ему свободу. И началась схватка, которая отныне уже не была столь бесперспективной для демона с удивительными огненно-красными волосами. Одно за другим сыпались на голема заклятья, которые Мор выучил из атак чудовищ, населяющих остров. Но пока ни одно из них не помогло ему победить.

Астарот тем временем понял, что так быстро, как ему хотелось бы, Врата не откроются. Как только последнее заклятье сорвалось с губ аггела, чудная арка, мерцающая небесной голубизной и травяной зеленью появилась рядом с черепом. Теперь с каждой минутой она становилась больше, будто наполняясь силой Преисподней. Со всех сторон серые ветра слетались в неё, словно засасываемые шлангом большого пылесоса. Принц начинал терять терпение. Скоро должны были объявиться остальные принцы. Врата необходимо было защитить. Поняв это, он в одночасье окружил бледный череп защитным барьером. Теперь талисман ведьмы был скрыт высокой, будто стеклянной, стеной, наполненной магией Дома Уныния.

Все существа, до сего момента проживающие на Чудовищном острове, будто вымерли. Ни одно из них не показывалось на открытой местности, ибо каждое чувствовало: происходит что-то из ряда вон выходящее, и не стоит в это вмешиваться. Лишь одинокая горгулья с горящими голубыми глазами всё ещё сидела, не замечаемая никем, на вершине скалы. Да Мор с Вулканом медленно передвигались по острову, приближаясь к месту, где открывались Врата, танцуя в битве, в которой победить не мог ни один из них.

И тут из темноты появились две тени.

— Что это? — воскликнула Алиса, внимательно вглядываясь в полупрозрачный купол.

— Это наш принц Первого Дома, — ответил Асмодей, сложив руки на груди. — Меняет историю.

— А там внутри...

— Ключ от врат Преисподней, в котором заключены души трех твоих друзей.

— То есть череп бабы Яги, который снимет с меня проклятье? — потерев ладони, сказала молодая демоница.

— Ну да, и это тоже, — кивнул он. — Но ты ведь понимаешь, что я всё равно обязан освободить людей, которые пришли сюда вместе с тобой? К тому же твоя человечность этого хотела.

— Мне всё равно, герцог, если тебе так необходимо выполнить своё обещание...

— Именно так. Я дал слово герцога.

В этот момент мощный взрыв отбросил их обоих в сторону. Алиса ударилась головой о камни и некоторое время лежала неподвижно. Это её старый знакомый, Бехард, появился на острове, чтобы сделать свой ход. Он ударил по куполу Астарота молнией холодной энергии. Недаром он был эрцгерцогом, аггелом, что по силам был практически равен принцам. И сейчас в его глазах стоял страх.

— Будь ты проклят, что ты делаешь? — кричал он Астароту сквозь еле колыхающийся купол.

— Я уже давно проклят, — ответил принц изнутри, — как и ты. А сейчас я пытаюсь это исправить. Правда, только в отношении себя.

— Остановись, глупец! Ты начинаешь Апокалипсис! Пророчество сбудется! — продолжал кричать эрцгерцог, пересиливая гром открывающихся Врат. С каждой секундой они становились всё прочнее, демонстрируя зажигающиеся огнём магические письмена.

— Пророчество — чушь. А я меняю свой мир. Не мешай мне, тебе меня не остановить.

— Глупец! Ты знаешь, что именно на этом острове спит Дракон Рока? Который должен очнутся, "не в срок разбуженный"? Бездна тебя побери, Астарот! Как ты думаешь, что его разбудит?

В глазах принца на секунду вспыхнул испуг. Неужели Агриэль специально послал его открывать Врата именно здесь?

— Никто не знает, как разбудить его. Это ведомо лишь Великому князю, — сказал принц неуверенно.

В эту секунду Бехард вновь ударил рукой по защитному куполу. Гром и молния пересекли пространство, и сила удара пошатнула остров, расходясь по прозрачной поверхности фиолетовыми искрами.

— Прекрати, или пожалеешь, — бросил Астарот, злобно взглянув на эрцгерцога.

"Может я и остановился бы, но не могу себе этого позволить. Если бы дело было только в твоём желании попасть на землю, принц..." — горько подумал эрцгерцог, но ответил лишь:

— Это ты пожалеешь, ели не остановишься!

И снова ударил по сфере. На этот раз фиолетовые молнии веселее побежали по ней, кое-где будто застревая и проходя внутрь.

Лицо Астарота побагровело. Он сделал шаг к эрцгерцогу, но вдруг остановился, будто вспомнив, что есть и другой выход, и крикнул:

— Вулкан!

Но ничего не произошло.

— Вулкан!!! — повторил он, и в этот миг из-за угла показался голем. — Вулкан, займись этим... Что такое?!!

Вслед за огненным существом из-за угла выпрыгнул молодой демон с длинными рубиновыми волосами. Он выглядел, как Высший: стройная мужская фигура, никаких рогов или копыт, но вёл себя совершенно по-детски. Бросался ледяными иглами и снежной бурей. Как ни странно, это помогало! Голем замедлился, еле-еле передвигая пламенные конечности.

— Мор?! — воскликнул в свою очередь Бехард, увидев своего бывшего слугу. — Отлично, возьми его на себя, мальчик. Но Мор не слышал эрцгерцога. Да и служба его этому аггелу уже давно не имела никакой силы.

Шея принца Уныния покрылась красными пятнами.

— Всё приходится делать самому, — прорычал он, и вышел из-под защиты купола.

Земля задрожала ещё сильнее, когда Астарот внезапно напрягся всем телом. Из его глаз сыпались злые искры, и становилось ясно, что принц очень рассержен. Серый ветер кружил и трепал его тонкие волосы, вылезшие из тугого хвоста. Кожа побелела и с каждой секундой становилась всё суше, пока Бехард с ужасом не увидел, как она начала трескаться. И вдруг весь принц рассыпался на пыль и песок, поднявшуюся в воздух силой ветра. Секунду эрцгерцог стоял неподвижно, ожидая, что же произойдёт. И в следующий миг буря налетела на него, буря, которой был сам принц. И миллиарды частичек его тела впились в кожу незадачливого эрцгерцога, проникая внутрь и разрывая его на части. Аггел закричал истошно и надрывно, так, что у Мора мурашки пробежали по голой спине. Молодой демон сделал шаг назад, глядя на место сражения двух Высших, и, казалось, слишком сильно отвлёкся от собственного боя. Его бывшего хозяина разорвало на множество мельчайших кусков, разбросанных теперь повсюду. Молодой демон знал, что, несмотря на это, Бехард жив, но вот Астарота нигде видно не было.

Время замедлилось. Любое касание огненного существа было нестерпимым для Мора, потому что ожоги от его пламени не заживали. И потому демон старался драться издалека. Но теперь он слишком отвлёкся. Кинжал, единственное оружие, которое дала ему принцесса Ашера, был слабой помощью против Вулкана, однако он не смел выпустить его из рук. Внезапно враг оказался уже слишком близко, а он смотрел в другую сторону. Лишь краем глаза уловив атаку, он резко выбросил вперёд правую руку с зажатым в ней оружием. Но, повернув голову к своему сопернику, он увидел вовсе не голема.

С огромными чёрными зрачками, заполонившими Тьмой глаза, на него смотрел принц Первого Тёмного Дома. Худое лицо со впавшими щеками вздрогнуло, и Астарот перевёл взгляд на свой живот, из которого торчал кинжал, зажатый в руке молодого демона. Его собственный кинжал, чьё лезвие было усыпано тысячей слов древнего заклятья. Кинжал, способный вынуть душу даже из Аггела. Он узнал бы его из тысячи. Но ведь он должен был быть у Агриэля...

Принц ведь не мог знать, что по совету белой кошки с разными глазами, маленький маркиз отдал кинжал другой принцессе. Той, что передала его своему слуге...

И в это мгновение Астарот умер. Его чёрная душа взорвалась, обратившись в чёрные камни и пепел, разорвав тело принца молочно-синей взрывной волной.

Высокая каменная скала вздрогнула вслед за Чудовищным островом. На мгновение гробовая тишина повисла над Преисподней, ознаменовав собой падение и гибель Белого всадника Апокалипсиса.

Мор с ужасом смотрел на исписанное надписями лезвие, покрытое кровью принца Уныния. Его рука дрогнула, выронив проклятое оружие, и оно со стуком упало на ровную землю рядом с маленькой золотистой человеческой фигуркой из сердолика. Вулкан превратился в статуэтку, как только лишился хозяина. Надо сказать, это немного скрасило расстройство демона. Схватив фигурку, он стал пытаться её разрушить, разбить или расплавить. Но теперь уже не живой голем, а простой кусок обтёсанного камня не поддавался на его старания. Ашера говорила, чтобы разрушить её, нужно выпустить душу.

— Свободен! — крикнул Мор статуэтке, а потом снова ударил по ней. Ничего не происходило. Камень всё ещё не поддавался.

"Я должен уничтожить тебя, тогда принцесса поймёт, чего я стою. Тогда я сам пойму..." — и он продолжал. Мысль, что он только что убил одного из Великих принцев его, конечно, расстроила. Вот только он не знал, что именно ему грозит за это по закону Чёрной Библии, и потому оставался беспечен.

Аггел умер. И в след за его смертью пала защита, окружающая ключ-череп. В этот миг Алиса очнулась, наконец, на руках у Асмодея.

— Ты ещё слишком слаба, — покачал головой он, смотря на её разбитое лицо. — Но ничего, я исправлю это, моя герцогиня.

И в этот момент он увидел, как Бехард, очнувшись, направился к черепу, по пути собирая своё тело по кускам.

— Подожди немного, дорогая, — сказал Асмодей, аккуратно положив её голову на камни, а сам переместился к ключу от Врат.

— Отдай его мне, герцог, — сказал Бехард, чуть-чуть не успев захватить добычу. У него всё ещё не было одной руки и куска головы, но постепенно куски мяса ползли к нему со всех сторон и прирастали к телу. — Череп должен быть уничтожен. Ещё не поздно. По крайней мере, я надеюсь, что ещё не поздно...

— Прошу меня простить, но я не могу.

Асмодей переместился обратно к Алисе. Та уже поднялась на ноги и сплёвывала кровь на камни, рассматривая странные узоры, проглядывающие под ними.

— Камни лежат поверх какого-то рисунка, — говорила она, показывая рукой на переплетения волнистых завитушек.

— Нет времени. Нужно освободить твоих бывших друзей, пока череп у меня в руках. Их души внутри него. А договор разорвать в силах только секретарь. В тебе как раз дух одного из них.

— Это тот, которого я убила, еще даже не попав в Ад?

— Именно, милая. Просто произнеси вслух: "Договор". И вспомни о нём.

Алиса пожала плечами.

— Быстро, Алиса!

— Да не собираюсь я этого делать! — ответила она, скрестив руки на груди. — Мне совершенно наплевать на их судьбу. Я теперь демон — что хочу, то и делаю!

— Если ты этого не сделаешь, я нарушу своё слово. Лишусь сил, стану обычным бесом, — медленно выговорил каждое слово Асмодей, — также как и ты.

Демоница надула губы и выдавила:

— Хорошо... Договор, — промямлила она, и перед ней повис горящий в пламени свиток. На нём рукой Смерти были написаны пять имён, включая её собственное.

— Теперь перо! — продолжал настаивать Асмодей.

— Перо! — повторила Алиса, и у неё в руке возникло то самое чернильное перо, горящее буквами мёртвого языка. Теперь уже Алиса понимала, что на нём написано. Не спрашивая дальнейших действий, она быстро вывела под кровавой подписью слово:

"Отменено"

И расписалась ниже.

В то же мгновение свиток треснул и разорвался пополам, буквы на нём занялись пламенем и очень скоро он осыпался пеплом. А перо исчезло из рук за ненадобностью.

— Готово, — сказал Асмодей, выдохнув.

Недалеко от них молодой демон по имени Мор вдруг радостно воскликнул, потому что у него получилось. Последний удар по статуэтке из сердолика, которая еще недавно была големом Вулканом, принёс успех — она разрушилась, разлетевшись в мелкую пыль. А в воздух поднялась красивая переливающаяся всеми цветами радуги бабочка.

Асмодей перевёл взгляд с разрушенной статуэтки на череп у себя в руках. Он давно понял, что в големе была заключена душа одного из друзей его новой герцогини. Значит, сгоревший договор — лишь пол пути, чтобы освободить остальных. Нужно разрушить сосуд, в котором они заключены... Разбить статуэтку, уничтожить череп...

— Уничтожь его! — крикнул в такт его мыслям Бехард и неожиданно вырвал из рук ключ-череп. — Он у меня, у меня!

И не успел герцог ничего предпринять, как в воздухе раздался хлопок и появился чёрный ворон, мгновенно похитив череп из тонких пальцев своего Хозяина.

— Торл! Ах ты, проклятый предатель! Отдай мне его, или, я клянусь, твоя душа будет вечность гореть на моих жаровнях! — воскликнул со злостью он.

— Нет, — ответил ворон, отлетая повыше и направляясь в сторону демоницы, — Алиса, он у меня!

— Ты же понимаешь, что мне придётся это сделать, — вдруг тихо прошептал Асмодей, глядя на неё странными блестящими глазами.

— Алиса, я кидаю, лови! — кричал ворон, подлетая ближе.

— Что сделать? — спросила Алиса, но вдруг начала догадываться.

— Уничтожить череп. Только так можно освободить души из него.

— Нет, ведь я погибну, если ты это сделаешь!

— А если нет, я перестану быть герцогом, — полудемон смотрел на Алису, и его глаза были черны, как Тьма. — Этого допустить нельзя.

И в этот момент Торл бросил череп. Подняв руки вверх, Асмодей схватил ключ и мгновенно исчез.

— Нет!!! — крикнула Алиса, и тут же из её рта полилась кровь. На другом конце площадки она увидела своего герцога, а у его ног осколки черепа. Он взглянул на неё последний раз, развернулся и исчез. И лишь его плащ прощально махнул ей, взметнувшись в воздухе.

Алиса упала, истекая жизнью. Её тело иногда подёргивалось в конвульсиях, заставляя мышцы горла выталкивать на землю ещё больше тёмной крови.

"Твоя жизнь будет связана с моим талисманом" — говорила старуха. "Чтобы ты лучше чувствовала его..."

И она чувствовала. В последнее мгновение в её руке вновь оказалось рунное перо, и ещё два договора повисло перед глазами. Поставив какую-то закорючку в них, она закрыла глаза, потеряв сознание.

Не прошло и минуты, как она уже лежала неподвижно в полной тишине. Врата меж мирами закрылись, серый ветер утих. А кровь, что вытекла из неё, незаметно впиталась в площадку с рисунком.

Мор подошёл ближе, чтобы посмотреть на тело человека, добровольно пришедшего в Ад и потерявшего здесь и жизнь, и душу. Подлетел Торл и уныло сел рядом, сложив опавшие вниз крылья.

— Ну, теперь ты у меня за всё ответишь, ворон! — зарычал Бехард издалека. — Я знаю, что это ты помог девке сбежать, слуги нашли твоё перо перед порталом!

Но ворон молчал. Его клюв поник, а озорные изумрудные глаза потеряли блеск.

— Повинуюсь... — начал говорить он, но прервался, вдруг почувствовав что-то. Его глаза расширились, и сам он резко начал увеличиваться в размерах. Удивлённо глядя на своё тело, он увидел, как чёрные перья разлетаются в разные стороны, а он превращается в человека.

— Мой срок... закончился! — крикнул молодой юноша с копной пышных соломенных волос, убранных назад, и огромными зелёными глазами. Он взглянул на Алису, рядом с которой валялось чернильное перо, и взгляд его затуманился грустью. А потом на глазах у возмущенного эрцгерцога, он стал прозрачным, а вскоре и совсем исчез. Где-то на острове Гнева маленькая серая крыса также внезапно полиняла и выросла в высокого мужчину. Он улыбнулся и растворился в воздухе.

Бехард фыркнул что-то себе под нос и убрался прочь. Лишь один Мор видел, как замерцали багряным светом рисунки у него под ногами, наполненные кровью бывшего человека. Скала задрожала, камни посыпались с её кривого массива, а с верхушки слетела огромная горгулья, держащая в лапах тусклую секиру. На глазах у изумлённого демона Чудовищный остров породил самое страшное чудовище, что когда-либо существовало. Сложив крылья, гаргулья влетела прямо в раскрытую его пасть, и была поглощена. Утробное рычание огласило землю Проклятых.

Левиафан, дракон Рока возродился.

Глава N64

"...И вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя "смерть"; и ад следовал за ним..."

Лилит сидела на высоком троне из кровавого гематита, покрытого пластами мягкой человеческой кожи лучшей выделки. Спинка трона была сделана в виде римской цифры пять — V, и потому подголовник у него отсутствовал. Чёрные подстилки, на которых серебряными нитями было во множестве вышито слово "Гнев", мало способствовали удобству просиживания времени на этом символе власти, однако принцесса упрямо продолжала ерзать на нём. Ей нравилось чувствовать себя повелительницей, единовластной хозяйкой. Этот трон когда-то принадлежал её мужу, Бледному всаднику Апокалипсиса, принцу Аваддону, но уже много веков прошло с тех пор, как Лилит заняла этот пост вместо него.

— Зачем ты пришёл, Агриэль? — спросила она властно, перенеся вес на другую половину тела, ту, что ещё не затекла.

Её пышная грудь была высоко поднята серебристо-сиреневым платьем, стелющимся по полу тонким, но длинным шлейфом. Довольно внушительный живот просвечивал через тонкую ткань, уверенно рассказывая всем и каждому, что принцесса Гнева скоро принесёт в царство Проклятых новых детей Тьмы. У демонов этот процесс значительно проще. Наверно поэтому они, как правило, и не испытывают к своему потомству никакой привязанности. По правую руку от Лилит стоял высокий статный демон, с бледным молодым лицом и злыми серыми глазами. Чёрная вуаль обвилась вокруг него грязным масляным туманом, намекая, что демон, как минимум, в чине герцога, хоть и не принадлежащего ни к одному из правящих домов.

— Чтобы решить загадку, ответ на которую я и так знаю, — ответил маленький мальчик с кудрявыми золотыми волосами.

— Опять ты со своими метафорами! Хоть бы раз сказал прямо! — всплеснула рукой принцесса и прикоснулась пальцами к голой груди. Когда-то на этом месте висело Око Хаоса. Без него Лилит чувствовала себя будто без одного глаза. А вообще, на самом деле так и было.

"Проклятый Асмодей!"

— Не зли госпожу, маркиз! — грозно сказал демон справа. — Не забывай, что перед тобой принцесса Пятого Тёмного Дома, Хозяйка самого великого из Домов!

Агриэль медленно моргнул своими пушистыми детскими ресницами и перевёл взгляд с Лилит, на её слугу. Его сапоги были окованы серебром, хоть он и не имел права носить этот метал, не принадлежа к Дому Гнева, а перчатки были подбиты красным мехом. Очевидно он и был отцом прибавления. Потомство от самой матери всех демонов! Какая честь для него.

Маркиз возможно хотел бы усмехнуться, но и сам не знал об этом. Слишком давно его лицо не ведало эмоций. Слишком давно из мира пропало всё, что могло бы воспламенить душу этого аггела.

— Не надо, Мерфильд, — сказала принцесса, — Агриэль не просто так покинул свой замок, я уверена. Я ведь не ошиблась, маркиз?

Мальчик, склонив голову, промолчал, и вместо ответа спросил:

— Этот трон всегда был слишком жёстким для тебя, принцесса. Не хочешь ли поговорить со мной в другом месте?

— Ты произносишь мой титул, но, кажется, забываешь его смысл, — грозно сказала мать всех демонов, встряхнув густой копной огненных волос. — Я хозяйка этого Дома. И ты будешь говорить со мной там, где мне удобно, — закончила она, ещё раз поменяв положение на твёрдом кресле.

— Я именно это и предлагал тебе, Лилит, но ты как всегда не слушаешь...

— Ты пришёл оскорблять меня? — воскликнула принцесса.

Глаза маркиза оставались холодными, но демоница знала его слишком много веков. Он что-то хотел сказать ей, но чувство собственного величия мешало ей понять смысл.

— Если ты пришёл за Оком Хаоса, то оно всё ещё у моего дражайшего сына. Ты получишь его, как только оно окажется у меня. Я сдержу слово, не сомневайся.

— Я не за ним пришёл, тем более, что мне известно о его местонахождении больше, чем тебе. Око больше не у Асмодея, и потому теперь оно может быть навсегда потеряно как для тебя, так и для меня.

— Откуда ты знаешь? — напряглась принцесса и подалась вперёд на каменном кресле. — Где оно?

Маркиз снова молчал. Он просто смотрел на неё и молчал.

— Посмотри на меня, Лилит, — зазвенел снова его детский голос. — Посмотри и скажи, зачем я здесь?

Принцесса прищурила глаза и откинулась обратно.

— Ты снова играешь в какие-то непонятные игры, Агриэль. Вина мне! — крикнула она бесам-прислужникам.

— Может и так, принцесса. Прошу простить. Я откланяюсь. Дела ждут меня.

Мальчик развернулся и пошёл к выходу, стуча маленькими каблучками по альмандиновому полу. — Те дни действительно прошли, не так ли? — сказал он, внезапно развернувшись у самого входа, и Лилит вдруг показалось, что льдинки его голубых глаз прожгли ей грудь. И он исчез.

— Этот маркиз на мой взгляд дерзок до неприличия, — сказал Мерфильд, с подобострастием взглянув на свою госпожу.

И тут грянул гром. Земля затряслась у них под ногами, раскачивая дворец Пятого Тёмного Дома, как соломенную лачугу.

— Он что-то хотел мне сказать, а я ему не позволила... — прошептала принцесса себе, и липкий испуг коснулся её затылка. Она прислонила серебряный бокал с вином ко рту, но её губ коснулся лишь серый пепел в необтёсанной каменной миске.

— Что ты сказала? — переспросил он.

Лилит посмотрела на демона рядом с собой, и страх всё глубже закрадывался в её сердце, сильно забившееся в груди, так, как не билось оно вот уже много столетий. Дурное предчувствие.

Принцесса бросила на пол чашу, и она разбилась на десятки некрасивых гранитных осколков. Её магия исчезла. Внезапно весь зал, в котором они находились, стал совсем другим. Прекрасные гобелены на стенах, изображавшие Лилит, вдруг осыпались на кривой базальтовый пол обычным мусором. Стол посреди зала обратился в неровную каменную глыбу, обставленную плоской галькой вместо тарелок. Колдовское пламя в канделябрах потухло, и они оказались в унылом мраке, напоминающем гробницу.

Дурной день. Этого просто не могло произойти.

— Что происходит? — вопрошал демон рядом, но принцесса больше не обращала на него внимания.

Сглотнув кислый привкус щавеля во рту, она моргнула и магия перенесла её во двор замка. Перед ней возвышалась огромная махина дворца Гнева, состоящего из сросшихся кристаллов граната, чёрного обсидиана, рубина и серебристого галенита. И вся она мелко подрагивала, словно боясь чего-то вместе со своей принцессой. Старые каменные гаргульи, во множестве украшающие замок, тряслись больше всего, и многие из них обламывались и летели вниз, превращаясь, как казалось принцессе, в бесполезный мусор.

И вдруг страшный рык прокатился по Преисподней, возвещая о том, что привычный ход вещей был нарушен. Каждый, кто был рождён во Тьме, с ужасом вздрогнул в этот миг, ибо это был голос самой Тьмы. И каменные гаргульи, внезапно ожили. Холодные вечно тёмные глаза засветились красным пламенем, чёрные хрупкие крылья стряхнули с себя пыль веков, и по толстым венам снова побежала горячая кровь.

— Не может быть... — прошептала Лилит, расширившимися глазами глядя перед собой. Гаргульи взлетали вверх, разминая затёкшие мышцы, направляя свои страшные лица в одном направлении.

— Стоять! — крикнула принцесса, подняв руку вверх, в которой застыло магическое слово. Она сжала пальцы, и желчь подкатила к горлу. Колдовство лопнуло и засветилось между ногтями, заставляя каждую тварь, что только что пробудилась ото сна, замереть на месте.

Снова моргнув, принцесса оказалась перед дворцом Великого князя. Даже его чёрные стены сейчас шли мелкой рябью, не имея возможности выстоять против того, что происходило. Быстро взбежав по огромной парадной лестнице, Лилит миновала коридор, затем поднялась по прозрачному кроваво-рубиновому лифту и оказалась в пустой сумрачной зале, посреди которой на троне, украшенном чёрно-серебряными рогами, сидел князь.

Лилит подбежала к ступенькам, на которых стоял трон, и упала к ногам в высоких сапогах с волчьим мехом и белым золотом. Светящиеся сумрачные оковы, которые ещё недавно были прозрачными, словно тень, сейчас лежали тяжёлым грузом, притягивая к земле. Но их носитель был всё также неподвижен, как и раньше. Его дух был далеко.

— О, мой господин, я пыталась остановить их, когда это всё только началось, я пыталась, клянусь тебе! — говорила быстро принцесса, заламывая руки, так, словно бы он мог её слышать. — Никто из них не хотел выполнять твою волю, у всех были собственные планы, интриги. Одна я служила тебе верой и правдой все эти века! Я просила своего сына выступать от моего имени, чтобы на совете принцев выполнить твою волю. Я хотела убедить их не использовать ключ от Врат Междумирья, чтобы не путать твои планы, о Великий! Когда ты заточил моего мужа, я подчинилась, ибо твоя воля непререкаема, и он должен быть наказан, раз разочаровал тебя! И вот теперь его гаргульи очнулись. Значит он свободен, и твоё повеление было нарушено! Я и теперь пыталась остановить его. Все гаргульи, что были пробуждены, подчинились мне и остались на своих местах. Они не прилетят к моему мужу...

— Значит ты прекрасная слуга мне, — услышала она вдруг низкий грудной голос сверху, и дрожь прошла по всему её телу. Но она не осмелилась поднять взгляда. — И твой муж не достоин тебя, не так ли?..

Сердце Лилит застучало от восторга, когда она услышала эти слова, звучащие как гром. Но как только она осмелилась поднять голову, перед ней было лишь пустое кресло князя Тьмы.

В эфире остался яркий след, и она последовала за ним.

Чудовищный остров встретил её неприветливо. Огромное чудище размером с её собственный дворец рычало и изрыгало пламя.

— ...На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас... — подумала она и вздрогнула.

Он весь был покрыт прочной чешуёй, между сочленениями которой словно горела лава. Всё тело было усеяно шипами, а пасть была огромной. Но это было ещё не всё.

Гаргульи. Она думала, что каждая из гаргулий, что очнулась от векового сна, сейчас застыла у врат её замка. Но сотни и тысячи их, расправив кожистые крылья, летели вверх, поднимаясь прямо из Бездны. Их жёлтые глаза мерцали во Тьме, как светлячки, а волосы развивались. Они были со всех сторон, словно саранча, наполняя Преисподнюю.

"Значит Апокалипсис всё же начался... Бездна открылась, выпустив войско аггела Смерти, Бледного всадника, моего мужа. Череп ведьмы теперь не нужен, просто потому что барьера между мирами больше нет"

Принцесса оглянулась по сторонам. Но Аваддона нигде не было.

И тут она увидела князя. В больших титановых доспехах, отливающих лунным светом и в кожаном плаще за спиной с белой горностаевой подкладкой. Его лик внушал Ужас, и Тьма дрожала перед ним. Он стоял перед Драконом Рока, и тот, казалось, не видел его. Но стоило произнести лишь одно словно:

— Повинуйся, — и огромная туша Зверя с грохотом опустилась на колени, разрушая холмы и горы, поднимая тучи пыли.

Громадные ноздри на морде выдыхали едкий дым прямо рядом с Повелителем.

— Выпусти его, — сказал князь, и ни одно его слово не было громким, но звучало, как Ужас.

Дракон открыл свою пасть, обнажив острые, как тысячи клинков, зубы. И по его мягкому горячему языку из горла вышел он, принц Гнева. Бледный всадник Апокалипсиса.

— Мой муж, — прошептала принцесса и вздрогнула. Она не видела его столько веков. Странные чувства всколыхнулись внутри. Словно кто-то большим черпаком перемешал воду в болоте, и на поверхность выплыли старые воспоминания, которые, казалось, навеки погибли в трясине времени.

Как только его ноги коснулись земли, он упал на одно колено, склонив голову. На его поясе висела секира с молочно-белым камнем, на котором вспыхивали всполохи молний. Великая секира Аваддона. Символ его власти и силы. Она сияла чёрнёным серебром, а в середине молочно-белый глаз шевелился, оглядывая всё вокруг.

Но князь отвернулся, не сказав ни слова.

В тот же миг один за другим перед ним появились все три оставшихся принца: Бегемот, Бельфегор и Самаэль. Они удивлённо переглядывались, но стоило им увидеть своего господина:

— Это он! — бросил Бельфегор.

— Господин! — крикнул Бегемот.

— Утренняя звезда! — вскликнул Самаэль.

И один за другим все трое упали на колено, склонив головы. За ними появились их принцессы, и последовали тому же примеру. Последней появилась Гистера, жена погибшего Астарота. Её лицо было белое, как мел, тонкие брови сдвинуты, а губы сжаты.

— Как могли вы это допустить? — прозвучал низкий голос, от которого волосы зашевелились на Проклятых головах.

Лилит тоже упала на колени, исподлобья наблюдая за происходящим. Внутри у неё всё кипело, для каждого из них она жаждала наказания. Даже её муж не вызывал в ней жалости. Она уже чувствовала себя не принцессой. Много выше.

Но принцы молчали. И в этот момент, откуда ни возьмись, на площадку вышел Мор. Его рубиновые волосы спутались, зрачки были расширены, торс был голым, грязным и израненным, а в руке он всё ещё держал клинок Астарота, убивающий аггелов и убивший своего старого владельца.

— Так значит это ты? — спросил князь, и тут демон понял, что тоже уже давно должен был стоять на коленях.

— Я, мой повелитель.

— Чёрное, ставшее белым...— произнёс князь.

— Пророчество! — воскликнул Мор, подняв голову. — Это пророчество, значит, оно сбылось?

— Спроси его создательницу, ибо пришло её время, — ответил князь, и у его волчьих сапог тихо появилась белая кошка с глазами разного цвета. Она тёрлась об его ноги, обвивая хвостом, и мурлыкала. А, мгновение спустя, вышла вперёд, и перед ошеломлёнными аггелами превратилась в высокую худую деву, облачённую в белые, развивающиеся одежды. Её снежные волосы падали на плечи гладким водопадом, глаза светились, как звёзды, а бледная кожа сияла в темноте. Она выглядела призрачно прекрасной, но было в этой красоте и что-то страшное.

— Не может этого быть... — прошептала Лилит и тут же ощутила на себе тяжесть разноцветных глаз. Какая-то неясная ноша легла ей на плечи, и снова дурное предчувствие.

— Почему же не может? — раздался мягкий голос в голове принцессы. Голос, от которого Лилит хотелось умереть. — Бездна выпустила меня. Ты, мать всех демонов, неожидала встретить здесь другую мать?..

— Представляю вам Хавву, новую княгиню Хаоса, Чёрную Королеву, первую дочь Тьмы, — сказал князь, и эти слова эхом пронеслись по землям Проклятых.

"Коронуется новая княгиня Хаоса, что всегда была рядом"

— Мой господин, здесь не все герои, — сказала бывшая белая кошка. И тут же, в след за её голосом, на поляне появился Бехард и Агриэль. — То, что случилось, нельзя было изменить, — говорила она, когда все, наконец, собрались. — Однако на вас лежит неизгладимая вина. Стоило Великому покинуть вас, как вы допустили гибель первого аггела. Вы допустили открытие Врат. Вы вернули из изгнания принца Гнева.

Аваддон стоял в стороне, не сводя твёрдого взгляда со своего Властелина. Его лицо было прямым и жёстким, как лезвие секиры, которая блестела у него в руке. Молочный камень на ней превратился в глаз, который теперь оглядывал всех, периодически моргая.

— И в первую очередь я хотела бы спросить тебя, Бехард.

— Я не хотел этого. Я хотел лишь...

— Ты хотел лишь смерти Аваддона, — ответила она за него, и глаза эрцгерцога наполнились ужасом. — И ты хотел стать принцем. Я знаю, — ласково закончила она.

— Но ведь ты сказала, что начнётся Апокалипсис! И где он? Почему всё вновь на своих местах, и только мой муж мёртв?! — воскликнула вдруг Гистера, подняв возмущённый взгляд на белоснежную демоницу, свою новую Княгиню.

— Правильно. Я сказала, что Апокалипсис начнётся. Но разве я говорила, что он закончится?

Принцы и принцессы молчали, склонив головы. Лишь на безучастном лице маркиза Агриэля появилось странное выражение, будто уголки его губ стали чуть-чуть выше. Хавва взглянула на него, и глаза её блеснули.

— Лилит, — прозвучал её медовый голос, шуршащий, словно лапки мягкого паука. — Ты верно служила нам, и время пришло. Ты будешь награждена за свои старания, — говорила Чёрная королева, наклонив голову на бок. Но принцесса чувствовала, что всё уже пошло не так. — И ты, эрцгерцог, тоже получишь дар. Принцесса, твой муж не достоин тебя, и потому у тебя будет новый муж. Бехард станет твоим спутником до конца веков.

"Нет!" — хотело вырваться у демоницы, но она лишь до боли сжала свои острые жемчужные зубы. А Бехард бросил жадный взгляд на предмет своего вожделения. Наконец-то она станет его. Раз и навсегда!

— А чтобы ваш союз был как можно более прочным, — продолжала она, — ты станешь мягкой и покладистой... как кошка.

И в то же мгновение принцесса Дома Гнева перестала быть принцессой. На камнях сидела небольшая полосатая кошка, с шерстью цвета пламени. У неё было огромное пузо, полное котят. Она шипела, пятясь назад и прыгая. Но превратиться обратно не могла.

— Рождённый во Тьме, нарушивший одно из первейших заповедей демонов, ты заслужил смерть, — прозвучали роковые слова новой повелительницы Мрака, и Мор понял, что настал его черёд. — Смерть, после которой никогда не наступит воскрешения.

Но тут белая княгиня прибавила совсем иным голосом:

— Однако не было ещё на землях Проклятых демона, неосознанно послужившего Тьме больше, чем ты — предатель. Не рождалось демона более жестокого и самоуверенного. И более сильного. Ты близок нам, Падшим. Ты не сворачивал с выбранного пути, подобно Астароту, канувшему в Вечность. И, подобно ему, станешь новым принцем Уныния.

Как только прозвучали последние слова, грянул гром, затряслась земля. Мора окружили светящиеся молнии, разметав его рубиновые волосы. Мышцы его наливались новой энергией. Великий князь направил взгляд в его сторону, и тысячи заклятий проникли в молодую голову. И, в конце-концов, голубые молнии покинули тело через загоревшиеся новой мощью глаза хозяина Уныния, отца Тоски и Скорби.

И все, что стояли рядом, ахнули, включая принцессу Ашеру, которая чуть не зашипела, как рыжая кошка Лилит.

— Такова моя воля, — прозвучал низкий голос Повелителя, и никто не смел перечить.

— А как же я? — воскликнула Гистера, нынешняя принцесса Дома Уныния, что успела побыть таковой совсем недолгое время.

— Твоя судьба в руках нового принца, — ответила Хавва и отвернулась, закончив на этом с ней.

— А что на Земле? — спросил Мор, когда его ноги вновь коснулись магического рисунка на площадке.

— Время ещё не пришло, — ответил князь, и его слова гремели, как горное эхо, — но однажды мы попробуем вновь...

И он исчез. Хавва же подняла руки вверх и начала читать заклятье. Слова цепочкой обвились вокруг неё, вспыхнув оранжевым пламенем и разлетаясь во все стороны с невероятной скоростью. Гаргульи, что находились в воздухе, взвыли от боли и, взмахнув крыльями, начали возвращаться обратно в Бездну. Врата меж мирами закрылись.

Исчезла и новая княгиня. А в след за ней остров покинули остальные принцы и принцессы. Лилит осталась сидеть на земле, недовольно размахивая хвостом в разные стороны. Но очень скоро Бехард вернулся за ней и, взяв за загривок брыкающееся животное, удалился к себе на один из дальних островов земель Проклятых. Там его уже ожидала маленькая грязного цвета ворона, грустно опустив глупую голову над миской копошащихся склизких червей.

— А... Явилась, — бросил эрцгерцог злобно, как только его проклятое естество появилось в комнате. — Раньше, кажется, тебя звали Маргаритой...

Ворона вяло кивнула.

— Обращайся ко мне "господин". Теперь тебя будут звать... Мирл. Доедай своих червей, еще долго у тебя не будет другой пищи.

И оставил её в тоскливом одиночестве.

В этот момент на Чудовищном острове маркиз Агриэль подошёл к бесчувственному телу Алисы, наблюдая, как последние капли крови покидают её тело.

— Я думал, мне понадобится твоё согласие, — безразлично сказал он. — А, оказывается, нет. Пророчество сбылось.

Но никто ничего ему не ответил.

Вернувшись во дворец принц Бегемот направился в трапезный зал. Он сильно нервничал, этот обычно весёлый демон с толстым брюхом. И лишь Чревоугодие всегда успокаивало его беспокойный дух. Сев на серый каменный стол, он хлопнул в ладоши, призывая демонов прислуживать ему. Сию же секунду к нему подбежал шустрый бес, неся в руках грязное медное блюдо с дохлой крысой, присыпанной пеплом. Его руки дрожали, но слуга всё же поставил его перед господином.

Принц Дома Чревоугодия поднял воловьи глаза на беса в фартуке и глубоко вздохнул.

— Что, без меня никак было не вернуть всё на свои места? — спросил он в пустоту. Грустные глаза уставились в конец пещеры, полной пауков и плесени.

"Конечно нет..."

Он сглотнул вкус магии искажения, к которой была примешана львиная доля магии пространства, язык свело от гадкого привкуса соли и лайма. И на глазах помещение приобрело былые очертания. Потолок поднялся на привычную высоту, сам разукрасился мозаикой и выгнулся сводами. Стол выровнялся и накрылся батистовой скатертью, вышитой шёлковыми нитками. Пол вновь стал малахитово-зелёным и натёртым до блеска. А на янтарной тарелке лежал лангуст с устричным соусом. Рядом с ним стояли четыре литра текилы и ведро зелёных лаймов.

— Все свободны, — проговорил принц и подпёр уставшую голову толстой ладошкой.

Всем принцам и принцессам сейчас было не сладко. Каждый из них сидел в своём дворце и думал только о самом себе. Даже смертные их сейчас не интересовали. В Первом Тёмном Доме появился новый принц, и Дух Уныния повис над Преисподней словно в его честь.

Аггелы не любили, когда им напоминали о том, кто они есть.

Глава N65

"В земные страсти вовлеченный,

Я знаю, что из тьмы на свет

Однажды выйдет ангел черный

И крикнет, что спасенья нет.

Но простодушный и несмелый,

Прекрасный, как благая весть,

Идущий следом ангел белый

Прошепчет, что надежда есть"

Булат Окуджава

Я открыла глаза, и взгляд мой упёрся в белый потолок. Там в углу рядом со стеной маленький паук сплёл себе бесформенную паутину и пытался кого-то поймать. Была нестерпимая жара. Всю ночь я спала ужасно, и сейчас чувствовала себя разбитой, как старое корыто. Духота и легкий запах дыма просачивались через открытое окно, даря незабываемые ощущения. Но небо было девственно голубым, а не грязного цвета, как раньше, что заставляло надеяться на долгожданную перемену погоды.

Я встала, пошла на кухню, выпила стакан холодной воды. Голова трещала, словно вчера вечером я намешала коньяку с портвейном. Хотя ничего такого я не припоминала. Честно говоря, я вообще не могла вспомнить, как легла спать. И это показалось мне странным.

Я налила себе стакан холодной воды и позвонила Саше, смутно припоминая, что, кажется, вчера виделась с ним.

— Как дела? — спросила я, лениво растёкшись по жаркому креслу.

— Ужасно болит голова, — ответил он, и я через трубку услышала звук открывшейся бутылки пива. — Как будто меня вчера грузовик переехал. — Звук трёх жадных глотков.

— Тоже самое, — кивнула я, будто он мог меня видеть. — Может магнитная буря. В такую жару чёрт знает что происхо... — сказала я и вдруг резко прикрыла рот рукой, смутно чувствуя, что сказала что-то лишнее.

— Ты чего? — лениво переспросил Саша.

— Не знаю. А как там твой брат? — спросила я про Колю. — У него голова не болит?

— Ещё как, — ответил он, и я услышала звуки ещё нескольких глотков, от чего мне самой захотелось пить, — он вообще решил, что сегодня весь день на кровати проваляется.

— Точно магнитная буря, — кивнула я вновь, придя к однозначному выводу.

В конце-концов день кончился, а каждый следующий был всё лучше и лучше. Торфяники перестали гореть, постепенно дым над городом рассеялся, а дождь, который теперь часто шёл по ночам, приятно освежал тёплый летний воздух.

Но что-то вокруг как будто изменилось. Будто вместе с переменой погоды долгожданный ветер принёс в нашу жизнь что-то новое. Саша вдруг занялся спортом, сказал, что это наверняка лучше, чем смотреть комедийные шоу и отращивать пивное пузо скучными вечерами. Коля вдруг сдал все "хвосты" в институте и стал каждый вечер с однокурсниками кататься на велосипеде по ночной Москве.

Марина тоже изменилась. Стала спокойнее, часто молчала и улыбалась. Всё время казалось, что она думает о чём-то своём. А через некоторое время обнаружилось, что у себя дома она стала рисовать картины. В большинстве своём они были очень красивыми, с чудными пейзажами, морем и звёздами. Хотя были и странные, если не сказать страшные, на которых, будто живой, горел огонь, и чёрные глаза смотрели из старого черепа.

В общем и целом, казалось, жизнь начала налаживаться. Это счастливое ощущение прочно поселилось во мне и подтверждалось каждый день, когда утром я выглядывала в окно и видела незамутнённое дымом живое небо, сочную листву и чувствовала на своём лице свежий ветер.

Вот и сегодня я радостно проснулась от мягких лучей солнца, упавших на мои сонные веки. Быстро позавтракав, я оделась и вышла на улицу. Птицы пели свою утреннюю песню, "облака плясали, кузнечики пиликали на скрипке". Вобщем всё, как в песне. Подойдя к ближайшей торговой палатке, я купила эскимо и, сев на лавочку, прикрытую сенью густого дуба, стала в тени с наслаждением его поедать. Это было чрезвычайно приятно.

Когда у меня в руке осталась лишь пустая деревянная палочка, я увидела издалека машущего мне Сашу. Я приветливо помахала в ответ, и через минуту он уже сидел рядом со мной.

— Как дела? — спросила я, видя его довольное лицо.

— Замечательно! Вчера записался на айкидо. Пора вспомнить своё спортивное прошлое.

— Ничего себе. Ты занимался айкидо раньше? — удивилась я.

— Четыре года, — кивнул головой он. — Правда это было в далёком детстве, — усмехнулся он.

— Ну, четыре года — солидный срок. Всё вспомнишь, — похлопала его по плечу я.

— Согласен, главное — настрой.

Вдруг невдалеке раздался звук двигателя автомобиля. Вокруг стояла утренняя тишина, нарушаемая лишь звонкими голосами птиц, и рычание мотора привлекало внимание. По узкой дворовой дороге виляла между домов, маневрируя на поворотах, серебристо-лазурная машина с откидным верхом. Она напоминала спортивную низкой посадкой и обтекаемой формой. Но я поймала себя на том, что никогда не видела такого автомобиля прежде.

— Это — Lamborghini Diablo, — сказал удивлённо Саша, показывая на неё пальцем, пока она всё ближе приближалась к нам. — Я на ней в Need for Speed гонял!

Мне это ни о чём не говорило. Машина подъезжала всё ближе к нам, и внезапно время будто замедлилось. Внутри сидел мужчина в белоснежной рубашке с открытой грудью и связанными в тугой хвост длинными чёрными волосами. Машина остановилась напротив нашей лавочки, а водитель повернул голову в мою сторону. Что-то внутри у меня больно закололо. Неторопливым движением руки мужчина снял тёмные очки, скрывавшие глаза, и произнёс:

— Не желаете ли прокатиться, миледи?

И его губы улыбались.

Я чувствовала, как моё сердце било в колокол грудной клетки. Перед глазами всё потемнело, а дыхание перехватило. Я оглянулась по сторонам. Слева от меня сидел Саша, а справа, свесив короткие ножки, Вершок насвистывал какую-то мелодию. Вокруг на деревьях прятались бесплотные демоны, а некоторые из них ходили по тротуарам, любопытно поглядывая на нас.

"Не может быть, чтобы всё это было правдой!"

Вершок кивнул головой, будто в ответ на мои мысли.

— Врата Бездны были открыты, но закрылись слишком поздно.

— Ты его знаешь? — спросил удивлённо Саша, ничего не замечая вокруг, кроме странного мужчины в автомобиле с откидным верхом.

Да. Я его знала. В машине, улыбаясь, во плоти и крови сидел полудемон, герцог Третьего Тёмного Дома, аггел Похоти, Асмодей, который убил меня.

Глоссарий

Чертоги Проклятых имеют в себе тысячи островов, парящих над Бездной и населённых демонами и прочей нечистью. Демоны делятся на два типа: рождённые во Тьме и Падшие. Первые появляются из колыбели Душ. Сюда попадают частицы людских душ, когда те совершают злодеяния. Вторые иначе именуются аггелами по установившейся в русской речи традиции ещё с давних времён.

Существует девять ступеней, на которые делятся Проклятые по степени своего могущества. Первые три — самые сильные: принцы или эрцгерцоги, герцоги, маркизы. Эти ступени могут занимать лишь аггелы. Вторые три: графы, виконты и бароны. Третьи три ступени — это прислуга, в быту называемая Серыми, что является синонимом к слову "слабый".

Преисподней правят пять Домов, именуемых Великими. Каждому Дому соответствует свой смертный грех, всего которых шесть. Последним является земля правителя Проклятых — князя. Каждый Дом состоит из двух больших островов, стоящих один на другом. Самый верхний — основное поселение, нижний — Сад Грешников, где мучаются души, одержимые соответствующим грехом. Великие Дома находятся также на разном уровне над Бездной, что соответствует тяжести греха. Так что, если посмотреть на них сбоку, то они будут расположены вертикально в следующем порядке:

Остров Уныния

Остров Чревоугодия

Остров Блуда

Остров Сребролюбия и Алчности

Остров Гнева

Остров Гордыни, вотчина князя

Если же посмотреть на острова сверху, пять первых образуют пентаграмму — пятиконечную звезду, в центре которой располагается земля князя.

Состав Домов

Остров Уныния — Первый Великий Дом. Символ — летучая мышь, цвет — белый, серый.

Принц

Астарот, он же Бледный всадник Апокалипсиса, отец Тоски и Скорби

Принцесса

Гистера, графиня, дочь герцога Вия

Герцог

Азраил (не упоминается)

Маркиз

Балберит (не упоминается)

Остров Чревоугодия — Второй Великий Дом. Символ — змея, цвет — жёлтый, золотистый

Принц

Бегемот, он же управитель балов, отец Пьянства. Не является всадником Апокалипсиса

Герцог

Дагон (упоминается мельком)

Маркиз

Яра-ма-йяху, он же аггел Обжорства

Остров Блуда — Третий Великий Дом. Символ — скорпион, цвет зелёный, медный.

Принц

Бельфегор, он же Рыжий всадник Апокалипсиса, отец Похоти. Был женат 151 раз

Принцесса

Ашера, высшая вампирша, в прошлом эрцгерцогиня без своего Дома

Герцог

Асмодей, он же сын принцессы Лилит, единственный в истории Преисподней получеловек-полудемон, дух Разврата.

Маркиз

Розье (не упоминается)

Остров Алчности — Четвёртый Великий Дом. Символ — паук, цвет — синий, хромовый.

Принц

Самаэль, он же Чёрный всадник Апокалипсиса, отец Серебролюбия и Жадности

Принцесса

Шелера, аггел-отравительница

Герцог

Агарес (не упоминается)

Маркиз

Андрас (не упоминается)

Остров Гнева — Пятый Великий Дом. Символ — гаргулья, цвет — кровавый, чёрного серебра.

Принц

Аваддон, он же Бледный всадник Апокалипсиса, отец Ненависти. До наступления Пророчества был заточён во чреве дракона Рока

Принцесса

Лилит, аггел-суккуб, она же мать всех демонов, принцесса Хаоса

Герцог

Вий, он же дух, несущий смерть

Маркиз

Агриэль, он же хранитель секретов

Остров Гордыни — Не являлся Великим Домом до возрождения княгини Хаввы. С этих пор стал главным Великим Домом.

Князь

Утренняя звезда, Хозяин земель, отец Гордыни, Правитель, Великий Змий, Первый Проклятый

Княгиня

Хавва, она же белая кошка Эльвира, хозяйка пророчества Апокалипсиса, до наступления которого была заколдована силой закрытой Бездны

Демоны и души

Аглая

баба Яга, человеческий дух

Амия

виконтесса, предпочтительный облик — сова, не имеет Дома, служит Самаэлю

Бехард

эрцгерцог, подобный принцу, но без собственного Великого Дома, дух Безумия, повелитель Бурь и Ветров

Вассаго

маркиз без Дома, лекарь

Вулкан

голем, появившийся из души Николая Добровольского и 6 миллионов демонов

Гасион

барон Второго Дома, бармен, имеет собственную таверну, единоутробный брат Самигины

Гистера

графиня пятого Дома, первая дочь маркиза Вия

Гомори

виконт, не имеет Дома, служит Самаэлю

Карим

граф Третьего Дома

Клармазель

прислужник Первого Дома, отец Мора

Крисолсай Куревиорбас

Сын Самигины, вампирёныш

Курдум

граф Четвёртого Дома, поедатель мозгов

Мирл

заблудшая душа, вынужденная сотни лет прислуживать у своего господина, Бехарда, в виде вороны, в прошлом девушка по имени Маргарита

Мор

демон, которому удалось стать подобным Падшим. В дальнейшем — принц Первого Дома

Мурмус

граф, не имеет Дома, служит Самаэлю

Нафул

барон Четвёртого Дома

Оливий

маркиз, некогда жил во Втором Доме, наказан князем за предательство. Части его тела служат живыми ключами в бани Второго Дома.

Раум

барон, не имеет Дома, служит Самаэлю

Рован

виконт второго Дома, знакомый Самигины

Самигина

прислуга второго Дома, вампирша, знакомая Торла

Степан

человеческая душа в образе крысы

Торл

заблудшая душа, вынужденная сотни лет прислуживать у своего господина — Бехарда в виде ворона

Форнеус

граф Третьего Дома

Ссылки на истории

1583, Вена.

16-летняя девушка страдала от судорог и считалась одержимой. После шести недель экзорсизма иезуиты изгнали 12652 живых демонов, которых ее бабушка содержала в виде мух в стеклянной банке. 70-летняя бабушка была подвергнута пытке до признания сексуальных сношений с дьяволом в образе клубка ниток. Ее протащили за хвостом лошади к месту казни и сожгли заживо. Иезуиты прославляли приговор и принуждали судей усилить охоту за ведьмами.

Нигерийская эпидемия исчезновения гениталий, 1990.

В течении 1990 года, некоторый эпизод "исчезновения " гениталий вызвал широкораспостраненные страхи в Нигерии. Психиатр Санни Илечукву (1992) сказал что в основном, появлялись сообщения об атаках на мужчин. Обвинения обычно возникали в то время, когда случайным образом тело некоторого человека касалось незнакомца в общественных местах, после чего этот человек чувствовал странные ощущения в паху, и дотрагивался до своих гениталий, для того что бы убедиться что они еще на месте. Затем эти люди могли остановить незнакомца, собрать толпу, обвинить его в том что он является "вором гениталий", и обнажится для того что бы убедить толпу что их пенис действительно пропал. Многие "жертвы" уверяли что их пенис вернулся как раз в тот момент, когда поднялась тревога, или, что хотя пенис и вернулся, он "уменьшился и, возможно, не тот, или, просто только дух пениса ". Обвиняемому часто угрожали или избивали его до тех пор пока "пенис не был полностью восстановлен", и в некоторых случаях, обвиняемый был избит до смерти.

Вот как Илечукву описывал сцены в одном из городов: На улицах Лагоса можно было увидеть мужчин, держащихся за свои гениталии, либо открыто, либо держа руки в карманах. Женщины также держали свои груди, либо открыто, либо скрещивая руки впереди себя. Считалось, что невнимательность или слабость могла привести к утере пениса или грудей. Бдительность и агрессия считались наилучшей профилактикой. Социальные и культурные традиции способствовали вспышке этих страхов, так как многие нигерийские этнические группы "приписывали высокие возможности внешним гениталиям как ритуальным и магическим объектам, способствующим плодовитости или материальному благосостоянию" (Илечукву, 1988). Вера в исчезновение гениталий была проявлена многими влиятельными нигерийцами, которые выражали ярость когда полиция отпускала подозреваемых в краже гениталий.

В одной из сцен Мор не может произнести слово "Спасибо", чтобы поблагодарить графа Форнеуса за помощь, когда тот научил его изменять форму рук. Мор не понимает почему. Причина в словообразовании: "Спаси Бог". Не один из демонов не использует это слово.