Скиталец Хромой бог

— Никто не узнает. — Как скоры мы на обещания.

— Ой, ли? Говорилось в одной мудрой книге о случае похожем. Петух не успеет пропеть. А ты предашь меня три раза. Стандартная ситуация. Другой мудрец сказал, дело житейское. Его звали Карлсон. Мне у него бы уму поучится. Кофе с конфетами пить будешь?

Роман думал, начальство из министерства приедет. Проверять станет, опрашивать всех. Виновных надо найти в нарушении. Пусть и нарушения спасли жизни людей. А люди слабы. Кто хочет попасть под раздачу? Надо спихнуть все на других. Самим в глазах вышестоящих оказаться чистыми.

— Не откажусь. — Ну, кто бы сомневался. Из вежливости предложи угощение, сбегутся. Вот уберу кофе в шкаф, банку с сахарным песком туда же спрячу. Никто и не заглянет проведать, не помер ли Рома под бременем тяжких трудов.

После обеда к Роману ввалились двое солдат из наряда.

— Белье из прачечной привезли. Куда его? — Спросил один из ребят.

— Давайте сюда. Посчитаем, разложим. Вы считайте и раскладывайте, а я калека, мне туда сюда бегать тяжело, буду в журнале отмечать. — Молодые, пусть работают.

— Сделаем, командир. — Приучены парни к порядку. Они только служить начали, а он на дембеле, на гражданку списался.

— Материальным ценностям прописан социализм. Социализм — это учет и контроль.

Ребята быстро справились с работой. Шустрые парни знали, что Ромка сам недавно из армии. После спросили:

— У тебя Роман только такие материальные ценности? Других нет?

Вот хитрые парни, на спирт намекают. Ему и не жалко, только попадет ребятам.

— Эти ценности у сестры-хозяйки, к ней обращайтесь. — Ребята поникли.

Рома решил все же побаловать служивых.

— Вот кофе с конфетами угощу.

Кофе он им налил. Сидели за столом. Один из парней спросил:

— Роман, а ты, правда, колдовать умеешь? У нас такие слухи ходят.

— Тебе кролика из шляпы достать? — Так можно до обычного фокусника можно докатиться. Простой шулер.

— Нет, это и в цирке покажут. — Парни ждут чего-то по-настоящему чудесного.

— Могу другой показать фокус. — Роман обратился к тому, что повыше. — У тебя искривление позвоночника второй степени, так?

— Да. — Солдатик чуть удивлен. Искривление разглядели через гимнастерку.

— Снимай китель. Спиной повернись. Править буду.

Парень выполнил указание.

— Вот, не правильно сидел в школе. Я исправлю. Лечебной физкультурой тут не обойтись. Лет через десять замучаешься со спиной. Стой прямо. — Роман ребром ладони проводил по позвоночнику. Чуть слышный хруст. На глазах у второго парня позвонки на спине его друга вставали на место. Спина распрямлялась.

— Ой, — парень почувствовал это движение.

— Я заканчиваю. Потерпи. — Роман знал, боль в позвонках не очень сильная. Но ощущение есть.

Пока высокий одевался, Роман подошел к другому.

— У тебя зуба нет, верхнего слева. Так? — Полечить и этого парня.

— Так. — Когда он улыбался, отсутствия зуба не заметишь. Думал, вставить протез позже.

— Открой рот, пусть твой друг посмотрит. — Роман. Как артист, хотел, что бы публика убедилась, он не жульничает.

С освидетельствованием закончено.

— Закрой рот и не открывай, пока не разрешу. — Роман приложил ладонь к щеке солдата.

Через минуту тот замычал.

— Ты языком пощупай. Чувствуешь. — Парень мотает головой. Роман убрал руку. — Открой рот. А ты посмотри. Что видишь?

— Там зуб показался.

— Вырастет, дня через два отрастет. Все, парни, цирк закончен. Идите службу нести.

Солдаты ушли. Зря он все это сделал. Да что жалеть теперь.

После обеда Роман отправился по палатам. Не забывал свою работу санитара. И еще одно дело у него было. Надо заглянуть к Маше. Девчонка хорошая. Замуж ей надо. Если познакомить с тем сержантом полиции, участковым? Не зря он ему дал монету. Выручит сержанта. И в этот госпиталь его привезут. Глядишь, чудо само собой и произойдет. Он закончил обход палат, когда увидел ее в коридоре.

— Маша. Маша. — Окликнул медсестру.

— Да, Роман Алексеевич. Что-то хотели? — Маша подошла. Она больше не стеснялась своего лица.

— Ты завтра вечером что делаешь? — Роман хотел познакомить ее с участковым.

— А что?

— Да ты не думай. На свидание приглашать не собираюсь, егоза. У меня другое дело. Мне твоя помощь нужна будет здесь, в госпитале.

— А какая? Я с радостью, Роман Алексеевич. — Помочь Роману она готова всегда. Он так много для нее сделал.

— Ты бы завтра подежурила в приемном покое. С кем подменилась. — Хорошо бы все срослось. Условия он создаст, а там будь, что будет.

— А зачем? Я подменюсь. Для вас сделаю.

— Говорю, надо! Завтра участкового с моего квартала могут привезти. Ранение у него. Ты глупых вопросов не задавай. Ему уход нужен. А ты опытная медсестра. Тебе такое дело можно доверить. Он возле моего дома покой охраняет. Человек хороший. Как мне о нем не позаботиться. — Вот и объяснение придумал. Он заботится о сержанте. И намека на другие мотивы нет.

— Могу, конечно. Как за родным братом буду ухаживать. — Ты девка, про брата, это не то. Так все и сорваться может.

— Вот. Попозже завтра, часиков в десять моего приятеля привезут. Перевязочку надо ему сделать. Его Сергеем зовут. — Роман не уточняет откуда все это знает. А Маша и не думала поставить под сомнения слова шамана.

— Я прослежу, Роман Алексеевич, не беспокойтесь.

Мария ушла, а Роман стоял и потирал руки. Улыбался. Сваха из меня отменная.

Часть 8

День не задался с утра, Ромка это чувствовал всем существом. Видимых причин не было, но он чувствовал. Все как обычно. Но в каждом малом событии ему виделось приближение неприятностей. На небе бродили тучи. По прогнозу ожидали дождь. У проходящего троллейбуса слетела штанга. Водитель быстро все исправил, но и в этом виделась плохая примета. Роман пришел на службу. Раскрыл журнал учета, изображая бурную деятельность. Подошел к горшочку с фиалкой, проверил влажность почвы. Поставить кипятить воду, выпить кофе. В кабинет вбежал Павел Павлович. Свершилось. Неприятности пришли.

— Что, Рома, доигрались! — Главный врач хирургического отделения волнуется.

— Что стряслось, Павел Павлович? — Догадаться не сложно, к нам едет ревизор.

— Как говорят, к нам едет ревизор! — Павел, словно прочитал мысли Романа. — Комиссия сверху. Во главе с генералом. Давненько к нам генералы от военной медицины не наведывались. Шерстить нас будут, только держись.

— За что держаться? Это вы, двуногие, как на корабле ноги шире, когда штормит и все. — Не бежать же от начальства. Опасности идти навстречу.

— А ты чего?

— Я трехногий. На костыле стою крепко. Пронесет. — Ромка отмахнулся.

— Пронесет? Я зашел тебя предупредить, что б был морально готов. — Павел был готов отвечать за все наравне с Романом. Даже взять больше вины на себя.

— Не дрейфь, Павел Павлович. Мы выстоим.

Комиссия прибыла. Члены комиссии решительно настроены покончить со всей "черовщиной". Защитить доброе имя отечественной медицины. Изгнать мракобесие из госпиталя.

— Посмотрим что у вас, Павел Павлович. — Начал председатель комиссии. Надо выслушать, не рубить с плеча, четко обосновать решение.

— У нас все нормально, все в соответствии с утвержденными методиками. Все по инструкции. — Инструкция защищает нас от всех неприятностей. Найти соответствующий пункт, и ни одна комиссия не страшна.

— У меня другой сигнал. У вас черт знает что твориться. Серой из всех щелей воняет. — Генералл поморщился, словно чувствует этот запах. И готов достать настольную книгу инквизитора. "Молот ведьм" Шпренгера и Инститориса.

Может самому процитировать это сочинение? "Как дело божье, так и власть бога значительнее, чем дело и власть дьявола". Но колдунов и ведьм это не спасло.

— Товарищ генерал, у нас все в порядке. — Павел пытается заверить высокое начальство в законопослушании.

— Не надо. Нам все доложили. Черная магия. Шаманы разгуливают. Запах серы на всю округу. Откуда в наше время такие вздорные слухи? Нет дыма без огня. Этому пора положить конец.

— Не сера, антисептики. Дезинфекция. — Павел Павлович улыбается. Все слухи безпочвенны.

— Вот и посмотрим твои антисептики. — Генерал хоть и считал, что столь серьезно, но на сигнал надо реагировать.

Комиссия прошла по палатам. Особенно внимательно осмотрели тринадцатую. Зашли в пятую палату к летчику-испытателю.

— Идем, Павел Павлович, к тебе. И прикажи принести истории болезней. Особенно, троих. Летчика и из тринадцатой парализованных бойцов. Будем смотреть.

Комиссия долго изучала истории болезней. Они искали рациональное объяснение случавшемуся. Надо дать объяснение с точки зрения науки. Тогда вопрос можно будет закрыть ко всеобщему удовольствию.

— Все, на первый взгляд, нормально. Кроме одного, подозрительно внезапно больные пошли на поправку. Необычная регенерация тканей. Восстановление чувствительности ног. Гангрена. Что скажете?

— Ничего сказать не могу. Успехи отечественной медицины. — Павел Павлович про себя посмеивался. Не хватает сказать, достижения социализма и под руководством партии. Если хочешь, то можно придумать, как это получилось.

— Об успехах не будет лишним поговорить с вашим Романом Скворцовым. Нам все подробно описали. И про этого шамана, в красках. — Члены комиссии эти слова своего руководителя явно одобряли.

— Я его сейчас вызову.

Павел Павлович позвонил по внутреннему телефону, попросил Романа зайти.

Роман вошел в кабинет, протопал к столу, ударяя костылем об пол.

— Будьте здоровы, граждане хорошие. — Так прикинемся ветощью. Незаметный тупой санитар.

— И ты будь здоров. Присаживайся, Роман Скворцов.

— Премного благодарствуем. Присядем, коль позволите, господа хорошие. Маленько посидим с вами. — Ромка понимал, сейчас может получить от начальства за столь явное издевательство.

— Ты вот скажи, Роман, что там с тринадцатой палатой. Говорят, ты там камлал. Шаманом себя называл.

— Камлал? Погодите. Не припоминаю. Не мог, бубна нет. Без него никак.

— А что ты там делал? — Вот и выясним, что на самом деле происходит в госпитале.

— Как положено, постельку поправить, воды поднести, судно подать. И все.

— Так уж и все? — Генерал вздохнул. Запирается.

— А что еще? Может, надо было еще что сделать, господин добрый, так я завсегда, только скажите.

— А нам сообщили, не все ты рассказываешь. Ну? — Бесполезно спрашивать. Это больше похоже на игру.

— Массажик делал. Ноги разминал. Им лежать было тяжко. Я и помочь хотел. Потер ноженьки. Кровушка застоялась у парня в ногах. Второй-то совсем плох был. Бревном лежал. Я поворачивал его, пролежни могли появиться. Вот и ворочал. Да водичкой обтереть. И все.

— Все, говоришь. — Что ж, а если такое глупое, но объяснение, принять.

— Как по инструкции велено, добрый господин. Мы люди подневольные, как написано, так и исполняем. Как служба велит.

— Служба тебе велит. А в операционной что делал? — Добрые люди и это успели доложить.

— Сидел, ждал. Глядишь, пол подтереть, мусор вынести. Гигиена что б, чистенько кругом. Мы о порядке и чистоте понятие имеем. По инструкции.

— И где ты это в инструкции нашел? — Генерал строго посмотрел на санитара. Вся эта беседа забавляла его. Состав преступления очевиден, нарушены инструкции, но результат хороший. Если б только понять, как эти результаты получены.

— Так я и сам разумею. — Прямо солдат из старой армии. Исполнительный, но чуть туповат.

— А больше сказать нам ничего не хочешь, разумный наш?

— Мы перед начальством в смущении. Как после армии вернулся, видишь, костыль оттуда с собой принес, так голова гудит. Контузия, стало быть. Стараюсь, как могу. Добры люди с военкомату пристроили, облагодетельствовали сиротинку. Я ж детдомовский, нетука у нас батьки с мамкой. Люди хорошие порадели, век помнить стану, во сыру землю лягу, и там вспоминать буду.

— Ступай, служивый. — Талант. Не ясно, себя хотел дураком показать или их дураками выставить.

— Благодарствую, вам. Почтеньице, господа добрые.

Роман ушел.

— Что скажите, добрые господа?! Сидел, глядел на нас и издевался. Впрямую издевался. Контуженного пыльным мешком изображал. Из нас контуженных делал. Того и гляди, засмеялся бы над нами. А взгляд какой, заметили? Смотрит, дурачком прикидывается, а глаза умные, лукавые, в какие-то моменты во взгляде хищник, из зарослей за нами наблюдает. Не знаяю, как у вас, а у меня мурашки по спине.

— Да, товарищ генерал, не простой этот Роман. — Согласился полковник из комиссии.

— Обыкновенный он парень. После армии. Немного это, не в себе. Чудит. Что с него взять? — Ох, Рома, тебя бы выдрать, как следует.

— Вот, вот. Решим так. Не верю в ваши истории болезни, в ваши бумажки. Не то тут все. Только есть высокое начальство. Все вдруг стали верить в экстрасенсов. В чудеса, словно обезумели. Так вот, у одного начальника, сынишка, четырнадцать лет. Заболел. Почти парализован. За рубежом уже смотрели. Ничего не помогло. Услышал он про вашу богодельню с чудесами и решил, сына сюда, к вам определить. Мало того, что паралич, так еще боли. Мы поддерживаем, но на такой поддержке долго не протянет. Сами знаете. Из тринадцатой ребят выписывай, или переведи куда, а тринадцатую переоборудовать под нового пациента. Завтра встречайте нового пациента. Думайте, тут или грудь в крестах, или голова в кустах.

— Благодарю за доверие, товарищ генерал. — Вот и пронесло на первых порах.

— На этом закончим наше совещание.

— А мы, Константин, пойдем к нашему юродиевому. — Тихо сказал Павел.

— Пойдем. — Костя тоже видел, не все так плохо. Шанс у них есть.

— Роман, поиздеваться решил над комиссией? — С порога начал Павел Павлович. Сидит, словно ничего не происходит. Хоть бы немного волнения.

— Не понравилось? А я старался. — Рома широко улыбается. Доволен собой.

— Постарался. Идиот классный получился. — Павел и Константин подошли к столу. Сели.

— Ну что с меня взять, с убогого. После контузии. — Ромка умел "отходить дураком". Это не раз выручало его в детском доме и в армии.

— Готовься. Нас решили испытать. — Как говорят, не было печали, черти накачали. Теперь от пристального внимания руководства не отделаешься. Будут соваться во все.

— Каким образом? — Роман лениво потянулся, сидя за столом. И чего Павел Павлович ттак волнуется.

— Завтра в тринадцатую палату нового пациента ждем. Диагноз не ясен. За границей лечили и без результата. На нас надеются. То есть на тебя. — Павел Павлович чуть подался вперед, наблюдая за реакцией Романа.

— Вы без меня консервной банки открыть не можете. Все на меня. — Роман улыбнулся. — Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам. Но я разберусь.

— Шекспира цитируешь, контуженный. У меня с тобой голова скоро лопнет. У меня от тебя Ромочка, белая горячка начнется. Понятно?

— Понятно. Только, Павел Павлович, вы не забудьте в международный журнал статейку тиснуть. После чашки кофе у вас белая горячка, горячка белая. Белочка вас посетила. Народ ахнет.