Боярин

— Тоже конструкт, только в этом больше всего разума, потом воздуха, а потом — смерти. Что за хрень такая? Меня так силы мешать не учили.

— Это — дух разведчик. Тоже тушканчик, только совсем маленький. Таких шаманы вперед посылают и слушают их ушами. Сообщение передать такой дух тоже может.

— Ух, ты! Далеко ты его послать можешь?

— Большие шаманы чуть ли не на дневной переход духов посылают. Они у них не только слышать, но и видеть могут.

— А ты?

Девочка смутилась и ответила явно без охоты:

— Я пока шагов на двадцать. Но я только-только этому умению учиться начала!

У Вити к девочке появлялось все больше вопросов. Ясно, что она — начинающая шаманка, но это его совсем не смутило. Обычная девчонка, хоть и держит себя по-мальчишески. Молодец, так проще общаться. И не скрытничает. Может, что про шаманство узнать удастся? Интересно же! А вдруг, у самого что-нибудь получится? Что бы спросить для начала?

— Рыжая, а зачем ты под лавкой пряталась? Что такое посмотреть хотела?

— Сам — разноглазый! И меченый к тому же!

— Чем же я меченый? — Про свое "разноглазие" Витя и сам знал, достаточно в зеркало взглянуть. — Ты про седую прядку что ли?

— Это тоже, но, главное, вокруг тебя духи какие-то необычные мелькают. То там, то тут появятся!

Девочка несколько раз ткнула вокруг Вити пальцем. В последний раз — между ребер, довольно больно. И мордочка при этом у нее была страшно довольная.

— Я только показала! — Воскликнула она, на всякий случай отпрыгивая от вскинувшегося от такой наглости молодого боярина. Но тот так и застыл, пытаясь "поймать за хвост" неожиданно мелькнувшую мысль. Вроде, вот-вот, и все ясно станет.

Не поймал. Придется позже подумать. А пока лучше тему сменить:

— Тебя как зовут-то, рыжая?

На "рыжую" девочка решила не обижаться. А что обижаться, если правда?

— Гульнура, — просто ответила она.

Яровит застыл и переменился в лице:

— Так это ты — внучка верховного шамана, которая из голов детей Славны свои нечестивые эликсиры варит?!

Вот теперь девочка серьезно обиделась.

— Дурак! — Взвизгнула она и бегом бросилась прочь.

Витя так и остался стоять на заваленном щепками пустыре. Бежать следом? Зачем? Поймать и покарать злодейку? Но как-то не похожа была эта Гульнура на жестокую хладнокровную убийцу. Более того, вначале она ему явно понравилась. Может, в пьесе и не про нее было? Кого бы спросить поаккуратнее?

Но спросить Витя никого не успел, не до того стало...

Глава 4. Детство кончилось

Прискакал запыленный гонец на измученной лошади. Если случившиеся в этот момент во дворе слуги его правильно расслышали, то — из Новгорода Дальнего, который здесь, в Изиборске, был не таким уж и "дальним". Гонца быстро провели к князю Евпатию, столь же быстро выдали ему свежих лошадей, еды и питья в дорогу и дальше спровадили. В сторону Китежа, хотя до столицы дорога еще не раз разветвляться будет, по ней отсюда, почитай во все города Славны и ездят. Кроме Дальнего, понятно. К нему — в противоположную сторону.

Спешный прием гонца привлек внимание почти всех жителей Изиборска, но объявлять о полученных вестях князь не спешил. Вместо этого с боярами своими — Ветровыми-Суховеями да ближними дьяками и воеводами затворился в своих покоях, думу думать. Что-то серьезное произошло. Ни Милану, ни Яровита на этот совет не пригласили. Не женское это дело вопросы войны и мира решать. И, тем паче, не детское.

Милана попыталась разузнать, в чем дело, но ни дочки, ни их мужья в курсе не были. Молодых бояр на совет тоже не позвали. Пришлось служанку Раду посылать сплетни слушать, да егерей из сопровождения уши навострить просить. Но те и сами, без поручений, рады стараться были, только через закрытые двери княжьих покоев много не услышишь, тем более что к ним охрана посторонних не допускала. Одна надежда была, что князь слуг с едой и питьем для заседающих кликнет, может те что-нибудь услышат, но он пока советников своих баловать не спешил.

Витя в княжий терем со стороны людской и кухни пошел, раз все суетятся, он то чем хуже? Ему тоже интересно. Плюс — азарт проснулся, узнать то, что у других подслушать не получается. Чем на кухне, кроме пирогов, реально разжиться можно было, он, наверное, и сам сказать бы не смог. Вот их и прихватил, благо повара, а особенно поварихи, симпатичного, но худого, боярского мальчика всегда сами накормить старались. Вот и в этот раз даже не просто пару пирогов в руки дали, а где-то платок чистый взяли и чуть не десяток разных в узелок ему собрали. А еще один — прямо в зубы сунул, с зеленым луком и яйцом мелко порезанным, как оказалось. Вкусно!

А вот за кухней, в закутке около кладовки он давешнюю девочку-куматку увидел. Сидит, к стене прижавшись, и что-то под нос бормочет. Вся в себя ушла, ничего вокруг не замечает. В общем, Витя к ней подошел и за плечо потрогал:

— Ты чего тут делаешь? Духов ворожишь? — спросил он строго, но достаточно дружелюбно.

Девочка буквально подпрыгнула на месте и попыталась сбежать. Не тут-то было! Витя ее не грубо, но решительно, перехватил вокруг пояса, а когда та снова рванулась, приподнял и вернул на место — между собой и стенкой. Рыжая, однако, не смирилась. Довольно ловко (и больно!) заехала ему локтем в живот, змеей выскользнула из рук и даже чуть не уронила, лягнув пяткой в коленку.

Не хочет по-хорошему! Молодых бояр рукопашному бою тоже учат, как с оружием, так и без. А борьба — так и вовсе народное развлечение, так что и здесь кое-какими приемами мальчик владел довольно прилично. Хоть его согнуло и развернуло, успел взять строптивую девчонку на бедро и, не дав упасть, поймал за шею локтевым сгибом, прижимая ее голову к себе где-то между грудью и животом. Поза, в которой он ее зафиксировал, была крайне неудобна и даже унизительна. Ни ударить, ни вырваться, да и стоишь крайне неустойчиво, малейший нажим на шею, и совсем завалишься.

Пойманная пыхтела, но ее попытки вырваться выглядели жалко, и успеха не имели. Витя же с неудовольствием думал, что хоть вторая рука у него практически свободной осталась, по попе ей девочке не нашлепаешь, дотянуться не получится. Можно, конечно, шею и совсем ей свернуть, только он же эту пигалицу (на пол ладони ниже его!) проучить хотел, а не калечить. В общем, погладил по макушке, потрогал косички, а потом и за нос. Девочка не выдержала и расплакалась. Сразу стало как-то неудобно, ну вот, нашел себе достойного противника!

Шею отпустил, но за плечи все-таки придержал. Оказалось, правильно. Вредная куматка между всхлипами все-таки попыталась ему кулачком в лицо тыкнуть, еле перехватил.

— Кончай беситься, дура! — сказал он почти ласково. — Ты чего на меня с кулаками набросилась? Неужели думала с боярином справиться? Меня в неловкое положение поставила, себя бить давать — глупо, а тебя поколотить — чести нет. Ты, это..., Гульнура..., пироги будешь?

Неожиданному завершению фразы, удивились, кажется оба. Мальчик разжал руки, а девочка перестала всхлипывать. Посмотрели друг на друга и оба одновременно улыбнулись.

— Буду! — решительно сказала маленькая куматка, после чего все-таки стукнула Витю кулачком в грудь, но уже несильно. — Так бы сразу и сказал. И нечего руки распускать! Решил слабой девушке силу продемонстрировать, "богатырь"?! А они с чем?

— Сам не знаю, нахватал разных, пробовать надо!

Узелок был поднят с пола и развязан, после чего выяснилось, что вопрос про начинку был сугубо праздным. Видимо полонянок, в отличие от бояр, разносолами тут не угощали. Так что пока Витя ел один пирожок, Гульнура успевала проглотить три. Мальчик вернулся на кухню за добавкой, заодно и кувшин с каким-то морсом прихватил. Так и сидели на полу в закутке, жуя пироги и прикладываясь к кувшину по очереди. О посуде как-то не подумал, но так даже веселее получилось.

— Слушай, а ты, никак, тут через стенку о чем князь с боярами говорит подслушивала? — догадался Витя.

— Не через стенку, а через две! Княжеские покои там еще через хоромы будут. А ты что, против?!

— Нет, конечно. Сам подслушать хотел, а ты меня опередила, — оба рассмеялись.

— Расскажи, что слышала.

— А вот, — девочка задумалась, — карачун вам будет! Шаманы с волками и медведями за дедушку Муалима мстить пришли!

— Волки и медведи? А, это так, наверное, ваши роды называются? И много воинов?

— Воинов немного, роды не такие большие. Только бойцы в них — лучшие в степи! Но тут не они решают. Шаманы куматские из всех родов собрались, а этих воинов как телохранителей взяли. Это — не поход, это кара. Много у дедушки учеников было, вот они теперь проклятый город с землей и сравняют!

— Уверена?

— Там шаманов больше ста человек! И все — сильные и опытные. Да их духи любую стену сгрызут, вместе с жителями!

— А что князь Евпатий говорит?

— Много чего говорил, ты мне дослушать не дал. Только пока все больше охал. Давай еще послушаем?

С руки девочки соскользнула маленькая тень. Не то мышь, не то — таракан. Хотя Гульнура считала его "тушканчиком-разведчиком". А Витя упорно называл "конструктом". Юркнула тень куда-то в щелку у самого пола и пропала.

— Как же ты им сквозь стену проходить умудряешься?

— Дух сам дорогу находит, я ему только цель задаю. Были бы стены каменные, могли бы быть проблемы, в деревянных же всегда трещинки да щели есть. А духу много и не надо.

— Ладно, ты послушай пока, а я матери новости сообщу. Потом расскажешь, что узнать сумеешь.

* * *

Известие Милану взволновало. Особенно в отношении возможной реакции мужа. В Дальнем была единственная, помимо их собственной, боярская семья рода Морозовых. Что сделает Пересвет? Как бы не помчался на помощь, не дожидаясь решения Великого князя. Одна надежда на князя Глеба, которому боярин в Болотове нужен, а не на рубежах чужого княжества. Да и ей самой что делать? Срочно к мужу мчаться? А ну, как он уже уехать успеет? Тогда в Изиборске, поди, безопаснее будет. Или в Китеж податься? Все равно ведь переезжать собирались. Так или иначе, тотчас же написала письмо (неважно, что коряво, в таких обстоятельствах — это несущественно) и гонца в Болотов отрядила. Уехал еще до того, как у князя Евпатия совет закончился.

Витя снова к Гульнуре пошел, о дальнейшем ходе совета узнавать. Но в закутке ее не обнаружил. Толи пироги кончились, толи шуганул ее кто, в общем, ушла куда-то. Ну и зря. Он уж было хотел мать просить ее с собой взять, может, каким шаманским приемам у нее научиться удастся. Но раз она так своевольничать любит, бегать за ней не станет. Все равно, никуда не денется. Мать сказала, что всех полонянок им в холопки подарили, сейчас она их брать не хочет, но к зиме всех в Китеж переправят. А пока — пусть без пирогов посидит. На нее и так тут все дворовые косятся, считают бездельницей, не трогают только потому, что чужая собственность. Но и баловать точно не будут. Глядишь, до зимы поумнеет.

Кстати, почему она так держится? Потому что шаманка? Ведь у куматов шаманы — все равно, что бояре. Боярин холопом быть не может. А шаман? У этих степняков все не как у людей. Неважно. Нечего нос задирать! И вообще, много он что-то стал об этой наглой девчонке думать. Еще только с матерью или сестрами обсудить полонянку осталось, точно насмешками замучают. Скажут, что влюбился, у женщин всегда только это на уме. Как будто ему делать больше нечего!

Сердито пофыркивая, молодой боярин вышел во двор. Кухню при этом обошел стороной...

Князь с соратниками сидели до позднего вечера, так ничего и не решили. По крайней мере, так Боривой сказал, который после совета сразу к Милане заявился.

— Ты, доченька, главное, необдуманных движений не делай, — советовал он заботливым голосом. — Пока непонятно, что будет, лучше переждать. Мужу вот напиши, посоветуйся. Уже написала? И когда успела? Надо будет князю сказать, что его тайные совещания ни для кого не тайна. Неужели Яровит рассказал? Ну, сынок твой полон сюрпризов. Хотя я почему-то не удивлен. Наша порода сказывается. Вот и береги его, нечего, не разобравшись с ситуацией, куда-то мчаться. Еще на разъезд куматов нарвешься. Вот Великий князь решение примет, да от мужа наказ придет, тогда и действуй.

Однако ночью Боривой свое мнение резко переменил. Из Китежа от патриарха Ветровых примчался с письмом Стрислав. Мрачный, как туча. Торопился так, что не всегда понятно было, на коне ли он скачет или он сам коня ветром несет.

Приезд боярина не остался незамеченным, но о чем у него беседа с главой семьи была, осталось неизвестным. Только сразу вслед за ней, еще ночью, с письмом отправлен был куда-то другой боярин, витязь Двужил. Прозвище свое он недаром заработал, не было у Суховеев более выносливого гонца. Сразу закрутил он вокруг себя потоки воздуха и порывом ветра рванул в темноту.

Сам же Боривой чуть свет уже у князя был. Непростая, знать, беседа была, вышли оба злые да всклокоченные, друг на друга не смотрят, но команды все-таки дружно дают. Боярин племянникам своим брони одевать приказал, в поход выступать готовиться, дома только молодежь оставил. Ну а князь Евпатий с ними егерям своим идти велел. Вроде, и не полный сбор, но дружина изрядная получилась.

Пока суета эта военная началась, отправился старый боярин к племяннице, и мнение его о правильных действиях в корне переменилось. Вчера уговаривал Милану не спешить, сегодня — чуть не со двора гонит.

— Поспешай, — говорит, — племянница любезная! Хватай сынка, да скорее к мужу в Болотов езжай. Ночью вести пришли, что идут сюда силою изрядной степняки, я сам лично с малой дружиной им на заслон встать собираюсь.

Милана испугалась, собираться велела, а заодно и дочек прихватить задумала. Нечего им тут в их положении в осаде делать, если, не приведи Премудрый, до этого дело дойдет. Но Боривой не позволил. Мужей их в поле он с собой не берет, молодых на охране города оставил, и негоже, чтобы жены от них прочь бежали. Вот она сама — к мужу спешит, а здесь семьи ломать хочет?! Не дело это!

Так раскричался, что пришлось от затеи отказаться. Да и правда, нет у Миланы над дочками больше власти, в чужую (хоть и свою прежнюю) семью их отдала. Она теперь Снегина-Морозова, а они — Суховеи.

В общем, выехали очень скоро, дочек только поцеловать, да благословить успела, в карету чуть не на ходу запрыгивали. Дружина, в поле идущая, еще и строиться не начинала, а они уже в дороге. Сначала чуть не вскачь понеслись, потом боярыня сообразила, что так и не доехать до места можно, только лошадей загонят. Перешли на нормальный темп, егеря сопровождения дозоры со всех сторон выслали, но все спокойно кругом. Нигде куматов не только не видели, но и не слыхали о них.

По дороге гонца от Пересвета встретили, боярин пока в Болотове оставался, за вести, хоть и недобрые, благодарил, но без подмоги Великого князя лететь в бой не собирался. Самих плещеевцы на рубежах в напряжении держат, просил, если к нему поедет, гонца вперед послать, чтобы мог ее с дружиной встретить.

Посылать гонца было уже, вроде, поздно. Даже если он их и на пол дня обгонит, все равно, встречать их уже почти у самого Болотова будут. Но письмо все-таки написала, одного из егерей вперед отправила.