Средиземье. Путь Майара. Общий текст

Впрочем, не я один такой умный. Креуг остановил отряд, и принялся наблюдать за двумя дозорными. Вот они скрылись в ущелье. Потекли наряженные минуты.... Наконец один из них показался и замахал руками, показывая, что путь свободен.

Тронулись. Через некоторое время стало прохладней и пасмурней — мы начали проходить теснину. Склоны справа и слева доверия не вызывали. Каменистые, крутые, они одним своим видом заставляли напрягаться и искать мнимую опасность.

Огромная сухая ель впереди меня заскрипела и начала падать на дорогу. Я рывком натянул узду, и остановил Яблоко. Позади на меня налетел кто-то из своих, и от неожиданности громко выругался.

Гнусаво зазвучал рог и вниз по склонам запрыгали камни и булыжники. Куда дозорные то смотрели? Подловили, мать их...

Ель упала, придавив пару человек, которые в сутолоке не успели убраться в сторону. На миг я почувствовал запах хвои и смолы — до дерева оставалось от силы пять-шесть шагов. Заржали покалеченные лошади. А сверху, за сыпавшимися как горох камнями, уже бежали вниз фигурки многочисленных врагов. Полетели стрелы. Появились первые раненые. Вот один из гондорцев упал.

Спереди, грозно и сурово, зазвучал рог. Это Креуг приказывает развернуться, и дать отпор.

Поздно. Пешие враги, вооруженные копьями, мечами и топорами, уже достигли нас. А наш отряд, рассечённый на две части упавшим деревом, на несколько мгновений замешкался.

В первые секунды растерянности мне показалось, что врагов чуть ли не под тысячу. И первый бой мне запомнился — ты, словно стоишь на берегу, и ждешь накатывающийся водный вал. Кажется, что этот вал далеко и движется не быстро. Но миг, и мощная волна уже здесь, вздымается и мощно бьет. Ты закружился в водовороте, бестолково и нелепо размахивая руками и ногами, потеряв чувство реальности и понимания. Ты потерялся!

Так произошло и со мной — в первые мгновения. А потом 'волна' вражеского прилива на миг схлынула, и я моментально, рывком, пришёл в себя.

Орали набегающие враги, ржали кони.

— Вперёд, вперёд, прорываемся, — надрывался в голове отряда Креуг. И люди его услышали. Гондорцы сгруппировались, сплотили ряды и пришпорили коней. В общей давке главное начать движение, а там совокупная масса наездника и лошади сама проложит себе дорогу. И отряд стал выходить из ловушки.

А мы, кто о нас, бедолагах позаботится? Замыкающая часть Изенградского отряда, остаток, человек в десять, повернул и начал прорываться обратно, на чистую тропу.

По моей ноге скользнуло чье-то орущее тело, в плечо клюнула стрела. И я взял своего первого врага. Выставив копье, я, как мне показалась, несильно ткнул набегавшего противника в шею. Но он двигался на встречу, плюс масса коня и инерция копья позволили пробить его насквозь. Узкое жало хищно выглянуло с другой стороны шеи.

Ржали кони, орали на все голоса, как и свои, так и чужие. Орки то понятно, они, похоже, всегда орут и матерятся, себя так поддерживая. Ну а гондорцы скорее от неожиданности начали кричать.

Я дернул рукой, освобождая копье, машинально, на рефлексах, приподнял щит и поймал стрелу, потом ещё одну. По спине ощутимо приложились. Или камнем или еще чем-то, сейчас некогда разбираться.

— Ко мне, ко мне, — надрывался Грестлинг, неистово размахивая мечом, помогая сориентироваться людям. Разворачиваясь, я краем глаза успел заметить, что передовая часть нашего отряда, что осталась с другой стороны перегородившей дорогу ели, уже практически вырвалась из ущелья. Задние бойцы закидывали на спину щиты, и пришпоривали лошадей. На земле стонали и корчились с десяток людей. И вдвое больше врагов. Видать не так уж и сильно растерялись гондорцы, как я по себе судил.

Сейчас главное выбраться из ловушки, а там посмотрим, кто кого. Люди придут в себя, и покажут своё мастерство.

Рассечённый надвое, наш отряд разделился. Благодаря Грестлингу. его уверенности и мужеству, мы вырвались. Пешие вражьи воины отстали, но стрелы продолжали сыпаться и ранить людей.

Из теснины с нашей стороны выбралось восемь человек.

Грес резко остановил коня. Лошадь заржала и встала на задние ноги. Оставшиеся в живых окружили десятника.

Мы смотрели назад. В ущелье, в миле от нас, копошились торжествующие враги. Теперь, когда появилось время осмотреться, можно смело утверждать, что мы действительно схлестнулись именно с орками. Все они, как правило, невысокого, примерно под пять футов росту, но коренастые и крепкие. К тому же их явно больше двух сотен, и им удалось подловить нас, и навязать выгодный бой. Встрою, на просторе, наши шесть десятков на конях легко бы рассеяли и триста, и четыреста врагов. Но в узких горных проходах всё наше преимущество пропало.

Мы видели нескольких орков, которые открыто, на виду добивали и обыскивали изенгардских воинов. И что самое обидное, мы ничего не могли с этим поделать.

Большая часть врагов экипирована весьма неплохо — кольчуги, шлемы, щиты, луки и мечи. Практически всё оружие черное, или близкое по оттенкам — орки любили вороненый цвет.

Сейчас сложно говорить о потерях, но восемь-десять человек точно остались в ущелье. И это только с нашей стороны. Сколько полегло в голове отряда, я понятное дело, знать не мог.

— Где мы можем встретиться с основными силами? — я говорил очень громко, практически кричал — возбуждение еще не прошло, — Здесь есть другой путь?

— Да хер его знает, — Грес был зол, и не скрывал этого.— Вроде есть здесь тропинка, и на лошади пройти можно, да вот только боюсь, что там нас ждут.

— Что делаем? — спросил Скрульф.

— Отходим, пока не окружили, — десятник ткнул плеткой в сторону ущелья. Из него, явно торопясь, в нашу сторону бежало несколько десятков орков. Большая часть из них с луками.

Мы поскакали назад. Всаднику не сложно уйти от пешего. Но мы находились на тропинке, вокруг которой со всех сторон теснились леса. Да, небольшие клочки степи, есть и здесь, но все понимают, что нас можно очень легко подловить — дорога то для выхода только одна.

Вынырнув из-за очередного поворота, мы увидели лежавшего на земле дозорного и мертвого коня. Чуть дальше лежал второй воин, но лошади с ним нет. Вот сволочи, и с задним дозором они разобрались. Кто ж у них там такой гениальный тактик, что сумел подловить гондорцев?

Около павших стоят в подобие строя с десяток орков. Для нас эта встреча явилась полной неожиданностью, а орки видать, успели подготовиться, услышав, как мы скачем.

Орки истошно заорали и запустили стрелы. Мы пошли на прорыв. И будь у врагов больше копий, или стреляй они точнее, кто знает, смогли бы мы прорваться?

Остеру стрела попала в лицо, и он грянулся на землю. Дрего подняли на копья. Под одним из воинов подрубили ноги коню. Человек выпал из седла и над ним быстро-быстро замелькали кривые мечи.

Грес налетел в эту кучу и уложил двоих. Я также взял еще две жизни. Пэг, стреляя умело и расчетливо, заставил упасть еще нескольких врагов. Скрульф зацепил кого-то...

Мы отогнали остатки вражеской группы и спрыгнули с лошадей, осматривая своих.

Дрего и воин, под которым подрубили коня, уже мертвы. А вот Остер ещё хрипит. Но рана страшная. Стрела вошла в глаз, и возможно задела мозг. Пэг поймал и подогнал коня, а я взвалил на него раненого. Остер застонал. Держись, мужик!

Сзади набегали враги. Всё ближе слышались истошные вопли.

Адреналин отпустил, и я с удивлением понял, что понимаю, о чём кричат враги. Кто-то, надрываясь сиплым басом, командовал, приказывал обходить с разных сторон, окружить, догнать... Снова загудел рог.

Засвистели первые стрелы. И мы опять отступили.

Проскакали разрушенную деревню. Тропа превратилась в лесную дорогу. Стало просторней, легче и немного спокойней.

Двигались, всё дальше отдаляясь от неудачного для нас места схватки. Горячка боя проходила. Люди и кони успокаивались.

К тому моменту стало ясно, что наш десятник ранен. Пущенная с близкого расстояния, стрела под прямым углом ударила в плечо, смогла пробить кольчугу и глубоко войти в тело.

Но мы оторвались. Проскакав пару лиг, остановились около родничка. К сожалению, Остер не выдержал тряски, кровопотери, и умер. Следовало оказать помощь живым.

Я стащил с десятника кольчугу и принялся осматривать рану. Ну вроде ничего страшного, и если стрела не отравленная, и относительно чистая, то жить мой друг будет. Как следует промыв и перевязав рану, я осмотрел себя.

В целом я отделался легко, особенно для первого боя. Самая серьезная рана — пораненное до кости предплечье на левой руке. Рана не широкая, но глубокая. И вообще удивительно, как под щит попало вражеское оружие? Грес помог как следует перевязать рану.

Ещё, я заимел множество ссадин и ушибов. На спине, между лопаток, как сказали воины, расплылся огромный синяк — это похоже в меня попал один из летящих сверху камней. Ну и так, по мелочи царапин и ушибов, их много, и они по всему телу.

Применительно к себе, схваткой я остался доволен. Растерялся, но пришёл в чувство. Чудеса героизма не проявлял, но повел себя достойно. Так что краснеть за первый боевой опыт не пришлось. И это меня очень радовало.

А огорчало, и очень сильно, другое — то, что мы так наивно попались в засаду, и то, что так много славных людей не пережили этот день. Вот это по-настоящему неприятно. И на таком фоне о собственном поведении думать, вроде, как и не прилично.

На этом месте, у безымянного родничка мы отдыхали около получаса, решая, что делать дальше. Пэг высказал осторожную мысль, что, мол, можно вернуться в крепость, сообщить последние новости, и ждать указаний. Мысль хоть и отдавала нездоровым трусливым душком, имела и здравую основу. Сейчас, впятером, что фактически мы могли сделать?

Грес, да и все остальные, идею не поддержали. Надо оставаться в этом районе, искать возможность соединиться с основными силами. Не найдем их — тогда осуществлять разведку, тревожить, и по возможности уничтожать врагов.

На том и порешили. Конь Скрульфа также получил повреждение и сильно хромал. Пришлось воину пересаживаться на лошадь умершего Остера. Отсутствие лишней и здоровой лошади решило вопрос, что нам делать с телом соратника. Решили хоронить здесь.

Выкопав неглубокую яму, мы положили воина с оружием в руках в могилу, забросали землёй, и в холмик воткнули копьё: — прощай Остер, и Света тебе в новом мире! Прости, что не можем проводить в дальний путь более достойным образом.

Тронулись дальше. К вечеру, поплутав по проселкам, выбрались на тракт. И поскакали на север. План Грестлинга прост — по большой петле обойти место нашей сшибки и попытаться соединиться с основными силами либо северней, на тракте (если отряд выйдет туда), либо искать своих в том районе, куда предположительно они могли отступить.

Нас осталось пятеро. Грестлинг, который час от часу чувствовал себя всё хуже, я, Скрульф, Пэг и Лозг — молодой парень из другого десятка.

Остановились, когда звезды сияли во всю, а серп растущей луны завис над дальним лесом. Где-то далеко выли волки. Заухал филин. Природа продолжала жить, для неё ничего не изменилось.

Хуже всего то, что Грестлинга стало лихорадить. Причем очень серьезно. Он начал потеть. Пот липкий, с неприятным запахом. Кожа на лице приобрела нездоровый синюшный оттенок, нос заострился, а щеки ввалились. Временами десятник начинал бредить, пару раз клевал носом, теряя сознание. И всё время просил воды.

Я мрачно переглядывался с оставшимися воинами.

— Похоже, стрела отравленная попалась,— констатировал Скрульф уже очевидную для вех вещь.

— Плохо дело, — вздохнул Пэг. — Эх, Грес, как же так...

Я вначале немного растерялся, не зная, что делать. Несколько минут я обдумывал ситуацию... В голове вертелась мысль, которую я всё никак не мог до конца сформулировать.

Потом неожиданно вспомнил. Мистер Толкиен часто упоминал, что орки наносят яд на свое оружие. И даже описал несколько случаев успешного лечения подобных ран.

Например, Элронд вылечил Фродо от раны моргульским клинком, которую ему нанес король-кольценосец. Арагон вылечил Фарамира, Эовин и Мерри...

Разница конечно есть. Там мертвящее оружие, а здесь ядовитое. Но общий принцип уяснить можно.

— Так парни, — я решил действовать. — Мне необходимо время. Возможно, и получится помочь Гресу. Для начала распределите порядок дежурства. Потом мне понадобится горячая вода.

В общем, у меня появился план, и я начал его осуществлять. Пэг, Скрульф и Лозг спокойно отнеслись к идее, что я начал командовать, и охотно, а главное быстро бросились выполнять мои распоряжения.

Лозг встал на дежурство. Скрульф и Пэг нарубили несколько жердей, наложили на них лапника. На эту импровизированную кровать мы уложили Грега.

Я вымыл руки, потом аккуратно промыл рану. Десятник к тому времени потерял сознание и приходить в себя не торопился.

— Все парни, я начинаю. Не мешайте мне. И если что, приводите в себя только в крайнем случае.

Я сел около друга, наложил руки на рану, закрыл глаза и попытался отрешиться от всего лишнего. План у меня простой — если я умел чувствовать настрой и энергетику других людей, то почему бы мне не попробовать ощутить состояние здоровья человека и угрозу, исходящую от раны? Если это в принципе выполнимо, то мой долг попробовать

Никогда раньше я такого не делал. Но начинать то надо. Тем более, на кону жизнь друга.

В общем, я старался.

Сначала пришлось тяжело. Общий настрой десятника я воспринимал достаточно чётко. Но вот выйти на рану и как-то почувствовать её, долго не получалось. Я использовал весь свой небогатый опыт, пытался нащупать эту 'ниточку' правильных действий.

Время шло, всё оставалось без изменений.

В конце концов, я понял, что что-то делаю не так. Похоже, проблему надо решать по-другому.

А почему бы не попробовать 'увидеть' рану и яд? Попытка не пытка.

Я открыл глаза и стал смотреть на плечо десятника, отключив все мысли, и стараясь расфокусировать взгляд... Потекли минуты.

Вдруг, как по щелчку, картина изменилась. Я смотрел на друга и его тело мой взор стал видеть по-другому — как прозрачный, затуманенный воск. Я увидел внутреннее строение — мясо, мышцы, вены, внутренние органы. Кости проглядывали из глубины и выглядели как более темное и массивное образование. Органы, такие как печень, сердце или селезенка словно светились различными цветами. А потом я разглядел рану — треугольной формы полость, в которой содержалось основная порция яда, примерно в двух сантиметрах под кожей.

Я начал понимать, как иммунная система Греса вырабатывает антитела, как она пытается не пустить заразу дальше в организм. Но кровь циркулировала в теле, и кровотоки, волей или неволей, разносили яд по телу, и он уже проник достаточно глубоко. Орочью отраву я увидел, как ядовито зеленую, смешанную с синим цветом, субстанцию, которая растворялась в алой крови.

После этого мне стало легче, появилось внутреннее знание и даже слабая, но уверенность, в правильности принятых решений. Как действовать дальше?