Поэтому, едва на горизонте появились очертания первых домов, радости нашей троицы не было предела. И, как бы не хотелось Эльдару и Маэлю отъехать как можно дальше от Грельмина, им все же пришлось смириться с нашими требованиями и завернуть в деревеньку... В которой, как оказалось в последствии, нас уже ждали с распростертыми объятьями, едва не рыдая от радости и облегчения.

В харчевню я вошла самая последняя (вернее, вползла на негнущихся ногах, сдавленно постанывая и проклиная тот день, когда какой-то умник придумал оседлать лошадь). Эльфы уже успели занять самый дальний столик в углу, и теперь молоденькая подавальщица крутилась вокруг них, как голодная кошка вокруг крынки со сливками. Впрочем, кокетливые улыбки и зазывные взгляды со стороны девушки закончились одновременно с моим приближением. Глянув на мою перекошенную физиономию (от боли и никак иначе!), она поспешно скрылась на кухне, и уже через минуту перед нами стояли три кружки с олом, увенчанные огромными пористыми шапками желтоватой пены и нарезанная тонкими ломтиками копченая грудинка. Мальчишке был принесен яблочный сок.

— Алекс, ты действительно раньше никогда не ездила верхом? — светским тоном поинтересовался Эльдар, ухватившись за ближайшую к нему кружку. Маэль ехидно посмотрел поверх своей, но, здраво рассудив, предпочел напиток колкостям в адрес ведьмы. Я же внимательно изучала желтоватую пену у себя под носом, не решаясь сделать первый глоток.

— Если не умеешь, почему же не сказала об этом раньше?

Я в упор посмотрела в спокойные янтарные глаза, чувствуя, что сейчас кого-то будут убивать. Долго, со вкусом...

— Не сказала?!! Да я орала об этом на всю конюшню!!! Если бы кое-кто соизволил мыть по утрам свои уши...

— Алекс, это не конюшня, — Нариэль оторвался от своего сока и с укором глянул на меня такими знакомыми бирюзовыми глазами. Странно, и как это я раньше не заметила такое поразительное сходство?.. Злющая на весь мир, я сделала большой из кружки. Вкусно-то как... Нашему пиву и в подметки не годится. Я сделала еще парочку глотков...

— На твоем месте, я бы не увлекался.

Маэль старательно смотрел куда-то в сторону, кусая губы. Эльдар рассеяно водил пальцем по ободку кружки.

— Почему? — я уставилась на темноволосого, явственно ощущая какой-то подвох.

— Потому что ол — крепкий напиток. Если хочешь удержаться в седле, не советую пить всю эту кружку.

Я фыркнула и демонстративно сделала еще глоток — мол, сами знаем, сколько и чего пить! Но напиваться до чертиков и правда не входило в мои планы, поэтому кружка отодвинулась к центру стола до лучших времен, когда принесут что-то более существенное, чем грудинка. Нариэль расплылся в улыбке и как истинный джентльмен предложил мне своего сока.

— Нет, спасибо, я...

Незаконченная фраза так и повисла в воздухе. Дверь с грохотом, едва не слетев с петель, распахнулась, и в помещение, ввалилась колоритная группа мужиков, предварительно застряв на пороге и высказав друг другу все, что накопилось на душе. Я, подскочив едва ли не до потолка от внезапного грохота, в изумлении разинула рот, но оказалась в одиночестве. Эльфы даже не вздрогнули, продолжая потягивать ол, а Нариэль с трудом удерживал расползающуюся по лицу улыбку, из чего я тут же сделала вывод, что остроухие услышали всю эту компанию задолго до того, как она докатилась до порога харчевни.

Среди селян к этому моменту наметилась некое подобие порядка, и они дружно двинулись в нашу сторону. Впереди, в слегка помятой, но чистой рубахе, надеваемой, видно, только по большим праздникам, семенил староста, изо всех сил стараясь придать своему лицу важное выражение, соответствующее его статусу. Но всклокоченный седой венчик волос на макушке и распухший от прямого попадания пудового кулака нос этому не способствовали, вызывая вместо почтения сдавленное хихиканье Нариэля и моё надсадное кашлянье. Позади старосты плотным полукругом толпились хмурые мужики.

— Ждрасьте, гошти доогие! — невнятно, но громко взвыл староста, испуганно косясь себе за плечо. Мы с Нариэлем дружно сунули в рот кулаки, чтобы откровенно не расхохотаться. Судя по выговору, досталось не только старостиному носу, но и челюсти...

Эльфы с неодобрением покосились в нашу сторону, но и в их глазах я заметила искристые смешинки. Староста тем временем извлек из-за спины слегка помятый в толчее каравай, щедро припорошенный солью. Сама солонка, сверкая деревянным дном, косо пристроилась на макушке хлебобулочного изделия. Наша четверка с интересом уставилась на эту конструкцию, пытаясь понять, что именно хотели сказать этим селяне. Эльфов смущало полное незнание этого обряда, а меня — странный вид каравая.

Мужики, разглядев получше хлеб-соль, смутились, потянули старосту за шиворот в свой тесный кружок, и через минуту мы могли лицезреть правильное положение солонки и избавленную от соли ковригу. Старосте кто-то пригладил вздыбленные волосы и одернул рубаху, а особо ушлые в этой суматохе даже успели слегка пощипать сам каравай, надкусанный бок которого староста теперь прижимал к себе. Мы молча ждали развития событий.

— Вот... Это вам, доогие гошти, — хлеб шлепнулся на середину нашего стола. Солонка, не удержавшись, вновь завалилась на бок, а лицо старосты приняло такое мученическое выражение, что в моей груди снова заклокотал еле сдерживаемый хохот. Ощутимый пинок в голень заставил меня согнать улыбку с лица и болезненно поморщиться. Нет, пора объявлять этим остроухим войну. Совсем обнаглели!..

Оба эльфа не обратили на мое сдавленное ворчание и перекошенную физиономию никакого внимания, продолжая изображать вежливый интерес. А вот староста, решив, что я читаю какое-то жуткое заклинание, сдавленно пискнул и попытался дать деру, наплевав на свои высокие полномочия. Но, натолкнувшись на еще более хмурые рожи односельчан, с тихим стоном растянуться на дощатом полу, имитируя обморок.

Я привстала со своего места и заглянула под стол.

— Упокаивать будем?

Моего юмора никто не разделил, а староста поспешно отполз под ближайшую лавку, продолжая усиленно прикидываться недееспособным. Я уселась обратно и потыкала пальцем в хлеб — черствый. Что-то давно заказа нашего не видать... Интересно, на кухне решили, что с нас вполне хватит и этого? Словно отвечая моим мыслям, из-за стойки выплыл сам хозяин харчевни, таща заставленный снедью поднос. По всей видимости, визит высшего сельского начальства не прошел незамеченным, и нас решили обслужить по высшему разряду.

Я, не стесняясь, втянула носом ароматный запах исходящий от жаркого и сглотнула набежавшую слюну. Голодный желудок тут же отозвался сердитым ворчанием.

— Э-э-э... Мы, пожалуй, зайдем попозже, — смущенно пробасил самый статный селянин с пудовыми кулаками, взявший на себя обязанности старосты, который теперь, пользуясь нашим невниманием, медленно полз к выходу, используя лавки и столы, как прикрытие. — Дело-то у нас срочное, да на голодный желудок не особо наговоришься... Вы как отобедаете, так подходите к дому Коряки-кузнеца. Дорогу каждый укажет...

— Зачем? Поговорить можно и здесь, — Маэль приглашающе кивнул в сторону свободного края лавки рядом со мной. — Эй, хозяин, налей-ка этому доброму человеку кружку ола!

Я хмыкнула. Что там говорил Аэрон про отношение эльфов к людям? Не любят, стараются не контактировать? Ну-ну...

Хозяин выполнил заказ с космической скоростью, заодно поменяв и наши, наполовину пустые кружки. Кузнец с радостным хеканьем ухватился за свою и в один присест осушил почти на половину. Остальные селяне, сообразив, что им тут ничего не перепадет, потянулись к выходу, бросая в сторону счастливого собрата завистливые взгляды и в разнобой желая нашей компании приятного аппетита. Правда, долго предаваться меланхолии им было не суждено. Четыре луженые глотки издали ликующий вопль "Хватай старосту!", и мужики радостно ломанулись вон из помещения. Староста, который уже почти пересек порог, затравленно огляделся и бросился вон, безуспешно пытаясь образумить односельчан в процессе улепетывания. Мужики, не слушая, с воплями включились в погоню.

Мы с интересом проводили взглядом процессию и повернулись к Коряке, который уже прикончил свою порцию ола и теперь с надеждой поглядывал на мою полную кружку.

— Интересно тут у вас, — я улыбнулась и показательно отпила глоток.

— Давно хотим переизбрать, да все никак не соберемся, — мужик тоскливо изучил дно моей кружки. — Поначалу-то вроде складный мужик был, а как только до власти дорвался, так совсем худо стало. Перевоспитываем его, перевоспитываем, да только все равно придется переизбирать...

— Что, сильно напортачил?

— А то как же! Ведь, почитай, из-за него щас и страдаем. С год назад купил у местного чароплёта зверька магического, для дочки. На общие, между прочим, сбережения... Так мало того, что казну сельскую почти на половину опустошил, этот мракобес у него нынешней весной ещё и убёг.

Маэль оторвался от своей тарелки и усмехнулся.

— Кто убег? Староста?

— Да не, отродье это чароплетское. Простите, госпожа ведьма, обидеть не хотел...

— Дальше можете не продолжать. Нуруски. Сколько?

Кузнец мрачно сопнул носом.

— Дык кто ж их знает, господин рыцарь. Кто троих видел, кто пятерых. У Фендоры вон всех цыплят передушили, а у соседа маво, Зеньки Вертлявого все огурцы малосольные из бочки перетаскали, закусывать теперь нечем...

Вспомнив про огурчики, мужик совсем закручинился. Куры какой-то там Фендоры заботили его гораздо меньше... Над столом повисло молчание. Я старательно припоминала, что это еще за напасть такая, эльфы обдумывали сложившуюся ситуацию, мужик все же умыкнул мою кружку, и теперь кручинился вполне продуктивно, а Нариэль старательно делал вид, что его здесь нет, и уже с вожделением поглядывал на отцовскую тарелку...

— Не знаю, как вы, а я остаюсь, — поспешила оповестить всех присутствующих я. Мужик явно просиял и, одним глотком допив содержимое кружки, поспешно поднялся.

— Эт хорошо! Эт сла-авно! Коли нас от этой напасти избавите, мы вам вторую часть сельской казны отпишем.

— Она же у старосты.

— Отдаст. Куды денется?

Я в полной растерянности смотрела вслед заметно повеселевшему кузнецу, и в душе зрело убеждение, что я опять во что-то вляпалась. Эльфы разубеждать меня не спешили, даже наоборот. Позабыв про свой обед, оба смотрели на меня с одинаковыми змеиными улыбочками.

— И как же ты собираешься в одиночку справиться с нурусками?

— А что, магией их пришлепнуть не получится? — я попыталась ответить той же монетой, но куда уж мне до эльфов... — Я не расслышала, или кузнец сказал, что это магические твари?

— Вот именно. Они чуют магию, как собаки затаившегося в кустах кабана. Ну, и поступают соответствующе, — улыбка Эльдара стала еще ядовитее. — А тут их, похоже, целая стая... Ну что, остаешься воевать одна?

— А вы значит, такие благородные, поедете дальше? Посочувствовали, и хватит? Ну-ну... Скатертью дорожка.

Я резко поднялась. Есть резко расхотелось. Находиться в одном помещении с этими чертовыми остроухими — тоже. Поэтому, не оборачиваясь, я вышла из харчевни, отвязала Смирную и, ведя её в поводу, отправилась на поиски дома Корчаги-кузнеца, чтобы подробнее расспросить о нурусках, а заодно попроситься на сеновал.

Про этих тварей знала я совсем немного, зато видела собственными глазами. Одна такая жила у Аэрона. Правда, из клетки её он никогда не выпускал, прочитав мне как-то вечером целую лекцию на тему, что может произойти, если этой симпатичной зверюшке удастся выбраться за пределы крепких ивовывых прутьев. Не стану повторять, заскучаете уже на двадцатой минуте (странно, но даже короткие лекции Аэрон умудрялся растягивать так, что к концу второго часа меня неудержимо клонило в сон), а в кратком пересказе это звучит как: "Кранты, вилы, караул. Тундра, стойбище, аул...". В общем, ничего хорошего. А вот теперь по всему выходило, что и магией мне пользоваться ни в коем случае нельзя — накинуться всем скопом и загрызут без зазрения совести. Эх, придется разжиться у кузнеца и мечом...

Перед глазами тут же предстала красочная картина, как я, ухватившись двумя руками за металлическую орясину, пытаюсь, как мухобойкой, прибить наседающих со всех сторон нурусков, при этом горланя нечто ободряюще-героическое... Фу, ну и гадость!

Надо сказать, что нуруски выглядят довольно симпатично. По крайне мере, пока не открывают рот, полный острых, игловидных зубов в два ряда, или не поворачиваются к вам своим голым крысиным хвостом, на кончике которого топорщатся мелкие, но ужасно острые костяные шипы...

Возле кузницы со скучающим видом "мы здесь мимо проходили" стояли эльфы. Эльфёнок, гордо восседая на отцовском жеребце, заметил меня издали и приветливо замахал обеими руками. Я в ответ подняла ладонь и, демонстративно не замечая Маэля и Эльдара, вошла в кузнечное пекло, где Коряка самозабвенно лупил молотом по наковальне, придерживая брусочек металла устрашающего вида щипцами. Меня он заметил где-то минут через пять, когда я уже совсем отчаялась до него доораться.

— А, госпожа ведьма! Вам чего-то надобно?

— Надобно, надобно, — с трудом прохрипела я, утирая пот со лба. — У вас меча какого-нибудь не найдется? Можно и не заточенный.

— На нурусков собрались?

Кузнец старательно вытер руки ветошью и потянул меня на улицу.

— А справитесь?

Я зло поглядела в сторону эльфов, продолжающих с преувеличенным интересом изучать облака над головой.

— Справлюсь.

— Это хорошо-о... И меч я вам найду.

Я вздохнула, старательно отгоняя от себя картинку предстоящей битвы.

После еще пары минут разговора, сеновал кузнеца перешел в мое полное распоряжение до следующего утра. А так же выяснилось, что селянам удалось-таки отыскать гнездовье этих мелких, чрезвычайно прожорливых тварей. Хотя, надо сказать, сделать это почти невозможно. Нуруски тщательно охраняют свою матку, и стараются спрятать как можно лучше и дальше от селений, страдающих от их набегов. Иначе, если погибнет матка, погибнет и весь выводок.

Со двора я уходила в гордом молчании, старательно изображая, что остроухих в упор не вижу, но и эльфы тоже не спешили бросаться ко мне с криками: "Матушка, прости засранцев!". Не хотят, и не надо. Мы, люди, тоже гордые...

Все же оставшееся до вечера время я собиралась хорошенько отдохнуть, потому как ночью мне выспаться точно не удастся.

Ночь для охоты выдалась неудачная. А если учитывать, что предмет ловли прекрасно чувствует всякое проявление магии и пытается как можно быстрее нейтрализовать её источник, то и вовсе ужасная.

По бархатному ночному небу непрекращающейся вереницей тянулись облака, то и дело заползающие на бледный лунный диск. Тогда призрачный свет резко сменялся чернильной темнотой, но не успевали глаза привыкнуть, как облако уплывало, и на земле вновь становилось светло. Крупные велесские звезды водили хороводы в прорехах облачного покрывала, бездушно подмигивая из своей вышины. На улице было настолько студено, что едва я выбралась с сеновала, все тело завибрировало такой припадочной дрожью, что в голову пришла малодушная мысль — лучше бы я послушалась эльфов, и сейчас спокойно дрыхла где-нибудь у костра, знать не зная ни о каких нурусках... А зубы еще минут десять отстукивали зажигательный ритм ча-ча-ча, даже не смотря на то, что перед ночной вылазкой я старательно утеплилась, достав прикупленные на ярмарке теплую, мехом внутрь, куртку и такие же штаны. Меч — тяжеленную, слегка погнутую железяку с тусклым, поцарапанным лезвием, которую вечером принес кузнец — я просто сунула под мышку. Ножен у меня не было, а ладонь от соприкосновения с холодной, обвитой какими-то пожелтевшими костяными пластинками, рукоятью сводило судорогой.