| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
'На сдачу' добрый дядя выделил нам тусклый фонарик, так что еще долго бабушки из соседствующих с погостом домов будут пугать непослушных внуков 'кладбищенскими огнями'. Нужные могилки мы с Фанданго отыскали быстро, таблички на памятниках оказались, как и положено, с фотографиями — но на этом наше везение и закончилось. На призрака ни одна не походила, а на обратном пути и фонарик погас, мы тут же свернули не туда, и к воротам вышли кружным путем, буквально чудом не свалившись в свежевырытую могилу — хорошо, что Фанданго в темноте видела, как кошка, и успела меня предупредить. Но все же день нельзя было назвать попавшим: удалось исключить три из восемнадцати имен.
Похоже, раз за разом слыша по телефону в ответ на невинный вопрос: 'Ты сейчас где?' мое невозмутимое: 'На кладбище', мама начала слегка волноваться. Но уточнить: 'А что ты там делаешь?' осмелилась только на третий день.
— Могилу ищу, — не подумав, брякнула я, и прикусила язык.
Судя по отсутствию характерного стука на том конце, в обморок родительница все-таки не упала, но дар речи потеряла надолго.
— А-а-а, — наконец слабым голосом протянула она. — Понятно-о...
— Да ты не волнуйся, не свою, — 'успокоила' я.
И дождалась-таки характерного звука...
Глава 5.
— Я чувствую, что сегодня нам повезет! — дожидаясь, пока наше большое и дружное семейство наконец застегнет весь миллион пуговок и завяжет километр шнурков, Фанданго переминалась с ноги на ногу перед дверью. Сама она сегодня нарядилась торжественно и готично: в купальник из черной лаковой кожи, длинную гипюровую юбку, которую снизу будто собаки драли, и высокие сапоги с голенищами до середины бедра, на запредельных шпильках. Живой человек в таком точно ходить не сможет!
— Погоди, не вертись! — я криво застегнула Тишкину курточку, и теперь пыталась сообразить, как такое могло получиться.
В списке остались всего восемь человек, а в городе — последнее не проверенное нами кладбище. Правда, добираться до него нужно было на городской электричке, а от станции проехать еще несколько остановок на автобусе, поэтому, чтобы не задерживаться среди могил допоздна, я решила с утра забросить двойняшек к прабабке Валерии, тем более что она давно рвалась с ними пообщаться, но редко выходила из дому, а самой отправиться 'на работу'... Фанданго в радостном предвкушении (и что на нее нашло — опять вместо серьезного триллера что-то вроде 'Семейки Адамсов' попалось?) била копытом, и даже пыталась меня торопить, отчего получалось только хуже и медленнее.
Бывшая королева хорошо подготовилась к приходу своих любимцев: стол ломился от печенья и конфет, старая верная домработница Ксюша (хотя у меня язык не поворачивался обращаться к старушке иначе, чем Ксения Федотовна) наварила целую кастрюлю своего фирменного и невероятно вкусного малинового компота. Элементарная вежливость не позволяла мне, оставив детей в холле, тут же убежать по своим делам — да и свежий компот благоухал на всю квартиру до того одуряюще-соблазнительно, что и святой бы не устоял. Я святой не была, поэтому под неодобрительным взглядом Фанданго, поколебавшись, скинула сапоги и с готовностью приняла приглашение почаевничать — так сказать, с дорожки и на дорожку.
С 'внучатой свекровью' мы общались не так часто — не оттого, что между нами сложились анекдотически-натянутые отношения: если королева Валерия и была недовольна выбором внука, то тактично это скрывала. Придерживаясь старорежимных правил этикета, старушка никогда не сваливалась, точно снег на голову, неожиданно вырастая в дверях квартиры в самый разгар генеральной уборки — в отличие от мамы, которая чувствовала самые неподходящие моменты буквально шестым или каким-там-еще чувством, и непременно забегала 'по дороге', чтобы популярно объяснить, что именно я делаю не так. А самой затевать долгий ритуал обмена карточками с предупреждением о предстоящем визите и любезным приглашением принимающей стороны без особой причины мне обычно было лень. Куда проще послать СМС-ку или позвонить по телефону, что с точки зрения бывшей королевы однозначно попадало под понятие 'моветон'.
Пройти же всю процедуру получения высочайшей аудиенции, да хотя бы кофию не испить под светский разговор о погоде — это вообще верх неприличия. И Винни-Пух в свое время предупреждал: 'Сразу никто не уходит — в гостях так не принято'... Потягивая компот, я рассеянно поддакивала пространным рассуждениям хозяйки дома, что весна в этом году, скорее всего, будет затяжной — если, конечно, лето не настанет вдруг и сразу, как в прошлом... Двойняшки навалились на блюдо с пирожными, точно два медведя на улей. В стороне, напоминая, что мне уже давно пора на кладбище, вся в черном, точно парижская ворона, сердито шипела Фанданго — жизнь прекрасна!
Исчезновение привычно-раздражающего фона 'Ну, пошли скорее... Допивай и пойдем... Ну, сколько можно сидеть!' я заметила не сразу, а внезапно поняв, что перестала слышать ворчание призрака, даже вздрогнула от неожиданности. С этой взбалмошной девчонки вполне станется отправиться 'на дело' в одиночку! Хотя нет, вот она — стоит ко мне спиной, разглядывает что-то на стене: небольшую акварель, портрет эффектной женщины в старинном платье. Я знала, что королева Валерия никого из своей родни не удостоила чести быть повешенными на 'стене славы' — и это наверняка не исключение, а, скорее всего, какая-то знаменитая писательница, политик или балерина прошлого, не знать которых 'в лицо' может только последняя невежда. Мария Склодовская-Кюри или еще какая Жорж Санд...
— Ты права, деточка — на редкость удачная работа!
— Что?.. — опешила я. Похоже, не просто пропустила свою реплику, а фатально прощелкала клювом смену темы.
'Свекровь' лукаво рассмеялась, довольная произведенным эффектом:
— Удивлена? Я как раз недавно перечитывала ту забавную вещицу вещицу про Шерлока Холмса, где он разыгрывает этого юношу, доктора Уотсона, фокусом со чтением мыслей, и решила применить на тебе. Я угадала?
— Э-э-э...
— Конечно, ты хочешь спросить: 'Как?' — прабабка была так довольна собой, что ее не хотелось разочаровывать, и я молча кивнула: — Элементарно! Сперва ты посмотрела на блюдо с пирожными и подумала, что в магазине такой выпечки наверняка не найдешь. Потом перевела взгляд на скатерть, и подумала, что ручная вышивка смотрится гораздо изысканнее и аккуратнее машинной. А затем подняла взгляд на портрет Гликерии...
— Кого? — не удержалась я. — В смысле, чей?
— Гликерия Квасня — великая актриса своего времени... впрочем, откуда тебе знать, конечно: когда она блистала на сцене, родители твоей бабушки в лучшем случае только познакомились. И, заметь, в отличие от большинства сохранившихся изображений Гликерии, этот портрет написан с натуры, а не срисован с кинопленки... Так что, я угадала?
— Я ее знаю! — наклонившись к самому уху, внезапно крикнула Фанданго, и от неожиданности я едва не свалилась под стол: — Не знаю, откуда — но точно раньше видела!
— А?.. Да, просто удивительно — как будто на самом деле прочитали мои мысли! А что, эта Гликерия снималась в кино?
— Она была великой театральной примой своего времени! Но снялась в одном-единственном фильме, после долгих уговоров режиссера... Он имел бешеный успех, но муж запретил Гликерии продолжать сниматься — ведь она была замужем, мать четверых детей. И сумела сохранить девичий стан!
При этих словах я тут же почувствовала себя толстой, и отказалась от мысли угоститься еще одним пирожным. Ну его, лучше пешком прогуляюсь... До электрички.
— Куда?! — с той же настойчивостью, с которой прежде старалась вытащить меня на улицу, теперь Фанданго буквально вставала у меня на пути. — Спроси у нее еще что-нибудь про эту тетку! Откуда я могу ее знать? Ведь это было сто лет тому назад!
— Ты, кажется, торопилась? — не выдержала я, как только Ксения Федотовна закрыла входную дверь.
— Но эта тетка...
— Никуда не денется! Все равно вряд ли королева сможет рассказать о ней больше, чем обычные фанаты о своих кумирах. Будем последовательны — вот вернемся с кладбища, и тогда, обещаю, я хорошенько ее расспрошу!
— Ладно, — Фанданго все равно выглядела недовольной, но активно протестовать перестала: — Просто, понимаешь... Это первый раз, когда я вспомнила о чем-то, что было до того, как я умерла!
— Может, и нет, — мне не хотелось дарить девушке призрачную надежду: — Ты могла видеть ее портрет уже после, мельком, и не обратить на него внимания. А сейчас знакомое изображение всплыло из подсознания... Наша электричка!
Ранний рейс в будний день не мог похвастаться полными вагонами. Но и семеро попутчиков вскоре начали проявлять к отсеку, который заняли мы с Фанданго, повышенное внимание. Мне-то казалось, вставив в ухо обычный наушник, я проявила ужасную предусмотрительность — но как-то не подумала что, говоря по телефону через 'ханд-фри' гарнитуру, голову к воображаемому собеседнику не поворачивают и руками не жестикулируют...
— Это невозможно! — кипятился призрак. — Я помню все, что случилось с того мгновения, как оказалась в парке! Не знаю, была ли у меня при жизни такая же хорошая память... Хочешь, опишу, во что был одет первый человек, который прошел мимо меня или тот, к кому я обратилась с вопросом, а он меня не заметил? Номер того джипа, который на тебя наехал — ОМО 234!
— Я не говорю, что ты не помнишь — я имела в виду, что ты могла просто не обратить внимания, скользнуть взглядом и даже не понять, что увидела. А сейчас... Эй, когда это ты научилась садиться на лавочку, а не на пол? Того гляди, скоро предметы двигать начнешь!
— Не начну, — Фанданго самодовольно усмехнулась: — На самом деле я просто присела. Не люблю, когда глаза собеседника находятся на другом уровне.
— Это же неудобно, все время держать баланс?
— Была бы живой — было бы неудобно. А сейчас... — она лихо закинула ногу на ногу, демонстрируя отличное чувство равновесия.
В тот же момент электричку сильно тряхнуло, девушка-призрак завалилась вбок, и без единого звука прошла сквозь стенку вагона, точно вода через сито. Автоматически я бросилась вперед и попыталась схватить ее за руку — но, разумеется, бесполезно.
На пару секунд я замерла, не зная, что делать дальше, а затем решительно кинулась к красному рычагу, и сорвала стоп-кран. Сидящая под ним пенсионерка испуганно шарахнулась в сторону, вагон здорово тряхнуло, и состав замер. Однако машинист не торопился открывать двери:
— И не открою! — категорически подтвердил он через громкую внутреннюю связь. — По закону не могу там, где не платформы, так что прекратите баловаться, верните стоп-кран на место!
— Но мне очень надо выйти! — найдя кнопку внутренней связи с машинистом, я попыталась воззвать к его человечности, но тщетно:
— Сотрудники милиции, пройдите по составу! — равнодушно рявкнул динамик.
Вернув рычаг в вертикальное положение, я на всякий случай перешла в соседний вагон, и нахохлившись сидела у дверей до следующей остановки — милиционеры, кстати, не очень-то бросились на поиски неведомого шутника, похоже, машинист просто пугал. Фанданго тоже не показывалась — наверное, не успела догнать состав. И что теперь — выйти и пешком идти вдоль путей, в надежде, что она догадается ждать меня на том самом месте, или ехать на кладбище и ждать там? Поколебавшись, я все же выбрала первый вариант: летать мой призрак не умеет, попутку тоже не поймает, значит, как и я, пойдет своими ножками вдоль путей — тут уж мы не разминемся!
Почему-то соображение что, хоть Фанданго и не летает, то, по крайней мере, не устает, пришло мне в голову только после того, как станция уже осталась далеко позади. Да и вообще, жила же она как-то два года до встречи со мной — и теперь не пропадет! За это время можно было уже две могилы отыскать... А то и все три...
Как будто этого мало, железнодорожные пути внезапно повернули от человеческого жилья и пошли через промзону — многоярусные трубопроводы, бетонные заборы и ряды гаражей-ракушек мешали мне держаться вблизи рельсов, если только не топать прямо по шпалам. Опасаясь разминуться с призраком, через каждые пять метров я складывала ладони рупором и громко выкрикивала: 'Фанданго!' — но она по-прежнему не отзывалась, как сквозь землю провалилась. Наступив на доску с торчащим гвоздем, я проткнула подошву нового сапога — хорошо, что ржавый гвоздь не достал до пятки, но хлюпающая в обуви холодная вода не придавала ни бодрости, ни оптимизма. А день начинался так хорошо...
— Девушка! — внезапно раздалось у меня за спиной. Я прибавила шагу — никого не знаю в этом районе, и не собираюсь знакомиться. Однако настырный мужской голос не отставал: — Постойте! Я просто хотел спросить!..
Не давая усыпить свою бдительность, я целеустремленно скакала вперед, петляя между особенно большими кучами мусора и перескакивая через маленькие, но оторваться от преследователя не удавалось:
— Да погодите же! Я не хочу вас обидеть, только спросить дорогу!
— Я сама не местная! — не оборачиваясь, крикнула я, и... неожиданно с размаху врезалась головой в широкую грудь, обтянутую ярким трикотажем с вышитой посередине надписью NITKE, этими самыми торчащими нитками обильно усыпанной.
Сердце ушло в пятки, а в голове сам собой всплыл недавно краем глаза увиденный по телевизору сюжет одной из криминальных программ, в которой очень убедительно рассказывалось, как сильно гопники не любят, когда их толкают, даже случайно. А адекватный в их понимании ответ в таком случае зачастую превышает допустимые пределы самообороны...
— Твою ж мать! — плечистый парень в фирменной кепке обитателя рабочих окраин и пестром тренировочном костюме согнулся пополам — скорее от неожиданности, чем на самом деле от боли, не такой уж твердый у меня лоб. — Ты че, коза, смотри, куда бежишь!
— Простите, — я попыталась прошмыгнуть мимо, но неведомый преследователь не дал мне этого сделать, крепко схватив сзади за локоть:
— Немедленно извинитесь перед девушкой! — сурово потребовал он.
— Да вы че, интеллигенты, совсем оборзели — двое на одного? — пока еще миролюбиво пророкотал парень.
— Отпустите меня!
Рывком высвободившись из захвата, я резко обернулась... да так и замерла. Кажется, даже сердце остановилось — и было от чего: передо мной стоял король! Совсем такой, каким мне запомнился: серые глаза с васильковым отливом, непокорные волосы, бородка... Вот только голос совсем другой, чужой, и одет по-современному, в дорогой костюм с галстуком и длинное пальто. Что такой красавчик мог тут забыть?
— Ну же! — повторил он, сурово глядя на сбитого мной хулигана.
— Да ладно, ладно! Ты это... прости, что ль? — вряд ли тот испугался — скорее, просто решил не связываться с психами.
Я неопределенно пожала плечами, давая понять, что извинения приняты, и парень, облегченно вздохнув, растворился среди гаражей. Рыцарствующий незнакомец не торопился следовать его примеру:
— Простите, если я вас невольно напугал, — принялся расшаркиваться он.
— Разве что самую малость, — я так напряженно разглядывала его лицо в поисках отличий, что это уже начинало граничить с неприличием: пожалуй, нос слишком длинный и с небольшой горбинкой... Нижняя губа другой формы, а верхнюю под усами не видно. Но сильнее всего, пожалуй, отличалось выражение глаз — не насмешливое, как у любимого, а какое-то напряженное. Если бы королю смолоду самому пришлось зарабатывать себе на жизнь...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
