Книга третья. Идеальное убежище. Общий файл.

Ох, что-то этот гном не договаривает! И Тимоха, кажется, понял что именно. Расколоть этого прожженного циника, разумеется, не выйдет, но хотя бы смутить прямым вопросом попробовать можно.

— Филантий, я желаю подробностей. О чем конкретно отец Михаил разговаривал с бесом?

Есть! Точно в яблочко — Филантий запротирал носовым платком снятые с носа очки, что говорило о крайней степени смущения. Знакомы, слава богу — не первый год.

— На прямой вопрос — прямой ответ. Ничего хорошего. И не пытайте меня подробностями — нам далеко не все понятно. Общаться с бесом — совсем не то, что общаться с простым человеком. Много не понятных звуков и символов допускающих двойное и тройное толкование. Но одно ясно абсолютно точно — наше вмешательство требуется немедленно. Если то, что веками спало и проснулось попадет под контроль злых людей.... Скажите, Тимоха, вы патриот своей страны?

От таких слов Тимоха подтянулся, подбоченился и с трудом себя одернул чтоб не проорать — 'Служу России', но сообразил что собеседнику вовсе не смешно.

— Да понял я, Филантий — понял. Задачу четко сформулируйте.

— Давно бы так.

Очкарик под очками довольно сощурился и скормил собаке еще один бутерброд.

— Ваша задача — втереться в доверие икотнице с женихом и убедить их отправиться, вместе с вами, домой — на Пинегу. Там, на месте, не предвзятым взглядом разобраться в ситуации и выражаясь медицинским языком 'поставить диагноз'. Вы давно уже с нами и отлично знаете, что Баба — яга существует не только в сказках.

Еще бы Тимоха не отдавал себе отчет, с кем именно имеет дело! Филантий возглавлял организацию, вернее даже орден, в котором служили, на взгляд стороннего обывателя — 'упоротые на голову' фанатики. Но у обывателя заглянуть внутрь ордена шансов не имелось — про организацию не ведали даже спецслужбы. Хотя, кто знает? В ордене не на страх, а на совесть служили люди со сверхспособностями, единственной целью которых было выявление и защита себе подобных. Каждый из них, однажды понимал, что может большее, чем другие люди. И каждый, вместо приятных бонусов, огребал большую кучу проблем. Их ловили, за ними гонялись, травили как зверей с целью уничтожить, чтоб не достались конкурентам и их счастье, если эту суету замечал орден. Уникумов спасали, защищали и брали под плотную опеку и некотрые, в благодарность и от одиночества вставали в один ряд с себе подобными.

Тимоха обычный человек, Филантий, скорее всего тоже. Да и уникумов в ордене было не так много — меньше десяти человек точно, что Тимоха заключил по обрывочным фразам Филантия. И уникумы далеко не всемогущие, а некотрые имели такой гнусный характер, что вообще не понятно, что от них больше — вреда или пользы. А вот задачи — да! Филантий не сомневался, что 'люди-Х' состоят на службе у правительств и всяких мировых 'закулис' и чем сильней способности альтернативно одаренных помощников, тем сильней государство или финансово-олигархическая группа. А всякие там ракеты, бомбы, экономика, финансовые системы — вторичны. Не более чем понятная картинка для электората. Место России, кстати, в мировом пасьянсе Филантия не устраивало категорически и он, на полном серьезе, намеревался его поменять. На более высокое и достойное, разумеется.

Тимоха, как личность весьма приземленная и к научной фантастике расположенная слабо, от подобных раскладов, разумеется, терялся. Но фишка в том, что он реально, своими глазами, видел людей способных, например, исчезать из виду. Или в считанные секунды проворачивать в голове информацию доступную только ультрасовременным компьютерам. Ему, неоднократно, предсказывали в малейших подробностях ближайшее будущее, а попытки предсказать обстоятельства и дату смерти он пресекал сам. Зачем? Пусть будет то, что будет — так даже интереснее. И в любом случае сотрудничество с Филантием ему доставляло удовольствие. Интересно, денежно, а самолюбие грела уверенность, что он бьется на светлой стороне силы.

Глава 12. Ангел — хранитель с козлиной мордой.

Кирилыч вместе с супругой Капитолиной, перебирал на веранде картошку, готовясь к ее посадке, как во дворе громко взлаял цепной кобель по кличке Пончик. Супруги с любопытством обернулись к застекленной стене веранды и заметили входящую во двор Галину, приходящуюся деду своячнецей, а его бабке, разумеется — сестрой. Кирилыч в предвкушении осклабился — Галя заходила редко, но почти всегда с бутылкой и в этот раз сумка в руках гостьи выглядела многообещающе.

— Здравствуйте, голубки, не помешала?

— Да чем ты Галя помешать могешь, картохи на посадку хошь отсыпем?

Гостья, разумеется, явилась не с пустыми руками, и хитрый дед спешил срочно к Гале подлизаться.

— Галька! Не сбивай мне деда — только за картошку усадила. Все по своим рыбалкам, у меня его щуки уже в морозилку не лезут. Заберешь с собой пару рыбин?

Строгость Капитолины была напускная — она уже вытерла руки, сняла передник и на столе появились три рюмки, миска капусты и тарелка холодца с зайчатины.

— Ой, Капа! У меня к твоему Кирилычу дело. Козла надо застегнуть.

— Козла? Да чем тебе, Галька, Пахом не угодил?

— От Пахома, Катя, за последний год ни одного козленка. Нашла козам молодого козлика, так он, стервец, того чуть рогами не забил. И один пастись не хочет — привяжешь к колышку, орет так, что во всем Чудинове собаки поднимаются. Не, застегнуть надо Пахома и перемолоть мясо со свиным салом и чесноком на котлеты.

— Так оно у козла вонючее, кто его есть будет, Галя?

— Нормальное! Не первый раз готовим — никто не жаловался. Мне внуков на все лето привозят — чем кормить их буду? Так как, Кирылыч, сделаешь? Шкуру могешь себе забрать, потом еще обмоем как положено.

Ответил Кирилыч не сразу, так как о чем-то размышлял, насупив брови и беззвучно шевеля губами. Приговоренный на заклание и громко орущий в одиночестве козел наводил многомудрого таежника на некотрые соображения.

— Кирилыыч! Уснул ты там, или молитву про себя читаешь?

Дед вздрогнул, распрямился и успокоил нетерпеливую своячницу:

— Сделаем, Галя — сделаем. Будут тебе котлеты с салом из Пахома. Уведу его сегодня вечером, или нет, скорее — завтра.

На следующее утро, перед самым рассветом, Чудиново покидала необычная компания. Впереди тяжело шел нагруженный как мул Серега — тот самый, что полоскал желудок Ленке, а потом предлагал Мишке свою помощь. За ним мелко семенил Кирилыч, который мало того, что нес рюкзак и ружье, так еще и тащил на цепочке отчаянно упирающегося козла Пахома. Процессию замыкал не совсем чистокровный кобель русско — европейской лайки Пончик и направлялась компания в сторону той самой осиновой лывы, где Мишка Егоров зимой так неудачно поохотился на лося.

Не смотря на то, что Кирилыч хорошо представлял себе куда шел, подходящее место искали до самого вечера. В результате выбрали небольшую сухую полянку, одну сторону которой надежно прикрывал широко разлившийся и заросший густыми кустами ручей, мутные воды которого стекали с обрыва вниз. С другого края полянки лежала здоровенная, вывороченная ветром с корнями сосна, к которой охотники прибавили несколько наскоро срубленных вместе с ветками берез и осинок. Тылы козлу надежно прикрывал крутой обрыв и получился своеобразный загон, куда можно было добраться с одной единственной стороны. В глубине загона, к осине, привязали жалобно блеющего и предчувствующего недоброе Пахома, рассчитав длину цепи так, чтоб козел со страху не слетел с обрыва. Проделав все эти, не понятные для непосвященных телодвижения, мужики дружно взялись за топоры и лопаты.

На то, чтоб прорыть пять — семь метров не глубокой, по колено, канавы — ушло не менее часа. Копать в лесу совсем не просто — приходиться работать не столько лопатой, сколько топором, обрубая многочисленные корни. Но канаву прорыли и Серега, под чутким руководством Кирилыча, насторожил на ее дне, связанные меж собой тросом — четыре ржавых медвежьих капкана. Потом канаву прикрыли ветками, ветки замаскировали аккуратно срезанным дерном и Кирилыч сразу взял на поводок Пончика. Если бы пес влетел, с дуру в капкан — смерть собаки была — бы мгновенной. И усилия зря не пропали. Козел был защищен относительно надежно. И следовало озаботиться, как защитить себя — людей озверевший Брусникин таскал ловко. Не помогали ни табельные пистолеты, ни заряженные крупной дробью ружья. То, что козел вкусней людей — вопрос спорный и Кирилыч достал из рюкзака связку строительных скоб.

Две сосны росли совсем рядом друг с дружкой — на расстоянии, примерно, два метра и Серега, вбивая скобы в ствол одной из них начал подниматься вверх как по лестнице. Вышку — лабаз следовало делать как можно от земли выше, но учитывая возраст Кирилыча, сбили ее на высоте метра в четыре. Взятыми из дома шиферными гвоздями соединили сосны толстыми жердями, на которые приколотили и закрыли еловым лапником крепкие поперечины. Получилась весьма крепкая площадка, на которой можно было не только сидеть, но и лежать, держа привязанного козла под прицелом четырех стволов. До Пахома всего метров сорок, что для надрезанной крестом свинцовой пули расстоянием не являлось. Но свинцовые пули были у Сереги. Кирилыч предпочел связанную толстой капроновой ниткой картечь, которая вообще не давала шанса выжить не одному из известных старику животных.

Пончик. Пока кобель рядом, подойти к охотникам не заметно не реально. Собака обязательно учует и как угодно, но предупредит. Рычаньем, лаем, поджатым хвостом и трусливым поскуливанием, но знать даст. Спокойно лежащий, на привязи, пес позволил им работать в комфортных условиях — не оглядываясь и не хватаясь за оружие при каждом подозрительном шорохе. Но Пончик, неожиданно, прибавил и заботы. Если нападение последует, то обязательно, в первую очередь, на собаку. Как на объект несущий потенциальную угрозу.

Сейчас пес лежал на самом виду, вертя по сторонам мордой и чутко прядя ушами. Жертвовать кобелем Кирилычу не хотелось, и он решил дать тому шанс. Капроновый поводок, на котором Пончик был привязан, дед надрезал ножом примерно на две трети, а ошейник ослабил, перестегнув пряжку на два отверстия. Теперь, в случае мгновенной опасности, пес обязательно резко рванет с места и если надрезанный поводок не порвется, то он следующим движением выдернет голову из ошейника. Элементарное и логичное поведение всех собак, когда им надо быстро избавиться от привязи. А поймать в лесу шуструю лайку, когда та пойманной быть не желает? Подобное под силу разве что волку, и то далеко не всякому. На том приготовления закончились, и охотники забрались на лабаз — им оставалось только ждать и полагаться на удачу.

Ночь прошла относительно спокойно. Пончик взлаивал несколько раз, но ничего серьезного — обычная собачья бдительность на разные шорохи. Напуганный необычной обстановкой козел сидел тихо, как мышь и не издавал ни звука. Умотанный накануне Серега начал отрубаться под утро и Кирилыч предложил ему спокойно поспать. Если что — Пончик разбудит, да и он начеку. Парень благодарно кивнул, засунул голову в пустой рюкзак, спасаясь от гудящей тучи комаров, и крепко уснул, сладко посапывая. Кирилыч бдел — стариковская бессонница пришлась очень кстати.

Наступило утро, начало пригревать солнышко и Кирилыч спустился с лабаза покормить Пончика. Пес с аппетитом съел взятую из дому холодную кашу с птичьими потрохами и запил все налитой дедом в алюминиевую миску водой. Козла не кормили и не поили — тому полагалось страдать. Страдать и жаловаться на несчастную козлячью долю, оповещая всю округу жалобным блеянием, которое в тихом лесу разноситься на много километров. Но не тут-то было — Пахом молчал. Лежал себе тихонечко за деревом, прижавшись к земле, и подло молчал, ставя под угрозу все хитроумные планы.

Утро сменилось обедом, мужики отдохнули и отоспались, день плавно катился к вечеру, и не происходило ничего. Козел упорно молчал — голодный, не поеный, в незнакомом месте. Молчал и готовился, всем назло, тихо умереть. И ближе к вечеру не выдержал — нет, не Пахом — Серега.

— Кирилыч, а может его ножиком потыкать, или какую другую боль причинить? Вот чо он молчит, сволочь?

— Себя потыкай. В задницу, да поглубже.

Мрачно изрек старик, достал из рюкзака припасенные для собаки полбуханки черствого хлеба и решительно спустился вниз.

Пахом, поначалу, от угощения отказывался — он уже никому не верил в этой жизни и лишь желал, чтоб старик его оставил в покое. Но тихий голос и поглаживания свое дело сделали — козел начал есть. Полбуханки хлеба быстро закончились, закончилась и вода в миске, а что эта порция для животного весом в шестьдесят килограммов? Не успел Кирилыч залезть обратно на дерево, как Пахом, убедившись, что больше ничего не дадут возмущенно заблеял. Сначала потихоньку и еле слышно, затем все громче и громче. Он страстно хотел еще хлеба, много воды, хотел пастись и вернуться назад, к своим козам. Серега, наблюдая весь концерт сверху приглушенно ржал, показывая Кирилычу большой палец.

На тайгу опустились белесые сумерки начала северного лета, и наступила вторая ночь засады, так не похожая на спокойную первую. От противных козлячьих воплей резало барабанные перепонки, полностью дезорентированный Пончик крутился на месте как юла, не зная на какой шорох реагировать. Серега дрожал от напряжения, не выпуская из рук заряженную вертикалку, потом, вдруг, вспомнил, что взял с собой кусок крепкой веревки и достал его с рюкзака. Веревку, не жалея, порезал на два равных куска, привязал каждый из них к помосту и опустил вниз, показывая Кирилычу, что по ним можно быстро спуститься на землю. Дед отмахнулся — не в его возрасте сигать по веревкам. Ночь прошла беспокойно, но под утро Пахому орать надоело, и он замолчал. Серега быстро отрубился, а Кирилыч начал сонно клевать носом.

Собака может об опасности предупреждать по-разному — от громкого заливистого лая, до тихого рычания с поднятой верхней губой. Все зависит от того, какой именно приближается враг, на каком расстоянии пес его почуял и определил степень опасности по собачьей классификации. Что там определил и как предупреждал хозяев об опасности Пончик, Кирилыч с Серегой так и не узнали. Пса с оборванным поводком обнаружила утром в будке Капитолина и, разумеется, перепугалась. А обязанности сторожа, в ту ночь с успехом выполнил козел Пахом, который взревел как сирена гражданской обороны, предупреждающая население, что по городу нанесен удар тактическим ядерным зарядом.

В тот же миг неведомая сила дернула за одну из привязанных Серегой веревок, и навес рухнул вниз, погребая под собой оглушенных ударом о землю охотников. Серега с Кирилычем должны были погибнуть сразу и без вариантов, но на охоте, как и на войне — иногда все решают мгновения. Мгновения решили и тут. Козел взревел не ДО того, как навес обрушился на землю, а на какую-то секунду ПОЗЖЕ. Эта секунда спасла жизнь двоим мужикам, приговорившим заранее к смерти своего рогатого ангела — хранителя.

То чудовище, что обрушило лабаз с засевшими на нем Серегой и Кирилычем, встрепенулось от новой и неожиданно громкой угрозы. Похожее на медведя существо крутанулось на месте и резко бросилось на жидко обделавшегося от страха Пахома. От неминуемой смерти козла отделяло всего несколько метров, но агрессор влетел в траншею с капканами и равнодушные ржавые челюсти холодно лязгнули. Нападавший рванулся, связанные меж собой капканы сбились на нем в кучу и сработали, и в канаве уже катался дико орущий металлический ком. Грохнул выстрел 'дуплетом', и скрепленная меж собой ниткой картечь Кирилыча запуталась в железе капканов, но до тела нападавшего достала. Орущий металлический еж подкатился кубарем к обрыву и обрушился вниз, оставляя за собой красную кровавую полосу. Наступила полная тишина, нарушаемая нервной икотой Пахома.