— Мы ведь сумели подкупить одного из итальянцев, — поспешно произнёс мессер Джакопо.
— Колонна могут попросту запугать его.
— Ну уж нет! — хмыкнул Гаэтани.
— Кто знает?..
Лоб мессера Джакопо изрезали глубокие морщины.
— Проклятье! — шутливо произнёс он. — Если слова ваши сбудутся, мы станем врагами, мессер Симоне!
Герарди улыбнулся уголками губ:
— Вы ведь не хуже меня знаете, сколь вероломен бывает папский двор. Поэтому я ожидаю любой подлости от его обитателей. Думаете, Маттео Россо деи Орсини не плетёт интриги за нашими спинами? Он ведь тоже мечтает стать Папой, и не без оснований. Четыре голоса итальянцев...
— Три, — поправил его Гаэтани.
— Хорошо. Три итальянских кардинала, два представителя семейства Орсини, двое французов — король Карл может отвернуться от нас в любой миг... Остается всего один голос.
— Наш голос. — Лицо мессера Джакопо исказила гримаса боли. — Поэтому у Маттео нет шансов, даже если сбудутся все ваши невероятные предположения...
— Или кардинала Латинуса, которого нам с таким трудом удалось превратить в союзника.
Гаэтани что-то проворчал. Кожу его покрыла мертвенная бледность. Лишь потратив огромные усилия, мужчина сумел скрыть от собеседников дрожь в руках.
— Говоря откровенно, — вмешался в этот диалог Нери, — кардинал Латинус кажется мне престранным стариком, который либо выжил из ума, либо, напротив, хитрее всех остальных участников конклава. Несложно ведь догадаться, что Орсини предлагали ему любую награду за помощь в избрании Папой мессера Маттео.
— Кардинал Латинус — интриган, — презрительно скривился Джакопо. — Похоже, на склоне лет он решил немного развлечься и принялся сеять среди кардиналов смуту — как будто эти почтенные прелаты и так не готовы перегрызть друг другу глотки! В последнее время в нём вдруг проснулся благочестивый пыл, словно у основателей монастыря в Клюни, и сейчас Латинус всюду проповедует чистоту церковных нравов и требует прекратить безобразия, творимые священнослужителями всех рангов и мастей. Как тут не решить, что старик лишился рассудка?
Камби хмыкнул:
— При встрече с кардиналом я не мог отделаться от мысли, что беседую с лисицей: таким хитрым был его взгляд...
— К счастью, прелатам, в отличие от простонародья, не слишком приятны мысли об отшельничестве, — заметил Спини.
— Точно! — расхохотался Гаэтани. — Да они лучше схватятся за оружие, позабыв о сане, чем расстанутся со своими дворцами, сундуками, полными золота, и — главное! — любовницами.
Собеседники присоединились к смеху мессера Джакопо.
Вдруг мужчина вскочил на ноги. Куда только делась его весёлость?
— Дьявол! — прокричал он. — Если бы вы только знали, друзья мои, сколь это тяжело: чувствовать постоянную тревогу, понимать, что судьба твоя зависит от прихоти какого-нибудь полусумасшедшего старикашки!.. И всё равно оставаться неспособным что-либо изменить, полагаясь только на благосклонность небес.
Гостей ничуть не удивил этот приступ ярости: они уже привыкли к неожиданным переменам в настроении Гаэтани.
Симоне Герарди сочувственно вздохнул и приготовился произнести успокоительные слова, давно заученные наизусть, но тут чья-то рука самым бесцеремонным образом распахнула дверь, и в комнате появился слуга: высокий, стройный юноша лет шестнадцати с ангельским лицом, обрамлённым курчавыми волосами. При виде его слухи о недостойном поведении дядюшки и племянника внезапно начинали казаться не столь уж безосновательными.
— Что случилось, Антони? — улыбнулся мессер Джакопо.
Слуга склонился к его уху и прошептал несколько слов.
Гаэтани виновато посмотрел в сторону гостей:
— Простите, мессеры, что наш разговор прерван столь грубо: мне придётся некоторое время посвятить торговым делам...
— Нет-нет! — воскликнул Нери Камби. — Это мы должны просить извинений, поскольку с самого утра донимали вас болтовнёй. Вы могли бы приказать слугам вышвырнуть нас отсюда — мы безропотно подчинились бы такому решению.
Мессер Джакопо кивнул и произнёс:
— Проводи гостей, Антони.
Видно было, что он едва сдерживает нетерпение.
Слуга поклонился и двинулся к двери. Спини и Камби последовали за ним.
Некоторое время царило молчание, но внезапно юноша остановился и чуть слышно произнёс:
— К мессеру Джакопо пришёл человек из компании Моцци.
— Спасибо, — ответил Нери и едва уловимым движением вложил в ладонь слуги горсть золотых монет.
Расставшись с проводником, мужчины вышли на улицу и, быстро обогнув здание, очутились перед воротами во внутренний двор. Взгляды их тотчас остановились на двух молодых людях, нервно переминавшихся с ноги на ногу.
— Кажется, Ванни деи Моцци наконец-то приступил к решительным действиям, — не скрывая ненависти, процедил Нери.
— Похоже, ты прав, — кивнул Симоне. — Я давно ждал, когда мессер Ванни возьмётся за дело и боялся, что он поддержит врагов Гаэтани. Колонна, например... Его деньги могли решить многое.
— Ты радуешься? — сощурился Камби. — Чему, интересно?
Герарди неопределённо пожал плечами:
— Если деньги Моцци помогут Бенедетто Гаэтани стать Папой, разве нам от этого станет хуже?
— А ты как думаешь?
По губам Спини скользнула дьявольская усмешка:
— У Моцци есть золото, но при этом нет таких друзей, как мессер Джакопо...
Глаза Камби блеснули:
— Верно... Но знаешь, о чём я подумал? Гаэтани, конечно, согласится на предложение мессера Ванни — осуждать его за подобный поступок может лишь человек, ничего не смыслящий в делах Церкви. Но пусть мессер Джакопо поймёт, что Моцци — не такие уж надёжные компаньоны...
Герарди вопросительно посмотрел на собеседника.
— Идём. Не нужно торчать перед домом Гаэтани слишком долго. А по дороге я поясню свой замысел, — усмехнулся Нери.
Пусть Камби торопливо и сбивчиво излагает приятелю план, зародившийся в его голове, мы же вернёмся в комнату мессера Джакопо, который после ухода гостей вновь занял место за столом и, умело напустив на себя благодушный вид, приготовился к встрече с Джованни.
Через минуту появился Моцци.
Поклонившись хозяину дома и получив в ответ любезную улыбку, молодой человек быстро окинул помещение взглядом. Стены были обиты пёстрой яркой тканью и увешаны картинами, изображения на которых красноречиво говорили о том, что владелец их — племянник кардинала. На изящных стульях возлежали сиденья из пышного меха, не менее густыми были ковры, устилавшие деревянный пол.
Эта роскошь поразила юношу: ему вспомнилось жалкое имущество, которым владел Нери дельи Абати — такой же аристократ, как и Гаэтани. Впрочем... Вряд ли семейство Абати могло похвастаться обширными владениями, разбросанными по всей Италии, да и священнослужителей среди его представителей не было...
Джованни присел на стул, предложенный банкиром, и тотчас приступил к делу: в нескольких словах разъяснил, что привело его в дом столь могущественного человека, каким является мессер Джакопо, и поведал о выгодах, которые сулит семейству Гаэтани союз с Моцци.
Мужчина слушал собеседника с таким почтительным видом, словно тот был посланником самого германского императора, когда же молодой человек замолк, обрушил на него настоящую лавину слов. Мессер Ванни предлагает крупный заём под крошечные проценты? Хм, в сущности, компания мессера Джакопо достаточно богата, чтобы не обращаться к кому-либо за помощью. Впрочем... Разве умный торговец сейчас откажется от денег, которые сами падают в руки? Пожалуй, стоит откликнуться на заманчивое предложение... А не желает ли Моцци закупать зерно — флорентийцы ведь постоянно в нём нуждаются, а завозить такой важный продукт из Сицилии или Прованса слишком сложно, да и опасно. Мессер Ванни подумает? Хорошо. А может, он хочет заработать барыши, занявшись освоением рудных залежей — на землях Гаэтани предостаточно такого добра. Разумеется, большая часть доходов достанется мессеру Джакопо, но ведь и мессер Ванни ещё больше пополнит свои богатства. Пусть он соглашается — подобные предложения делаются очень редко...
Джованни с головой погрузился в созданный красноречивым банкиром чудесный мир, полный звона золотых монет, которые, казалось, сыпятся с небес подобно дождю. Молодой человек уже видел, с каким триумфом он въезжает во Флоренцию и рассказывает отцу о блестящем завершении миссии. И пусть Томмазо задохнётся от злости!..
Неожиданно мужчина прервал свою речь. Посмотрев в окно, он разочарованно крякнул.
— Что-нибудь случилось, мессер Джакопо? — спросил Моцци.
— Думаю, нам придётся возобновить разговор завтрашним утром.
— Почему?
— Видите, солнце почти скрылось за холмами. Ещё несколько минут — и на Рим опустится вечерний сумрак. В такое время лучше не выходить из дома.
— Пожалуй, вы правы, — улыбнулся Джованни, тронутый проявленной банкиром заботой. — Но я не боюсь разбойников.
— В вашей отваге я не сомневаюсь. Однако подумайте: уместно ли рисковать жизнью, когда только что между нашими семействами была заключена сделка, сулящая огромную выгоду? Я не прощу себе, если с вами что-нибудь случится!
Моцци рассмеялся и, раскланявшись, попрощался с гостеприимным хозяином.
Душу Джованни переполняло радостное возбуждение, и юноша едва не свернул шею, сбегая по лестнице во внутренний двор жилища, где его дожидались двое молодых людей, замеченные Нери Камби и Симоне Герарди. Первым был Дино, вторым же — один из служителей конторы, которому по приказу мессера Бартоломео надлежало всюду сопровождать флорентийских гостей. Юношу этого звали Алессандро, и за несколько минут знакомства он буквально покорил Джованни и Дино своей задорной улыбкой и заразительным хохотом.
Поэтому несложно догадаться, что Дино не пришлось страдать от скуки, пока друг его беседовал с мессером Джакопо.
— Знаешь, Алессандро, — услышал Моцци голос Дино, — с каждой минутой Рим нравится мне всё больше. Пусть он ничем не напоминает Флоренцию, кроме огородов, которых здесь ещё больше, чем в нашей сестьере Ольтрарно, я уже успел полюбить старые развалины, громадные площади, башни, которых никогда прежде не видел. И странно слышать от мессера Бартоломео, что здесь, в этом великом городе, нам может грозить опасность...
— Только что подобное предупреждение сделал и Джакопо Гаэтани, — прервал Джованни болтовню приятеля.
— Чёрт возьми! — обернувшись, воскликнул Дино. — Ты подкрался, словно уличный воришка.
— Испугался?
— Ещё бы!
Молодые люди расхохотались: хорошее настроение Моцци передалось и его другу.
— Похоже, встреча с Гаэтани завершилась удачно? — отсмеявшись, спросил Дино.
— Ты даже не представляешь, насколько всё оказалось легко и просто! Мессер Джакопо словно ожидал меня и с радостью откликнулся на предложение моего отца.
— Ещё бы! — хмыкнул Дино.
— Правда, завтра мне придётся вновь вернуться сюда, чтобы обсудить некоторые детали — так я, во всяком случае, думаю...
На этом разговор оборвался. Приятели покинули облюбованное ими место во дворе и отправились в обратный путь.
Между тем, облик города, озаряемого робкими лучами предзакатного солнца, переменился. Тени, отбрасываемые массивными зданиями, удлинились и, скрещиваясь, погружали улицы в зловещий сумрак. Прохожих становилось всё меньше, зато внешность их не внушала доверия. Во дворах некоторых дворцов зажигались факелы, и в отсветах колеблющегося рыжего пламени на земле вырастали причудливые силуэты, похожие на сказочных чудовищ. Иногда путникам мерещилось, будто за толстыми стенами слышится бряцание оружия: видимо, римляне не слишком-то верят в то, что грядущая ночь окажется спокойной.
— Проклятье, — пробормотал Дино, вздрогнув, когда одна из теней вдруг протянула к нему когтистые щупальца, — я начинаю верить твоим небылицам и басням мессера Бартоломео, Алессандро.
Юноша, который в последние минуты хранил непривычное для себя молчание, вдруг резко остановился.
— Что случилось?
Алессандро указал рукой на несколько мужских фигур, преградивших дорогу.
— Чёрт возьми! — в один голос воскликнули его спутники.
Украдкой посмотрев через плечо, Дино увидел, что с другой стороны к ним также движутся трое незнакомцев.
— Кажется, нам предстоит неприятный разговор, — нервно усмехнулся он.
— Это люди Колонна, — сощурившись, разглядел герб на одеянии одного из мужчин Алессандро.
— Отлично... — протянул Дино. — Смотри-ка, Джованни, у нас появилась удивительная возможность выполнить разом весь замысел мессера Ванни...
Моцци пропустил замечание друга мимо ушей: он стоял, сдвинув брови, и готовился выхватить из ножен кинжал, едва завяжется драка. В недобрых намерениях римлян он не сомневался.
Когда между незнакомцами и молодыми людьми осталось несколько шагов, Алессандро не вытерпел и воскликнул:
— Что вам угодно?!
— Поговорить, — ответил человек с гербом на одежде.
— И для этого вы окружили нас?
Колонна пропустил замечание мимо ушей:
— Что вы делали в доме Гаэтани?
— А вам какое дело? — процедил сквозь зубы Дино.
— Мне, — подчеркнул незнакомец, — очень не нравится, когда кто-нибудь встречается с моими врагами. А Гаэтани — негодяи, которых я ненавижу всем сердцем, поэтому когда-нибудь непременно разрублю на куски ублюдка Джакопо, да и дядюшку его отправлю на свидание с Сатаной — ни в рай, ни даже в чистилище эту похотливую собаку не примут.
Эти грозные слова не произвели на слушателей впечатления: мужчина говорил так, словно повторял заученный урок. Впрочем, быть может, ему доводилось произносить свою речь каждый вечер?
Поразмышлять над этой загадкой молодым людям не удалось: мужчина подал знак спутникам, и те обнажили клинки.
— И это в Риме считается разговором? — нервно облизнув губы, спросил Дино.
Незнакомец расхохотался.
В то же мгновение Алессандро бросился к нему и изо всех сил толкнул в грудь. От неожиданности мужчина оступился и упал на землю. Вслед за юношей в проход ринулся Дино. Джованни немного замешкался, но ему также удалось воспользоваться внезапным манёвром Алессандро. На боль, пронзившую правый бок, он не обратил внимания.
За спинами беглецов раздались проклятия и ругательства, но это, понятное дело, лишь ещё больше подстегнуло их. Вскоре крики сменились тяжёлым топотом: началась погоня.
Алессандро мчался впереди, каким-то чудом выбирая единственно верную дорогу, которая не привела бы молодых людей в тупик. Улицы становились всё шире; один раз юноши даже пересекли большую площадь, окружённую залитыми светом факелов домами.
— Может, обратиться за помощью?.. — крикнул Дино, кивнув в сторону одного из зданий.
— Не говори глупостей! — прохрипел Алессандро и продолжил путь.
Трудно сказать, сколько времени продолжалась эта безумная гонка, но внезапно шаги преследователей стихли. Молодые люди, заметив это, остановились и огляделись по сторонам. Кругом царил мрак — на город опустилась ночь. Лишь кое-где тусклый лунный свет выхватывал очертания развалин.
— И где мы очутились? — переведя дух, спросил Дино.
