Железный герцог. Часть1

Пес поднял одно ухо, выражая недоумение. Но старый маг сам почувствовал, что дальнейший разговор о темных тайнах будет не к месту, и постарался сменить тему:

— Прошлой ночью я снова сумел поговорить с Питом эт-Баради из Будилиона. Он практикует в лечебнице при храме.

— Я помню магмейстера, — сказал герцог. — С виду он меньше всего напоминает некроманта: такой улыбчивый толстячок.

Титус эт-Лидерри задумчиво покачал бокалом с вином, глядя, как оно играет оттенками рубина:

— Мы, некроманты, умираем каждый раз, когда выходим на Дорогу Мертвых. Каждый раз — предсмертная боль и страх, от которого останавливается сердце. Если после этого у человека остаются силы улыбаться, значит, он не так прост, как хочет казаться.

— Но что сообщил вам уважаемый эт-Баради?

— Сначала, в ночь нападения на Ааре и Будилион, он ничего толком не знал. В храмовую лечебницу ворвались наемники. Да, именно наемники, а не утторские горцы, которых удержал бы суеверный страх. Перерезали всех мужчин, забрали ту мелочь, на которую может позариться простой солдат, и сожгли лечебницу. Но ни в храм, ни в пещеры не совались. Самого Пита, хоть он и пытался защитить больных, не убили, но лишь оглушили и бросили во дворе лечебницы. Видимо, думали, что он сгорит. Но...

— Понимаю, — кивнул герцог. — Если стукнуть некроманта по голове так, что он будет лежать подобно бездыханному трупу, это еще не значит, что он не сможет созвать на совещание своих коллег.

— Примерно так, — усмехнулся Титус. — Пит проводил души погибших до торной дороги, позаимствовав у каждой немного силы. Этих крох хватило, чтобы отправить сообщения всем высшим магистрам ордена. В том числе и мне — на Кромешной стороне не существует понятия "уйти на покой".

— Понятно, — кивнул герцог. — То-то мне казалось странным: чем ближе мы подходим к Вельбиру, тем больше люди знают о войне. Вы сразу же сообщили новость барону?

— Конечно. По-моему, он уже начал собирать ополчение, — маг смущенно улыбнулся. — Я мало понимаю в военных делах, но здесь, в Иртине, гонцы от барона собрали всех возчиков и потребовали, чтобы они завтра приехали в Вельбир на своих подводах.

— Неглупо. Малыш Унти, надеюсь, неплохой парень.

— Да, — согласился некромант. — Но я хотел рассказать о другом. Как я уже упоминал, прошедшей ночью мне снова удалось связаться с эт-Барради. В Будилионе происходит нечто необычайное. У одной из монахинь было видение. Потом магмейстер почувствовал отголоски мощнейшей волшбы, творившейся где-то неподалеку от Ааре. Он не смог разобраться в природе колдовства, но уверен, что ни одному из живущих ныне магов такое не под силу. И еще... Знаете, господин маршал, пути, по которым ходят маги на этой земле, порой еще более прихотливы, чем Дороги Мертвых. Старина Пит, потеряв пациентов, закрылся в библиотеке. И знаете, что он обнаружил? Древнюю балладу...

К удивлению собеседников, герцог Мор вздрогнул и напрягся, словно собака, почуявшая дичь:

— Какую?

— Балладу об одной из женщин вашего рода — Лиоте Ааре: "Поклялась, что не оставит сына, но века проходят чередой, и с тех пор в роду мужчины знают нежность матери одной..."

Герцог кивнул и продолжил:

— "Не прервется род, покуда горы нежность верной дочери хранят, и никто не сможет у дракона каплю древнего огня отнять..." Я знаю эту балладу. Многие поют ее в земле Мор. Красивая сказка о любви принцессы и подгорного короля. Удивительно, что ваш коллега заинтересовался ею.

— Самые незатейливые строки, пришедшие во время, становятся пророчеством.

— Это дарит надежду. Я уже не знаю, на что уповать, но совпадение не может быть случайным.

— Ничто не случайно в этом мире, — вмешался в разговор жрец. — Я вот что подумал... Господин Мор, вы знаете, где находится сейчас Сфера Огня?

— Что? — удивленно переспросил герцог.

— Сфера Огня — ваш фамильный перстень и символ власти Драконов, — Гелиус эт-Мароли лукаво улыбнулся. — Не удивляйтесь, сир! Мы в монастырях не только поклоны бьем. Я много времени посвятил изучению вещей силы. У каждого древнего рода есть своя реликвия... они имеют разнообразные свойства и прочно связаны с хозяевами.

— Кольцо было у Альберта, — отчеканил герцог.

— А где теперь?

— Его мог найти Двальди, — старый горец почти задохнулся от гнева. — Но... н-н-нет! Этого не может быть! Я бы ощутил, понял... это же... как смерть, но противнее...

— Вот именно, — снова усмехнулся жрец. — А вы ничего не почувствовали.

— То есть?

— Я не знаю, что это значит. Эту загадку разгадывать вам, господин маршал. Я просто помогаю вам думать в определенном направлении.

— Хорошо, — кивнул Мор и двумя глотками осушил бокал. — Хорошо. Но я буду думать об этом тогда, когда на моей земле не останется ни одной утторской сволочи.

От этих слов щенок вдруг сжался в комок и яростно зарычал. Такова уж природа у рейдерских собак — они будут рычать и кусаться даже когда им невыносимо страшно.

— Тихо, Арс! — прикрикнул на пса эт-Мароли.

И добавил ласково:

— Господин маршал не имеет к тебе никаких претензий.

Щенок задумчиво приподнял уши, потом опасливо подошел к герцогу, словно спрашивая: "Правда?"

Эльрик добродушно расхохотался:

— Ваше светлейшество, господин Гелиус, мне кажется, ваш зверь скоро научится говорить по-человечески.

Жрец улыбнулся в ответ:

— Светлые боги способны еще не на такие чудеса, но сомневаюсь, чтобы им зачем-то понадобилось наделять речью моего лохматика.

— Да, — лицо герцога Мора снова стало серьезным. — Мы о многом поговорили. Спасибо вам, господа. Но я хотел видеть вас, господин настоятель, по несколько иной причине. Завтра мы выступаем. И мне очень хотелось бы, чтобы воины шли в бой, чувствуя над собой благословение Эйван Животворящей. Ведь люди идут умирать и для того, чтобы эти земли остались столь же прекрасными, каковы они сейчас. Я только боюсь, что мои клятвы... мои обеты...

Жрец покачал головой:

— Ходить Дорогами Мертвых не означает отворачиваться от Жизни. Завтра через час после рассвета мы отслужим молебен перед вашими воинами.

Глава 9

Войско ушло ранним утром.

А в тот час, когда люди начинают подумывать об обеде, из монастырских ворот выехал десяток пароконных фургонов. Спустившись с холма на главную площадь городка, обоз остановился. Небольшая толпа, ожидавшая, пока эйваниты нагрузят фургоны зерном, вяленым мясом и сушеными яблоками, зашевелилась.

Кроме мобилизованных возчиков, в Вельбир отправлялись в ополчение иртинцы уже понюхавшие пороху.

Уезжал коновал Гард с сыновьями. Еще мальчишкой он сбежал из дома, и лет десять о нем не было никаких вестей. Но, оказалось, не сгинул, не пропал пацан. Вернулся к старикам-родителям. Да еще пригнал четверку зверовидных тяжеловозов-битюгов, каких не видали раньше в этих краях. А привезенных Гардом денег хватило, чтобы отстроить новый дом с просторной конюшней. Кроме золота, за годы скитаний непоседливый альвиец приобрел умение лихо махать короткими саблями вроде тех, что в чести у рейдеров Светлых гор. И сыновей научил этой злой игре.

Ехал шорник Рэй, который еще три года назад служил в полку пикинеров в Вельбире, а потом женился на молодой вдове Горлетте.

Бывших солдат в Иртине набралось две или три дюжины. Накопив за время службы немного денег, многие бывшие "слуги короля" старались купить клочок земли в благодатных местах на берегу Альвы. Никто из них не остался дома.

Плакали провожавшие их женщины. Но громче всех рыдала бывшая служанка Титуса эт-Лидрерри рыжая Барбаретта. Она уткнулась в плечо сына и, не замолкая ни на миг, голосила: "Да куда же ты едешь, родненький, да на кого же ты меня покидаешь!" Растерянный Бьорн, не зная, что говорить в подобных случаях, машинально гладил мать по голове:

— Ну, мам, я же не воевать еду.

Ему было жаль и ее, и переминающихся с ноги на ногу тяжеловозов, и новенький, недавно купленный фургон. И себя. Хотя себя почему-то — меньше всего. Бьорну уже приходилось покидать родной дом и уходить в неизвестность вместе с купеческими караванами. Разве что нынче спутников будет поболее.

На Барбаретту с сыном уже стали оглядываться. К счастью для рыжего возчика, в этот момент к его фургону подошел магмейстер эт-Лидрерри. Все, кто был на площади, замерли в изумлении. Иртинские обыватели настолько привыкли к "старине Титусу", что забыли о тех смутных слухах, которые ходили по городку, когда он только поселился здесь. Но сейчас многие, взглянув на мага, поежились, словно в весеннее утро ворвался зимний ветер.

Господин Титус был одет как обычно в слегка поношенный камзол и шляпу с узкими полями. Но правой рукой он держал посох архимага, с которым старика в Иртине почитай и не видели. То, что вещь эта колдовская, Бьерн знал прекрасно. Однажды в детстве, он помогал матери убирать в кабинете хозяина, и попробовал коснуться "странной штуки". Потом пару дней исхлестанные ремнем ягодицы отзывались болью на все попытки сесть на них. Но тогда посох показалась мальчишке просто красивой резной палкой. Теперь же вокруг серебряного навершия воздух клубился, словно над кипящим котлом, ядовито-зеленоватым туманом, а вдоль древка то и дело пробегали яркие всполохи, хорошо различимые даже при солнечном свете. Да и сам старый маг... Стоило взглянуть ему в лицо, сразу становилось понятно: это вовсе не тот "старина Титус", с которым многие из собравшихся сиживали в кабачке "Пенное яблоко".

Изумленная Барбаретта прекратила рыдать и уставилась на бывшего хозяина:

— Господин Титус! Вы что, тоже в Вельбир?

— Здравствуй, милочка! Да, чувствую, без меня на Старой Заставе не обойдутся. А что это ты так печалишься, что с соседней улицы слышно?

— Дык это... Война, господин Титус!

Старый магмейстер ухмыльнулся и, вдруг посерьезнев, пристально посмотрел в глаза Барбаретте:

— Вернется твой старший. Живой воротится. Я тебя когда-нибудь обманывал?

— Нет, — всхлипнула рыжуха и отступила за спину сына. А магмейстер кивнул возчику:

— Здравствуй, Бьорн! Сколько возьмешь за проезд до Вельбира?

— Ой, что? Как это... зачем? — растерялся парень.

— Да ладно, — рассмеялся маг. — Шучу я. Твой фургон наверняка отдадут в лазарет — у него ход плавный. Так что принимай груз.

Только теперь парень заметил, что за спиной магмейстера стоят его дочь и ученик. Худосочный мальчишка с трудом удерживал в руках объемистый плетеный сундучок. Бьорн метнулся к Арчи, забрал у него дорожный сундук — тот действительно оказался весьма увесист.

— Пристрой на что-нибудь мягкое, — распорядился эт-Лидрерри. — Здесь лекарские снадобья, которые пригодятся раненым.

И обернувшись к дочери, спросил:

— Ну что, Генрика, ничего с Арчи не забыли? Вы знаете, что от вас зависит.

— Мы справимся, отец, — серьезно ответила девушка. — Сколько раз ты повторял...

— Я уверен, если что — Арчи не ошибется. Ждите три дня...

— Да, отец. Я помню.

— Хорошо. Тогда не прощаюсь. Я же вернусь — так или иначе.

Генрика улыбнулась, словно отец сказал что-то смешное, понятное только им двоим. Некромант обнял дочь, хлопнул по плечу Арчи и по-стариковски неуклюже полез в фургон.

Бьорн вскочил на козлы, помахал матери и хлопнул привычно вожжами по широким конским крупам. Обоз тронулся.

Барбаретта, помахав сыну, снова захлюпала носом и уткнулась в плечо Генрики. Секунду девушка простояла, замерев, словно ничего не ощущая. Но лишь секунду. Стряхнув оцепенение, Генрика ласково заговорила со старой служанкой и под руку повела ту домой.

А Титус эт-Лидрерри, расположившись на овечьих шкурах, служивших возчику постелью, снова и снова продумывал все тонкости предстоящего опыта. Искал ошибку и никак не мог найти. Нет, все верно. Если вообще возможно то, что задумал некромант, то все должно получиться. Генрика и Арчи не подведут. Особенно Арчи. Таких талантливых ребят он не встречал и в столице.

"Все же правы те, кто считает, что Иртин — благословенный город, — подумал маг. — Я не ошибся, когда выбрал его дюжину лет назад..."

Мысли мага, устав биться вокруг неразрешимого вопроса, вернулись к моменту проводов. "Забавно, но кто бы мог знать, что в последнюю дорогу меня будет провожать рыжая толстуха с красным от слез носом", — подумал эт-Лидрерри, вспоминая воющую Барбаретту.

Со времени приезда мага в Иртин жизнь его служанки сильно изменилась. Светлая Богиня не дала женщине достойного мужа, но зато дети беспутного корзинщика выросли добросердечными и трудолюбивыми. Старший, Бьорн, еще мальчишкой полюбил животных. Несколько лет он проработал на конюшне пожарной дружины, накопил денег и купил двух породистых тяжеловозов и крытый подрессоренный фургон из тех, которые предпочитают столичные купцы. Перед войной парень прекрасно зарабатывал, нанимаясь в караваны, перевозящие серебро из рудников графства Мор в столицу. Второй сын Барбаретты, Тарквал, стал плотником, третий, Леонтер, учился у трубочного мастера. Дочь Виолетта, хорошенькая и такая же рыжая, как мать, прошлой зимой вышла замуж за одного из одного из конюхов барона Вельбирского и жила теперь в замке. Так что тетушка Барбаретта могла себе позволить заниматься только своим домом, не заботясь о том, где взять деньги на жизнь.

В паре лиг от Иртина обоз остановился, чтобы люди могли перекусить. Бьорна всю дорогу подмывало поговорить с господином Титусом, но тот упорно молчал, казалось, что старик дремлет в фургоне. Теперь рыжий возчик, заглянув под тент, деликатно кашлянул:

— Господин магмейстер! Парни кипятка спроворили... Обедать будете?

— Неси, заварим травками, — отозвался некромант и начал рыться в своем сундуке.

— А что вы с господином маршалом не поехали? — полюбопытствовал Бьорн, когда они, расположившись на козлах, перекусывали захваченными из дома заедками. — Говорят, он вас звал...

— Стар я уже верхами гарцевать, — усмехнулся в ответ господин Титус. — Так что пришлось бы в армейском обозе трястись. А по мне приятнее со знакомыми ехать.

Бьорн согласно кивнул. Как не лучше? На чужой стороне земляк — первый друг. Бьерн вспомнил, как два года назад впервые гнал фургон на Келе. Везли тогда маленькие такие ручные пищали, что зовутся мушкетами. Дорогие заразы. В Ааре мастер, что погрузкой командовал, орал на возчиков: "Только посмейте чего уронить, ввек не расплатитесь, в гору за долг пойдете!" Из всех знакомых в караване — только дядька Вук, у которого дом на косогоре. В Иртине с ним почитай и не общались — Вук мужик не компанейский, когда не в дороге, то с бабой своей сидит да с ребятней возится. А тут Бьорн до самой столицы собачкой за Вуком бегал, из одной тарелки ели...

— К лекарям пойдете? — спросил возчик, надеясь на короткое "да". Что еще магам в бою делать?

Но, к разочарованию Бьерна, магмейстер ответил:

— Нет, у меня другие дела.

Эт-Лидрерри замолк на минуту и продолжил:

— Так что мой сундук отдашь старшему в лазарете. Я только свои вещи из него заберу.

— Как скажете, господин Титус, — пожал плечами рыжий возчик. — Только если бы вы с нами были, то не так страшно...