Его язык скользнул вниз по моей спине, и я почувствовал первое осторожное проникновение. Уэсли замер, чутко прислушиваясь к моему дыханию. Я сделал глубокий вдох, и тут же с моих губ сорвался стон боли, стоило ему надавить сильнее.

— Ты в порядке?

— Да, — прошептал я, с трудом сдерживая слезы.

Уэсли продолжил движение, и из моей груди вырвался всхлип. Тогда он остановился и стал терпеливо дожидаться, пока я приду в себя. И в этом было проявление понимания и сочувствия с его стороны.

— Про... Продолжай.

Я задыхался, комкая в руках простыню и зарываясь лицом в подушку. Его твердая плоть распирала меня изнутри, медленно проникая все глубже и глубже.

Заполнив меня до конца, Уэсли остановился, сдерживаясь из последних сил.

— Как ты? Все еще больно?

— Амм... — простонал я, не способный вымолвить и слова.

Боль постепенно уходила, и при каждом, пусть даже самом слабом, движении, меня пронизывало невообразимое удовольствие. Уэсли мягко толкнулся вперед, и я вдруг осознал, что, подстроившись под один с ним ритм, двигаюсь ему навстречу. Одной рукой он гладил меня по спине, а другой — сжимал возбужденный член. Его толчки усилились, и я стиснул пальцы в кулаки. Слезы собрались в уголках глаз, готовые в любой момент выплеснуться наружу, и я протяжно застонал, не узнавая собственный голос.

Руки Уэсли вдруг исчезли. Схватив за бедра, он резко подтянул меня ближе, настолько, что я мог чувствовать его каждой клеточкой своего тела. Из его губ вырвался тихий стон, и я тут же влюбился в этот звук.

— Уэс... Уэсли! Я...

— Я тоже, — хрипло выдохнул он. Его голос был низкий и до умопомрачения сексуальный.

Через мгновение он рухнул на меня, тяжело дыша и целуя в шею. Он по-прежнему оставался во мне, и я отчаянно боролся с желанием признаться ему в любви.

— Прости, что кончил в тебя, — прошептал Уэсли мне на ухо.

Я повернулся на бок, краем глаза скользнув по его красивому лицу. Он протянул руку и переплел свои пальцы с моими.

— Все в порядке... Я хотел этого.

Уэсли перекатился в сторону и обхватил мое лицо ладонями, затем очень нежно поцеловал, и я почувствовал, что снова начинаю таять. Опустив пальцы на его затылок, я притянул его голову ближе, но после занятия любовью мне уже не казалось, что это достаточно близко.

* * *

Я проснулся из-за того, что мне на глаза падал луч света. Рядом спал Уэсли, положив голову мне на плечо. Его рука расслабленно лежала на моем животе. Во сне он выглядел таким беззащитным и невинным. С опозданием на меня обрушились воспоминания о прошедшей ночи, и я покраснел, глядя на обнаженное тело Уэсли, едва прикрытое тонкой простыней.

Моя рука затекла, но я старался не двигаться, чтобы не разбудить его, когда мое тело предало меня, и я дернулся, вырывая Уэсли из сна. Проснувшись, он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Доброе утро, — прошептал он, дважды моргнув, потом привстал, опираясь на локоть, и потянулся ко мне за поцелуем. Его вторая рука плавно скользнула вниз по моей груди к животу.

Уэсли вел себя так, словно просыпаться рядом со мной для него самая естественная вещь в мире.

— Который час? — спросил он, оглядывая комнату.

Наша одежда в беспорядке валялась на полу. Тюбик со смазкой лежал на прикроватной тумбочке рядом со стаканом с водой.

— Немного за полдень.

— Правда? — он зевнул, наконец найдя взглядом часы на комоде. — Черт, в самом деле. — Он опустился обратно на кровать и положил голову на мою грудь. — Мне определенно нравится просыпаться подобным образом.

Я улыбнулся и потрепал его волосы. В этом я был с ним абсолютно согласен.

Уэсли взглянул на меня снизу-вверх и улыбнулся уголком губ.

— Повторим еще раз?

Его тело требовательно прижалось к моему, пригвождая к кровати. Он надул губы и умоляюще хлопнул глазами.

Почувствовав недвусмысленное давление на бедрах, я усмехнулся и, кивнув, поцеловал его. Но когда я начал поворачиваться, Уэсли покачал головой.

— Нет. Давай на этот раз сделаем по-другому, чтобы я мог видеть твое лицо, — сказал он, просовывая под меня руки и привлекая к себе. Затем он развел мои ноги в стороны и, подхватив под колени, поднял их к груди. Наклонившись вперед, он прижался к моим губам своими, одновременно шаря по тумбочке в поисках лубриканта. Открыв тюбик, выдавил немного его содержимого себе на пальцы. — Прошлым вечером я использовал достаточно смазки?

Я отвернулся и закрыл глаза, чувствуя, как пылают щеки.

— Не... Не называй это так.

— Что именно? Лубрикант?

Я кивнул и накрыл свой рот рукой, заставив Уэсли засмеяться.

— Хорошо. Тогда позволь у тебя узнать, достаточно ли вспомогательного средства я использовал прошлым вечером?

— Мм... Хм...

Сидя на пятках и упираясь коленями в кровать, он подтянул меня к себе поближе и ввел сначала один палец, потом два, постепенно подготавливая к себе. Другой рукой он ласкал мой член, глядя в глаза с непередаваемым нежным выражением. И когда я был достаточно растянут, чтобы принять его, Уэсли пристроился поудобнее и легко скользнул внутрь, наклонился вперед, толкаясь глубже, и поцеловал меня, начиная медленно раскачиваться вперед-назад, при этом не отрывая взгляда от моих глаз.

Я сжал его руки в своих. Его твердый член равномерно скользил внутри, и я закрыл глаза от наслаждения, а когда Уэс толкнулся сильнее, тихо простонал его имя. Его пальцы крепко стиснули мои, и голова Уэсли опустилась. Темные пряди упали на глаза.

— Уэс... Уэсли, — всхлипнул я. — Омм... О, Боже!

Он подхватил меня и притянул к себе. Следуя этому движению, я послушно обнял его за шею, прижимаясь изо всех сил, и обвил талию ногами. Мы кончили вместе. Казалось, прошла целая вечность, но в то же самое время она длилась недостаточно долго. Уэсли все еще продолжал удерживать меня в своих объятиях, моя голова покоилась у него на плече, и шеи касалось теплое дыхание. Мы лежали так некоторое время, пока я не поцеловал его, получив в ответ улыбку.

— Ты на самом деле очень красивый, — сказал он, проводя пальцами по моим губам.

Я снова опустил голову ему на плечо и, не сдержавшись, улыбнулся, чувствуя, что опять так предсказуемо краснею. Уэсли обнял меня сильнее.

— Тебе надо сегодня на работу? — спросил я.

Он усмехнулся и кивнул:

— Да. В два.

Прежде чем вылезти из постели, он наклонился и еще раз поцеловал меня. Против воли я задержал дыхание, не в силах отвести взгляд от его тела: оно было идеально. Стройное и в меру накачанное. Рассеянный солнечный свет слабо обрисовывал тренированные мышцы на его руках и ногах, накладывая на них легкие тени. Спереди на его слегка подтянутом животе выделялись маленькие складки, но они были совсем не заметны под одеждой.

Одевшись и обувшись, Уэсли сел на край кровати, чтобы завязать шнурки.

— Ты не собираешься проводить меня до двери? — спросил он и, наклонившись, чмокнул меня в губы.

— Конечно, — ответил я, подползая к краю кровати, откуда можно было дотянуться до лежавших на полу боксеров, потому что несмотря ни на что стеснялся представать перед ним голым. Я знал, что Уэсли наблюдает за моими манипуляциями, но он так ничего и не сказал.

Я проводил его до порога, потом мы снова целовались. На лице Уэсли светилась почти детская улыбка.

— Я позвоню тебе позже, — пообещал он.

Я закрыл дверь, и мое сердце, очнувшись, начало биться. Обведя взглядом гостиную и прилегающую к ней кухню, я удивился, что все выглядит по-прежнему. И, не сдержавшись, в который раз улыбнулся.

Я в самом деле любил Уэсли.

Глава 14

До презентации проекта по истории оставалось меньше недели. Выпускные экзамены были на носу, и напряжение с каждым днем нарастало, но нам с Уэсли все время что-то мешало довести начатое до конца. В итоге, чтобы добиться выполнения заданий, мне пришлось установить десятиминутный лимит времени на "целовашки-обнимашки", но на самом деле мои усилия не имели значения, потому что Уэсли всегда умудрялся удвоить, а то и утроить перерыв в подготовке домашней работы.

— Да ладно тебе, Тор. Сегодня мне нужно больше десяти минут, — как обычно принялся уговаривать Уэсли, стоило мне взять в руки тетрадь и папку с материалами по истории. Я покачал головой. Тогда он откинулся на спинку дивана и, сложив руки на груди, недовольно проворчал: — Знаешь, ты такой зануда.

— Нам нужно заниматься, — объяснил я, пытаясь сосредоточиться.

Уэсли скользнул ко мне, позабыв о своем мрачном настроении, и поцеловал в шею. Тело отозвалось на это прикосновение дрожью. Я уже знал, что сдамся. Спихнув мою тетрадь на пол, он наклонился, запуская руки мне под рубашку. Его губы, его пальцы, его пульс — все вместе действовало на меня так, что я просто не мог сопротивляться. Уэсли вызывал у меня привыкание, подобно сильнодействующему наркотику. Я втянулся слишком легко.

Я притянул его ближе, и Уэсли с готовностью ответил на приглашение, положив ладонь на мою ширинку.

— Хэй, это я. Я забыла свой...

— М... мама?

Она замерла в дверях. Рот приоткрыт, глаза широко распахнуты.

Я оттолкнул Уэсли, чувствуя, как слезы стремительно подступают к глазам.

— Я... Я могу объяснить. Это не... — Мама уставилась на меня, но с ее губ так и не сорвалось ни одного слова. — Я... Я... Мне так жаль! — воскликнул я.

Мама покачала головой, в глазах ее читалась растерянность. Или ужас. Или ненависть. Я не знал, какие эмоции она сейчас испытывает. Возможно, все три.

Уэсли поднялся, бросил на меня быстрый взгляд и только тогда осмелился посмотреть ей в глаза.

— Я... Наверное, будет лучше, если я пойду, — сказал он неловко, наклоняясь, чтобы подхватить с пола свою сумку.

— Нет. Ты останешься, — твердо ответила мама.

Уэсли покорно сел, положив сумку себе на колени. Мама снова покачала головой и тяжело вздохнула. Затем оставила свою сумку на кухонном столе и, обойдя диван, присела напротив меня на журнальный столик. Мне было трудно представить, что она может чувствовать.

— Прости меня! — закричал я сквозь слезы, пряча лицо в ладонях. Она, должно быть, ненавидела меня, потому что по моей вине уже во второй раз проходила через это. Разве мама сможет когда-нибудь простить меня?

— Торен, успокойся, — сказала она, опуская голову, чтобы заглянуть мне в глаза. — Торен, я не сержусь. И я также не расстроена и не разочарована, — продолжила мама, но я едва обратил внимание на ее слова. Вместо этого я сидел, крепко зажмурившись, и мое тело сотрясали рыдания. — Боже, это я во всем виновата, — прошептала она, приложив ладонь ко лбу.

— Я... Прости... — я продолжал всхлипывать, пока не почувствовал ее руку на своем колене.

— Торен, послушай меня. Торен? — Мама ждала, пока я подниму на нее глаза, но это было выше моих сил. — Мне жаль, Торен, мне так жаль. — Ее пальцы сжались. — Надо было поговорить с тобой раньше. Торен, я не расстроена, ты слышишь? — Я наконец-то отважился посмотреть ей в лицо. Из-за слез оно казалось немного размытым. Мама мягко улыбнулась и повторила: — Я не огорчена. И я должна была уже давно поговорить с тобой, ведь я знала, что то, что произошло между мной и вашим отцом, очень сильно отразилось и на вас с сестрой. Я наговорила ему столько ужасных вещей, и вы все слышали. Если бы у меня была возможность, то я бы забрала свои слова обратно, потому что меньше всего в жизни я хотела причинить вам боль. Я никогда не хотела, чтобы из-за меня ты боялся быть собой. Я люблю вас с сестрой больше всего на свете и хочу, чтобы вы были счастливы. И, по правде говоря, я горжусь тобой. Ты понял себя раньше, чем твой отец, которому к тому времени исполнилось тридцать пять лет. Я горжусь тем, что в своем возрасте ты оказался достаточно смелым, чтобы принять о себе правду. И тебе не придется страдать так, как страдал он в течение стольких лет, — мамино лицо светилось нежностью и пониманием. Слезы с новой силой хлынули из моих глаз и побежали по щекам. Тогда она приподняла мой подбородок и, когда наши взгляды наконец-то встретились, улыбнулась. — И я думаю, что этим ты обязан Уэсу.

Я покраснел и опустил глаза, чувствуя на себе их взгляды. Мама улыбнулась Уэсли, и с моего сердца ушла тяжесть. Я стер слезы с лица тыльной стороной ладони, и мама постучала по моему колену указательным пальцем.

— Я просто хочу, чтобы ты был счастив, милый. И я не хочу, чтобы ты что-то от меня скрывал только из боязни, что я восприму это как-то иначе, — она обвела гостиную взглядом и подвинулась, сев ко мне ближе. — Ненавижу грузить тебя своими разговорами, а потом уходить, но сейчас мне нужно вернуться на работу. Я забыла кошелек, и теперь мне пора. — Мама поднялась и, погладив меня по голове, заспешила вниз по коридору.

Я сидел, уставившись на пустое место на журнальном столике, где она еще пару мгновений назад сидела, и не мог решиться посмотреть на Уэсли. Мама вернулась спустя минуту с большим коричневым кошельком и положила его в сумку, которую оставила ранее на кухонном столе, потом поцеловала меня в макушку и направилась к двери.

— Я люблю тебя, милый. Увидимся позже. И, мальчики, ведите себя хорошо, — с этими словами она ушла.

После долгой паузы, когда звук захлопнувшейся двери и удаляющихся шагов наконец-то полностью растворился в тишине квартиры, Уэсли откинулся на диван и положил ноги на столик. Проведя пальцами по волосам, шумно вздохнул, потом мельком посмотрел на меня и перевел взгляд на потолок.

— Это было... Я не ожидал от нее такой реакции, — признался он. — Твоя мама на самом деле потрясающая женщина.

Ко мне так и не вернулся голос, поэтому я просто кивнул. Слезы немного отступили, и я судорожно вздохнул, как будто на время забыл, что нужно дышать. Она не ненавидела меня. И не испытывала отвращения. Больше всего на свете я боялся, что мама больше никогда не захочет меня видеть, но она сказала, что гордится мной. Мама не ненавидела меня.

— Что именно произошло между твоими родителями? — спросил Уэсли, перекатив голову по спинке дивана и вопросительно уставившись на меня.

— Они... — я прочистил горло и, всхлипнув, продолжил, — они развелись, когда мне было где-то двенадцать, потому что отец... он оставил маму ради другого мужчины. И она сгоряча наговорила ему кучу ужасных вещей, кричала на него. В то время мы жили в маленьком городке, поэтому очень скоро всем стало обо всем известно, и в конце концов ему пришлось уехать. Нас с Алисией начали дразнить, и маме тоже досталось: казалось, на нее стали смотреть по-другому, как будто это была ее вина или что-то в этом роде.

— Должно быть... им обоим пришлось тяжело, — пробормотал Уэсли, приобнимая меня за плечи.

Он был прав. Очень больно узнать, что тот, кого ты любишь, не испытывает к тебе ответных чувств. Я даже не мог себе представить, на что это может быть похоже.

— Но все же мне кажется, что я могу понять твоего отца. Знаешь, мне ведь тоже пришлось бороться со своими чувствами какое-то время. — Уэсли выглядел задумчивым.