4. Люди и нелюди

— Тебе ведь всё равно... Так?

Рэлька не видел говоривших, но снова представил себе ясно: Даймир кивает, глядя северянину прямо в глаза.

— Вот, дерьмо...

Слышно было, как Ханнанд снова наполнил свою стопку. Но пить, кажется, так и не стал.

— Дайм... — слова падали в тишину, как камни в чёрный омут. — Ты же знаешь, у меня две дочери... Две девки, которым ещё два года до венца... Платья, побрякушки... Я их люблю, дурочек, я же из-за них...

Пастырь молчал.

— Значит, конец чистильщику Хану Кравицу? Конец? Ответь, бес тебя побери...

Пастырь молчал.

— Будь ты проклят... Да хоть капля человечности в тебе ещё осталась?

— Некоторые люди, — медленно заговорил Даймир, — путают человечность с жалостью. Или с милосердием. Или с сочувствием. А то и вовсе с дружеским расположением. Тогда как человечность, по моему разумению, — это всего лишь способность быть человеком.

В горнице повисла тишина. Страшная тишина. Недобрая. Подобная натянутой до предела струне. Лежать Рэльке стало совсем невыносимо, ему было жарко, на лбу выступили капельки пота, но скинуть с себя овчину он боялся. Казалось, стоит лишь пошевельнуться, потревожить эту невидимую, звенящую от напряжения струну — и тотчас же там, внизу, два больших сильных человека схватятся разом за своё смертоносное оружие и невыносимую тишину разорвёт в клочья оглушительный грохот выстрелов...

Скрип калитки... Топот сапог на крыльце... Кто-то распахнул дверь, пробежал через сени и сбивчиво затараторил с порога, захлёбываясь, хватая ртом воздух:

— Почтенный господин Даймир, почтенный господин Ханнанд, прощения прошу нижайше, что вот так вот прерываю! Уважаемый господин Норен мне велел прямиком сюда, к вам, не мешкая! Беда у нас, господа милостивые, там, у пруда на покосе! Беда!

8.

В закатном свете брызги на широких листьях чертополоха отливали кармином.

— Тварь выскочила вон оттуда, — со спокойной деловитостью рассуждал Хан, меряя шагами уже изрядно потоптанные грядки. — Из малинника. Прыгнула, сбила с ног, потом прижала к земле и ударила. Один раз. Точнёхонько в горло, под кадык. Потом её, видать, спугнул крик девицы, бить второй раз уж не стала, ушла обратно в малинник, а оттуда — мимо пруда, вдоль реки. Прямиком через луг.

В северянине не осталось ничего от того подавленного, тщетно пытающегося скрыть потрясение человека, что сидел недавно перед Даймиром, хлебал крепкую наливку и не хмелел. Он был сосредоточен, собран и хладнокровен.

— По следам — тварь та же, что и вчера. Пока ещё не стемнело, можем нагнать.

— В сёдла, — принял решение Даймир. — Норен... сдаётся мне, вы с нами собрались?

— Так и есть, — буркнул с угрюмой решительностью исправник. — И не отказывайтесь, я ещё не забыл, как самострел в руках держать.

На сей раз пастырь решил оставить свои сомнения при себе и просто кивнул.

— Я тож поеду! — с надрывом выкрикнул парень лет двадцати, похоже — зять погибшей женщины и муж рыдающей над телом молодухи.

— И я! И я поеду! — среди собравшихся крестьян волной поднялся шум... и тут же схлынул, разбившись о сталь в голосе "чёрного":

— Нет.

Гомон мигом утих, один лишь парень не успокаивался:

— Поеду!

— Нет, — повторил Даймир, не повышая голоса, — больше никто за околицу шага не ступит без моего приказа.

Он смотрел на жителей Ривцы, обступивших место трагедии. Некоторые лица были ему знакомы. Узнал пару мужиков, с кем утром ездил за трупами; узнал Гешека — паренёк стоял рядом со светлоусым охотником, знатоком волков; узнал и плотного мужичка с сединой в аккуратной каштановой бородке — Залт Лядич, здешний староста, представился ему днём, когда они вернулись в деревню.

Над толпой, незримый, но явственно ощущаемый всем естеством стрелка, сгущался страх. Все эти люди боялись. Чего именно боялись? Неведомого выродка? Стоящего перед ними чёрного пастыря? Скорее всего, неизвестности. Больше всего пугает не сама опасность, а то, что ты не знаешь, откуда её ожидать.

— Я поеду, — волчий знаток шагнул к строптивому молодцу и положил руку ему на плечо. — Я поеду за тебя, Мирко. А ты похлопочи об Ольне; она ж ума лишится, коли ты сейчас уйдёшь.

Девушка, склонившаяся над погибшей, всхлипнула, не поднимая головы. И парень, поколебавшись, присел рядом, обнял жену за плечи.

— Я лишним не буду, — охотник смотрел Даймиру прямо в глаза — он тоже боялся, но определённо меньше других. И пастырь с неохотой согласился:

— Ладно, четверо. Но больше — никто.

— Беги за конём, Стоян, — поторопил светлоусого Норен, — ждать уже нельзя, не поспеем.

Охотник бегать не стал — глянул на сына и тот, мигом всё поняв, умчался прочь.

— Ждать и не будем, — Даймир ловко вскочил в седло. — Поедем по следу, поэтому не слишком быстро. Успеешь догнать.

И бросил громко, обращаясь к притихшей толпе:

— Остальным разойтись по домам, сидеть там до утра и со дворов никуда не соваться. Даже до ветру — по трое. Кто бессемейный — пусть у родных ночует, у друзей, либо у соседей. Всем ясно?

Ривчане смотрели хмуро, отводили взгляды, но возражать никто не посмел. Только вдруг буркнули в толпе, вроде бы и негромко, но так, что наверняка услышали все:

— Небось, смоляне приманили тварюку. Колдунцы поганые!

"Вот она — правота Фоля!" — Даймиру захотелось выругаться в голос. Он выразительно посмотрел на исправника, и тот бросил с угрозой в голосе:

— Если кто в моё отсутствие ко мне на двор нос сунет — тому его носяру набок сворочу. Вместе с башкой. Так и запомните... Вранек, за старшого остаёшься. Глядите с Петре в оба, особливо — за Ксаной. Случится с ней что — свороченными носами не отделаетесь.

* * *

Солнце уже опустилось за далёкие холмы, вокруг быстро темнело. Как в сгущающихся сумерках Хан различал следы на скаку — неизвестно, но он упорно гнал своего каурого вперёд, а за ним скакали и остальные.

— Нагоним? — Норен поравнялся с Даймиром, вид у исправника был донельзя решительный. Прямо хоть плач, хоть смейся.

— Должны, — ответил ему Даймир.

И душой почти не покривил: болг шустрая тварь, и фору имеет в добрых полчаса, но всё-таки с лошадьми ему не состязаться. Выбрав для бегства протянувшуюся вдоль реки широкую полосу луга, жнец будто нарочно давал охотникам шанс настичь себя. Сбежал бы, как давеча, в лес — и погоня тут же потеряла бы всякий смысл.

— Что там, впереди? — он махнул рукой, указывая Норену направление.

— Излучина, — услышал в ответ. — Река вокруг вон того холма дугу закладывает. Если не повернём, аккурат в неё упрёмся.

"Там ему и конец, — подумал Даймир с мрачным удовлетворением. — Болги купаться не любят. Значит, двинется вдоль берега, и уж тогда точно уйти не сможет".

Из головы никак не выходило разорванное горло женщины. Один-единственный удар, как вчера у дороги... Но ведь вчера были клыки? Или...

Неужто он всё-таки ошибся? И Хан — тоже ошибся? Два опытных охотника, оба разом?

Они въехали на вершину большого пологого холма; отсюда было хорошо видно, что тёмная полоса реки круто изгибается впереди. Следы выродка вели прямиком в этот водный "карман". Навстречу своей судьбе.

— Смеркается, — бросил Хан, — нужно спешить.

Четверо всадников слетели с холма вниз. Даймир до рези в глазах всматривался в очертания берега, тщетно пытался уловить хотя бы тень движения среди редких плакучих ив. Если бы можно было угадать, куда именно двинется тварь, выйдя к бегущей воде, они могли бы поехать наперерез. Но след упрямо вёл их к реке, ни на йоту не отклоняясь от единожды выбранного направления.

— Тьма! — выругался в голос Норен. — Если гадина уйдёт в Пустоши...

— Не уйдёт, — отрезал Даймир. — Этот выродок боится глубокой воды... Придержи коня, Хан.

Но северянин уже и сам натянул поводья. До берега оставалось не более четверти лиги.

— Держитесь сзади.

Повинуясь приказу пастыря, деревенские послушно отстали. Даймир вытащил из ульстры винтовку, сдвинул предохранитель. Краем глаза отметил, что Хан поступил так же. С лёгкой рыси лошади уже перешли на шаг. Поравнявшись с Кравицем, стрелок указал направление стволом ружья:

— Ты — справа. Я — слева.

Северянин покосился в его сторону и молча кивнул. А через десяток шагов спросил, не поворачивая головы:

— Куда его лучше бить?

— Как гайфера — в голову. Над жвалами есть заметное светлое пятно — вот туда и цель. Брюхо толстое, но в него лупить бесполезно, не остановишь.

— Не дурак, смекаю.

— Ветер в спину... плохо.

Ветер вообще разошёлся некстати. Он шумел в ветвях развесистых ивушек, раскачивал длинные зелёные лезвия осоки, заглушал непрерывным шелестом звуки и скрадывал движения. За спиной Даймир услышал характерный скрип и щелчок — Норен зарядил арбалет. Хотелось верить, что если тварь вдруг прыгнет из высокой травы, напуганный исправник не всадит бельт в затылок кому-нибудь из чистильщиков...

До берега оставалось не более сотни шагов, уже слышался плеск воды. Лошадь всхрапнула. Почуяла что-то?.. Нет, больше никаких признаков тревоги. Шагает себе и шагает... А это ещё что?

В густеющих тенях возле большой старой ивы ему почудилось шевеление. Что-то дёрнулось там, независимо от порывов ветра, скользнуло по стволу примерно на высоте человеческого роста и тут же замерло. Сердце в груди остановилось на миг, прежде чем вернуться к прежнему ритму. Тук-тук-тук... не быстрее, чем обычно.

— Слева, — шепнул он спокойно, — что-то есть.

— След идёт прямо, — отозвался Хан. — Далеко?

— Возле дерева. Шагов с полста.

Он держал ствол ивы на мушке. Больше там ничего не двигалось, но Даймир был уверен, что ни зрение, ни воображение не сыграли с ним дурную шутку. Кто-то наверняка прятался за деревом. Безобидный зверь? Птица? Жнец? Проехав ещё десяток шагов, он остановил лошадь.

— Стоп. Хан...

— Понял, доеду до конца... Следи за ним.

— Брат Норен, — позвал Даймир, — возьмите на прицел вон ту иву. Если увидите что-то крупнее собаки — стреляйте.

— Хорошо, — кажется, исправник не был напуган, но в голосе его Даймиру послышалась неуверенность.

Новый порыв ветра всколыхнул траву, точно огромную воздушную перину, сердито зашумел листвой. Сумерки уже растворили краски мира в серых тонах, с каждой минутой всё больше темнело. Если тварь решится напасть, в этом шелесте и колыхании теней трудно будет поймать первый момент атаки... Что там делает Хан?

Даймир бросил быстрый взгляд на северянина. Тот уже доехал до самого берега, трава в этом месте коню щекотала брюхо. Пригнувшись в седле, вольник несколько секунд рассматривал что-то, что находилось буквально под копытами его каурого. Потом он выпрямился и мотнул головой.

"Бесы рыжие, что бы это значило?! Ладно, после разберёмся, пока — дерево и то, что за ним... Нужно объехать его слева".

Жестом указав Кравицу на старую иву, дескать "держи на прицеле", он толкнул пятками бока лошади. Послушная животина потопала куда было велено, обходя заросли крапивы, малым, но грозным полком выстроившейся между Даймиром и подозрительным деревом. Резные листья, казавшиеся совсем чёрными, не позволяли что-либо разглядеть с высоты седла. И всё же крапива лучше осоки. В этих зарослях движение двухсотфунтового жнеца заметить проще, чем в волнах колышущейся травы.

"Ну, где ты там, ублюдок? Покажись уже..."

На дереве определённо что-то было — вытянувшееся по стволу, тонкое и живое. Лапа болга? Или...

Лошадь громко фыркнула, и этот звук точно спустил самострельную тетиву — "лапа" на дереве изогнулась, сверкнула на пастыря чёрными бусинами глаз, а затем длинное гибкое тело метнулось вверх, мгновенно скрывшись из виду. Даймир медленно опустил ружьё и поехал обратно.

— Куница, — сообщил он ривчанам и вернувшемуся от берега Хану. — Всего лишь куница. И значит, навряд ли выродок прячется поблизости.

— Навряд ли, — подтвердил Ханнанд. — Следы уходят прямиком в реку.

— Что? — Даймир недоверчиво посмотрел на северянина. — В реку? Вот проклятье...

Небо над их головами наливалось ночной темнотой, первые звёзды скрылись за набегающими с востока тяжёлыми облаками.

— Нужно возвращаться. На сегодня — всё.

— Как же возвращаться? — озабоченно нахмурился Стоян.

— Так же, как и сюда приехали, — отрезал пастырь. — И тем же путём. Но если очень хочется в полной темноте бродить по кустам и искать где на берег выбрался здоровенный паук...

Слова Даймира заставили охотника смущённо кашлянуть.

— Но... матушка Наида...

— Утром, — заверил его исправник, — как светает — вернёмся сюда и снова пойдём по следу. Верно я говорю, господин Кравиц?

Хан, помедлив секунду, кивнул:

— Верно, господин Норен. Так мы и сделаем.

— А чтоб вы не сомневались, — добавил Даймир, — что эдаким манером мы за тварью будем гоняться до первого снега, вы по возвращении сделаете следующее: отправите, как рассветёт, своего шустрого Вранека в Штолен. Там он найдёт и привезёт сюда моего собрата по имени Малеш. Думаю, не позднее послезавтрашнего утра они оба будут здесь. Брат Малеш — чующий. С ним охота закончится за несколько часов.

Северянин бросил в его сторону понимающий взгляд, полный насмешки, но против обыкновения, даже не улыбнулся. Следовало отдать вольному чистильщику должное — действовал он с обычными хладнокровием и расчётливостью. Отменный охотник, настоящий мастер своего дела...

"Но это ничего не меняет, — подумал Даймир. — Ровным счётом ничего".

* * *

Дождь всё не начинался. В тёмной бездне над головой проносились набрякшие влагой тучи, но небо ещё выжидало, ещё раздумывало, стоит ли затопленная ночью земля хоть капли его, неба, холодных слёз.

— Вы, господин пастырь, сказали, оно боится глубокой воды, — Норен Хель первым не выдержал тягостного молчания, в котором они ехали уже добрых полчаса.

Отвечать не хотелось, но и отмалчиваться было глупо.

— Прежде так и было.

— А сейчас что же?

— А сейчас — уже не боится... Если спросите меня "почему", я вам не отвечу. Ибо ответа не знаю.

— Тьма! — буркнул исправник и снова умолк. Впрочем, ненадолго, через пару минут рыжеусый задал тот вопрос, что вертелся в голове и у самого Даймира:

— Может статься, вы, господин пастырь, неверно поняли, с кем нас тут судьба свела?

— Вряд ли. Болг это, больше некому.

Он уже успел поведать законнику про жнеца из Безлюдных земель, о котором тот прежде слыхом не слыхивал. Норену, само собой, рассказ пастыря не понравился.

— Но что же получается... болг этот должен реки бояться, а не боится; должен людей в капусту резать, а он только глотки им рвёт; должен за Межой сидеть, а разгуливает здесь...

"И разгуливает в одиночу", — добавил мысленно Даймир.

— А если мы встретили... что-то новое? — Хан высказал вслух то, о чём Даймир лишь подумал.

— Новый вид? — пастырь с сомнением покачал головой. — Чушь. Даже в Безлюдных землях новых жнецов не встречали уже много лет.

Лошади уверенно рысили сквозь ночь, порывы ветра били в левую скулу. Подгоняемые темнотой, люди поневоле старались ехать быстрее и держаться теснее.