Мастер клинков. Книга 1: Начало пути

— Кому же ты так не угодил? — удивлённо спросил нубиец.

— Герцогу Наригу и его сынку.

Нубиец вскрикнул и остановил меня, положив руку на плечо, затем развернул к себе.

— Что ты сказал? Повтори ещё раз?

Я удивлённо посмотрел на него, Рон выглядел очень взволнованным и потрясённым.

— Ты чего это? — спросил недоумённо я его.

— Повтори, что ты сказал, — твёрдо сказал телохранитель, тряся меня как куклу.

— Что ты меня трясёшь? — возмутился я, — сказал же, граф Рональд вызовет меня на дуэль за оскорбление его персоны, а герцог Нариг убил моего отца и хочет избавиться от меня. Достаточные причины? А теперь отпусти меня.

Рон отпустил меня и я увидел как его спина сгорбилась. Одинокая мысль заскреблась у меня в голове.

— А у тебя он кого убил? — спросил я, высказав свою догадку.

Нубиец тяжело посмотрел на меня и молча продолжил путь.

Я разозлился.

— Слушай Рон, я ведь сказал тебе, расскажи и мне, что у тебя за счёты с герцогом.

Нубиец сначала молча шёл, но через несколько минут всё же ответил.

— Не обижайся, но не утихла ещё у меня в сердце боль утраты. У нас ещё будет время рассказать всё друг другу.

Я замолчал и пошёл рядом с ним.

"Неспроста он сидел в таверне", — подумал я, косясь на шагавшего рядом со мной высокого жилистого негра. Широкоплечим и сильным его не назовёшь, но вспомнив, как он сшиб солдат с лошадей, я покачал головой, даже движений копья не было видно.

Когда показался небольшой холм с моим полуразрушенным замком на вершине, шагавший рядом остроглазый телохранитель, присмотревшись, недоумённо посмотрел на меня и спросил:

— Это что?

— Твой новый дом на ближайшие три года, — усмехнулся я, глядя на его реакцию.

Нубиец недоумённо переводил взгляд с меня на замок.

— Ты уверен, что у тебя хватит денег заплатить мне?

— Затяну потуже пояс и заплачу, — проворчал я. Не признаваться же ему, что завтра отправляю деньги трактирщику, и если заплачу ему тоже, то останусь на нуле.

Когда мы зашли в замок, хмыканье Рона превысило всяческие пределы моего терпения.

— Наверное, за кров и еду в этом прекрасном месте я буду вычитать из твоего жалования, — сказал я ему спокойным тоном, после очередного хмыканья.

Телохранитель закашлялся.

— Но постой всегда бесплатный!!

Я улыбнулся ему уже отрепетированной улыбкой акулы капитализма.

— Это с чего вдруг? Договор касался только найма, ни единого слова про еду и кров не было, или я не прав?

Рон выглядел растерянным, и я решил добить его, чтобы неповадно было хаять мой дом.

— Ну, скажем по сестерцию в день за постой и столько же за еду.

Нубиец смотрел на меня, сверкая белками вытаращенных глаз.

— Теперь я понимаю, почему трактирщик так тебя обхаживал, бегая при этом, как учёная собачка, — осторожно сказал он, — с тобой нужно держаться настороже, оглянуться не успеешь, как без всего останешься.

Я улыбнулся, наконец его проняло.

— Вот и нечего тогда мой дом хаять. Увидишь, пройдёт года два, я такой замок отгрохаю — все соседи обзавидуются.

Рон осторожно мне улыбнулся.

— Что-то мне подсказывает, что герцогу Наригу не повезло с соседом. Так как насчёт еды и постоя?

— Расслабься, это я так, чисто в воспитательных целях, — подмигнул я ему, — пошли, я представлю тебе одного адекватного жильца этого прекрасного замка, у которого я уже в учениках.

Нубиец после моих слов облегчённо вздохнул и больше не хмыкал, видя обрушающиеся постройки и выпадающие из стен камни, заросшие мхом.

Мастер Дарин был в кузне, подковывал лошадь. Рядом стоял крестьянин и рассказывал гному, какая она у него замечательная. Гному, видимо, не впервой было выслушивать подобный бред, поэтому он молча делал своё дело, время от времени меняя свои протезы на нужные в каждом конкретном случае.

Увидев меня, крестьянин сорвал с головы шапку и в пояс поклонился.

Я подошёл ближе и, дождавшись, когда Дарин выпрямится, сказал:

— Мастер Дарин, позвольте представить вам моего нового телохранителя Рона. Рон — это мастер Дарин.

Бровь негра, конечно, поднялась вверх, когда он увидел протезы гнома, тот спокойно кивнул ему, а мне сказал:

— Марта тебя искала, хозяин.

Пришлось идти на кухню.

— Марта, — крикнул я в полумрак кухни, очаг был потушен и поэтому желания входить туда у меня не было.

— Да господин? — раздался голос издалека. — Слушаю.

— Иди сюда, не орать же мне всё время, — раздражённо ответил я.

Когда Марта подошла, я спросил:

— Дарин сказал, ты меня искала?

— Да, хозяин, вы наказывали говорить вам обо всём, что происходит в замке. Вот я и хочу сказать, что у нас дрова кончились, очаг нечем больше топить, — сказала женщина так спокойно, словно сообщала о том, как кот съел очередную мышь.

Я чуть не выругался от досады и едва сдержав чувства спросил:

— А почему Шаста не послала в лес?

— Так он носится как угорелый, выполняя ваши поручения, где же за ним уследить-то? — недоумённо спросила она.

— Так, стоп, какие такие поручения, — спросил я не понимая, — он уже два дня говорит, что занят у тебя.

Марта недоумённо посмотрела на меня, сзади раздалось громкое хмыканье невидимого в темноте Рона.

— А где он сейчас? — милым тоном своего отца спросил я Марту.

Женщина уловив тон, задрожала.

— Да в деревню понёсся, сказал, вы послали.

— Значит, так, Марта, давай определимся раз и навсегда, — ответил я, чувствуя как негр за спиной беззвучно смеётся, — Шаст находится в твоём непосредственном подчинении, им командуешь ты одна. Отныне, если он мне понадобится, буду спрашивать у тебя.

Марта сначала превратилась в статую, а потом залопотала:

— Но как же так господин... вы... я... вы у меня разрешение...

— Марта, назначаю тебя шеф-поваром своих кухонь, — торжественно ввёл я женщину в звание, бывшее, кроме названия, пустым звуком. — В подчинение тебе отдаётся Шаст, а завтра прибудет ещё один боец, примешь под своё командование. Управлять ими будешь только ты, но и нести ответственность за холодные очаги, и пустой стол барона тоже будешь только ты. Всё понятно?

От свалившего "счастья" женщина начала рыдать, пришлось её успокаивать, говоря, что столь высокую должность может исполнять она одна и никто другой.

Когда мы вышли из кухни, я ткнул кулаком в бок Рона.

— Ещё раз заржёшь без моего разрешения, пересмотрю оплату.

Телохранитель подавился смешком и сделался самой строгостью, но глаза выдавали его с головой. Погрозив ему кулаком, я поплёлся его устраивать. Пришлось расположить Рона в комнате покойного барона, так как нормальных помещений больше в замке не было. Притащив с ним пару лавок и стол со стулом, я устало присел на одной из лавок.

Почувствовав на себе внимательный взгляд Рона я спросил:

— Ну, чего?

— Ты какой-то неправильный барон, — честно ответил он.

— А ты неправильный телохранитель, — ответил я, — то говорит, что потерял кого-то, то ржёт всё время, сбивая мне людей с толку.

Нубиец нахмурился.

— У нас вера такая: чем больше ты смеёшься, потеряв любимого человека, тем больше он радуется в Небесной Обители.

Я понял, что задел его.

— Ладно, не сердись. Пошли во двор, может, прибежал наш хитрожо...умный Шаст из деревни.

Рон улыбнулся и, идя со мной по лестнице вниз, тихо повторил:

— Ты неправильный барон.

Я не стал комментировать и направился к кузне. Мастер Дарин закончил работу и уже чистил инструменты.

— Денег дали за работу? — спросил я у него в надежде.

Дарин ухмыльнулся.

— Ага, десять фениксов.

Я погрустнел. Крестьяне редко платили деньгами, чаще продуктами или живностью.

— Подмастерье, ты когда появишься в кузне? — сурово спросил Дарин, хмуря брови.

— Некогда пока, — отмахнулся я от мастера, — не знаешь, где можно достать много денег?

— В сокровищнице короля, — одновременно ответили Рон и Дарин, затем переглянулись и засмеялись в полный голос.

— Очень смешно, — не разделил я их настроение, — а поближе ничего нет?

— В сокровищнице герцога Нарига, — снова не сговариваясь, ответили мои учителя, закатившись смехом.

— Где-то я слышал, что при кризисе, — язвительно сказал я, вспомнив новости по телевизору, — сначала сокращают жалование наемным работникам, а потом и вовсе избавляются от некоторых их них.

Мои слова на этих типов нисколько не повлияли, поэтому пришлось плюнуть и сесть отбирать из лежавшей под навесом кучи железа перетащенные сюда слугами и обещанные трактирщику мечи и булавы. Я выбирал те, которые не стыдно было повесить на стены.

Отложив пять относительно приличных мечей и шесть не слишком ржавых пик, булав и копий, я сказал.

— Дарин, завтра парень придёт, отдашь ему всё это барахло, хорошо?

— Чего ради хорошее железо отдавать? — нахмурился Дарин.

— Нужно, — отрезал я, но тут же сглаживая резкость, поправился, — для дела нужно, правда.

Гном сердито пожевал бороду, но ничего не сказал, увидев подтверждающий кивок Рона. Тот уже знал мой план по обустройству трактира.

Тут я увидел вбегающего в замок Шаста. Как обычно, он был весел и беззаботен.

— Шаст, — ласково позвал я его тоном, от которого Рон закашлялся, а Дарин стал интенсивнее жевать бороду. С каждым днём моя практика как оратора становилась всё больше и нагляднее.

Парень, ничего не подозревая, подбежал ко мне.

— Звали, хозяин?

Я обратился к Рону.

— Cвяжи его и определи, пожалуйста, вон на ту лавку, возле кузни.

Парень в мгновение ока оказался скручен, связан своим же поясом и без рубахи привязан к скамье.

Заняв у Дарина позабытый кем-то кнут, я отдал его Рону и громко сказал:

— Бей со всей силы, чтобы шкура слезала.

Затем, когда Шаст взвыл, поняв, что его ждёт, я незаметно для подростка, жестом попросил Рона нагнуться и тихо сказал нубийцу:

— Бей не сильно, но чтобы сесть не мог неделю.

Негр весело сверкнул глазами и с деловым видом взмахнул кнутом для пробы — кнут свистнул и громко щёлкнул. Шаст заорал так, как будто по нему уже били. На шум прибежали Марта и Герда, которые теперь стояли, выпучив глаза.

— Для начала десять ударов, — кивнул я Рону.

Тот размахнулся и начал бить, преимущественно попадая по низу спины. Шаст орал как резаный. Жалость прокралась в моё сердце, но была безжалостно задавлена моим же желудком, который остался пустым из-за потухшего очага.

— Десять, — закончил считать Рон.

Я подошел к всхлипывающему подростку и спросил:

— За что ты наказан?

Тот всхлипывая ответил:

— За то, что обманывал вас, господин.

— Вот видишь, как ты всё быстро схватываешь, — улыбнулся я ему, — может, дать тебе ещё десять для закрепления материала?

— Нет, я всё запомнил, — взвыл подросток.

Рон бил умело — кожа рассечена не была, знания об этом у меня остались после просмотра какого-то фильма.

— Ну вот, раз все счастливы, то, может быть, мы поедим сегодня? — спросил я в пустоту.

Отвязанный Шаст вместе с обеими женщинами испарился, хотя и бежал он вприпрыжку, поддерживаемый за одну руку Мартой.

Дарин усмехнулся.

— Давно пора было.

Я возмутился.

— А чего не сказал тогда?

— Может, я запамятовал, но кто из нас двоих барон? — ухмыляясь, задал он вопрос. — Сам должен знать, чем у тебя слуги занимаются.

— А ты уж и подсказать любимому хозяину не мог, — сразу остыл я от справедливого замечания гнома.

— Любимому — запросто, — ответила эта ехидина. И снова они с негром заржали.

"Наплачусь я ещё от этой парочки", — убеждённо подумал я, уходя в свою комнату.

Там я достал гроссбух и обречённо вписал новые статьи расходов. В графе поступлений денег на сегодняшний месяц по-прежнему красовался ноль: оброк будет только через семь дней, а за фрукты обещали заплатить через десять.

Посмотрев на цифры, я решил, что Рону и трактирщику пока ничего платить не буду, а заплачу, когда сам получу деньги. Завтра часть наличности я собирался пустить в дело. Я был уверен, трактир окупит вложенные в него деньги, осталось лишь найти надежного человека, которому можно было бы доверить расход последней наличности.

Утром я приказал Марте позвать ко мне старосту. Дожидался я его очень долго, успев попасть в руки мастера Дарина, заставившего меня выдраить кузню.

Работая, я постоянно ловил на себе удивленные взгляды Рона, упражнявшегося со своим копьём во дворе. Кстати, я успел заметить, что утром, перед тренировкой, он был остановлен мастером Дарином, который, забрав копьё, начал его внимательно изучать, то крутя в руках, то пытаясь согнуть о землю.

В конце этого осмотра гном что-то одобрительно проворчал и отдал Рону его оружие назад. Польщенный нубиец поблагодарил мастера и начал занятия.

Когда, наконец, прибыл староста, я едва мог разогнуть спину и выпрямиться. Староста, завидев меня в кузне, сначала онемел, а потом, поймав мой ласковый взгляд, подбежал ближе.

"Чувствуется моя предварительно проведённая работа", — восхитился я.

Бросив все скребки, я уселся на лавке, похлопав по ней ладонью, дал знак старосте сесть рядом. Тот нерешительно примостился рядом, не зная, чего от меня следует ожидать.

— Как дела в деревне? — задумчиво спросил я у него.

Тот вздрогнул от вопроса и осторожно поинтересовался:

— А что вас интересует хозяин?

— Как мужики с моей землёй справляются, как оброк готовится?

Староста вздохнул посвободнее.

— Мужики ещё поверить не могут, думают, отберёте весь урожай. А оброк готов, собрали почти всё, за всю деревню.

— Мужикам скажи, чтобы не волновались, всё по уговору будет, — успокоил я старосту, — а оброк буду ждать в срок, как назначил. — Я замолк, староста начал заметно волноваться. — Тебя как народ-то кличет? — спросил я, так ведь до сих пор и не узнал его имени.

— Накилом.

— Доволен ли ты, Накил, работой на меня, нравится за садом присматривать?

Староста затрясся, понимая, что настала главная тема разговора.

— Хозяин, я своё слово держу, каждый день окапываем деревья, поливаем, удобряем, в следующем году не узнаете сад свой. Неужели отобрать хотите? — со страхом спросил он, видя, что я молчу.

— Нет, сад твой, — ответил я внимательно смотря на старосту, который после моего ответа слегка расслабился. — Думаю, кому дело ответственное поручить. Не подскажешь ли?

Староста совсем успокоился и заинтересовался:

— А что за дело? Тут ведь смотря какое.

— Знаешь таверну, что у дороги стоит? — понимающий кивок старосты. — Хочу деньги в неё вложить, как думаешь, верно будет? — спросил я, решив, что по ответу старосты определю, стоит ли ему вообще доверять.

— Да что вы, господин, тамошний ведь хозяин — последний мерзавец, все ваши деньги растратит, а потом скажет, что все в ход пошли да пропали, — заволновался староста.

Я ответу обрадовался.

— Вот поэтому и хочу к нему человека надёжного приставить, чтобы за моими деньгами присматривал да за его тратами следил, — я скосил глаз на старосту.