Пёстрые перья, или вся правда на ночь

Меня подняли в седло и повезли.

Потом меня раздевали, растирали, поили. Уложили в кровать, и наконец оставили в покое.

Какое-то время я лежала, не желая шевелиться. Хотелось думать, что сейчас я открою глаза, и ничего этого не будет. Что был лишь глупый сон. И я проснусь в своей постели, в родительском доме.

Я немного потешилась этой мыслью. Потом открыла глаза, и оказалась в комнате для гостей, в доме госпожи Ивонны.

Госпожа была само сочувствие. Она пришла ко мне, подсела рядом и принялась гладить по голове.

— Дорогая, раз уж так получилось, не надо отчаиваться. Со мной в жизни такое бывало — волосы дыбом встают, как вспомню. И видишь — ничего, живу. Я ведь начинала простой девчонкой, вроде Анни. Только у меня, в отличие от многих, была голова на плечах. Я потихоньку копила денежки, а не тратила их на всякие глупости. Потихоньку, понемножку, а скопила сначала на маленькую лавочку на паях. А потом, глянь, и дело своё открыла. Главное, с умом за дело взяться. Да что я тебе говорю, ты ведь и сама умненькая. Ты ещё заживёшь, а о своём муженьке и думать забудешь. У меня девушки хорошо зарабатывают. Можно себе отложить на будущее. Вот хоть Анни — она уже себе кое-что накопила. Может, с ней и дело своё когда-то заведёте. Меня ещё добрым словом вспомните.

Я слушала, и слова её казались мне не лишёнными смысла. Видя это, она продолжила:

— А то, что ты не такая, как все — так это даже хорошо. Правда, правда. Обычных-то девушек пруд пруди, а особенных — не везде сыщешь. Ты ещё у меня зарабатывать будешь больше всех. И вид у тебя приятный, и манеры. А личико у тебя какое хорошенькое — вот, посмотри!

Она протянула мне круглое зеркальце на изящной ручке.

— Смотри, какие густые волосики, какой ротик, и носик аккуратный. А ясные глазки? Как цветочки! Да мы ещё с тобой лучше всех будем!

Госпожа Ивонна ворковала, как голубка. Я смотрела в зеркало. В чём-то она была права. Видя, что её слова находят отклик, она продолжила:

— Ты не представляешь, дорогая моя, каких трудов мне стоило замять скандал с тем господином, которого ты угостила туфлей! А твой прыжок с моста? Думаешь, городские власти одобряют такое? Хорошо, у меня обширные связи, но всё стоит денег, милочка. Я, конечно, понимаю, такая драма! Но бросаться в речку, не отдав долги не в чём не повинной старой женщине — это, право, нехорошо.

Я отложила зеркало. Действительно, нельзя не отдать свои долги. А покончить с собой я всегда успею.

Глава 16

С того дня началась моя новая жизнь в заведении госпожи Ивонны. Денежные вопросы мы обсудили с хозяйкой сразу. Мне сказали — я задолжала круглую сумму, и первое время буду работать бесплатно. Но зато потом начнутся вполне реальные деньги.

— Кстати, ты можешь хранить всё заработанное у меня, — сказала хозяйка заведения. — Я пускаю деньги в оборот и получаю неплохие проценты. Ты тоже можешь поучаствовать. Так многие делают.

В просторном особняке госпожи Ивонны проживало одновременно около десятка женщин. Каждой была отведена небольшая комнатка, где она жила и принимала гостей.

Мне тоже дали помещение. Анни, комнатка которой оказалась по соседству, взялась меня опекать. Кроме того, ко мне приставили Жюли, сухощавую, уже немолодую женщину — местного старожила. Та взялась обучить меня основам "ремесла". Не буду говорить об этом. Мне уже было всё безразлично. Я считала себя конченым человеком, которому незачем заботиться о своей репутации.

Однажды Анни пригласила меня к себе. Отмечалась некая удачная интрижка, на которые та была большая мастерица. На столике в комнатке подружки красовались фрукты, ветчина, кувшин с местным вином.

Мы выпили, отведали по очереди от всех блюд. Вино зашумело в голове, мы смеялись и подливали себе ещё. Говорила в основном Анни, рассказывая всякие забавные случаи из своей нескучной жизни.

Когда вино было уже почти всё выпито, а в тарелках красовались остатки ветчины, Анни спросила:

— Скажи, а кем ты себя чувствуешь — мужчиной или женщиной?

Я задумалась:

— Всегда считала, что я девушка. А теперь уже и не знаю.

— Но кто тебе больше нравится?

— Не знаю. Вот ты мне нравишься.

Она сощурилась:

— Смотри, поймаю тебя на слове!

Мы снова покатились со смеху. Но, отсмеявшись, Анни продолжила свою мысль:

— А всё-таки. Было у тебя что-то с женщинами? Жюли я не имею в виду.

— Нет.

— Хочешь со мной попробовать?

Я уставилась на неё.

— Так ты ведь деньги с меня возьмёшь? — попробовала я отшутиться.

— Брось, — серьёзно ответила она. — Тебе сегодня бесплатно.

И, видя моё сомнение, подзадорила:

— Давай поспорим. Если после этого ты скажешь, что тебе всё равно нравятся мужчины, я проиграла. Если женщины — я выиграла. Проигравший угощает обедом.

— Проиграть не боишься?

— Я? Да никогда!

Она подхватила меня за руку и отвела в постель.

Прошло время, которое показалось мне одновременно и коротким, и бесконечно длинным. Когда мы уже просто лежали, обнявшись, Анни, лениво водя по мне пальчиком, сказала:

— За тобой обед.

— Хорошо.

— Знаешь, когда-то я жила в маленьком городишке. Там было много хороших мастеров. Я жила на улице, где работали башмачники. Так у них было так заведено, что если мастер действительно настоящий, он имел право ставить на свои изделия именную печать. Чтобы все знали, кто эту обувь пошил. Думаю, я тоже могу печать ставить. Вот и тебе тоже.

Она прижала губы к моему плечу.

Последующие недели прошли как в тумане. Я потерял голову от девчонки. Короче, я вёл себя как последний дурак. Я не давал Анни покоя, признаваясь ей в нежных чувствах, и прося о встрече наедине.

Сначала она просто посмеивалась. Потом её это стало раздражать. Она заявила, что бесплатно больше не будет. В устах решительной девушки Анни это прозвучало как пощёчина.

Я направился к госпоже Ивонне. "Денег нет, и пока не будет", — заявила она. — "Сначала отработай потраченное, а потом приходи".

Я негодовал, но ничего поделать не мог. Думаю, всё-таки госпожа Ивонна тогда оказала мне добрую услугу.

Наконец, однажды я заметил Анни в приоткрытую дверь её комнаты. Она была не одна. Вышла безобразная сцена, в результате которой мужчина вышвырнул меня в коридор, порядком намяв бока. Анни же осыпала отборной бранью, ещё долго потом стоявшей у меня в ушах. Я бросился к себе, упал на кровать и плакал, пока не уснул.

Проснувшись, я понял, что больше не люблю Анни. А госпожа Ивонна вызвала меня к себе и отчитала, что я не забочусь о сохранении красоты и здоровья. "Это твой и мой капитал! Чтобы у меня не было драк, в которых может пострадать твоё лицо! И репутация заведения!"

Вскоре после этого я начал принимать посетителей. В основном это были пожилые, или среднего возраста мужчины, богатые, и очень богатые. Они составляли основной источник дохода госпожи Ивонны. У неё было действительно "солидное заведение". Молодому человеку, не заслужившему положение в обществе, не просто было получить сюда доступ.

Клиенты тоже относились ко мне по-разному. В основном это были пресыщенные жизнью люди, желающие новых ощущений. Один постоянный друг даже предлагал купить отдельный домик за городом и поселить меня в нём. Я подумал, и поинтересовался, способен ли он откупить меня у госпожи Ивонны безо всяких обязательств. Тот смутился, и идея завяла.

Тайс умолк и отпил ещё. Вошёл слуга. Склонился к принцу и что-то тихо сказал.

Леонел почесал кончик носа. Усмехнулся и согласно кивнул.

Распахнулись створки резных дверей. Шурша юбками, герцогиня стремительно вошла, пройдя положенное расстояние до его высочества. Склонила голову:

— Ваше высочество. Прошу простить мой неожиданный визит.

Принц помолчал, глядя на неё. Румяные щёки гостьи порозовели ещё больше. Она стояла, не поднимая головы, ноздри её раздувались.

— Герцогиня Эльвира. Вот поистине приятная неожиданность, — наконец сказал Леонел.

— Я никогда не решилась бы побеспокоить вас, ваше высочество, но обстоятельства потребовали нашего присутствия в столице. К сожалению, мой муж заболел в дороге. Он попросил меня увидеться с вами и сообщить новости из провинции.

— Уверен, это интересные новости. Я тоже занимался делами провинций. В некотором роде.

Герцогиня обвела взглядом кабинет. Она уже заметила сидящего в кресле напротив Леонела человека. Ей самой сесть не предложили, а венценосный кузен вёл себя пугающе официально. Глаза её сузились.

— Вы разрешите мне доложить вам, ваше высочество, о проблемах, которые мы сочли важными?

— Разумеется. Сегодня в малом зале будет приём. Там вы всё и расскажете. Не могу же я заставлять мою дорогую кузину сразу после утомительного пути стоять здесь и вести разговоры?

Эльвира очаровательно улыбнулась:

— Но я совсем не устала. Я могла бы присесть с вами и поговорить о неотложных делах.

— Боюсь, что я уже веду разговор, и это не терпит отлагательств. Прошу, подойдите, дорогая кузина. Если вы так интересуетесь состоянием наших провинций, вам будет интересно пообщаться с господином Тайсом? Это известный разбойник. Ну, вы знаете.

Герцогиня взглянула на сидящего в кресле человека.

— Простите меня, ваше высочество. Наверное, мне действительно следует отдохнуть с дороги, чтобы лучше подготовиться к приёму. Общение с подобными людьми меня пугает.

Леонел широко улыбнулся:

— Тогда не буду вас задерживать, прекрасная герцогиня.

Когда слуга прикрыл двери за герцогиней, принц хмыкнул:

— Чудное зрелище. Эльвира в замешательстве.

— Зря вы это сделали, ваше высочество. Сестра не любительница таких шуток.

— Пустяки. Я не боюсь её. Но продолжим. И, если можно, поживее. У меня сегодня действительно много дел.

— Я попробую.

Прошёл год. Он был полон событиями, но ничего судьбоносного они не несли. Помню только, что как-то узнал в садовнике, возившемся у роз, того румяного толстячка, которого я однажды угостил туфлей по лбу. Только теперь у него не было накладного брюшка, и щёки были не румяные, а просто загорелые. Раньше это повергло бы меня в шок. Теперь же я только усмехнулся про себя, дивясь хитрости госпожи Ивонны.

При заведении был устроен небольшой, уютный кабачок. Там обычно выпивали и закусывали постоянные посетители. Порядок в кабачке был идеальный, выпивка приличная, публика — вежливая. Наши девушки частенько там сидели, потягивая из бокальчика и болтая с посетителями.

Как-то мы с Урсулой, одной из девушек, пышной блондинкой, сидели в зале кабачка, ожидая своих постоянных "друзей". Урсула была не слишком умна, но полна житейской мудрости. Однажды заметив, что мы составляем с ней эффектную пару, основанную на контрасте, она стала присаживаться по возможности рядом со мной.

Мы сидели в уголке, неторопливо потягивая шипучее вино, и тихонько обсуждали немногочисленных пока посетителей.

Был ещё не вечер. Утро выдалось свободное, и у меня образовалось время подумать. Накануне случился неприятный разговор. Я решил узнать у госпожи Ивонны, каковы мои финансовые дела. По приблизительным подсчётам, у меня уже должны были быть выплачены долги и накопилась неплохая сумма.

Ответ госпожи Ивонны был неожиданным.

— Деточка моя, — говорила она, тяжело оседая в удобном кресле, — что ты такое говоришь? Разве ты не знаешь, как дорога нынешняя жизнь? Мне нужно платить буквально за всё. Я кручусь как белка в колесе, пытаясь сэкономить хоть немного. Вы ведь этого не знаете. Не знаете, как мне тяжело.

— Госпожа, но я тоже много работаю. И мои клиенты хорошо платят.

— А сколько из этого уходит на налоги? А ваше содержание? Думаешь, всё это с неба падает?

— Хорошо, так сколько у меня есть?

Названная сумма прозвучала траурной музыкой. Я посмотрел в честные, полные усталости и сочувствия глазки госпожи Ивонны, и всё понял. Никогда я не накоплю достаточно денег, чтобы уйти и начать своё дело. Скорей я умру от старости.

Я вежливо попрощался и ушёл. Спускаясь по лестнице, я вспоминал россказни хозяйки о нажитом трудом капитале. И тёмные слухи о том, как на самом деле был приобретён этот особняк.

Чёрные мысли одолевали меня в тот день. И теперь, сидя рядом с Урсулой, потягивая шипучее молодое вино, я думал, что мне делать дальше.

Между тем кабачок наполнялся посетителями. Я почувствовал, что Урсула толкает меня локтем, и поднял глаза от бокала. За столиком в противоположном углу, напротив двери, сидели двое незнакомцев. Урсула уже начала строить им глазки. Они реагировали спокойно, посматривая на Урсулу оценивающими взглядами. Вид у них был как у приезжих торговцев, только что с дороги.

Один из них был одет побогаче, в камзоле хорошего сукна. Он был высок ростом, на его смуглом, красивом лице курчавилась короткая тёмная бородка. Другой, пониже, выглядел правой рукой зажиточного торговца. Кафтан тёмного сукна натягивался на его широких плечах. Волосы у него были светлые, коротко остриженные. Он посматривал на нас исподлобья, и этот взгляд никак не удавалось поймать.

Потом за мной пришли. Нынешний клиент у меня завёлся пару месяцев назад. Он был не молод, но и не совсем стар. Наметившееся сытое брюшко не портило ещё крепкую фигуру следящего за собой человека. На округлом, благообразном лице выдавался крупный, породистый нос. В глубоко посаженных глазах светился живой ум, и когда он заговаривал со мной, в них был заметен неподдельный интерес.

Задав несколько осторожных вопросов, я понял, что клиент увлекается медициной. Однако господин Поль, как он попросил себя называть, показался мне безобидным чудаком. Я даже осмелился его спросить о вещи, не дававшей мне покоя: каким образом у меня, не являющимся существом женского пола, могли в своё время оказаться признаки женского взросления? Попросту говоря, каким образом я запачкал своё бельё?

Господин Поль с большим вниманием меня выслушал. Подумал, расспросил об обстоятельствах, и высказал своё мнение. Очевидно, причиной внутреннего кровотечения оказались падение с лошади, и удар о землю. Это ошибочно было принято за другое, объяснил он, за то, чего все ожидали.

Глаза его поблёскивали, когда он это говорил. Мне показалось, что это не всё, но не стал настаивать.

Сегодня, как обычно, он заехал в закрытой карете. На козлах сидел его доверенный человек. Очевидно, мой знакомый был личностью, известной в городе, и не хотел показываться в сомнительных местах. Меня подсадили внутрь, и дверца захлопнулась.

Карета, как обычно, какое-то время кружила по улочкам. Потом колёса загромыхали по мостику, пересекающему реку. Маршрут был мне уже знаком. За городом у господина Поля был небольшой, уютный домик.

Когда копыта лошадей стали издавать характерный звук, говорящий, что мы выехали на дорогу, ведущую к дому, я даже успел задремать. И вздрогнул, когда господин Поль, тронув меня за рукав, спросил:

— Что это был за звук?

— Какой звук?

— Должно быть, показалось, — с облегчением сказал он.

Мы подъехали к дому. Прислуги уже ушла. Всё, что нужно, обычно было приготовлено заранее. С остальным управлялись господин Поль и его человек.