Я решил прислушаться к предостережению внутреннего голоса и направился к выходу. И в этот момент из туннеля донесся рев, полный печали и гнева. А потом я услышал тяжелые торопливые шаги и рычание. Существо — кем бы оно ни было — направлялось в зал.
Я попятился назад и сразу же ощутил неимоверную тяжесть, навалившуюся мне на плечи. Ноги стали ватными, а движения размытыми, будто я увяз в болоте. И чем ближе слышались шаги, тем вязче становилась эта трясина. В ушах появился противный писк, а мир снова поплыл перед глазами.
Он ворвался в пещеру, заслонив своей тушей проход, и замер, вцепившись пальцами в края боковых стен. Огромный, как глыба, уродливый, страшный. Прикрытое кусками звериных шкур тело бугрилось мышцами, словно забродившее тесто. Правая рука длиннее и толще левой, непропорционально короткие мускулистые ноги, выпирающий горб на спине. У существа было две головы. Одна — большая, распухшая настолько, что маленькие глазки превратились в узкие щелочки. Причем глаза располагались не на одной линии — левый выше правого. Мясистый приплюснутый нос будто размазан по лицу, испещренному шрамами. Вторая голова росла из-под подбородка первой, чуть левее, и чудовище, постоянно задевало ее своей массивной челюстью, когда зыркало по сторонам. Она была маленькой, недоразвитой, с большими отрешенными глазами и единственным ухом. Рот приоткрыт, по тонкой нижней губе на грудь хозяина стекала липкая слюна.
Это был Близнец — разновидность Детей Кровавого Восхода. Своим появлением на свет они были обязаны беременным матерям, не успевшим вовремя найти укрытие. В этом случае страшная участь ожидала и саму мать, и ее еще не родившегося ребенка. Пока женщина находилась в беспамятстве, плод разрывал утробу, выбирался на свет и начинал самостоятельную жизнь. Уже с первых дней, даже будучи физически слабым, он представлял серьезную опасность, обладая некоторыми экстрасенсорными способностями, отпугивавшими потенциальных врагов от места его временного обитания. Однако ребенок развивался чрезвычайно быстро. За пару недель он проделывал путь, на который у обычного человека уходило несколько лет. Одни из них не только сохраняли, но и значительно улучшали свои экстрасенсорные навыки. Другие же частично теряли ментальные способности, а взамен приобретали нечеловеческую силу. Если на свет должна была появиться двойня, то в мир приходил очередной Близнец. Эти считались во многом опаснее остальных, так как в этом случае в одном теле заключалась и физическая сила, и сила разума.
Что касается несчастных матерей, то после "родов" они превращались в Фурий, наводивших ужас на окрестности.
Близнец увидел меня, заметил артефакт в моей руке, зарычал, оттолкнулся от стены и в пару шагов сократил расстояние между нами до минимального. Вторая сущность, наделенная ментальными навыками, полностью парализовала мою волю, поэтому я остался стоять на месте, когда Близнец навис надо мной всей своей тушей.
Теперь я понимал, что случилось с моими предшественниками. У них не было ни единого шанса против Близнеца. Как, впрочем, и у меня самого.
Знал ли Живоглот о том, кому принадлежит артефакт? Возможно. А не сказал он мне о Близнеце по одной естественной причине: я бы гарантированно отказался от его "лестного" предложения. То есть, барыга без зазрения совести послал меня на верную смерть в призрачной надежде на то, что, может быть, хоть этому повезет.
Увы...
Столько ненависти, сколько ее было в глазах Близнеца, мне еще не приходилось испытывать. Она ощущалась физически, давила и лишала сил к сопротивлению. Он мог сотворить со мной все, что угодно. Но Близнец лишь протянул огромную лапищу, и я безропотно опустил в его ладонь кусок слюды. Он взглянул на свою добычу и тут же неожиданно ударил меня рукой наотмашь. Такое впечатление, будто на меня налетел грузовик. Меня отбросило назад, на камни. Я ударился головой и отключился. Впрочем, ненадолго. Когда я открыл глаза, гигант только приблизился к алтарю, после чего трепетно водрузил на него артефакт.
Мощный удар разворотил мне верхнюю губу, и рот быстро заполнился кровью. Кроме того, я здорово ушиб голову, болели ребра и правое колено. Но был и один положительный эффект: сковывавшая меня тяжесть исчезла, и в голове наступило ощутимое просветление.
Я кое-как поднялся на ноги, и, пользуясь тем, что Близнец разглядывает артефакт на алтаре, прихрамывая, заковылял к выходу. По пути подобрал шляпу и выроненный обрез. Он предательски лязгнул стволом по камням.
Позади послышалось недовольное рычание.
Я, что было сил, рванул к выходу, и тут же по ушам полоснуло острой болью, взорвавшейся в голове огненным шаром. Мои ноги подкосились, и я рухнул на пол, зажав уши ладонями. Я чувствовал, как между пальцев течет кровь, а в мозг впивается раскаленная игла. Я катался по камням и кричал от нестерпимой боли.
Близнец не собирался отпускать меня из пещеры. Он обогнул сталагмиты и начал приближаться. В этот момент на меня смотрели две головы: одна печальными глазами, а вторая с лютой ненавистью и жаждой крови.
Я пошарил правой рукой по камням, нащупал обрез, с трудом приподнял его и, чувствуя, что на большее не хватит сил, нажал на спусковой крючок. Я целился в тушу, но выстрел получился даже лучше, нежели я рассчитывал: заряд картечи полоснул по печальным глазам, превратил уродливую рожу в кровавое месиво. Гигант слишком поздно отреагировал и не успел ни увернуться, ни прикрыть ее руками. Маленькая голова обвисла, а большая издала настолько пронзительный вой, что вздрогнула вся пещера.
Но я почувствовал колоссальное облегчение: исчезло ментальное давление и противный писк в ушах, стены перестали раскачиваться, мышцы окрепли, а голова стала абсолютно ясной.
Осиротевший Близнец ринулся на меня с единственным желанием — разорвать в клочки. Я не стал дожидаться смерти и отпрянул в сторону. Близнец промахнулся и не смог остановиться сразу. Он проделал по инерции пару лишних шагов, а я, воспользовавшись возможностью, вскочил на ноги.
Выход перекрывала туша Близнеца. Я обернулся... Перед глазами промелькнула стрелка, начерченная кровью на камне. Теперь я, кажется, понимал, что хотел сказать перед смертью мой менее удачливый предшественник. Сунув в кобуру разряженный обрез и вернув на голову шляпу Ковбоя, я рванул к нагромождению обломков скалы. Где-то позади среди камней остался валяться оброненный тесак.
Мне в след устремился увесистый каменюка. Я увернулся — булыжник пролетел мимо и снес пару сталагмитов, едва не задев алтарь. Чтобы сократить путь, я бросился в образовавшийся пролом. Пробегая мимо алтаря, я машинально схватил кусок слюды и сунул его в карман. Близнец отреагировал на это очень бурно. Он заревел, бросил еще один камень, промахнулся и после этого сам кинулся за мной следом.
Несмотря на свои внушительные габариты, в гневе он был чрезвычайно подвижен и дьявольски силен. Я протиснулся между иглоподобных соляных наростов, а он проломился сквозь них, прорвав сплошное кольцо из сталагмитов. Когда он приблизился к нагромождению камней, я уже карабкался вверх, поглядывая на сочившуюся солнечным светом трещину в скале. Близнец настиг меня одним прыжком, но не удержался на камнях. Они рассыпались под его ногами, и он едва не рухнул вниз, но успел ухватиться за скальный выступ. Это дало мне возможность отодвинуться от него в сторону. Правда, я сам при этом оказался в тупике.
Близнец подался вперед, попытался схватить меня. Я резко подтянул ноги, вжался в камень за моей спиной. Вторая попытка чудовища должна была стать более удачной. Но в этот миг я заметил торчавший между камней приклад автомата. Должно быть, оружие принадлежало одному из тех, кто однажды попытался добраться до артефакта, и отлетело на камни во время борьбы. Я схватил его, направил ствол на Близнеца и нажал спусковой крючок.
Раздался сухой щелчок. В "калаше" не было патронов.
Но вид оружия и печальная судьба брата сыграли с Близнецом злую шутку. Он испуганно отпрянул назад, прикрывая голову рукой. Я не стал медлить, оттолкнулся от стены, закинул автомат за спину, проскочил мимо гиганта и продолжил подъем к манившей трещине над головой.
Чудовище снова устремилось за мной. С трудом балансируя на камнях, оно рвалось ко мне. Его лапы едва не доставали до моих ног, но всякий раз я ухитрялся избежать его хватки. Я вертелся, как уж на сковородке, метался из стороны в сторону, и с каждым новым рывком трещина становилась все ближе, а солнечный свет — все ярче.
Наконец, я выбрался на ровную площадку под самым потолком пещеры. Мгновением позже на краю появился Близнец. Я рванул по прямой и юркнул в трещину, сжимая в руке шляпу, протиснулся между камней в тот самый момент, когда рядом оказался гигант. Он был слишком огромен, чтобы последовать за мной. Впрочем, он попытался, сунулся в трещину, застрял, потянулся за мной рукой, но не достал и заревел от досады. А я выбрался на открытое пространство и зажмурился, ослепленный ярким солнцем. Лишь после этого ослабшие ноги подкосились, я рухнул на колени и, тяжело дыша, уперся в камни руками.
Близнец продолжал реветь и биться по ту сторону трещины. Чувство того, что обидчик совсем рядом, но его не достать, сводило гиганта с ума. Кроша камень, он лупил по краям трещины кулаками и снова пытался протиснуться вслед за мной. Он тянул ко мне руку, но скрюченные пальцы хватали только воздух.
Я для него был недостижим.
Отдышавшись и привыкнув к яркому свету, я огляделся. Меня занесло на скалы. Куда ни глянь — сплошной камень. Где-то на севере начинались степные просторы, на востоке извивалось ущелье, протянувшееся от Долины Ветров, а на юге — каменистое плато, служившее естественной границей Пустоши.
Потянув за ремень, я уложил автомат на колени и нежно провел рукой по исцарапанному цевью. Это было именно то, чего мне так не хватало: АКС74У под патрон 5,45х39мм. Не новый, но в хорошем состоянии. Почистить, смазать — и цены ему не будет. С таким оружием было вполне реально добраться до обжитых мест на севере.
Не хватало только патронов. А приобрести я их мог лишь у Живоглота. Я достал артефакт. При солнечном свете он выглядел так же невзрачно и тускло, как и в сумерках пещеры. Но барыга обещал за него золотые горы, и я готов был поторговаться. Золота мне не нужно. А вот от патронов не откажусь. Правда, у самого барыги был АКМ калибра 7,62мм, но я надеялся, что он подберет для меня что-нибудь подходящее. Ему нужен был артефакт, так что пусть проявит фантазию.
Я повесил "калаш" на плечо, перезарядил обрез, нацепил шляпу бросил равнодушный взгляд на продолжавшего биться в истерике Близнеца, и направился на восток...
Мне пришлось изрядно поскакать по камням, а потом спуститься с почти отвесной скалы в ущелье, уже расширяющееся и выходящее на степной простор. Мне нужно было пройти еще немного, и пекло Пустоши превратится в одно из тех воспоминаний, о которых хочется поскорее забыть. Но я отправился на юго-восток, чтобы вернуться к барыге и обменять бесполезный артефакт на более необходимые мне патроны.
Пока я шел по ущелью, мне было о чем подумать. В первую очередь о логике Живоглота. Было в ней что-то, что не давало мне покоя. Знал ли он о том, что артефакт охраняет Близнец? Скорее да, чем нет. А если знал, почему не дал мне ружье, раз ему позарез нужен был этот артефакт? Пожадничал? Может быть. То есть, решил, что обреза мне будет достаточно, чтобы справиться с одним из самых опасных мутантов? Не думаю: он не настолько глуп. А в том, что я до сих пор жив, не было ничего, кроме чистого везения.
Нет, тут что-то другое...
Ответ на мои рассуждения прилетел в виде свинцовой пули 12-го калибра. Она прошла над плечом и, чиркнув, по скале, срикошетила в сторону. Следом за первым, раздался второй выстрел. Он был более точным, и, если бы я не рухнул на землю, точно снес бы мне голову.
Я лежал на спине, склонив голову набок, и не шевелился. Над каменной глыбой, возвышавшейся у скалы метрах в тридцати от меня, поднималось облачко дыма, порожденного некачественным порохом. То есть, второй выстрел производился скорее наугад, и владелец оружия не мог быть на сто процентов уверенным в том, что попал в цель. Поэтому я до определенного момента опасался, что он решит не рисковать и выстрелит еще раз. Но для этого ему нужно было перезарядить ружье ТОЗ-34...
Такая "вертикалка" в этих краях была только у Баклана — преданного холуя Живоглота.
Почему он вдруг решил поохотиться на Вестника? Была ли это его собственная инициатива? Не думаю. Неприятный замкнутый тип, но вроде бы мы с ним раньше нигде не пересекались и, кажется, ему не за что было желать мне смерти. К тому же он был слишком многим обязан Живоглоту, чтобы пойти против его воли. Отсюда напрашивался очевидный вывод: Баклана послал сам барыга.
Зачем?
Да хотя бы затем, чтобы забрать артефакт, не заплатив за него обещанного.
На Живоглота это было похоже — жмот еще тот.
А может, он опасался, что у меня к нему возникнут претензии по поводу того, что он не предупредил меня о Близнеце?
Как знать...
Так или иначе, он решил от меня избавиться и подослал хладнокровного и послушного убийцу.
Баклан не знал наверняка, попал он в меня или нет. Но не стал перестраховываться — то ли был настолько самоуверен, то ли экономил патроны. Он вышел из-за каменной глыбы и неторопливо зашагал ко мне, на ходу заряжая ружье. На меня он бросал мимолетные взгляды, и с каждым шагом его уверенность в метком выстреле только крепла: я был весь в крови, потерянной во время схватки с Близнецом. К тому же я не стал его разочаровывать — лежал неподвижно, наблюдая за убийцей сквозь едва приоткрытые веки из-под наползшей на глаза шляпы. Приблизившись вплотную, Баклан еще какое-то время разглядывал мое тело в поисках пулевого отверстия. Потом откинул шляпу стволом ружья, ногой сдвинул в сторону свалившийся с моего плеча "калаш", и только после этого присел рядом и начал выворачивать мои карманы.
Я так и знал!
В первую очередь Баклана интересовал артефакт. Он достал его из кармана куртки и долго рассматривал со всех сторон. Убийца стоял так близко и удобно, что я не мог не воспользоваться возможностью. Пальцы сомкнулись на булыжнике, я ударил без размаха по коленной чашечке. Баклан взвыл от боли и непроизвольно нажал на курки — ружье выстрелило с обоих стволов в землю. Я подсек его ноги, и, когда бродяга рухнул рядом со мной, ударил его камнем по голове. Баклан увернулся и в свою очередь двинул меня прикладом ружья. Удар получился слабым, а потому несущественным. До второго очередь не дошла, так как я перехватил его руку, навалился сверху и надавил на ружье, впившееся ложем в горло противника.
Баклан не хотел умирать. Он дико заревел, забился, завертелся и сбросил меня с себя.
Мгновением позже мы оба оказались на ногах.
Наемник отшвырнул бесполезное ружье и поднял с земли автомат, а я выдернул из кобуры обрез. Мы нажали на курки практически одновременно. Баклан даже побледнел, когда понял, что в "калаше" нет патронов. Но и меня ожидало горькое разочарование: боек обреза звонко лязгнул по капсюлю, однако выстрела не последовало.
