"Охота на гончих"

— Интересно, что с Ульфом на корабле тогда стряслось? Он, часом, не берсерк ли? Вы не знаете, Творимир?

— Эх, — пренебрежительно отозвался тот. И покачал головой.

— А что же он так взбудоражился? — не отставала ободренная хорошим началом леди. — Чуть вплавь не бросился ведь! Я поняла, что норманны с данами не дружат, но чтобы уж так-то?

Творимир, чуть повернув голову, бросил на поникшего Ульфа долгий оценивающий взгляд. Берсерк? Да где там!.. На Русь норманны приходили частенько. Правда, не столько пограбить (так им и дали, как же!), сколько чтобы наняться в дружину. Служить у русских князей многие почитали за честь, особенно если вспомнить, что князья эти нравом да привычками от тех же конунгов не слишком отличались. Так что бывший воевода во время оно на северян насмотрелся — во! И помянутых 'берсерков' среди всей этой шайки-лейки тоже встречал не единожды. Но Ульф? Сказки! Воитель он отменный, не чета многим, да только голову в бою еще ни разу не терял — уж Творимир-то знает, видел. Мухоморов тутошних Тихоня не жрет, пеной с губ во врага не плюется, на клинки голой грудью тоже не лезет. А чего сорвался тогда — так кто ж его поймет? Одно слово — север! Под коркой ледяною горн кузнечный пышет...

— Ничего не понимаю, — вздохнула Нэрис. — Может, его гребцы бражкой своей угостили? Во хмелю и не такие дурят. Он же на Ивара сроду голоса не повышал. А тут — 'уйди, дубина'... И было бы из-за чего!

— Так ведь и было, госпожа, — раздалось сзади. Нэрис удивленно обернулась и встретилась взглядом с лохматым Йорни — смешливым норманном из дружины ярла Гуннара. Тощий, нескладный, с жидкой бородкой, Йорни при ближайшем рассмотрении оказался совсем молод — моложе нее самой. Он смущенно улыбнулся и пояснил:

— Тихоня данов не переносит. Прямо от имени одного трястись начинает. Зуб у него на них — во-о-от такенный!

— Почему?

— Дело прошлое, — с опаской оглянувшись на возы, отозвался боец. — Мы ж с соседями испокон веку не в ладах. То мы на них лезем, то они на нас. Ну вот и того, без потерь не обходится! И добро бы только на море, а то ведь и высадки бывают, сами понимаете.

— Понимаю, — наморщила лоб Нэрис. — Тихоня-то здесь причем?

— В походе он был, — пояснил норманн. — А дома мать с сестрами осталась. Маленькие еще девчонки. Ну, в общем, мужики ушли, а бабы что? На бабах хозяйство. Только принесло ж в ту пору данов на наши берега! Чуяли, скоты, что на дармовщинку будет чем поживиться!..

— Тс-с! — шикнул на разгоряченного собственным рассказом Йорни его сосед. — Чего орешь? Щас Ульф услышит, сызнова бушевать пойдет. Ему ж только намекни — и прячься, куда успел.

— Это да, — подумав, кивнул рассказчик и понизил голос: — В общем, госпожа, зашли они тогда со стороны Хардангерфьорда — как раз откуда сегодня вылезли, да и принялись грабить. Кое-кто из бойцов дома остался, да и бабы наши — нелегкая добыча, да только этих стервятников все равно больше было, и все при оружии. Бергену почти не досталось тогда, а вот Аскёю и Сутре... острова же!

— Не продолжай, — поежилась Нэрис, опуская глаза. — Значит, Ульф мстит за родных?

— Навроде того. Хотя кому мстить-то? Данов, что тогда грабить пришли, наши же и положили — острова-то рядышком, как первые два пали, так Холснёй, последний, дыбом и встал. Клич кинули, собрались всем миром да прижали соседушек на отходе. Но Тихоня, вишь, все забыть их не может...

— А пора бы, — буркнул сосед Йорни. — Почти сорок лет прошло.

— Дак семья же, Бьорн!

— Ну, семья. Один он такой, что ли? — резонно возразил старший товарищ. — У меня, может, тоже мать была. И братья. Торфин вон в позапрошлом году жену потерял — и месяца вместе не прожили. У Гуннара этим летом сын погиб единственный, мать чуть умом не тронулась... Дальше-то что?

— Ну, ладно, ладно. Завелся, как тот Тихоня!

— Ты, Йорни, щенок еще, — глухо буркнул воин. — А Ульф, в его-то лета, только и знает, что позориться. Лучше бы не возвращался вовсе. Берсерк, ха... И у тех-то ума поболе, даже в бою!

Он раздраженно отвернулся и натянул на голову край меховой накидки. Йорни, жалобно мигая глазами, теребил в руках поводья. 'Вот что у меня за язык такой? — в сердцах подумала Нэрис, уткнувшись взглядом в луку седла. — Надо мне было с расспросами приставать?' Она тихонько вздохнула. А Йорни, помолчав минуту, ободряюще улыбнулся сконфуженной гостье и шепнул:

— Тихоня не берсерк. Вот Гуннар — да, — норманн покосился на своего молчаливого товарища и ядовито добавил: — А ведь было, небось, времечко, когда и ярла старики щенком ругали?..

Нэрис, бросив взгляд на разоряющегося впереди Гуннара, весело фыркнула. Творимир состроил постную мину. А потом, прищурившись, приподнялся на стременах:

— Эх!

— Что такое? — леди, мигом забыв о ярле, обеспокоенно вытянула шею.

— Подъезжаем, — отозвался Йорни. — Берген, госпожа! Досюда от берега недалеко, ежели верхами.

— Да, мне говорили, — медленно кивнула Нэрис, глядя на выплывающий из-за поворота холм. По лицу леди Мак-Лайон скользнула тень искреннего недоумения. И даже отчасти разочарования. Она, конечно, понимала, что от норманнского поселения особой красоты ждать не стоит, но... Это — торговая колыбель севера? Это — вотчина великого конунга? Вот это?!

Берген был скорее широк, нежели высок. Он обволакивал собою холм, растекаясь по краям неровными ручейками кособоких крестьянских домишек, словно чудной заморский гад осьминог, растопыривший длинные щупальца. Ни замков, ни крепостных рвов — только высокий частокол ремнем опоясывал городские границы. Нэрис склонила голову набок, разглядывая неровные ряды домов, лежащие внизу как на ладони. Длинные, потемневшие от времени, они напоминали выброшенных на берег китов с горбатыми спинами. Серо-черные брусья стен, покатые крыши — да уж, это тебе не Стерлинг и даже не Фрейх! 'Унылое зрелище, — растерянно подумала леди. — Не понимаю я тех данов, ей-богу. На что им сдались такие сараи?' Она пожала плечами, но мнение свое озвучивать не стала: каждый живет, как может и как привык. Наверняка найдутся люди, которым и Шотландия медвежьим углом покажется! Нэрис вспомнила рассказы Ивара о Востоке: золотые пески, величественные дворцы, закутанные в невесомые прозрачные шелка женщины, не открывающие лиц, ленивые вельможи, передвигающиеся по улицам только в обтянутых белой тканью паланкинах... 'Воображаю, что подумал бы такой вельможа, окажись он вдруг в Файфе, — промелькнуло в голове леди Мак-Лайон. — А уж про Берген и говорить нечего. Суровые люди, и житье у них суровое'.

— Ну, как? — раздалось прямо у нее над ухом. Йорни, горделиво выпятив подбородок, кивнул на приближающийся город.

— Э-э-э... Впечатляет.

— То-то же! А я здесь родился!

'Сочувствую', — чуть не ляпнула Нэрис, едва успев прикусить язык. С другой стороны, подумала она, парню есть чем хвалиться. Если вот это — самый большой город в стране, то о том, как выглядят местные деревушки, и думать-то страшно... Леди Мак-Лайон вежливо улыбнулась дружиннику. Тот же, благополучно расценив молчание гостьи как готовность слушать, окончательно расслабился и принялся болтать. О себе, о своей родне, о дружине ярла Гуннара, куда попал следом за старшими братьями, и, само собой, о Бергене.

— Я-то, понятно, не с окраин, — доверительно сообщил Йорни, морща нос. — Там все больше беднота ютится. Вроде этих, деревенских. Как заедем, вы на крайние хибары не глядите даже! Следом-то получше дома пойдут — одна торговая слобода чего стоит... Хотя ее, конечно, сплошь иноземцы строили.

— Какие конкретно? — послышался сзади голос Ивара. Дорога на подступах к Бергену раздалась вширь, и лорду удалось с горем пополам протолкаться к жене, отправив Творимира на свое место у возов. — Часом, не те, что Союз Четырех городов основали? Я слышал, что немецкие купцы уже и до вас добрались, но чтоб целой общиной селиться... Отчаянные ребята.

— Ваша правда, — уважительно глянув на всезнающего советника, кивнул Йорни. — Они это. Немцы. Насчет отчаянности не скажу, но хитрованы те еще! Конунг их привечает, а ежели по мне, так и зазря. Еще сыны Одина с торгашами не знались! У них же, известно, 'не обманешь — не продашь'!..

Нэрис закашлялась. Лорд Мак-Лайон, спрятав улыбку, заботливо похлопал супругу по спине и поторопился увести разговор в сторону:

— А Берген, однако, все разрастается. Лет десять назад всего-то сотня домов стояла, а нынче и холма не видно. Множитесь, а?..

Он весело подмигнул норманну. Тот на улыбку не ответил.

— Есть маленько, — поморщившись, отозвался он. — Да только не одни мы множимся. То, вон, купцы, то из деревень мужичье подтягивается. Много пришлых.

— А что же конунг зевает?..

— Так чего ж ему, гнать их, что ли? Крестьянин и землю вспашет, и скотину взрастит. А случись что — от соседей прикроет, мы ж почитай весь год в походах. Пусть и хлипкий боец, да хоть толпой возьмет! Даже мыша амбарная полезной бывает. А уж про купцов и говорить нечего...

Он махнул рукой, оставив свою мысль незаконченной. Йорни был воином в бог знает каком поколении, и на остальные слои населения всегда поглядывал свысока. 'Ну конечно, не след сыну Одина в земле копаться да треской торговать, — с иронией подумал Ивар, глядя на норманна. — Вот грабить — другой разговор! Умиляют меня эти северяне, честное слово'.

Остаток пути разгоряченные лошади преодолели быстро, и получаса не минуло. Мелькнули по обеим сторонам дороги тонущие в сумерках деревенские лачуги, распахнулись тяжелые городские ворота, и длинная вереница всадников въехала в Берген. Как обещал Йорни, бедняцкие окраины скоро остались позади, а вместо них по краям неровной извилистой улицы потянулись дома состоятельных горожан. Никакой плетеной лозы, обмазанной глиной — только толстые деревянные брусья. Никакой гнилой соломы на крышах — только тяжелый коричневый торф. И никаких оборванцев — все они остались у подножия холма. Торговую слободу, к вящему неудовольствию Нэрис, которой было жуть как любопытно — что же это за 'отчаянные ребята' такие, отряд конунга Олафа плавно обошел. Дружина Гуннара и, соответственно, шотландские гости последовали его примеру. Только и успела раздосадованная леди увидеть мелькнувшие слева высокие, распахнутые настежь ворота, запруженную народом улицу меж двумя рядами лавок, да тощего седого человека в темном одеянии с простым деревянным крестом на груди, что жался спиной к коновязи у ворот. 'Священник немецкий, что ли? — подумала она, оглядываясь. — Ну да, норманны же язычники, а раз у купцов этих тут своя община... Интересно, они тоже в таких вот 'амбарах' живут или свои дома построили? Судя по тому, что Ивар ими так интересуется, люди не из последних. Им, небось, сам конунг не указ'. Она разочарованно вздохнула.

— Уморились, госпожа? Дак вы уж потерпите, считай, почти добрались, — тут же сунулся Йорни, который за последние полчаса успел проникнуться к Нэрис некоторой симпатией. Она, в отличие от многих других иноземцев, оценила его родной Берген по достоинству. Кроме того норманну льстило, что жена такого большого человека, пусть и гэла, вот так запросто держится с ним, простым дружинником. От супруги ярла Гуннара, женщины доброй, но строгой, Йорни такого понимания нечего было и ждать.

— Посторонись-ка, — донесся сзади бас Ульфа. — А ты, Йорни, кыш! Прилепился. Госпожа мужняя жена, и у ней, ежели что, собственная охрана имеется.

— Видел я ту охрану, — не сдержался молодой норманн. — Которая чуть драккар ко дну не пустила своими... Уй!

— Сгинь, остолоп, — свирепо шикнул появившийся невесть откуда Бьорн, отвешивая болтуну крепкий подзатыльник. — А ты, Тихоня, не бузи. Чем перед лордом краснеть попусту, лучше б и правда службу знал... И тихо мне, оба! Нашли время крыситься, подъезжаем. Вы еще подеритесь тут, у конунга на глазах.

Сверлящие друг друга злыми взглядами бойцы, скрепя сердце, повиновались. Ульф занял привычное место справа от лошади леди Мак-Лайон, Йорни, отвесив супруге советника почтительный поклон, исчез в строю товарищей. Нэрис аж диву далась: ну ладно этот смешной парень, куда ему со старшими спорить. Но Тихоня? Бьорн же его лет на десять младше будет! Уважаемый, значит, человек? Она задумчиво проводила взглядом закутанную в меховую накидку фигуру.

И только спустя добрую минуту поняла, что отряд больше не движется. Воины, оживленно переговариваясь, соскакивали наземь, Творимир, как всегда немногословный, надзирал за разгрузкой возов. А прямо перед хлопающей глазами Нэрис высились огромные дубовые двери не менее огромного дома. И хотя формой он нисколечко не отличался от всех прочих норманнских жилищ, назвать его 'сараем' у избалованной леди язык не повернулся бы ни за что.

— О-о-о, — только и сказала она, с открытым ртом обозревая внушительное сооружение. Пускай и это был не замок, но это таки был целый ковчег!..

— Согласен, — отозвался Ивар, спрыгивая с коня и задирая голову кверху. Резной конек дома, казалось, подпирал собой низко висящие облака. — Внушает. Я-то уж, признаться, подумал, что конунга не к месту обуяла скромность, и он решил среди других не выделяться... Ну и толпа. Они там жениха на радостях не затоптали?

Нэрис завертела головой. Подворье конунга было запружено людьми: родня Длиннобородого, семьи дружинников Гуннара, бойцы, слуги... Неужели они все здесь живут? Хотя, конечно, глупый вопрос. Такая махина, как дом конунга, могла бы вместить в себя весь Берген вместе с пресловутой торговой слободой. Леди Мак-Лайон, у которой уже рябило в глазах, вытянула шею. Прищурилась, вглядываясь в незнакомые лица, и подпрыгнула в седле:

— Вон он! Ивар, я его вижу!.. Эйнар! Мы ту-у-ут!

В тесном скоплении разномастных макушек произошло шевеление, и через несколько мгновений старый знакомый, вынырнув из толпы у самой морды лошади, уже пожимал руку королевскому советнику. Младший сын Олафа почти не изменился, разве что порядком раздался в плечах да отрастил короткую бороду, сразу прибавив себе возрасту и солидности. Но яркие голубые глаза сверкали все так же, по-мальчишески живо. Леди Мак-Лайон, забыв о приличиях, вихрем слетела вниз:

— Эйнар!.. Как же я рада тебя видеть!

— И ты здесь! — хохотнул норманн, искоса бросив на Ивара насмешливый взгляд. Лорда Мак-Лайона Эйнар не особо жаловал из-за его привычки без зазрения совести использовать каждого встречного в интересах шотландской короны, но как мужу он ему искренне сочувствовал. — И все-то ей на месте не сидится. Шило!

— Зануда, — не осталась в долгу Нэрис. — Экий ты стал суровый. А давно ли мы с тобой сэра Лоуренса по Фрейху в корзине таскали?

— Таскал-то я, — широко осклабился сын конунга, глядя на нее сверху вниз, — нечего примазываться!..

Они рассмеялись. Ивар, вспомнив давний заговор против короля и совместные шалости этой парочки, тоже не сдержал улыбки. Пусть шустрая женушка и сдуру пошедший у нее на поводу норманн тогда советнику много крови попортили, но сэр Лоуренс в корзине — да уж, тот еще сюрпризец был!

Рядом кто-то громко, с намеком, кашлянул. Лорд Мак-Лайон повернул голову и, увидев подошедшего Олафа, поспешно сказал: