Вампир демону не эльф

Айша спокойно ушла к себе, не раздумывая над тем, что будет делать ночной гость и как, и не вспоминая про деньги. Прикрыла дверь спаленки и схватилась за голову — боль, раскаленным обручем, снова сдавливала виски. Женщина тяжело привалилась к стене и сползла на пол, не зная как унять разбушевавшуюся голову. Виски давило и жгло немилосердно.

— Да что же это такое... — Кел-ле все-таки поднялась, дошла до серванта, вытащила какой-то пузырек и выпила половину. На несколько секунд стало хуже, она вынужденно схватилась за полку, чтобы не упасть, но боль нехотя начала отступать, позволив дойти до кровати и просто упасть носом в подушку. Практически моментально предсказательница забылась тяжелым, темным сном без сновидений.

Утро для нее началось только около полудня. Айша проснулась от яркого солнца и осторожно повернулась на бок, опасаясь приступа боли, но его не последовало. О вчерашнем напоминали только камешки в кармане, практически вдавленные в бедро.

— Синяки опять будут, — и женщина поднялась.

После всех утренних процедур стало совсем легко, и она улыбнулась. Впереди был солнечный день и... за окном послышался шум и громкие голоса. Айша скривилась — опять просящие ругаются, кто за кем стоял. И ведь прекрасно знают, что она не принимает всех подряд и все равно идут с надеждой, и так — каждый день. Как же всем хочется знать будущее, но только мало кто задумывается, что если узнать о беде, то не каждому дано ее избежать. Именно поэтому она не всех и не всегда предупреждала об опасности. Смысл, если ничего не исправить? Люди не могут смириться и всегда начинают метаться. Смутно помнилось, что и в безумии она поступала так же...

Наскоро натянув сапоги, предсказательница накинула балахон и вышла на крыльцо. Несколько десятков людей моментально затихли, и уставились на нее.

— Зачем шумите? — Айша внимательно оглядывала пришедших. Достаточно было одного взгляда, чтобы узнать, кому не отказать в просьбе, у кого беда, а кого можно отправлять назад.

— Предсказательница, — впереди всех оказался почтенный Эмб, бородатый булочник. Сейчас он стоял почти у самого крыльца и держал в одной руке корзину, прикрытую белым платком. Гадать, что там не приходилось — слишком вкусно пахло свежеиспеченным хлебом. — Прошу, удели мне пару минут, — он по-прежнему обращался на "ты", но теперь с почтением.

— Но ты не первый пришел, — тихо возмутился второй, и с мольбой поглядел на Айшу, но сказал совсем иное, — у ваших дверей деньги.

Женщина опустила взгляд — небольшой мешочек. С серебром, как и следовало ожидать. Золото он и не мог оставить, если рассчитывал на вторичное посещение... Но брать их сейчас было нельзя. Лишние.

— Пусть лежат, — она оглядела еще раз всех пришедших. Некоторых видела первый раз, некоторых раз в пятнадцатый. Кто-то смотрел с надеждой, кто-то упрямо поджимал губы, у кого-то в глазах была боль. Круглые, отполированные бусины скользнули между пальцев, пока она раздумывала. И едва она заговорила, как на улице стало еще тише, ловили каждое ее слово.

— Я не могу принять всех, — она обвела людей взглядом и быстро вычленила особо нуждающихся. — Ты, ты, вы... — глаза названных вспыхивали радостью. Всего набралось около десятка. — Остальным не нужно ничего знать. Ни сегодня, ни завтра, — она перевела взгляд на булочника. — Почтенный Эмб, проходите.

Дверь за ними закрылась, оставив второго негодовать, но он быстро умолк под осуждающими взглядами остальных.

Едва закрылась дверь, как Эмб склонил голову:

— Спасибо.

— Не за что, Эмб. Вы же знаете мое к вам отношение.

Он улыбнулся:

— И благодарен за него, хотя и был к тебе несправедлив, — он поставил корзину на стол. — Я пришел поблагодарить.

— Уже столько лет прошло.

— Да, но... меня до сих пор это ранит.

— Ты же все выяснил еще тогда.

— Они особо и не скрывались. — Он пожал плечами. — В конце-концов, частично виноват я сам.

— И ты все еще любишь ее.

Булочник кивнул:

— Да.

Предсказательница вздохнула:

— Могу пожелать только удачи, — она помолчала, потом неожиданно светло улыбнулась. — У тебя все будет хорошо.

— Спасибо еще раз, — едва склонив голову, он повернулся и вышел.

Она успела переставить корзину подальше, чтобы не смущать себя этим запахом, когда раздался стук в дверь.

— Можно?

— Да.

Посетителей хоть и было немного, но приходилось прерываться. Ночное посещение не прошло даром, тело хотело отдыха, но отказать тем, кого сама же и выбрала — не могла. С кем-то приходилось раскидывать не один раз, с кем-то одного оказывалось достаточно. Кто-то уходил радостный, кто-то уходил задумчивый, кто-то злился, что мало сказали, но спорить никто не пытался. На двенадцать человек ушло несколько часов, вместе с тремя перерывами, и сейчас Айша чувствовала себя чертовски вымотанной. Погода испортилась, дождь барабанил по крышам, выстукивая одному ему известный ритм и тщательно заворачивая душу в покрывало тоски по счастливому прошлому. Забившись в дальний угол приемной комнаты, предсказательница неторопливо пила настойку, совершенно не обращая внимания на окружающее. И не обращала бы и дальше, да пришел гость. Хлопнул дверью, пофыркал на погоду.

— Что-то ты зачастил, — она поднялась с пола, пока Адальберт отряхивал на пороге плащ от воды.

— Дело есть... — повесив плащ на какой-то гвоздь, маг прошел к столу и выложил мешочек. — Я сегодня на полке разбирался, и нашел вот это.

Предсказательница подозрительно смотрела на принесенное, не стремясь прикасаться. От находящегося внутри предмета веяло родным теплом.

— Айша? — Аль и сам знал, что предмет вызовет приступ боли, но не мог его оставить. Чувствовал, что больше нельзя держать его у себя. Он нашел его после внезапного появления Безымянки и решил сохранить до лучших времен. И оно настало...

Она помедлила, несмело протянула руку и все-таки вытряхнула предмет на стол... Покатился, зазвенел старый медальон — две капельки, одна кроваво-красная, оплетенная тонкими голубыми "нитями", вторая — голубая, оплетенная кроваво-красными нитями и все это находилось в ажурной серебряной оплетке. Старый медальон рода Кел-ле... На глазах женщины сверкнули слезы:

— Я не думала, что увижу его снова.

Адальберт смолчал, ожидая дальнейших действий. Айша протянула руку и кончиками пальцев коснулась серебряной оплетки. Секунда промедления и она резко отдернула руку, схватившись за голову:

— Рэан! Нет! -И рухнула на пол. Крей ругнулся и кинулся к ней. Рука скользнула по шее, нащупывая пульс — Айша была без сознания. Маг вздохнул, поднял ее на руки и отнес в комнатушку, служившую спальней. Как скоро она придет в себя, ему было неведомо. Усевшись за стол, он взял в руки медальон, в который раз рассматривая странную вещицу. В том, что это не простой медальон, он был уверен... Когда-то Рэан, изрядно перебрав на отмечании какого-то праздника, поведал ему короткую историю семьи, попутно сетуя, что у тангарийцев, к расе которых и принадлежали близнецы, фамилия передавалась только по материнской линии.

Род Кел-ле не принадлежал к какой-либо аристократии, но был достаточно сплоченным в прошлом, чтобы не допускать попытки отнять принадлежащие семье земли. Война все изменила... Целительницы, предсказательницы, маги, охотники и воины оказались востребованы как никогда. Женщины и мужчины рода Кел-ле редко оставались в стороне каких-либо глобальных изменений истории, считая, что с имеющимися силами просто не имеют права безучастно смотреть на кровь и боль. Откуда у одной из лучших целительниц и предсказательниц прошлого — Фимиан Кел-ле — появились эти "капельки" никто не знал, а сама она молчала, и унесла тайну с собой. Были кое-какие подозрения — Фимиан надолго пропадала из поля зрения семьи, и где она была, чем занималась, никто не смог узнать. "Капельки" почему-то стали передаваться мужчинам рода Кел-ле, как женщинам — камешки. И именно Фимиан, проработав всю войну медсестрой, впервые передала свои четки дочери, не унеся их с собой в могилу, как было до того...

Адальберт хорошо помнил, что Рэан снял медальон и отдал его сестре примерно за месяц до беды. Почему это было сделано — Крей так и не мог решить. То ли охотник чуял что, то ли еще какая-то причина. Айша не смогла переубедить брата, и в итоге... Кто знает, не сними парень эту штуку, может, и не случилось бы той катастрофы. Что удивительно, обычно такие вещи имели свою легенду, полную мрачных пророчеств и предсказаний, но у медальона рода Кел-ле не было легенды. Было только имя — Сангра...

Бессознательное состояние предсказательницы не принесло покоя, темнота была перемешана видениями из прошлого. Перед внутренним взором пронеслась вся жизнь. Где-то мелькали лица прародителей, родителей. Там, среди них, мелькал и Рэан, и сколько женщина к нему не рвалась, ей не удавалось поймать... Картинки то расплывались и рассыпались осколками, то, вновь причудливо собираясь, создавали странные переплетения из настоящего и прошлого. И все это сопровождалось болью, пронизывающей все существо, не дающей нормально вздохнуть...

— Айша... — голос был незнаком, — возвращайся...

— Почему?

— Там нет Рэана.

— Где он? — предсказательница рванулась вновь, но снова бесполезно. — Он жив?!

Возникшая перед ней женщина грустно отвела взгляд:

— Прости.

Кел-ле закрыла лицо руками и расплакалась:

— За что?

— У Судьбы на нас иные виды...

— К демонам такую Судьбу, он должен был жить!

— Не нам решать...

Айша открыла глаза, пытаясь сообразить, что все-таки происходит. Последнее, что она помнила — сдавившую виски боль. Подушка почему-то была мокрая... Она провела ладонью по лицу — слезы. Женщина плакала, не приходя в сознание. Смутные картинки, виденные там, ускользали от памяти... Предсказательница села, осматриваясь — и в комнате, и за окнами царила темнота. Она поднялась, вытирая рукавом лицо, и вышла в приемную комнату... Адальберт, с удобством вытянув ноги на второй стул, что-то лихорадочно записывал на листочках, отщипывая куски от свежей краюхи хлеба. Сангра так и лежал на столе.

— Аль?

Маг оторвался от писанины и внимательно взглянул поверх листа:

— Плохо?

Она пожала плечами:

— Плохо, — и скривилась. — Больно по-прежнему. Зачем ты его принес?

— Я не могу больше держать его у себя. Физически не могу.

— Почему?

— Не знаю.

Айша молча подошла, помедлила и все же взяла "капельки" в руки, баюкая, как и свои камни:

— Ты знаешь, Сангра передается только мужчинам нашей семьи.

Крей невесело усмехнулся — кроме нее никого не было, а искать иных наследников не было ни желания, ни времени. Да и сомнения были, что где-то еще были представители рода Кел-ле, наделенные такими способностями.

— Сыну передашь.

Она только головой покачала, и все же повесила его на шею:

— Значит, пусть будет так... — и нехотя призналась: — Спасибо.

Мэтр Крей пожал плечами:

— Не за что вроде бы, — он поднялся. — Раз тебе лучше, то я пойду.

— Да, тебе лучше уйти.

Когда за Адальбертом закрылась дверь, предсказательница тяжело осела на стул и закрыла лицо руками. Очень хотелось плакать. Сангра чужеродным предметом висел на шее, тревожа память... Долго, очень долго Кел-ле сидела и пыталась собрать в кучу разбегающиеся мысли. Получалось плохо. Стоило бы пойти, отдохнуть, но спать не хотелось, да и боязно было. С тяжелым вздохом Айша поднялась на ноги и подошла к полке. Хотелось напиться, но алкоголь организм не принимал хронически. И ничего не изменилось. Оставалось только сделать отвар и тихо выпить. На отвар много времени не ушло, все необходимое давно было готово. Какое-то время предсказательница вдыхала аромат трав и не выдержала, вышла из дома в темень и уселась на ступеньки — не хватало свежего воздуха... Ночь — лучшее время для раздумий, когда никто не мешает и не просит погадать, не стоит под дверью, ожидая внимания, и не пытается качать права. Ночь принесла тишину и спокойствие на эту улицу. Айша расслабилась, неторопливо потягивая отвар. Мысли текли вяло, неспешно. Думать и оценивать абсолютно не хотелось. Сангра неприятно холодил кожу, но снимать его уже не хотелось. Минута тянулась за минутой, складываясь в часы, а женщина и не думала уходить в дом. Пустая кружка стояла рядом, ночная прохлада норовила забраться под рубашку, но Кел-ле было все равно. Мучающаяся болью душа не давала покоя... Из переулка резко вынырнул кто-то и быстрым шагом устремился вдоль улицы. Айша не обратила на него никакого внимания, а вот он на нее обратил — резко притормозил, присматриваясь и не понимая в чем дело. Простая рубаха, штаны, заправленные в высокие сапоги и отсутствующий взгляд. Он пару минут стоял и молчал, но потом все же решился, подошел к крыльцу:

— Предсказательница?

Айша сморгнула, очнувшись от недобрых мыслей, и с некоторым трудом сфокусировала взгляд на обратившемся:

— Что?

Он помялся:

— У вас все в порядке?

Женщина помедлила, рассматривая нежданного прохожего. В такую темень мало кто рисковал ходить просто так по этой части города:

— Все в порядке.

Но он не спешил уходить:

— Просто... у вас такой потерянный вид.

Днем он бы и не осмелился с ней заговорить так просто, но ночь стирала некоторые границы. Он знал, что беловолосая Айша и была Безымянкой, когда-то она поймала его за рукав на одной из улиц и выдала короткое сообщение о беде. Предсказание сбылось, но он успел уйти в сторону от дела, и не пострадать.

Айша криво улыбнулась:

— Тяжело не потеряться во всем этом, — она обвела рукой пустую темную улицу, и кивнула, — присаживайся, если хочешь.

— Спасибо, — он не стал спорить, присел на ступеньку рядом с ней. Помолчал, и неожиданно понял, что, по сути, предсказательница очень одинока в этом мире, и боль гложет душу, не прекращая своей кропотливой работы ни на миг. — Вам очень одиноко.

Она пожала плечами:

— Ничего не поделаешь.

— Может, все-таки можно? — гость помолчал, пытаясь сформулировать свою мысль. — Ведь всем от вас нужно предсказание будущего, но и только.

Айша внезапно заинтересовалась:

— Предлагаешь отойти от дел?

— Почему бы и нет, если вам станет проще.

— Не станет, — женщина криво улыбнулась, — не отпустит, — четки привычно заструились между пальцев.

Мужчина вздохнул:

— Тяжело обладать таким талантом?

Она вдруг светло улыбнулась:

— Не знаю, не с чем сравнивать, — и улыбка моментом ускользнула. — Будущее по большей части делает сам человек. Какая-то ошибка нефатальна, и даже если впереди только смерть, еще можно как-то исправить. Какие-то — фатальны, и даже если человек будет знать о беде, то только туже затянет петлю на шее своими метаниями.

Прохожий с интересом взглянул на женщину:

— Поэтому у вас такая выборка? Вы сразу видите, кто может исправить, а кто нет?

— Да.

— Но не может же быть всегда так!

— Есть исключения, но человек должен быть сильным, тогда он сможет что-то изменить, — кривая усмешка в темноте скорей ощущалась, нежели виделась. — Но иногда и сильным не под силу вырваться из паутины, — и внезапно поинтересовалась. — Зовут-то тебя как, понимающий?