— Однако же, они проектируют корабли именно для борьбы с Гранд Флитом. — заметил первый морской лорд. — Я изучил проект крейсера, который вот-вот заложат в Бресте — это новая эпоха в военном судостроении

* * *

*# Форин Офис — внешнеполитическое ведомство Великобритании. Выполняло так же функции разведки. В 1888 г. Его возглавлял маркиз Роберт Солсбери, совмещавший эту должность с постом премьер-министра

**# Алекса́ндр Конке́вич — писатель, основоположник русской "военной" фантастики.

* * *

# Французский броненосный крейсер "Дюпюи-де-Лом" — первый в мире крейсер с полностью забронированным надводным бортом. Оказал серьёзное влияние на крейсеростроение в других странах.

— Французы "молодой школы" — ярые сторонники идеи рейдерской войны против коммерческого судоходства, тут они солидарны с русскими ... Да, Арчи, для нас большая удача, что у русских нет угольных станций на пути в Африку.

— Пока нет. Полюбопытствуйте — что напечатано во вчерашней "Фигаро"...

Снова зашуршала бумага. На этот раз звук был намного громче. Газета, понял Сёмка. Где-то он слыхал это название — "Фигаро". Французская?

В микрофоне раздался хохоток.

— Этого решительно не может быть, Артур!, дружище! Русское поселение в заливе Таджура, у самого входа в Баб-эль-Мандебский пролив? Это утка, друг мой! Казаки в Абиссинии? Такое могли придумать только ушлые французские репортёры — хотелось бы мне знать, где они подцепили эту сплетню?

-А всё там же, в Санкт-Петербурге, Рэнди. У русских. Вы, помнится, похвалили джентльменов из Форин Офис? Вот, пожалуйста — по сообщениям "анонимного источника", русский морской министр Шестаков велел поддержать эту затею. А это, согласитесь, серьёзно.

— Но, Арчи, сами же французы отзываются о вожаке экспедиции — некто "атаман мсье Ашинофф" — с изрядной иронией. Возможно, это всё же газетная сплетня — или, на худой конец, авантюра? Согласитесь, о таком невозможно и думать без смеха!

— Я лично знаю русского морского министра — возразил Артур Худ. — Поверьте, он начисто лишён чувства юмора. И вот ещё что — надеюсь, вы в курсе, что у русских прекрасные отношения с абиссинским негусом Менеликом Вторым? Тот же аноним сообщает, что они набирают волонтёров, помогать абиссинцам в войне с макаронниками. А если это — звенья одной цепи?

— Признаюсь, вы меня озадачили, Арчи. — теперь в голосе лорда Рэндольфа угадывалась тревога. — Да, этим вопросом стоит заняться всерьёз. Слава Создателю, моё слово имеет вес и в Парламенте и в Кабинете. И, кстати — если я не ошибаюсь, в заливе Таджура имеется французская военная станция?

— Да, Обок. Там стоит эскадра адмирала Ольри. Колониальный крейсер и пара канонерок — барахло.

Лорд Рэндольф откашлялся. Снова зазвенел хрусталь, до Сёмкиного слуха донеслось звук бульканье. Снова звякнуло.

"Ясно, наполнил бокал и заткнул пробку. Интересно, это тот самый графин, что принёс давешний лакей?"

— Ольри? Вот как... Это крайне любопытно. Мне приходилось видеть кое-какие документы, посвящённые его финансовым делам. Знаете, из числа тех, что не принято предавать огласке. И это открывает для нас интересные возможности...

XII. Семён Воскресенский, студент ЛЭИ.

21 век, Великобритания, утро.

Вперёд, в прошлое!

Рейс С74001 авиакомпании "Сибирь" приземлился в лондонском Хитроу в 9-15 по Москве. 6-15 по Гринвичу — чрезвычайно удобно для путешественников, весь день спереди. Таможенный контроль занял на удивление мало времени — уже через час мы взяли такси (их в Лондоне называют "кэбы") и направлялись на вокзал Виктория — поезд до Портсмута отходил в 9-12.

Стоило выйти из здания терминала, как глаза мои стали слипаться — вот ведь подлость, нет, чтобы в самолёте... Всю дорогу до вокзала я проспал, хотя ни разу не был в Лондоне — помню только машины сплошной поток машин на неправильной стороне улицы, мелькание рекламных щитов, потом — дома, дома... Даже Темзу не помню, хотя Светка уверяла, что такси переезжало через Тауэрский мост. Она то и дело тыкала меня кулачком в бок — не спи мол, проспишь всё на свете, и вообще, работать пора! Бесполезно — организм требовал прекратить издевательства и дать, наконец, долгожданный отдых. Вчера мы даже пообедать забыли за сборами, а ночью не сомкнули глаз — вылет в 5.30 по Москве, из Лицея мы уехали, когда не было ещё часа ночи.

В поезде сон, как рукой сняло. Светка не отрывалась от окна, любуясь видами Южной Англии, а я, от нечего делать, принялся рыться в чемодане. Наш багаж был сам по себе крайне примечателен: половину объёма чемодана занимал кожаный старомодный саквояж с латунными замочками; кроме него, имелись свёртки с платьем и обувью викторианской эпохи. Представляю, что подумали таможенники — а впрочем, в Англии привыкли не обращать внимания на подобные странности. Ну, приехали двое русских для участия в очередном историческом фестивале — так и что с того? Их право, если не нарушают закон и не пытаются провезти что-нибудь запрещённое. Таких фестивалей в Англии проводится великое множество — здесь каждый городишко гордится каким-нибудь историческим событием, и ежегодно проводит по этому поводу костюмированные праздники — порой с пушечной пальбой, с разыгрыванием настоящих сражений. А уж публика в исторических костюмах присутствует в огромном количество. поклонники "живой истории" съезжаются на такие мероприятия не только со всей Англии, но и из Европы и даже из-за океана, из Штатов.

"Запрещённый" предмет в моём багаже имелся — "гайдуцкий нож". На домодедовской таможне он уже успел стать предметом повышенного внимания. Г.П. обещал, что проблем быть не должно, в конце концов, не в салон же я пытаюсь протащить этот "холодняк", везу в багаже, как положено! Но всё я чувствовал себя натуральным террористом и невольно ждал, что вот сейчас набегут бравые парни в камуфляже, брониках и с автоматами.

В Хитроу к ножу тоже проявили интерес — офицер-таможенник покрутил его в руках, попробовал пальцем острие, но ничего не сказал.

Согласно плану, нам предстояло открыть "червоточину" прямо из Портсмута. Подходящее место наметили ещё в поезде — городской вокзал, здание которого мало изменилось с 1888-го года. Оставалась одна загвоздка — не могли же мы отправиться в девятнадцатый век в своих джинсах и ветровках? Это в наши толерантные времена, да ещё и в Британии, проглотят любое чудачество. А вот там... нет, рисковать не стоило -а потому было решено сразу по прибытии в Портсмут, снять номер в привокзальном отельчике, переодеться в викторианское платье, и уже в таком виде возвращаться на вокзал. Мы не боялись, что кто-нибудь посторонний заметит портал "червоточины" — он виден только Проводнику и тем, кто следует за ним. Другое дело — наш вид; двое молодых людей в викторианском платье привлекали, конечно, внимание, но не чрезмерно.

Я шёл по асфальтовому тротуару, мимо припаркованных автомобилей и рекламных щитов, и косился на Светку. Моя спутница держалась независимо — прохожие улыбались и уступали дорогу юной леди в пышных юбках до земли, кружевной накидке и шляпке с атласными лентами цвета "фуксин". Я никак не мог унять нервную дрожь: со мной всегда так перед броском в "червоточину". Всё вокруг приобрело невыносимую чёткость, любой звук отдавался в ушах барабанным громом. Рука нервно тискала рукоять ножа на поясе, и очередной прохожий — араб или индус, кто их разберёт? — заметил этот жест и напрягся: лицо его заострилось, глаза сверкнули страхом, он поспешно шагнул в сторону. Как там говорил Чёрный Абдулла? "Кинжал хорош для того, у кого он есть. И горе тому, у кого его не окажется в нужное время".

В Лицее нас обучали основам рукопашного боя. Кое-чему успел показать и Маэстро — на двух последних занятиях он продемонстрировал мне приёмы испанской и мексиканской школ ножевого боя. Горячие латиноамериканские парни — их называли "махо" — орудовали навахами, огромных размеров складными ножами с рукоятью, сужающейся и загнутой к концу. Гайдуцкий нож конечно, уступал размерами этим монстрам, но при правильном обращении тоже мог стать грозным оружием. Барон показал традиционные приёмчики "махо" — с ножом и плащом, намотанным на левую руку. Стойка — левым плечом к противнику; левую руку , защищённую плащом, выставляли вперёд. Ею следовало отбивать удары, а при некоторой сноровке плащ можно набросить врагу на голову.

Маэстро демонстрировал и кое-что из андалузской школы — там вместо плаща пользовались шляпой. Следовало пригнуться к земле по кошачьи и кружить перед противником, ловя на шляпу удары клинка и постоянно держать руку с оружием в движении -"шевелить нож", как сказал барон. Можно упасть на колени и, в падении, ударить клинком снизу; или наоборот, в прыжке — справа сверху вниз, лезвием к себе. ..

Конечно, за пару занятий многому не научишься. Но уверенности в себе мне они добавили — судя по тому, как отпрянул в сторону давешний араб, выглядел я весьма угрожающе. А это, между прочим, лишнее, следующим встречным может оказаться и полицейский в штатском. Объясняйся потом в местном отделении, или как оно тут у них называется?

Вот и красное кирпичное здание, напоминающее Рижский вокзал в Москве. Скромная парковка, чахлые деревца; широченный козырёк над главным входом, по ажурному чугунному краю надпись: Portsmouth & Southsea Station. Фасад не перестраивали за последние полтора века, и нам нужен во-о-он тот простенок между окнами. Узковато, ну да ладно...

Светка оглянулась по сторонам, и тут же между оконными рамами возник провал в никуда, из него привычно пахнуло холодом меж-пространства.

Ну что, всё? Тогда — вперёд!

XIII. Группа "Алеф" на задании.

1888 год. Британия, Лондон.

Ни одно доброе дело

не остаётся безнаказанным

От Пикадилли возвращались пешком: Светлана категорически отказалась ехать в кэбе, так надоели ей тряские, тесные экипажи. Пансион располагался к западу от вокзала Виктория, в районе Челси. Спешить, в кои-то веки, было некуда, и Сёмка уже во второй раз во всех подробностях, пересказывал содержание беседы в Малой курительной клуба White's. Говорил он по-русски; прохожие, заслышав незнакомую речь, косились.

— ... и тут лакей приволок это самое фрикасе из рябчика, и больше они о делах не говорили. Пообедали, сэр Артур извинился и откланялся. Всё, что мы узнали — это кое-что о подготовке экспедиции на Балтику и упоминание о сомнительной истории с казаками. В Абиссинию их занесло, надо же!

— Это нынешняя Эфиопия. — менторским тоном заявила Светка. — Стыдно не знать — туда ещё поэт Николай Гумилёв ездил, и даже цикл стихотворений написал! Между прочим, самая древняя христианская страна...

— Да хоть мусульманская! — буркнул Сёмка. Его бесило, когда спутница козыряла знаниями — а она в последнее время делала это всё чаще и чаще. — Нам-то какая разница?

— Очень даже есть разница! — возмутилась девочка. — Как ты не понимаешь? Если там живут христиане, да ещё и православные — то они, конечно, помогут казакам! Интересно, а в нашей истории такое поселение смогли построить?

Уж это он, слава богу, знал наверняка. Ну, почти наверняка...

— Не смогли! То есть, я про него не знаю — зато читал про поход Третьей Тихоокеанской эскадры адмирала Небогатова, во время русско-японской войны. Эскадра шла с Балтики через Средиземное море и Суэцкий канал, чтобы в Индийском океане встретиться со эскадрой адмирала Рожественского, которая добиралась вокруг Африки. Я точно помню, что у небогатовской эскадры были проблемы с бункеровкой: Аден английский, так что пришлось принимать уголь и свежую провизию в Джибути. Это рядом с Абиссинией. Там был очень плохой порт, и грузы с берега возили паровыми катерами. Если бы рядом было русское поселение и угольная станция, Небогатов, конечно, зашёл бы туда — но он отправился в Джибути, а значит, никаких русских там и в помине не было, во всяком случае, в 1905-м году..ой!

— Поосторожнее, мистер! — раздалось сверху. Себе нос разобьёте, и меня сверзите с верхотуры — а ежели я руку сломаю, кто будет кормить Салли и ребятишек?

Пожилой мужчина в засаленном цилиндре стоял на верхней ступеньке стремянки. Одной рукой он держался за столб, а другой подкручивал что-то скрипучее в недрах большого фонаря. Раздалось шипение; мужчина отстранился от фонаря, и чиркнул спичкой. Фонарь вспыхнул тускло, жёлто; мужчина подкрутил огонёк, закрыл дверцу и, полюбовавшись немного на плоды трудов своих, спустился по ступенькам.

— Простите, мистер..э-э-э... не знаю вашего имени. Мы не хотели!

— По вечерам надо глядеть себе под ноги, а не то наживёшь беду! — прокряхтел фонарщик. — А вы, видать, приезжие — выговор у вас не наш? С материка?

И, не дожидаясь ответа, крякнул, взвалил на плечо лестницу и зашаркал к следующему столбу.

Сёмка взглянул на часы и присвистнул — стрелки подбирались к десяти вечера. На Лондон опускалась мгла, и город оживал тусклыми огоньками, в которых сгорали несчётные кубометры светильного газа — и только набережная Темзы возле Вестминстерского аббатства сияла электричеством.

В сумерках на улицах появились шарманщики. Они торчали на каждом углу, крутя ручки своих пёстрых ящиков и выводя жалостливые песни. Шарманщики совмещали роль бродячего магнитофона и гадалки: у каждого на плече сидел попугай или обезьянка, которые за мелкую монетку вытаскивали жаждущим узнать свою судьбу то слово, написанное на карточке, а то и целое послание, запеченное в трубочку из пресного теста.

— Ой, Сём, давай попробуем! Так интересно — а я думала, что шарманщики только в Париже бывают — ну, знаешь, как в старых фильмах? Я тоже хочу такой конвертик ! Давай подойдём, тебе жалко, что ли?

Сёмка пожал плечами и полез за пояс. Тьфу, как неудобно без карманов... чёртов "черногорский колорит"! Тапес звякнул о фаянс чашечки, пристроенной сверху на шарманке. Владелец "музыкального автомата" благодарно забормотал и погладил по спинке крупного серого попугая. Умная птица перебрала когтистыми лапами на плече хозяина, наклонилась к коробке с конвертиками, выудила один. Потом вытянула шею — та стала, чуть не вдвое длиннее, встопорщилась перьями, как посудный ёршик — и отдала добычу клиентке. Светка захлопала в ладоши и зашуршала бумагой.

— Ну что, мисс, узнали судьбу? А там, случайно, не сказано, что надо проявлять щедрость — и тогда Господь отвратит от вас все напасти?

Сёмка обернулся. Перед ними стояли три типа — руки в карманах, воротники подняты, головы втянуты в плечи. Впереди — вожак; плоское лицо, волосы налипли на лоб, щербатая пасть растянута в ухмылке. За ним невысокий крепыш в мятом котелке, и ещё один, рыжеволосый, длинный как жердь. Глаза насторожённые, злые, так и бегают по сторонам.

А это кто? Ну, точно, рассыльный Билли! Сёмка всего полчаса назад, вручил ему свёрток с униформой — и обещанную гинею за просрочку. Решил сорвать джек пот? Ну, прохвост...

Щербатый главарь вытянул руку из кармана. Тускло блеснула сталь. Короткие, грязные пальцы нервно тискают рукоять ножа, у основания большого пальца — вытатуированный лиловый якорь.