Огненный мир

Мои спутники ошарашенно смотрели, как четыре жарившиеся в огне фигуры безмолвно выслушали мой приказ и одновременно сиганули на верхушки столетних елей. Трава, где они находились секунду назад, обуглилась, но не вспыхнула, и это внушало надежду на то, что дымящиеся иглы веток, на которых устроили засаду мои мартышки, не загорятся еще какое-то время.

Не обращая внимания на открывших рот слуг, я замаскировал их ауры под совершенно естественный фон, не забыв предварительно взять образцы. В чем-чем, а в аурах я очень хорошо умел разбираться. То есть, конечно, менять или считывать их у меня не получалось, но маскировал я их на отлично... Сейчас, выставив ложные ауры спрятавшихся на деревьях огненных духов, я мог убедиться в этом.

По поводу кретинов-зомби беспокоиться не приходилось: четыре духа разметут две сотни зомби быстрее, чем зомби произнесут "Ох" (или не произнесут?), другое дело — пара десятков некромансеров. Кто знает, насколько они сильны? Нельзя же мерить всех по тому неумехе, с которым расправилась Номата? Тем более что мое тело все еще помнило раны, которые нанесли те четверо магов.

Закончив возню с аурами, я потянул своих спутников за ближайший бурелом и, надежно замаскировавшись сухими ветвями ельника, стал наблюдать за разворачивающимся действом.

— Ну что, делаем ставки, кто победит: некромансеры или мои духи? — спросил я, как только на поляну въехал первый отряд зомби.

Спутники, внимательно следившие за ними, предпочли мне не отвечать.

Столетний лес оказался не таким уж густым, раз между стволами деревьев спокойно смогли проехать колонны всадников. Десяток за десятком кони-зомби с такими же зомбированными наездниками выныривали из-за деревьев, окружая несколько сосен, сиротливо стоящих в центре поляны. То, что от верхушки сосны шел черный дым, как из печной трубы, по-видимому, их не интересовало. У корней деревьев они видели созданные мною ауры и теперь приближались все ближе, пытаясь рассмотреть их носителей.

Четыре огненных шара бросились на них с тридцатиметровой высоты и, разметав основную кучу, устроили настоящую расправу над распавшейся колонной. Почувствовав опасность для своего передового отряда, некромансеры выгнали на поляну все свои силы, и лавина конников выбросилась из-за деревьев, понеслась на помощь собратьям, устроив в центре настоящую свалку.

И все же плохо, что и кони, и зомби были какими-то "неживыми". Ни один подмятый или куда-то летящий воин не кричал, не матюгался, сваленные в кучу и агонизирующие лошади не ржали и не били копытами. И даже не было слышно обычного звона клинков, который всегда сопровождает большую драку. "Скучно без звука, однако".

И все же немое кино не оставило меня равнодушным. Я скорее чувствовал, чем видел, как в этой живо двигающейся куче один за другим начали гаснуть огненные существа. Видимо, даже невероятно сильные и горячие создания не могут тягаться с таким прессом. А ведь отряд некромансеров, стоящий на краю поляны, даже не вмешался. Обидно!

И хотя всадники в нарядных плащах были далеко, я чувствовал их растерянность и удивление. Они вообще-то прискакали сюда, чтобы обнаружить последний отпрыск Кан-Дарис с парой телохранителей, а не для того, чтобы встречаться с чертовщиной.

Бросив взгляд на приходящие в себя остатки их армии, я уже намеревался встать в рост и объяснить глупым некрам, что обижать беззащитных девушек нехорошо, как рядом с выстраивающимися в ряды всадниками материализовались четыре фигуры в синих плащах.

— Твою маму! — пронеслась мысль в голове. — Это же те четверо магов, встречу с которыми я едва пережил! Тандем, мать его!

А маги в происходящее долго врубаться не стали, лишь один из них лениво поправил на голове шляпу с пером, какое было у Д'Артальяна, и тут же послал в ближайший десяток зомби что-то невидимое и оттого еще более страшное. И судя по тому, как во все стороны разлетелись конечности слуг некромансеров вперемешку с кусками конины, назвать заклятье мясорубкой было бы правильней всего.

Другие маги тоже не теряли времени даром, и пока один из них ставил разнообразные защиты и сдерживал десятки заклинаний, которые сыпались на них от сбившихся в кучу некромансеров, другие деловито добивали несчастных зомби. Когда, буквально через полминуты, с ними было покончено, они сообща вдарили по двум десяткам конных повелителей зомби, и я понял, что такому заклятью позавидовал бы и архидемон.

Земля задрожала так, что я удивился: почему не попадали деревья?

Грохот взрыва я слышал лишь долю секунды, затем несколько мгновений мелодично звенело в ушах, а то место, где были всадники-маги, изменилось до неузнаваемости. Из огромного котлована, метров тридцать в поперечнике, в небо выходил черный дым, перемешенный с пылью, а завершало картину медленно тающее в небесах огненное облако... Не хило.

Я перевел взгляд с места побоища на четверку магов в одеждах дворцовых щеглов и замер. Казалось, что все они смотрели на нас.

— Черт с ним, с этим демоном, — сказал один из них. — Уходим.

И четыре едва заметные вспышки оставили от них лишь воспоминание.

Номата пришла в себя первой:

— Они вернутся, господин, непременно вернутся. И, думаю, с подкреплением.

— Им нужен я?

Она кивнула.

— Как они меня находят?

— Демоническая магия. Они ее чуют.

— Проклятье! — взъярился я. — Как быть?! Ты знаешь способ ее сокрыть?

Номата, казалось, неподдельно расстроенная, покачала головой и грустно произнесла:

— Нет, господин, я вообще не уверена, что следы какой бы то ни было магии можно скрыть, а демонической... Не пользуйтесь ей, господин, и тогда они нас не найдут!

— Ишь как заговорила... Хм. Но без магии я даже не смогу за себя постоять.

— А мы на что? — воскликнула желтоглазая хитрюшка. — Тад — лучший из телохранителей, которых я видела, а я как-никак маг второго круга.

Ее слова немного меня успокоили. Неужели ее целью было всего лишь остаться мне полезной и получить гарантию, что я не передумаю и не похищу ее душу? Он решила, что я все равно ее убью?

— Мы сумеем защищать тебя от мелких неприятностей, до тех пор пока не освоишь магию людей, — продолжила она, приободренная моим молчанием. Правда, мне показалось, что в желтых глазах промелькнуло что-то вроде: "Если ты, конечно, сможешь повелевать магией людей, черт бы тебя побрал, демон".

Я потер виски. Кажется, вжиться в этот мир будет трудней, чем я себе представлял.

— Ладно. До города нам еще два дня, и ваша задача — за это время сделать из меня бойца.

Глаза людей округлились, и Номата, и флегматичный Тад не смогли сдержать своих чувств.

— Ты, Номата, сделаешь из меня мага, а ты, Тад, мечника. Время пошло, приступайте... но только на ходу.

Я намеревался попугать их еще немножко, но Номата успела прийти в себя и перехватить у меня инициативу:

— А насчет оплаты, которую потребуют у вас в академии, вы уже подумали?

— Нет, — настороженно ответил я, — а что?

Она пошарила в рюкзаке Тада и извлекла оттуда шкатулку, обернутую в бархатную материю.

— Вот, — сказала она, протягивая ее. — Это вам.

Я, ожидая подвоха, медленно развернул ткань, осторожно раскрыл лакированную шкатулку и... увидел переливающиеся всеми цветами радуги драгоценности. Серьги с изумрудами толщиной в палец, кольца с бриллиантами с голову ребенка, сверкающие ожерелья с аметистами, топазами...

— Ну и что это? — меланхолично спросил я.

— Ммм, — промычала обескураженная девушка. — Мои драгоценности. Теперь они ваши, если их продать, хватит, чтобы заплатить за учебу на год вперед.

— И почему ты решила их отдать мне?

Она пожала плечами:

— Теперь стало ясно, что без вас я бы никогда не выбралась из оцепления некромансеров. Вы это заслужили...

— Знаешь, я был бы последним ничтожеством, если бы принял деньги у женщины, тем более зная, как женщины относятся к своим побрякушкам. Забирай, я найду, чем заплатить.

Я вложил шкатулку в руки опешившей девушке и, развернувшись, отправился в сторону дороги. Кожа на спине буквально чувствовала обескураженный взгляд Номаты, уж чего-чего, а такого от демона она не ждала. Хм, теряю форму.

Глава 8

Городок представлял собой деревянный муравейник — по крайней мере, мне так казалось, когда мы проходили через его ближайшие окрестности. Сотни людей сновали по узким, извилистым улицам между ветхими хибарами, покосившимися хижинами, новыми складами, высоченными домами с соломенными крышами. Дома были расположены вразброс, без всякой логики. Я бы на месте горожан за такую планировку подвесил зодчих за пятки и бил палками, до тех пор, пока те не поумнели бы. Впрочем, судя по тому, что здания были сделаны всего из двух материалов — из дерева и соломы, — даже лучшие дома пригорода заселяли бедняки, которым и дела не было до этих проблем. А вот путнику идти через этот город было проблематично.

Раньше я видел города, села, тысячи рабов, но нигде не встречал такого пренебрежения черни к окружающим. Разносчики, куда-то тащившие большие корзины с вонючей рыбой и катившие бочки с чем-то омерзительно пахнущим, не желали уступать дорогу, перли напролом, нисколько не обращая внимания на Тада, угрожающе хватающегося за меч. Женщины в дешевых, хотя и опрятных, платьях требовали от нас убраться с их пути: видишь ли, улицы настолько узки, что им с нами не разминуться, а раз так, то жмитесь к стенкам. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, приходилось уступать, но после десятой такой встречи терпение мое лопнуло, и вставшая на пути матрона с веснушчатой дочерью попали под горячую руку. Когда она весьма непочтенно обозвала нас проходимцами, я начал на нее орать так, что все вокруг зажали уши. Впрочем, этим я ничего хорошего не добился. На втором этаже со скрипом открылась ставня, и прежде чем мы с Тадом успели хоть как-то отреагировать, оттуда на наш отряд выплеснулось ведро помоев.

Я застыл, Номата взвизгнула и начала верещать о промокшем походном платье и копне слипшихся волос, Тад с потемневшими от гнева глазами уставился на захлопнувшиеся ставни. А вот матрона с веснушчатой дочкой, которые не попали под вонючий душ, допустили серьезную ошибку — они заржали. Не знаю, были ли эти помои как-то с ними связаны, хотели ли хозяева дома остудить разоравшихся людей или нет, подумать об этом я не успел. Накатившая на меня волна черного гнева буквально ослепила меня и едва не разорвала голову изнутри. Действуя инстинктивно, я метнул свой гнев и ярость в эти две мишени. Хохочущие дуры вдруг замерли и упали прямо в лужу.

— Стража!!! — крикнули какой-то бородатый мужик. — Тут людей убивают!!!

Не обратив на крик никакого внимания, игнорируя ошарашенную всплеском моей злобы Номату и все еще пульсирующую в висках кровь, я громко произнес, обращаясь к Таду:

— Страж, запомни этот дом, его нужно будет поджечь.

Успевшие набежать со всех сторон разъяренные жители деревянных джунглей при этих словах вмерзли в землю. Они смотрели на меня пустыми глазами. Похоже, просто не могли поверить в такую наглость чужаков. Признаваться, что намерен поджечь дом? Немыслимо! Стоит лишь заняться пламенем одному дому, как запылает весь пригород. Да где же стража?!

Не давая этим увальням опомниться и не собираясь дожидаться стражников, я растолкал перегородившее путь отребье, и приказал своим растерянным спутникам следовать за мной.

Нечеловеческая и почти неконтролируемая ненависть стала потихоньку отступать. На смену ей пришло удивление, а затем и страх — неужели я все больше превращаюсь... Нет. Ерунда все это.

Мы прошли еще десяток шагов, повернули, прошли еще, улица опять сделала зигзаг, но на это раз вывела нас на просторную площадь, сразу за которой высилась не очень высокая каменная стена. Наконец-то дошли.

Бросив беглый взгляд на спутников, я заметил, как похожая на мокрую курицу Номата оглянулась и облегченно вздохнула: видимо, до последнего боялась преследования толпы горожан. Поймав мой взгляд, она быстро отвела глаза и стала смотреть вперед, на городские ворота, к которым мы неспешно приближались.

Я ее понимал: рассматривать заурядные ворота, низкие каменные стены, пяток стражников в простых кольчугах и полушлемах — много интересней, чем глядеть на меня... и главное — безопасней. Если средь бела дня на битком набитой людьми улице я лишил сознания двух женщин, только посмотрев на них, то что будет с ней, если она станет объектом моего гнева?

Я вздохнул. Мне-то казалось, что за два дня, прошедших после заварушки с некромансерами, Тад и, главное, Номата как-то пообтерлись, попривыкли ко мне — но это была всего лишь иллюзия. Вот и сейчас, лишь с меня спала маска и наружу выглянуло лицо демона, меж нами вновь возникла пропасть. Эх...

Поймал себя на мысли, что неравнодушен к мнению о себе своих новых спутников... а точнее, к отношению одного. Одной. Номата! Будь ты проклята! Вцепилась в меня, как клещ! Все время лезешь в мысли!

— Правда, — успокаивал я себя, — может, еще не все потеряно, и всему виной те два дня, что ты была со мной неразлучно.

Ты говорила о мире, рассказывала о магии, учила основам, а я слушал тебя, раскрыв рот. Да. Именно поэтому ты и снишься мне ночами. Хм... правда, Тад не снится, но он же не девочка, ему и не положено попадать в мои сновидения. С ним, кстати, тоже не все гладко. Если Номата ухитряется балансировать на грани почтения и сдержанной злобы, то Страж не осмеливается демонстрировать демону ничего, кроме преданности. Когда он дал мне свой меч и попросил продемонстрировать какие-нибудь связки или приемы, то выражение его глаз нисколько не изменилось...

После того как я порубил мечом воздух, даже далекая от воинского искусства Номата посмотрела на меня с жалостью, да я и сам понял, что ни фига не умею владеть этой железкой, но Страж... Не меняя выражения лица, он нейтральным тоном заявил о том, что я "неплохо владею мечом, но совершенству предела нет", и показал пару базовых стоек и ударов, которые я и отрабатывал на ходу все это время. После того как мне это надоело, я потребовал, чтобы он переходил к чему-нибудь еще, но Тад проявил чудеса увертливости и, не отказав прямо, намеками убедил, что только таким образом можно стать неодолимым бойцом... Я не был уверен, стоит ли мстить ему за эту рутину, но дал себе обещание, что если в ближайшее время мои успехи не будут видны, сделаю ему какую-нибудь пакость.

От невеселых размышлений меня отвлек голос привратника. Оглядев его, я даже удивился: стражник — не стражник, чиновник — не чиновник. Чуть полноватый человек в красной ливрее с кинжалом на боку и здоровенным журналом подмышкой, оказывается, уже несколько минут чем-то у меня интересовался. Увидев, что я только сейчас вышел из прострации, он устало вздохнул, бросил косой взгляд на растрепанную Номату, на меч Тада и заученно поинтересовался:

— По какому вы делу в Санганаре?

Так, Санганар — название этого города. Но что ему до моего дела? Я бегло оглядел четверых застывших стражников с остро оточенными алебардами, наглухо запертые ворота и этого прицепившегося к нам таможенника. Номата и Тад в сторонке терпеливо ожидают моего ответа и ни во что не вмешиваются. М-да. Решительно ничего не понятно.