Al Wright

— Ну что? — спрашиваю я.

— Ничего.

— Внимательно читал?

— Да.

С одной стороны, он больше всех хочет поскорее выбраться, здесь он не в своей тарелке. С другой, не уверен, что он старается. Вчера спросил меня: "Пап, ну когда нас вытащат?" Я на всякий случай сказал: "Может, и никогда", — но у него, конечно, свои соображения о ценности Поттеров для Британии. Над книгами он спит. Ну-ка, что он там отметил?

О, Мерлин. Нет, я помню, что положил ее последней, но черт, она называется "Поэзия в камне"!

Тут бы самому не заснуть.

Я прочитываю текст на отмеченных желтым страницах, торопливо перелистывая все остальные. Книга, как я понимаю, посвящена воссозданию декоративных элементов всяких построек. Как можно описывать такую чушь с таким умилением?!

— Аллан!!!

Он вопросительно смотрит на меня со своего места у колонны.

— Ты знаешь, что такое балясина!!?

Белый луч из его палочки скользит вверх-вниз по одному из столбиков балюстрады. Ага, ясно.

— А пилястра!!?

— Тут этого нет, — чтобы быть услышанным, он старается говорить не громко, а четко. Джеймс уже спит. — Типа колонны.

Я вспоминаю, что он легко поддерживает диалог, периодически начинает его сам, если я сажусь рядом с ним. Но никогда не приходит на мою территорию.

Долистываю книгу до того места, докуда ее прочел Джеймс, и впадаю в ярость. Отшвыриваю ее, больно пинаю каменный выступ, наверняка также имеющий какое-нибудь идиотское, не известное мне название, и бью по верхней части ближайшей колонны с такой яростью, что если бы не чары Основателей и мародеров, она осела бы на пол очень нескоро, не осколками, — пылью. Бесполезно перегорающая магия выдает себя бурлящим свечением. Сейчас ее особенно много, потому что она вообще не доходит до своего объекта, она бесполезна вся. Райт смотрит на мои выходки, как на танцующего журавля в зоопарке.

Он не подойдет. Опускаю палочку, иду и сажусь напротив него. Это довольно своеобразно — сидеть на полу. Тут совсем по-другому выбираешь место, расстояние, позу. И этого не будет больше нигде.

Немного молчу, чтобы отдышаться и унять злость. Он смотрит понимающе и лукаво.

— Послушай, мы прочли почти половину из того, что есть. Почему нигде ничего не упоминается о том, как перемещаться в проекции? Как из нее выйти? Как ее сломать, к конце концов? Это очень странно. Черт возьми, я что, первый, кто сталкивается с этой проблемой!

Он отводит глаза, силясь сдержать улыбку, наконец поднимает блестящий взгляд.

— Честно говоря, да.

— Что да?

— Вы первый маг, который по собственной воле залез в проекцию. — Это маленькое слизеринское отродье давится смехом. — До вас это никому в голову не приходило.

— Не понял. А для чего тогда вообще нужны проекции?

— Ну, создание проекций — это искусство, как живопись или там фотография. Только, эээ, оно воссоздает макет памятника архитектуры в другой форме пространства. Поскольку число форм бесконечно, проекции обычно никому не мешают, и уничтожать их считается варварством, в этом нет реальной необходимости. Благодаря им мы можем осматривать здания, которые уже разрушены.

— И каким же образом, если снаружи проекции невидимы, и внутрь попасть нельзя?

— Посредством разных сигналов, поисковых импульсов, направляемых через связующий артефакт.

— Почему тогда здесь нет импульсов? Нас ведь сейчас ищут.

— Я думаю, здесь полно всяких импульсов, просто мы их не ощущаем.

— То есть нас сейчас видно? — кажется, у меня садится голос.

— Возможно.

— И слышно?

Он пожимает плечами.

Возможно, что сейчас весь Орден смотрит шоу "3 дня из жизни Гарри Поттера". Мне нехорошо от одной мысли. Не то, чтобы в этом было что-то особенное, но это... это моя частная жизнь, в конце концов. Смятение проходит быстро и бесследно. Ну и что? Я бы на их месте тоже смотрел. Расслабляюсь, поднимаю брови в ответ на прищуренный взгляд Райта, с легким злорадством наблюдающего мое замешательство. И тут до меня доходит самое главное.

— А ты, значит, решил стать вторым магом, который по собственной воле полез в проекцию? Ну я ладно, я не понимал, что делаю, но ты... Ты же знал!

— И что?

Других слов от него ждать не приходится. Мерлин, помоги нам выбраться!

— Может быть, это эгоистично, но я должен сказать тебе спасибо.

— Вы издеваетесь? — тихо спрашивает он.

Мотаю головой.

— Помнишь, в каком состоянии ты меня здесь застал? Теперь я могу не торопясь искать выход столько, сколько потребуется.

Смутился. Помнит.

— А как же ваша реформа?

— Невилл лучше меня справится. Там уже давно все расписано по ходам.

— Если мы тут надолго, — он хитро улыбается, — как насчет уроков?

— Истории? — не удерживаюсь я.

— В том числе.

— Тебя учить — только портить. Как ты додумался поместить человека в проекцию, если до тебя это никому не приходило в голову?

— Ну, если бы я просто изучал проекции, я бы тоже не догадался. Но я... решал другую задачу.

Повисает неловкое молчание.

— Когда мы отсюда выйдем, познакомлю тебя с моей семьей, — говорю я.

Рассказываю про Джинни, Гермиону и Рона. Про то, как мы вместе учились. Про то, что моего второго балбеса тоже зовут Аль, потому что на Северуса он ни капли не похож, он рыжий, и характер тоже как у Джинни, искренний и добрый. В сентябре он пойдет в школу. А дочь — ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца. Ведет себя, как самая старшая, хотя ей всего семь. Однажды увидела Луну Лавгуд у нас дома, и уперлась, что ее тоже надо звать Луна, — до этого мы называли ее Лили в основном. Все время что-то придумывает, мастерит, меня только беспокоит, что она ни с кем из сверстников не общается...

— Скучаете? — спрашивает он.

Прислушиваюсь к себе. Вокруг и внутри бесконечно тихо, так бывает в самом начале снегопада, когда поднимаешь взгляд — и хлопья в лицо.

— Нет. Просто хочется рассказать.

Глава 7.

<> <> <>

— Получилось? — спрашивает он на резком выдохе, проводя черту.

Мы немного запрыгались, реплики даются с трудом, заклятия — только невербальные. Никогда не думал, что стану так выпендриваться.

"Научите проводить черту", — попросил он после разминки. Я привык именовать это свое нехитрое изобретение "глухой стеной": там в заклятии есть слово murus. Но пусть будет черта. Так короче, и со стороны действительно похоже.

— Сейчас проверим. Из нас троих — почему Грейнджер?

— Мозговой центр.

Джеймс стал реже отсутствовать, теперь он почти всегда на глазах. Сидит, обхватив руками голову и скучающе смотрит в стену, на наш разговор ноль реакции. Не слышит.

— Получилось. Фините! Еще раз!

Еще одна черта между нами и Джеймсом.

— Почему Ридл, а не Грин-де-Вальд?

— Организация. Ближе к цели.

— Фините! Еще раз!

Еще одна черта.

— Теперь моя очередь! Почему Снейп?

Мерлин...

— Думаешь, на это так же легко ответить?

Он молча опускается на пол, закидывает ногу на ногу. Смотрит на меня снизу вверх, немного откинувшись назад, опираясь на руки. Типа, "я никуда не спешу".

Отвечать? Не отвечать?

Приземляюсь сбоку от его старомодных ботинок, — вдруг понимаю: так должно выглядеть магическое милитари. Мне больше по душе маггловское. Сажусь лицом к нему и молчу. Рассматриваю каменный пол. На нем обнаруживается интересный рисунок, куча микроскопических деталей, и под их очертания я начинаю проваливаться в смутные события прошлого.

— Ну хотя бы на чьей стороне..?

Смотрю на него в изумлении. Он что, думает, я стал бы выгораживать сторонника Волан-де-Морта? Логично, его же выгораживаю. Истерически смеюсь.

— На кого он работал? — терпеливо спрашивает Райт.

— Ни на кого он не работал, — огрызаюсь я, — и никому не служил. Он был самостоятелен в своих решениях. Половину времени он проводил при Лорде, вторую половину при Дамблдоре. Всюду изображал из себя пешку, но вел свою игру.

— И в чем она заключалась?

— Обеспечивал мою безопасность. Малфоя спас... да много кого. — Усмехаюсь и развожу руками: — В общем, сводил на нет жертвы большой политики. Какого-то личного интереса у него не было, если ты об этом.

— Можно подумать, вас очень волнуют жертвы большой политики.

— Меня? Нет, не очень.

— Его Волан-де-Морт убил?

Мать твою.

— Мы не засиделись? Фините.

<> <> <>

Ну что я за человек? Ни вовремя заткнуться, ни извиниться.

— Джеймс, ты уверен, что не хочешь позаниматься? — По тону не скажешь, что он расстроен.

— Уверен.

Мистер Поттер еще о чем-то переговаривается с сыном, пока я сижу, спрятавшись за колонной. Он больше не будет со мной общаться. Надо пойти и извиниться. Толку? Он все равно больше не будет обращать на меня внимания. Зато представляю, каким я буду выглядеть идиотом.

Быстрые шаги. Он взбегает по ступенькам, отходит к соседней колонне и садится, прислоняясь к ней спиной. До нее шагов десять. Подчеркнуто далеко.

— Сколько, по-твоему, народа я убил? — спрашивает он довольно громко. Пытается говорить спокойно, и у него почти выходит. Мерлин, почти.

Он пришел мириться. Черт, он пришел ко мне мириться! Вжимаюсь спиной в свою колонну. Особенность проекции — здесь невозможно провалиться сквозь землю, каким бы крутым магом ты ни был.

— Сэр, я не Снейп, вы совсем не обязаны передо мной отчитываться.

— Я в курсе, что ты не Северус Снейп, — резко обрывает он. — И всегда был в курсе.

Сидит и ждет ответа.

— Не надо, — прошу я. — Я тогда не это имел в виду. Неудачно выразился. Не знаю, зачем я вас все время достаю!..

Его взгляд оттаивает с каждой фразой, и под конец, когда я уже не знаю, что еще добавить, он улыбается, насмешливо, но не обидно.

Я вру. Я знаю, зачем. Больше никогда.

Он поднимается на ноги одним слитным движением, быстро проходит совсем близко, но не садится, даже не останавливается, только подмигивает едва заметно и возвращается к своим книгам.

<> <> <>

Этот олух опять сидит и сканирует взглядом стену.

— Джеймс, ты уже все прочитал?

— Нет. Сейчас... — И опять то же самое.

Он меня бесит с самого утра. Только за обедом вдруг обнаруживает признаки разумной жизни:

— Что это было, ну, тогда, ночью?

Объясняю, как это связано с Картой, почти не сгущая краски, — вероятность, что Гермиона выронила пергамент в камин, а потом вовремя вытащила, я оцениваю, как нулевую.

— Нас что, не будут спасать? — на лице негодование, на глазах слезы. Красивый, как Джинни. Кстати, она права — мозгов совсем нет. А ведь 12 лет уже.

— Ты и раньше знал, что у меня есть недоброжелатели, хватит ныть. Сами выберемся.

Поворачиваюсь к Алю.

— Есть какие-нибудь мысли?

— Как-то все не по делу, — задумчиво говорит он, и мы с ним какое-то время обмениваемся репликами о прочитанном. Если назвать его мышление одним словом, я бы сказал опасное. Скажем, я могу создать проекцию внутри проекции, но мне бы в голову не пришло, что можно углубляться в проекцию бесконечно. Будь он чистым теоретиком, еще куда ни шло, так ведь не тот типаж. А внешне милый... ну не ребенок, — подросток. Смотрит доверчиво, увлеченно делится соображениями — жестикуляция в такт словам: рука параллельно полу, ладонью вниз. Ангел, принесший благую весть, да и только.

Брякает вилка — Джеймс в очередной раз накладывает в тарелку колбасок.

— Мерлин, ну кто так ест?

— Тебе что, жалко? — Темно-зеленый взгляд кроткого, обиженного сиротинушки из-под вороньего гнезда челки.

— Боец не может наедаться, как удав. Питаться надо так, чтобы это никогда не мешало двигаться.

— Я еще не знаю, кем я буду, — надменно бурчит он.

— Зато я знаю, кем ты точно не будешь.

Сказать ему еще что-нибудь назидательное, или на сегодня хватит? Ладно, лучше уж выскажу за один раз, чтобы не возвращаться.

— Такое впечатление, что ты готовишь себя к жизни салонного пуфика. Все время, что мы здесь, ты ничем не занимался.

— Настроения нет.

Мы почти одновременно пожимаем плечами и отворачиваемся. Терпеть не могу читать нотации. С меня хватит. В конце-концов для этого у него есть домохозяйка-бабушка, декан, директор, министр образования и еще куча народу.

У Райта неуверенный вид. Отводит взгляд. Ну? Что еще за новости? — задираю брови повыше.

— Что же тогда можно сказать про меня? — сконфуженно интересуется он.

— А что с тобой не так? — Улыбаюсь одними глазами. "Только скажи!"

Он осторожно улыбается в ответ.

— Мало ли, — тоном "спасибо".

Мне становится весело, я бесцеремонно оглядываю его, как уцененного кота в лавке. Он отвечает мне такой же веселой наглостью:

— Вдруг я тоже похож на салонный пуфик.

— Нееет, ты похож на кавалера ордена Мерлина! — с иронией салютую ему пивом.

— Первой степени!

— Присужденного посмертно!

Мы мрачно и сдавленно ржем, как два придурка. Мерлин и Моргана! Не понимаю: как я жил раньше без этого злоумышленника? Как я буду жить потом?

Разговор сам собой сворачивает на проекции, тем более что теперь моя очередь поделиться своими мыслями. Скудны они до неприличия. Да что там, делюсь последним, можно сказать.

— Собственно, насчет устройства — ничего. Единственное, что мне пока приходит в голову — перемещение. Мы не знаем достоверно, возможна ли трансгрессия за пределы проекции и, может,...

Он ощутимо бледнеет. Взгляд, как раскаленная кочерга. Сейчас точно скажет: "Вы идиот, Поттер!"

В чем-то я согласен. Стукнуться лбом об стену в разобранном на частицы состоянии было бы не очень приятно. Но ведь может и получиться. Тогда окажется, мы вообще тут непонятно зачем сидим.

Райт, хвала Мерлину, молчит.

— В общем, это как вариант на самый крайний случай, — пытаюсь сгладить впечатление. И тут к нему возвращается дар речи.

— Что, тоже успели обзавестись крестражем? — цедит очень зло.

Джеймс навостряет уши.

— Ну зачем же такое при детях? Послушай. Если бы я не был очень осторожным человеком, я бы до нынешнего возраста просто не дожил...

Ага, так он мне и поверил. Видел он, какой я осторожный.

Вместо дальнейших увещеваний развожу в стороны растопыренные ладони, как при аресте. Типа, сдаюсь, подчиняюсь командам. Он напряженно щурится на мою клоунаду.

— А что, смешно было бы, — говорю я. — Посидели бы тут с ним без меня, — киваю на Джеймса, — глядишь, лет через пять помирились бы, сдружились...

— Угу, он бы мне вас напоминал! Как трогательно! — Его ярость — обратная сторона паники.

— Бедный Дамблдор... — выразительно говорю я, и целых две минуты наслаждаюсь зрелищем растерянного и виноватого маленького Снейпа, который не знает, что сказать.

...Когда мы отсюда выйдем, репортеры будут спрашивать: "Вам не было там скучно, мистер Поттер?" Я буду говорить: "Нет, я получил уникальную возможность изучить изнутри свойства проекций", и поделюсь какими-нибудь ценными наблюдениями. Фамилия Райт не прозвучит.

<> <> <>

Как же он меня напугал! Идиот! Гриффиндорец — диагноз, Аврорат — диспансер.