Вождь

— Да. Если будут пушки, то я смогу уничтожить форт.

Вожди лакота переглянулись между собой. Говорить стал вождь, задавший вопрос о пушках.

— У нас есть большое ружье и припасы к нему. Оно спрятано неподалеку от стоянки.

К подобному ответу Всеволод оказался совсем не готов. Он и мысли не допускал о том, что у индейцев могут быть пушки. Ведь аборигенам своя артиллерия была попросту не нужна. Разбираемый любопытством, юноша предложил, не откладывая, осмотреть пушку.

Тайник действительно находился совсем рядом со стоянкой, в небольшой земляной пещере, вход в которую был скрыт зарослями густыми кустарника. Однако пройти к пещере удалось без особого труда, к входу через заросли вел довольно удобный проход. Хотя для того, чтобы провезти пушку, дорога явно не подходила.

Впрочем, эта загадка разрешилась довольно скоро, едва Всеволод вошел в пещеру. Вместо ожидаемого силуэта старинной пушки на больших колесах он увидел несколько покрытых парусиной тюков, один из которых имел характерную форму орудийного ствола. После беглого осмотра их содержимого студент опознал в принадлежавшем лакота "большом ружье" 12-фунтовую горную гаубицу. За время путешествия по реке юноша успел расспросить Джека Лейна о моделях пушек, используемых в американской армии. Подвижная горная гаубица, скорее всего модель 1838 или 1841 года, которые американцы использовали во время мексиканской войны. При необходимости это орудие могло перевозиться в разобранном виде, навьюченным на лошадей.

После расспроса знавшего о тайнике проводника, юноша сумел выяснить происхождение пушки. Как оказалось, горную гаубицу лакота захватили пару лет назад, во время сражения около форта Ларами. Как определил Всеволод, речь шла о "Резне Граттана".

Среди доставшихся победителям трофеев было две пушки. Первоначально лакота собирались от них избавиться, утопив в реке. Но в последний момент решение изменили, и спрятали одну из пушек вместе со всеми припасами.

Несмотря на длительное хранение в не самых лучших условиях, Всеволод оценил состояние орудия как вполне сносное. Дело было за малым — собрать лафет и поставить на него ствол. Большинство зарядов к орудию также неплохо сохранились. Только содержимое одного из тюков вызвало у него сомнения. С первого взгляда было видно, что внутрь него проникла сырость. Однако и без этого тюка боеприпасов в его распоряжении было не менее чем на полусотню выстрелов.

— Хорошо... Пушка у нас есть, — дал свое заключение Всеволод. — Теперь покажите мне ваш форт.

Несмотря на настойчивые просьбы лакота, желавших немедленно отправиться в путь, юноша все же сумел убедить их в том, что сначала необходима предварительная подготовка. Хотя требования подготовки всех донельзя удивили. Всеволод приготовить сотню больших плетеных корзин. Лишь только Виктор Фокс понимающе хмыкнул, сразу догадавшись, зачем они нужны.

Впрочем, особого секрета юноша делать не стал. Заполненные землей корзины были нужны ему для быстрого оборудования укрытий. Все-таки нормальной практики стрельбы из пушки у него и ехавших с ним охотников не было. Так что для уверенного попадания в цель стрелять надо было как можно с меньшей дистанции, метров с двухсот, не более. И даже в этом случае для уверенного разрушения укреплений стрелять придется не один раз. Поэтому надо было быть готовым к тому, что возиться с пушкой придется под ответным огнем защитников укрепления. Единственным положительным моментом было то, что по словам лакота, в Кэмп-Гордоне не было пушек А от ружейных пуль набитые землей корзины могли послужить неплохим укрытием.

Пока обитатели стоянки были озабочены тем, чтобы собрать нужное количество корзин, студент также не сидел без дела. Взяв в помощь трех охотников, он решил потренироваться в сборе гаубицы. Это было для него совсем не лишним, так как такую горную гаубицу юноша видел впервые. Впрочем, ничего особо трудного для него в сборе гаубицы не было. Некоторые игрушечные конструкторы, с которыми в детстве играл Всеволод, были намного сложнее.

У помощников юноши подобного опыта не было, но схватывали они все буквально на лету. После трех подряд сборов-разборов пушки Всеволод мог с уверенностью утверждать, они могут прекрасно справиться и без его подсказок.

Возможность потренироваться у юноши была. Затребованных корзин у обитателей стоянки попросту не оказалось, и на их изготовление потребовалось немало времени. Отправиться в путь удалось только на следующий день.

Глава 12.

— Да... И это недоразумение называется фортом?! — после осмотра Кэмп-Гордона Всеволод испытал острый приступ разочарования.

Юноша предполагал, что увидит некое подобие форта Рендалл, но его ожидания не оправдались. По сравнению с этой "крепостью" даже торговая фактория Американской пушной компании выглядела куда более приспособленной для ведения боевых действий.

Кэмп-Гордон имел форму почти правильного прямоугольника, со сторонами примерно шестьдесят на сорок метров. С одной из коротких сторон укрепления тек широкий ручей. По периметру укрепления шла невысокая полуметровая земляная насыпь, на которой был установлен забор из кольев высотой в два с половиной метра. Единственные ворота находились с южной, широкой стороны. Никаких площадок или помостов для стрелков с внутренней стороны ограды не было.

Хотя возможность вести огонь у защитников укрепления все же имелась. Для этой цели служили две странных постройки, напоминавших юноше сильно раскормленные лагерные вышки. Смотровые площадки имели размер пять на три метра, с ограждением из досок чуть более метра высотой и крышей из теса, и почти на метр возвышались над оградой. Одна из вышек стояла слева от ворот, а вторая — напротив нее, на другой стороне укрепления.

За оградой находилось три постройки, в одной из которых Всеволод без труда опознал конюшню. Две других явно были ничем иным, как казармой и складом. Кроме того, внутри укрепления находилось несколько навесов и палаток, но даже с ними территория форта на две трети была совершенно свободна.

Начало операции юноша запланировал на раннее утро, когда солнце еще не взошло, но ночной темноты уже нет. Приготовления к обстрелу было трудно провести незаметно, так что студент делал ставку не на скрытность, а на переполох, который поднимется в лагере при виде приготовлений: постройке укреплений из наполненных землей корзин и сбора гаубицы. Однако в реальности все получилось совершенно не так, как планировалось.

Хотя часовой и присутствовал на дозорной площадке со стороны ворот, но все приготовления он благополучно проигнорировал. Для Всеволода это выглядело тем более странно, ведь он видел, что часовой на своем посту не спал. Тем не менее, тревога поднялась только после первого орудийного выстрела. Уже позже парень предположил, что часовой действительно ничего не видел, так как имел какой-то сильный дефект зрения, например, близорукость или куриную слепоту — ухудшение зрения при плохой освещенности или в полной темноте. Пусть словосочетание "слепой дозорный" и звучало для него достаточно дико, но вполне объясняло странное бездействие караульного.

Тем сильнее оказался эффект от первого выстрела. Хотя никакого вреда укреплению он не принес. Прицел был взят высоковато, так что бомба пролетела над краем ворот и взорвалась уже за оградой, повалив один из полотняных навесов. Но поднявшийся в форте переполох никак не соответствовал причиненному ущербу.

То, что происходило дальше, напомнило студенту какую-то нелепую комедию. Всеволод отслеживал результаты выстрела с помощью "внутреннего взора", поэтому смог увидеть все подробности происходящего. Целая толпа полураздетых людей беспорядочно металась по форту, то и дело спотыкаясь, роняя при этом одежду и оружие. На попытку отражения атаки это походило меньше всего.

Зрелище настолько увлекло юношу, что он не сразу заметил, что пушка выстрелила во второй раз. Расчетом гаубицы руководил Виктор Фокс, изъявивший желание принять участие в намечавшейся заварушке. Всеволод с большим удовольствием спихнул на него командование орудием, а сам целиком сосредоточился на наблюдении. В этот раз прицел был взят ниже, бомба зарылась в землю перед воротами. Последовавший взрыв выбил из ворот кучу щепок.

Очередной взрыв прибавил паники и бестолковой суеты, но явно опомнившиеся командиры уже принялись наводить порядок, щедро раздавая тумаки и зуботычины своим подчиненным. На смотровую площадку вскарабкался какой-то наспех одетый тип с подзорной трубой, но пробыл там совсем недолго. После еще одного взрыва, когда одна из створок ворот слегка перекосилась, наблюдатель, чудом не выронив трубу, кубарем скатился вниз. Следом за ним же последовал и караульный.

Поначалу Всеволод никак не мог понять, что именно собираются делать защитники форта. На подготовку к отражению атаки их деятельность походила слабо. Не было никаких попыток укрепить ворота или сделать дополнительные укрепления внутри форта, да и на площадку у ворот стрелки не поднимались. Понимание пришло только когда юноша увидел лошадей, которых выводили из конюшни. На подготовку к поспешному бегству увиденное не походило. Похоже, командир гарнизона форта посчитал, что лучшая оборона — это нападение, и готовился устроить вылазку.

Бой с пауни наглядно показал преимущества от вооружения и выучки Больших Енотов. А ведь сейчас вместе с ними к форту пришли и лакота. Те из них, у кого имелись ружья, а это была примерно половина от общего числа, сейчас сидели за укреплениями из набитых землей корзин. С выучкой и дисциплиной у них было похуже, но они горели желанием сражаться. Все остальные лакота, вместе с лошадьми укрылись в небольшой роще, в паре километров от форта. Поэтому атаки противника Всеволод не опасался. Вот только противник ничего этого не знал, а укрепления из корзин со стороны выглядели как-то совершенно несерьезно.

По всей видимости, командовавший гарнизоном офицер рассчитывал на то, стремительной кавалерийской атакой сможет легко захватить орудие и прекратить обстрел. Не менее сотни всадников устремились из с трудом открытых ворот наружу, по направлению к гаубице.

В отличие от схватки с паюни, передвижению атакующих ничего не мешало. Местность перед воротами была ровная и кони могли двигаться достаточно быстро, переходя с рыси на галоп. Расстояние до орудия противник мог преодолеть за какую-то минуту. Вот только проскакать это расстояние пришлось под плотным обстрелом, что для противника оказалось неприятным сюрпризом. Ситуация усугублялась тем, что атака проходила не полностью развернутым строем, а по мере выхода всадников из ворот.

Однако сложности имелись не только у атакующих. Никакого распределения целей среди лакота не было, поэтому большинство стрелков метили в вырвавшихся вперед всадников, которые оказались буквально растерзаны пулями. Положение спасло только то, что по приказу юноши Большие Еноты стреляли некоторой задержкой, и их пули достались другим противникам.

Хотя Всеволоду пришлось пережить несколько неприятных мгновений. Времени на перезарядку ружей не было, поэтому после первого залпа охотники перешли на револьверы. Однако зарядов в них не хватило. Чтобы остановить подобравшегося к укреплению противника дело дошло даже до дробовиков-обрезов.

Дальше было уже проще. Оказавшись перед преградой из мертвых тел людей и лошадей задние ряды атакующих предпочли отступить обратно в форт. Вот только вслед за ними в форт ворвались преследователи. Не имевшие огнестрельного оружия лакота очень переживали за то, что не принимают участие в схватке. Увидев бегство противника, они забыли про все приказы и поспешили к месту боя, настигнув отступающих солдат у ворот укрепления.

В бою на короткой дистанции превосходство было полностью на стороне лакота. Деморализованные отступлением, защитники форта никакого организованного сопротивления оказать не смогли. Сражение в форте быстро превратилось в настоящую бойню, соваться в которую Всеволод со своими охотниками не стал.

Как выяснилось позднее, решение оказалось верным. Захват форта вышел совсем не бескровным. Увлекшиеся резней лакота забыли о всякой осторожности, и в результате потеряли двоих убитыми и еще пятерых раненными. Хотя общее соотношение потерь получилось совсем не в пользу противника. Из двухсот одиннадцати человек, находившихся в форте, уцелели только трое. Они были найдены уже после боя, когда лакота уже успели отойти от горячки сражения. Двоих вытащили из-под убитых лошадей, и еще один умудрился спрятаться в пустой конюшне, под перевернутой поилкой. Захваченных солдат лакота решили не убивать, а обменять при случае на что-нибудь полезное.

После того, как из захваченного форта было вытащено все, что представляло хоть какую-то ценность, все строения были подожжены. В отличие от грабежа и поджога форта, которым лакота занимались с большой охотой, они не проявили никакого желания хоронить убитых врагов. Однако Всеволод настоял на том, чтобы всех убитых собрали и закопали. Одержанная победа и большое количество трофеев подняли его авторитет на невероятную высоту, поэтому его предложение, пусть и не совсем охотно, но все же выполнили.

Кроме того, юноша настоял на том, чтобы были разделаны все убитые лошади. Лакота обычно ели конину только во время голода, и поначалу хотели ограничиться тем, чтобы только снять шкуры. Но Севу, перенявшего привычки Больших Енотов, и его охотников бесцельная пропажа такого количества мяса не могла оставить равнодушными. В данном случае практичные лакота согласились с ними намного охотнее. Они посчитали, что им действительно будет совсем не лишним иметь хороший запас мяса, пусть даже и конины.

Захват форта принес союзникам много трофеев, а участие в сражении позволяло Всеволоду и его людям претендовать на значительную их часть. Вот только проблема с излишним грузом существенно ограничивала перечень того, что они могли взять с собой. Хотя не брать совсем ничего студент все же не собирался. Хотя львиная доля трофеев в любом случае достанется лакота, но он собирался в этой ситуации взять максимум возможного.

Взяв себе на помощь Виктора Фокса, юноша частым гребнем прошелся по собранным трофеем, откладывая все наиболее компактное и ценное. Но лакота против такого раздела совсем не возражали. Шерстяные одеяла и железные котлы для них были намного ценнее серебренных и золотых побрякушек. Хотя изделий из драгметаллов было совсем немного. Солдаты ничего подобного попросту не имели, да и немногочисленные офицеры особым богатством не отличались. Найденные у одного из убитых офицеров три десятка золотых двадцатидолларовых монет оказались приятным исключением, а не правилом.

Всего среди трофеев оказалось шестьсот восемьдесят долларов золотом, пятьсот девяносто два серебром и восемьсот сорок пять бумажными банкнотами. Золотых изделий было всего три: перстень-печатка с монограммой, небольшая табакерка и часы-луковица с золотой цепочкой. Еще пара часов имели более скромные серебреные корпуса. Массивный серебряный портсигар и два простеньких серебренных кольца завершали список изделий из драгоценных металлов.