Пар, свинец и электричество

— Какое счастье, ты жив! Я так испугалась, так испуга... Ты не ранен?

— Нет, — помотал всклокоченной головой небритый телеграфист, — всё в порядке.

— Точно? Ты отвратительно выглядишь. Такой бледный, синяки под глазами. Ты уверен, что папа тебя не зацепил?

— Всё нормально. Просто не выспался.

— Да? — она недоверчиво осмотрела его помятую физиономию, — ну ладно.

— Ты уверена, что тебе стоило приходить? — пробормотал Гай, нервно косясь на дверь.

— Ты полагаешь, я способна не навестить человека, который из-за меня едва не погиб?! — возмутилась Тари.

— Нет, конечно. Извини, я абсолютно не соображаю.

— Тебе надо отдохнуть. Нельзя столько работать... Кстати, ты не связывался с компанией? Ну. По поводу моей работы?

— Твоей работы?! — недоверчиво поглядел на неё Гай, — мне казалось, что после вчерашнего твой отец вряд ли одобрит эту идею...

— Была жуткая темень. Он ничего толком не разглядел. Я убедила его, что это были еноты-айлуры. Эти зверьки вечно суют свои наглые рыжие мордочки, куда их не просят. Фуф, — она сдула выбившуюся из-под капора на глаза медно-каштановую прядь, — но когда он начал стрелять, я так перепугалась... Какое счастье, что он промахнулся.

— Ты уверена?

— Что он промахнулся?

— Нет, что он поверил в айлуров?

— Убеждена. Он всегда был наивен и доверчив.

— М-де? — с явным сомнением хмыкнул Гай, — мне рассказывали, что...

— Это гнусные сплетни, — решительно прервала его Тари, — папа мухи не обидит. Просто он очень... э-э-э... темпераментный.

— И довольно хорошо стреляет, как говорят.

Тари надулась.

— Они просто завидуют. Папа совершенно безобиден. Уверяю тебя.

— Будем надеяться.

— Так ты свяжешься с компанией?

— Ты уверена, что хочешь стать телеграфисткой?

Тари шмыгнула своим очаровательным носиком.

— Я хочу. Хочу стать независимой. Отец слишком меня опекает, а я уже взрослая. Если у меня будет работа. Настоящая работа. Тогда я смогу показать, что уже выросла. Показать, на что способна. Может быть, даже заработать денег и уехать в какой-нибудь большой город. А может... может даже в Старый Свет.

Она мечтательно улыбнулась, затем снова посерьёзнела.

— Так вы попросите за меня компанию, мастер Гай?

— Я... я постараюсь. Но лучше не сейчас. Давай чуть выждем. После. После вчерашнего. Ладно?

Тари снова надулась.

— Все вы так говорите. Хорошо. Но пожалуйста, не забудь.

Дождь никак не прекращался, и после ухода Тари Гай решил заняться делом. А именно — разобраться с отчётностью своего предшественника. Он зажёг лампу и засел за журналы регистрации. Для начала, строго по инструкции, он изучил журнал технического состояния. Судя по нему, оборудование было в полном порядке. Приложением к журналу служил график выездов на линию. Покойный Аллий старательно отмечал каждую поездку уточнением: "профилактика" или "авария.

Впрочем, аварий в журнале отмечено почти не было. Что же до профилактики, то здесь старый телеграфист был пунктуален, и выезжал на осмотр строго раз в месяц, второго или третьего числа Начала. Сломался этот ритм только в конце журнала. После осмотра линии на второе Начала Цветения, вдруг последовала ещё одна профилактика почти сразу, шестого Начала Цветения, а потом выезды вообще прекратились. Гая это не обрадовало. Ибо значило, что линию не осматривали уже несколько месяцев.

— "Нужно будет срочно раздобыть лошадь" — подумал Гай и поёжился, верховая езда не входила в число его любимых занятий.

Он убрал журнал, и взялся за изучение книги регистрации телеграмм. Здесь всё было тоскливо и монотонно. Разграфлённые листы были заполнены перечнями адресатов, отправителей и пометками о статусе "частная", "официальная", "личная".

Большинство телеграмм относилось к первому типу и оплачивалось отправителями, вторая категория оплачивалась через центральную контору казной или крупными фирмами, третьи представляли собой техническую и личную переписку телеграфиста с руководством.

Гаю бросилось с глаза, что официальные телеграммы шли пучками в начале каждого месяца, по три-пять штук. И всегда четвёртого или пятого числа Начала. Это его заинтересовало, и он вытащил из сейфа архив телеграмм и начал проверять. Телеграммы оказались отправлены от имени геологической экспедиции. Судя по датам, в ходе выездов на профилактику Аллий регулярно добирался до геологов и забирал у них корреспонденцию.

Однако в месяце Цветения ситуация изменилась. Последняя отправка корреспонденции состоялась четвёртого начала. "Лишняя" профилактика от шестого числа никаких официальных телеграмм не вызвала. Мало того официальная переписка вообще прекратилась. Зато в книге регистрации запестрели отметки "личная".

Подогреваемый любопытством Гай снова взялся за архивы. Как быстро выяснилось, начиная с первых чисел Середины Цветения, Аллий буквально засыпал центральную контору просьбами об отставке или переводе.

Гай отложил книги и задумался. В Начало Цветения определённо что-то случилось. Что-то, отчего Аллий вдруг перестал ездить на линию и начал изо всех сил просить компанию сначала перевести его из Острога, а когда те отказали, захотел уволиться.

Он ещё раз перелистал книгу уже внимательнее и нашёл ещё одну официальную телеграмму, пропущенную им в первый раз.

ПОЛУЧИЛИ СВЕДЕНИЯ АТАКИ ТУЗ-ЦЕВ НА ЭКСПЕДИЦИЮ ТЧК ПОСЛАЛ ЛЮДЕЙ ЗПТ НАШЛИ ТРУПЫ ТЧК ПРОШУ НЕМЕДЛЕННО ВЫСЛАТЬ ПОДКРЕПЛЕНИЕ СОЛДАТ И СЛЕДОПЫТА КЕДРОВОГО БРОДА ТЧК ПРЕФ ДЕСДЕРИЙ

Телеграмма была датирована вторым Середины Цветения. Всего через несколько дней после выезда Аллия. Последнего его выезда.

Гай отложил книги и посмотрел в залитое дождём окно. Он определённо нашёл в документах нечто важное. И найденное ему сильно не понравилось.

К обеду дождь начал стихать, превратившись в густую водную пыль, зависшую в воздухе. Ещё вчера усыпанные светлой пылью улицы Острога теперь были затянуты склизкой плёнкой размокшей глины, предательски разъезжавшейся под сапогами, и метившей жирными рыжими пятнами одежду и обувь.

Балансируя на скользкой дороге и старательно обходя бесчисленные лужи, Гай направился к таверне Пима. Ещё по дороге он расслышал заливистый тонкий лай и раскаты смеха. Зайдя за угол, он обнаружил нескольких мальчишек расположившихся вокруг пустой коновязи с непринуждённостью театральных завсегдатаев в персональной ложе. Предметом зрелища была небольшая и сильно потрёпанная жизнью дворняга, отдалённо напоминавшая шпица. Пёс с упоением и восторгом облаивал уже знакомую Гаю Швабру. Троглодитка прижалась всем телом к стене таверны, вцепившись короткими толстыми пальцами в брёвна сруба, и смотрела на дворнягу с чувством совершенно потустороннего ужаса. Её широкое некрасивое лицо побледнело а и без того огромные глаза были широко открыты, демонстрируя яркие белки.

Больше всего Гая поразила дикая нелогичность всей сцены. Швабра была ростом лишь ненамного ниже его самого и, судя по кряжистости, почти наверняка тяжелее. Какие проблемы могла у неё вызвать небольшая и весьма тощая псина, было для телеграфиста загадкой.

Заметив его удивление, один из мальчишек лениво откусив кусок яблока, снизошёл до комментария.

— Троглодитка ж. Они завсегда страсть как собак боятся...

— А чего вы тогда эту псину не прогоните?

Зрители поглядели на Гая с чувством неподдельного удивления.

Тот неловко потоптался, затем, сделав несколько шагов, цыкнул на дворнягу.

Удивление пса оказалось ничуть не менее неподдельным.

— А ну пшёл отсюда! — рявкнул Гай уже громче.

Пёс перестал лаять, и посмотрел на него с выражением натуралиста, обнаружившего новый вид жука или бабочки. Гай обиделся, и, заворчав что-то себе под нос, начал оглядываться вокруг в поисках подручных средств убеждения.

Следует отдать должное интеллекту двортерьера. Ищущий взгляд Гая тот истолковал совершенно корректно. И моментально покинул сцену через дыру в ближайшем заборе. Откуда и начал с подозрением рассматривать Гая, явно будучи готов в любой момент начать отступление на заранее изготовленные позиции. Зрительская аудитория отреагировала на случившееся бурными криками возмущения и свистом.

— Кыш отседова, шпана! — кратко выразил своё мнение Гай, сам ещё не так давно бывший точно таким же разгильдяем-недорослем.

Швабра отлепилась от стены и поспешно нырнула в дверь чёрного хода. Мальчишки, ещё немного погалдев, начали расходиться, а Гай поправил сюртук и направился в таверну.

Внутри оказалось пусто и оттого довольно темно. Костлявый Пим Сильвей был человеком прижимистым, и тратить светильное масло без конкретной цели не любил. Возникшая словно из ниоткуда и вполне уже оправившаяся от испуга Швабра изобразила некое подобие улыбки, продемонстрировав внушительный ряд крупных белых зубов, тщательно протёрла один из табуретов и поднесла его Гаю. Указывая на сидение, она пару раз фыркнула и издала несколько хриплых, гортанных звуков.

— Смотри ка, — удивился Пим, — а ты ей определённо нравишься...

— Я? — Гай слегка вздрогнул и чуть попятился, — я это, собаку только отогнал...

— Опять этот блохастый паршивец её пугал? — кабатчик сокрушённо покачал головой, — когда ж его филины, наконец, утащат. Попросить что ли ребят, шоб пристрелили эту псину к лешему...

Немного косясь в сторону неукротимо демонстрировавшей свою благодарность и дружелюбие троглодитки, Гай взгромоздился на поданное сидение. Этот факт вызвал у Швабры приступ радостного урчания. Несколько раз кивнув, она удалилась, явно довольная произведённым впечатлением. Телеграфист облегчённо вздохнул.

— Теперь она всегда так будет, — разочаровал его Пим, — памятливая очень. Ничего не забывает.

— Да? — Гай нервно поёжился.

— Что пить будете? — кабатчик неожиданно перешёл на "вы", скорее всего просто по привычке так обращаться к любому посетителю.

— Только не как прошлый раз, — телеграфист слегка шмыгнул разбитым носом.

— Не извольте беспокоиться. Что-нибудь согревающее?

— Только не слишком алкогольное, пожалуйста.

Пим протянул ему глиняную кружку с густой тёплой жидкостью, распространявшей пряный ягодный аромат. Гай осторожно хлебнул. Градус особо не чувствовался.

— Погода, смотрю, так себе, — заметил он, для затравки разговора.

— Лето кончается, — пожал плечами кабатчик, — к осени такое каждый день будет. А потом снег идти начнёт.

Гай кивнул и отхлебнул ещё.

— Ягодный грог?

— Местный рецепт, — кивнул Пим, — ещё?

— Пока хватит. Хотел про Аллия, покойного, спросить.

Костлявый Пим вопросительно глянул на него, ничего не говоря.

— Слышал я, что он вроде как уезжать отсюда хотел, — добавил Гай.

Кабатчик отрицательно помотал головой.

— Не знаю о том ничего. Давно он тут работал и вроде как даже обустроиться собирался. К дочке Ральсовой подбивался, дело какое-то с Дуэрфой завёл. Нет. Ничего такого не слыхал, чтобы он куда ехать собирался.

— Ага, — непонятно с чем соглашаясь, кивнул Гай, — а что за дело?

— Да кто его разберёт. Я ж налоги с него не собираю. Знаю, только, что Дуэрфа на юг зачастил. В Кедровый Брод. Вроде как склады там покупал или землю. Не знаю точно. Да и знать не хочу. Не моё дело. Меньше знаешь — крепче спишь. Не люблю бессонницу.

— Спорный подход, — заметил Гай.

— А чего спорного. У меня пока что голова без лишних дырок. Вот и дальше хочу её такой сохранить.

— Ещё одну, — Гай подвинул кабатчику опустевшую кружку, — а кроме того, говорят, Аллий к геологам ездил.

— Ездил, — кивнул Пим, наливая грог, — письма забирал, провиант завозил, ему же всё одно ездить, а мне экономия. Нет, ну я ему доплачивал понемногу, конечно...

Гай отхлебнул из кружки.

— Он их, значит, и нашёл. Ну когда они... то есть их.

Кабатчик отрицательно покачал головой.

— Не. Не он. Старатели какие-то. Мимо проходили и наткнулись. Ну и дали нам знать.

В таверну с шумом ввалился закутанный в подбитый мехом плащ Тават ван-Дуэрфа. На обширных полях его шляпы бриллиантами сверкали дождевые капли.

— Лёгок на помине, — хмыкнул Пим, — но имей в виду, телеграфист, я тебе ничего не говорил...

— Что такое? — Дуэрфа сбросил плащ и шляпу на ближайший столик и подошёл к стойке.

— Да мы тут как раз про вас говорили, — заметил Гай, — про вас с Аллием...

Дуэрфа пару раз моргнул.

— Нас? С Аллием? А что общего?

— Просто я слышал, что вы какие-то дела с ним вели.

— Да разве это дела, — отмахнулся Дуэрфа, — Пим, голубчик, налей чего-нибудь, чтоб согреться и просохнуть...

— Дела разные бывают, — философски заметил Гай, делая очередной глоток.

— Он только склад у меня снимать хотел, — уточнил торговец, усаживаясь поудобнее.

— Зачем телеграфисту склад? — удивился Гай.

Дуэрфа пожал плечами.

— Мне он говорил, что хочет наладить торговлю со старателями и туземцами пушниной и мамонтовой костью. А на самом деле зачем он ему — понятия не имею. Не в моей привычке интересоваться личными делами клиентов.

Он принял от кабатчика стакан.

— А у него были связи с туземцами и старателями? — поинтересовался Гай, — откуда?

— Не имею ни малейшего представления, — заверил его Дуэрфа, — но Аллий частенько ездил на проверку линий, может завёл какие-то связи...

— Но зачем ему склады в Кедровом Броде?

— В каком ещё броде? — удивился торговец.

— Я слыхал, что вы с Аллием там их покупали?

— Что? — Дуэрфа даже расплескал стакан, — вас обманули, мой друг, несомненно обманули. Я не имею никаких дел в Кедровом Броде. Даже не представляю, отчего могли возникнуть столь нелепые слухи. Я частенько бываю там для закупок товаров для магазина, но уверяю вас, мне бы и в голову не пришло что-там арендовать или тем паче выкупать... Да и зачем? Можете мне объяснить, зачем мне может быть нужен склад в такой дыре? И так далеко отсюда?

Гай отрицательно покачал головой.

— Вот и я не могу. Это всё слухи. Не имеющие под собой ни малейших оснований, между прочим. Ни малейших.

— Значит, я ошибся, — признал Гай.

— Каждый может ошибиться, — дружески заверил его Дуэрфа.

— А Аллий не собирался никуда уезжать из Острога? — поинтересовался Гай немного погодя.

— Честно говоря, не слыхал об этом, — спокойно покачал головой торговец, — хотя учитывая его шашни с дочкой Демизы...

— Тари? — поразился Гай, — но разве её отец не...

— В том-то и дело, — Дуэрфа чуть наклонился к Гаю, — он дочку как в клетке держит. А Аллий давно вокруг крутился. Вот и думаю, что он того... увезти её отсюда хотел.

— Да ну? Не может быть, — покачал головой Гай.

— Может-может, — заверил его Дуэрфа, — Аллий, мир его праху, тот ещё умелец по женскому полу был. Кого хочешь уговорит. Я вот даже думаю...

Дуэрфа сделал паузу и, наклонившись к Гаю, заговорщицки прошептал.

— ... что может папаша Демиза его и грохнул. Как про дочкины планы узнал.

— Не может быть, — уже не столь убеждённо возразил Гай.

— Кто знает, кто знает, — покачал головой Дуэрфа, — иногда люди совершают поступки, которых от них совсем не ждёшь. Совсе-е-ем не ждёшь.