Вересковая Пустошь. Поцелуй Ветра

— Увы, а я теперь прямо-таки желаю тебя... видеть, — эта пауза испугала больше, чем его жадный взгляд.

Бывший вдруг сделал ко мне несколько шагов и схватил, стиснул, что аж дыхание перехватило, одна рука вцепилась в чудесным образом утончившуюся талию, а вторая рука крепко ухватилась за рассыпавшиеся по спине длинные волосы.

— Лана, Ланочка! — бормотал внезапно обезумевший мужчина, прерываясь между болезненными, страстными поцелуями, что обрушивались то на мои щеки, то на глаза, губы, впивались в шею, что открылась его губам благодаря руке, потянувшей мои волосы вниз. — Я соскучился. Как же я соскучился, по тебе, не той... что стала, словно черно-белая фотография, а яркой, цветной, насыщенной, как в той... далекой молодости. Ты была моим солнцем, моей радугой... почему ты стала такой тусклой. Ты, только ты виновата, что я нашел другую... молодую... но она и в подметке тебе не годится. Ничего не умеет... только ноет и ноет, даже когда спит со мною, все время что-то требует. Задолбала уже. Весь мозг выела... Лана... я так тебя хочу!

Уворачиваясь, отталкивая от себя того, чьи объятия и поцелуи вдруг стали противны до тошноты, пыталась не слушать, не слышать его горячечный бред. Какая же он сволочь!!

— Отвали! — закричала я во всю глотку. — Убирайся! Оставь меня в покое!

— Ну уж нет. Я свое получу... ты моя, — с этими словами, бывший муж подхватил меня на руки и, как таран, потащил в комнату... твою ж... у меня же диван там разложен!

— НЕТ! — застонала я от бессилия. — Хочу вернуться... в Крепость! Ненавижу тебя, слышишь! Ненавижу!

Взвизгнула, одновременно падая на диван, и зажмурилась, когда сверху начал падать бывший. Я ему сейчас всю рожу располосую! С этой мыслью открыла глаза и впала в очередной шок. Ни Леонида, ни моей квартиры в поле моего ошалевшего зрения не попало, а то, что видели глаза, казалось очередным бредом или...

Приподнялась на локтях, поворачивая медленно голову, исследуя и прислушиваясь. Я оказалась в лесу, на поляне, полной сиреневых, красных, желтых полевых цветов. Нет. Кустарников. Маленьких и невероятно красивых. Так это же вереск. Самый настоящий. Втянула через нос воздух и почувствовала легкое головокружение от сладкого, медового запаха вереска. Поднялась, обратив внимание на то, что снова сменила наряд. Ага, на мне было то же платье, что помогла мне надеть Тамина, не далее как сегодня.

Стоп! Это что же получается? И квартира, и Леонид... это что же? Иллюзия? Проверка? Зачем?! И кто посмел?!

Наклонилась к высокой веточке, провела по ее нежным красочным цветочкам рукой, и снова осмотрелась. Значит вот как выглядит мир, где обитает Дух крепости.

— Здравствуй, Дух, — произнесла я, чувствуя отчего-то неловкость, что вынуждена общаться сама с собой. — Зачем ты устроил мне эту ужасную проверку? Знаешь ли, в моем возрасте такие стрессы достаточно опасны. Ты не находишь?

Помолчала, надеясь, что мне ответят. Затем вздохнула и снова огляделась. В ту сторону, где виднелась полоса хвойного леса, темная, пугающая, словно художник решил одним мазком кисти разбавить цветовую идиллию картины, идти не хотелось. Повернулась в противоположную сторону. Поляна оказалась достаточно большой, и даже не поляна, а целое поле вересковых кустарников, причем вот странность — обрыв там, что ли?

Вот в ту сторону я и решила пройтись. И правда, оказалось, что вышла я прямиком к резко уходящему вниз обрыву, у подножия которого плескалось огромное, темное, мрачное море. Резкий порыв ветра бросил мне в лицо мелкие капельки соленой воды. Но любоваться морем не хотелось, потому как оно показалось мне достаточно мрачным, каким-то сердитым. Двинулась вправо, чуть наискосок к лесу, и медленным шагом пошла в выбранном направлении.

А ведь это довольно странно. Последнее, что я помню, прежде чем оказаться в первой иллюзии — кнэз взял меня за руку. И что же означает теперь эта поляна? Что?! Покачав головой, усмехнулась. Если бы я была более наивна и глупа, решила бы, что мне так устраивают свидание. Только как-то Леонид не вписывался в это предположение. Хотя... Замерла, осененная некой мыслью. А ведь они, кнэз и этот странный, бесплотный Дух, ибо не показался до сих пор, проверяли мои слова. Точно! Я же соврала тогда, когда кнэз спрашивал меня о моей семье. То есть я сообщила, что дома меня ждут муж, дети... внуки. Вот я сглупила. Надо было сразу сказать правду, и мне не пришлось бы испытывать такой стресс. Ха-ха! Зато оно того стоило. Когда бы еще я смогла воочию увидеть реакцию Леонида на мое преображение. Это было даже забавно и льстило моему обиженному самолюбию. Да я бы только рада была, если б удалось ему так нос утереть. Скорее всего, это мои внутренние мысли и желания сыграли со мною такую хитрую шутку.

Так я и шла, предаваясь своим мыслям, и немного забылась. А зря. Пронзительный, яростный визг на уровне ультразвука, раздавшийся за моей спиной, всколыхнул воздух, прошелся по моим нервам. Я резко развернулась и тут же инстинктивно пригнулась, когда что-то большое, мрачной тенью, пронеслось над головой. Проследила взглядом за некой громадиной, что неслась прочь от меня по воздуху, размахивая крыльями. Крыльями?! И, прищурившись, разглядела даже длинный хвост, лапы... Э-эм, это что, ящер? Динозавр с крыльями?

Летающий гигант развернулся, чтобы тут же ускориться и понестись в мою сторону. Ого!

Действуя скорее на инстинкте самосохранения, нежели сознательно, я развернулась и побежала прочь от этого 'птеродактиля'. Мамочки мои!!

Да что ж такое? То Леонид, как призрак из прошлого, теперь вот это... Бежала, казалось, вечность, но в какой-то момент решила — хватит. Согнулась, тяжело дыша, прижимая руки к животу, и почему-то вдруг накатило удушливой волной, словно весь свой возраст опять прочувствовала. Глянула через плечо, и тихо ругнулась. Не иначе опять иллюзия была. За спиной преследователя не оказалось. И небо чистое, с облаками такими белоснежными. Выпрямилась, выдохнула и сделала глубокий вдох. Фуууф...

— Плохо бегаешь, очень плохо, — раздалось вдруг с другой стороны. — Дыхалка совсем никуда не годится. И бег какой-то... бестолковый, ни техники, ни темпа.

Медленно, затаив дыхание, повернула голову в сторону голоса и онемела. Даже взвизгнуть не получалось, такой ступор на меня напал. Даже в суде во время развода со мною такого не было, там еще что-то пыталась промямлить. Вот уж точно, мля!

— Ты почему молчишь? — спросили меня, недовольно фыркая. — Глухая или немая... или тупая... или больная... или...

— П-прошу прощения, что... — делаю глубокий вдох, еще раз оглядывая возвышающуюся надо мною гору в ярко синей чешуе с огромной ящероподобной головой с гребнем из высоких роговых наростов, сложенными на спине кожистыми крыльями, и длинным, отбивающим нервную чечетку по траве, хвостом, — что я не сразу... э-эм... не сразу сообразила. И да, вы правы, бегаю я плохо, вернее совсем бегать не умею.

Огромная голова моргнула несколько раз черными глазами, сделав невероятно пикантный взмах длинными ресницами, и поклацала острыми зубами.

— И это весьма печально. Так не интересно. Ты должна бежать, визжать, истерить... а я — догонять. Те, другие, всегда так делали. Смешно было. Мне.

— Ну извините, я уже стара для таких приключений, — во мне начала расти уверенность, что я все делаю правильно, что следует получше заговорить это... этого...

— А вы кто? — поинтересовалась я, откидывая за спину рассыпавшиеся по плечам длинные волосы. Скосила взгляд на свою гриву, мимоходом удивившись, что волосы стали еще длиннее.

— Как это кто — я? — снова фыркнула страшная морда, и недовольно дернула хвостом, от чего вверх полетели комья земли, корешки, трава и цветы вереска. — Не подготовили? Не объяснили правил поведения?! Да как это понимать?!

— Вот и я тоже так же возмущена, — переступив с ноги на ногу, подняла руки повыше и начала загибать пальцы на одной руке, перечисляя, — из родной мира выдернули, в подземелье бросили, пчелы покусали, возраст перекроили, поесть спокойно не дали...

— Кто посмел? — рявкнул дракон, ну пусть так будет зваться сие чудо, ибо у меня других аллегорий почему-то нет.

— А еще, — перешла я к пальцам другой руки, — крепость паутиной и грязью заросла, пища не съедобная, мужики от рук отбились, бедная девочка в парня рядится, женщин вообще в крепость не пускают, а тех, что пускают, лучше б не пускали...

Запуталась сама же, задумалась, чего это я сейчас такого нагородила, но, заметив нескрываемое внимание со стороны собеседника, набрала воздуха в грудь побольше и продолжила:

— Ничего толком не объясняют, еще и эти артефакты подсовывают. А как выбрала, так кричать начали. Можно подумать я на кольцо или диадему позарилась. Да сдались они мне.

— Стоп! Уймись! — взрыкнул дракон, дернув крыльями. — Покажи, что на тебе...

Перевела взгляд на запястья, и ахнула. Браслетов не было.

— Куда они подевались? Может в траву свалились, когда бежала? — заволновалась я не на шутку. Мне же за эти артефакты влетит.

— А, значит, браслеты выбрала? — довольно жмурясь, произнес дракон и вдруг дыхнул на мои руки паром, что вылетел из его огромных ноздрей, окутывая мои запястья. — Очень хорошо. Я довольна. Активацию сделаем, они и проявятся. Не трясись ты так.

Руки опустились сами собой, я же едва не рухнула на землю, так у меня и правда ноги задрожали с перепуга. Ой, дракон сказал... сказала — довольна?

— Так вы что... девочка?!

Хвост описал опасную дугу, едва меня не задев, и драконица странно как-то забулькала. Смеется, что ли?

— Так и ты не мальчик? — ответила она как заправский игрок в пинг-понг, вопросом на вопрос.

Что тут скажешь? Против правды не попрешь, как говорится. Осталось только пожать плечами в ответ. Легкое жужжание насекомых, стрекот птиц и ласковые дуновения ветра прорвали неожиданно тишину, заставив задумчиво оглядеться.

— Послушайте, а где мы вообще сейчас находимся? И... — посмотрела на драконицу, — как я тут вообще оказалась, а? Странно все это...

— Это твое подсознание, милочка. Такие вот выверты и повороты, — нервно дернув хвостом, громадина, что видимо и есть тот самый Дух крепости, разогнала милых бабочек, которые уютно и довольно мило смотрелись на ее черной шкуре.

— Ладно. Допустим. И что дальше? Я так понимаю, вы должны мне объяснить, что и как в вашем мире? Чем я буду заниматься в крепости. Верно?

Драконица молчала, уставившись на меня немигающим, пронзительным взглядом, и даже не шелохнулась, пока я не решила ее снова побеспокоить.

— Вы и есть тот самый Дух крепости? Как вас зовут?

— Да. И обычно призывать меня может только кнэз. К другим я не являюсь. Хотя... на твой зов я тоже приду. Ты мне нравишься.

Мне надоело стоять, так что присела, расправив подол платье прямо на примятой траве, и подняла взгляд на исполинскую собеседницу.

— И? — вскинула я вопросительно бровь.

— Не могу понять только одного, — словно не понимая намеков, драконица наклонила голову набок, все так же изучающе, пристально разглядывая меня. — Почему ты пожелала вернуться?

Я поняла, о чем она. Это про ту иллюзию с Леонидом?

— Потому что... потому...

Хотелось ей объяснить, доказать, что я тоже могу испытывать потребность быть нужной, пусть даже ребенку, что надеется на меня и ждет. Тамина. Но я промолчала, понимая, что это выглядело бы, по меньшей мере, глупо со стороны. Чужой мир. Чужой ребенок. Чужой... кнэз. Ох, и почему я вдруг подумала и о нем тоже. Разве он нуждается во мне? Хотя, что это я? Конечно, ведь ради моей такой нужности меня и выдернули из моего мира в этот. Чтоб, значит, крепостью управлять. Что ж, пусть даже и так.

— Я не думаю, что мои доводы и объяснения что-то изменят, только зря время теряем. Прошу, приступайте к вводной инструкции. Боюсь, что времени у нас, и правда, мало. Кнэз говорил, что...

— Да, конечно, Рэмуэрд зря говорить не станет, — согласилась со мной драконица, прищурив тот глаз, что был повернут ко мне, — и мне нравится твоя деловитость, знаешь ли. Приступим.

Глава 8.

Пришла в сознание почему-то в... спальне. Не в своей. Вот так дела! И вопрос даже не в том, чья это спальня, сколько в том, почему я здесь? Последнее, что я помню: кабинет, кнэз, моя ладонь в его пальцах и... провал. Закрыла глаза, борясь с легким головокружением, затем решилась повернуться на бок. Распахнула ресницы, поворачиваясь со спины на бок, и охнула, когда комната, утонувшая в полумраке, вдруг закрутилась перед глазами. Смазанное чье-то движение навстречу ко мне оказалось неожиданным для моего же помутившегося зрения. Я дернулась, застонав. Шею пронзила странная, пугающая боль. Слишком острая, слишком болезненная. Странно. Словно по затылку кто-то чем-то явно тяжелым шарахнул, не иначе.

— Светлана, — раздался обеспокоенный тихий, мужской голос, и чьи-то осторожные, но сильные руки перевернули меня, заставив снова улечься на спину. — Тихо, полежите так... скоро станет лучше. Не надо резких движений.

— Кнэз? — сипло произнесла вслух, силясь не завыть в голос. — Что?.. Что случилось?

— Слишком глубокое погружение в мир Духов. Вы оказались излишне восприимчивы. К сожалению.

И я вдруг вспомнила Драконицу. Поморщившись, попыталась совладать с очередным приливом боли, но... как можно было сдержать бурный поток, несущийся на тебя, как взбесившаяся река? Я все вспомнила, и даже больше — я поняла, что теперь знаю: как и что должна делать в этой крепости. Можно считать, что вводный инструктаж прошел успешно, пусть и болезненно.

— Можно воды? — прохрипела, приоткрывая глаза.

Мужчина тут же отошел куда-то в сторону, звякнул чем-то стеклянным, послышался звук льющейся воды и вот уже к моему рту прижимали стакан с прозрачной жидкостью, а под спину придерживали сильной рукой.

— Пейте. Я добавил немного укрепляющего зелья. Без него вы долго будете восстанавливаться.

Дождался, когда я осушила весь стакан, этакое произведение стеклодувного мастерства этого мира, больше напоминавшее перевернутую 'лампочку Ильича' без цоколя, и помог уместиться в полусидящем положении на нескольких подушках.

— Как вы себя сейчас чувствуете? — поинтересовался кнэз, усаживаясь как-то слишком близко от меня на кровать, чуть продавив собой матрас.

Я с легким прищуром посмотрела на его лицо и поняла, что он улыбается. Что?!

Кнэз улыбался мне довольно открыто, даже борода не мешала разглядеть его расположение, что читалось во взгляде, наклоне головы и, да, даже в его улыбке. Чуть насупив брови, постаралась дать себе подзатыльник, упрекнув себя в непозволительных мыслях. Надо же, придумала, что кнэз может так выражать свое расположение ко мне. Какое, нафиг, расположение? Ну не мужское же?! Вот именно, скорее всего он просто пытается быть внимательным ко мне, как к новому управляющему крепостью.

— Все хорошо. Уже лучше, — смутилась, и сама удивилась столь необычной реакции для себя самой. Какого лешего я смущаюсь, словно девица юная? Света, окстись, тебя уже бабушкой впору величать, а ты все туда же... На улыбочки мужские реагируешь.