Прошедшее несовершенное.

— Интересная мысль... И, я так понимаю, не единственная?

— Так точно! Разрабатываемая нашим заводом башня нового типа, так называемая "качающаяся", предназначенная для вооружения проектируемого на базе тяжелого бронетранспортера "объект 138" легкого истребителя танков "Росомаха". Изменение конструкции этой башни с целью увеличения калибра орудия и толщины бронирования...

— Э-эээ, товарищ Грабин... Вы, конечно, талантливый, даже гениальный конструктор... Но не понимаете некоторых... тонкостей момента. Мы что, будем показывать нашим вероятным противникам наши новейшие разработки? Нет уж. Не дождутся! Лучше доработайте ЗИС-5 для установки в башню "Валентинки", и наращивайте выпуск модификации для "Матильд". Это всё, что требуется в отношении танковой техники ленд-лиза.

* * *

*

Москаленко еще раз внимательно осмотрел в бинокль заметенную снегом лесную опушку и прорезающую её дорогу, ведущую к станции от поселка Речица. Того, где умирали сейчас кавалеристы Белова и десантники 214-й бригады — давая ему время. Никто не ожидал, что Гёпнер появится здесь так быстро. И что у него, после всех понесенных потерь, останется хоть сколько-то танков. Ошиблись. Теперь бойцам придется расплачиваться за генеральские ошибки!

От Речицы у Гёпнера будет три дороги. Механизированная противотанковая бригада у Москаленко была всего одна — приходилось очень точно рассчитывать силы. И с полной гарантией можно перекрыть только одну из трех! Только и немец, и Москаленко знают, что где-то неподалеку есть еще и бригада тяжелых танков РГК. Которая, прибыв к месту действия, раскатает оставшиеся Гёпнера жестянки в блинчики. И Москаленко, в отличие от командующего 4-й танковой армией, знает, что до подхода бригады Катукова ему нужно продержаться всего лишь сутки...

Поэтому перекрыта каждая из трех дорог.

Силы примерно равные: в каждом пункте по роте ПТР, по саперной роте, по роте автоматчиков, по батарее сорокапяток и 85-мм зениток. Это основная группа, они сейчас окапываются, минируют все подходы и пристреливают рубежи. Засадная группа N1 — дивизион тяжелых противотанковых пушек, двенадцать штук. Если только назначенные командирами мобильных групп офицеры разместят их правильно... То сюрприз для немцев будет большой. "Эмочка", Ф-22М с двух километров пробивает шестьдесят миллиметров брони при наклоне 60 и восемьдесят пять при наклоне 90. Любой немецкой бронезверюге хватает с гарантией, проверено. Засадная группа номер два, "последний довод" — рота самоходок и батарея 37-мм ЗСУ. Они ударят, когда будет совсем плохо. Или будут использованы для развития успеха... Во что генерал Москаленко верил слабо. Немец пока что еще силен, превосходство в обучении и боевом опыте даёт себя знать...

— Товарищ генерал, доклад группы Белова, — выскочивший из размалеванного серо-белыми пятнами зимнего камуфляжа штабного броневика адъютант в перетянутом ремнями щегольском белом полушубке прервал размышления генерала. — Немцы применяют наши, трофейные танки. У них не меньше десятка КВ и двадцати тридцатьчетверок, много самоходных орудий!

А вот и гнусный сюрприз. Сорокапяткам КВ не остановить, слишком заметные зенитки выбьют очень быстро... Так что если немцы всей этой силищей ломанутся на левом фланге или в центре — будет невесело.

Здесь, у станции Взвесь, были собраны силы чуть большие, чем в двух остальных опорных пунктах. Шесть "тридцатьчетверок" — три отобраны у самоходчиков, три из охраны штабрига, три трофейных танка и штурмпушка, дюжина отобранных у дивизиона сорокапяток Т-38, переоборудованных в тягачи-транспортеры и вооруженных ПТРС, рота саперных собак и выделенный командованием 8-го мехкорпуса бронепоезд.

— Давай к Немчинову! — приказал комбриг, заскакивая в бронеавтомобиль и еще раз мельком порадовавшись тому, что вместо БА-20М перед самым наступлением получил пару новеньких ЛБ-62 прямиком с завода. В двери можно было пролезть, не вылезая из полушубка и не складываясь в три погибели, сиденья стали шире и удобнее... Это если не вспоминать о полном приводе и крупнокалиберном пулемете, а также об усиленной броне и мощной радиостанции.

Капитан Немчинов, командовавший сводной танковой ротой, замысел генерала понял сразу, всячески одобрил и развил. Трофейные танки, два "Ганомага" и штурмпушка, за которой на буксире тащился подбитый во время скоротечного боя за станцию броневик, отправились к лесу по дороге, там развернулись и двинулись обратно, к то и дело вырастающим на дороге и около неё фонтанам разрывов 76-мм и 85-мм снарядов. Били замаскированные среди станционных сооружений "эмочки" и зенитки из поселка, били танковые пушки. Бронепоезд пальнул пару раз одним орудием, пересчитал координаты и затих — воронки от его 107-мм снарядов могли немцев спугнуть и заставить изменить направление главного удара.

Разбитый и слегка обгоревший корпус дважды трофейного "Панара" среди воронок смотрелся очень органично. Что и требовалось. Остальные машины, судя по следам гусениц на снегу и разбросанным тут и там воронкам от снарядов, попав под обстрел, развернулись в боевой порядок и начали атаку. Навстречу им со стороны поселка выдвинулись три Т-34. В завязавшемся бою одна тридцатьчетверка и все немецкие машины были подбиты.

Такая картина произошедшего должна была сложиться у немцев.

Для создания нужной атмосферы пришлось ещё пожертвовать тремя десятками автопокрышек и пропитанной маслом ветошью. Дымовых шашек было мало, их танкисты подожгут только в тот момент, когда засада будет обнаружена — для прикрытия отступления. Если ещё будет чему и кому отступать...

Художественно расставленная по полю "битая" броня и щедро рассыпанные вокруг неё воронки служили неплохим укрытием для "кустов" ПТР и групп автоматчиков. Их место в наспех выкопанных между домами станционного поселка окопах заняли бойцы сводного батальона — набранные из железнодорожников, саперов, тыловиков бригады, легкораненых десантников и спешенных кавалеристов, и вообще всех, кто только подвернулся.

Генерал очень надеялся, что фашисты на хитрость поведутся. Иначе... иначе трофейным бронетранспортерам кирдык придет совершенно напрасно, даром, а это будет очень обидно. Имевшиеся в бригаде, в батальоне автоматчиков БТР-152 проходимость свою унаследовали от прямого предка, бронеавтомобиля БА-11, и даже с надетыми овероллами по грязным и разбитым дорогам они двигались гораздо хуже немецких полугусеничников.

Разведка, сидевшая на дороге километрах в трех от опушки, радировала о появлении немецких мотоциклистов и броневиков. Значит, Речицу они обошли... Спустя несколько минут с опушки, едва слышно на таком расстоянии, затрещали автоматические пушки парочки "хорьков", как прозвали 222-е броневики после распространения в войсках "Сводных таблиц бронетехники противника". Брызнули в стороны всадники сводного кавполка, сформированного из выбравшихся из-под Речицы и сохранивших лошадей бойцов Белова, вертевшиеся вокруг "подбитых" с целью запутывания следов. Полком это недоразумение в полторы сотни сабель называлось исключительно "на вырост", однако полезным было, и даже очень.

* * *

*

Майор фон Эйккен, вызванный на совещание к командиру кампфгруппы, испытывал смешанные чувства. За месяц боев в его дивизионе осталось меньше половины итальянских самоходок, и основные потери приходились даже не на танки. Столь пугающие "розовые канты" тяжелые "Klim Voroschilov" с их никудышным обзором и откровенно паршивой оптикой, для самоходчиков с 9-см зенитками угрозу представляли небольшую. Одиннадцатисантиметровые корпусные пушки, которые русские ставили на переделанные в "артштурмы" тридцатьчетверки, были куда хуже. Когда их, конечно, не считали этакими "недо-танками" и не гнали в атаку напролом...

Удар, который с середины октября пророчил "быстроходный Гейнц", русские нанесли не сразу после того, как обрушились морозы, а две с лишним недели спустя, уже в конце ноября. Тем хуже пришлось немецким войскам. Глубокий снег, застывшая на морозе смазка пулемета, замерзший и разложившийся на фракции бензин грузовика, не довезшего до фронта снаряды, и танка, так и замершего на рубеже атаки... Все это приводило к лишним задержкам, совершенно не связанным с сопротивлением русских. А обязательным следствием таких задержек были потери...

"Земовенте" от морозов страдали даже больше, чем обычные самоходки и танки. Те же узкие, примерзающие к земле гусеницы, та же необеспеченность горючкой, не разлагающейся на морозе, и маслом, не густеющим уже при минус пяти, отсутствие глизантина для систем охлаждения... Но особенности итальянского танкостроения вместе с открытым всем ветрам и вьюгам расчетом, остро нуждающимся в любой теплой одежде, которую только можно найти, приводили к тому, что выдвигающиеся к фронту самоходки с тянущимися за ними транспортерами походили на груды барахла с едва-едва заметными под ними гусеницами.

Зато маскировка получалась неплохая, что да, то да. К сожалению, после того, как орудия открывали огонь, она скорее демаскировывала чем наоборот. И когда на боевых позициях батарей начинали вырастать фонтаны разрывов вражеских снарядов, пытающиеся удрать с огневых самоходные кучи хлама вызывали мгновенную реакцию наводчиков — "А что это там такое странное ползает?". С градом осколочно-фугасных снарядов, выкашивающих открыто расположенные расчеты, в качестве закономерного итога.

Две "трофейных" роты самоходок, также попавшие под командование майора, выживаемость имели несколько большую. Особенно те, что на базе "тридцатьчетверок", их броня в сочетании с подвижностью и дальнобойными пушками при правильном применении превращала эти машины в "вундерваффе". Зато их ремонтопригодность... Запчасти-то к дизелям и трансмиссиям оставались по ту сторону фронта!

Собственно, даже и русских "артштурмов-34" было бы достаточно, чтобы задуматься, и задуматься серьезно. То, как быстро и в каких масштабах их начали выпускать, говорило о многом. Те же штурмгаубицы, которые до сих пор клепали в Харькове — конструкция, по словам пленных, была сделана за две недели и в войска пошла во второй декаде июля! Штурмпушка с 10,7-сантиметровой корпусной системой, тоже июльская. А ведь были ещё собираемые из автомобильных агрегатов — и штурмпушки, и самоходные лафеты. И особенно самоходные зенитки, от появления которых у русских "мальчики Геринга" плакали кровавыми слезами. Были бронетранспортеры, колесные и гусеничные — тоже разработанные буквально за несколько дней. Была еще масса разного другого железа вроде тех же тяжелых противотанковых пушек, новых русских дивизионок "ратш-бум", ужасных "сталинских органов" или истребителей "супер-рата". А также — или даже в первую очередь — были те, кто его, это самое железо, применял. И применял с каждым боем всё лучше и лучше. Встретив танковые клинья вермахта сокрушительными встречными ударами, и потеряв в этих сражениях все танковые и мотопехотные соединения, Советский Союз фактически разменял фигуры на качество, на оттяжку времени. Тому же служили и затяжные оборонительные бои крупных укрепрайонов, ведущиеся в полном окружении — тот же Минск продержался три недели, Киев пал только на пятой... Разрушенные железные дороги, взорванные мосты приводили к задержкам в наступлении. Автотранспортные возможности вермахта были не настолько велики, чтобы снабжение оторвавшихся от базовых железнодорожных станций на пять-шесть сотен километров танковых групп стало бы простой и легкой задачей. Учитывая практически полное отсутствие на территории бывшей Польши автомобильных дорог в европейском понимании этого слова — особенно. В результате германские армии, перемолов в Приграничном сражении большую часть соединений РККА, уже в августе столкнулись со стрелковыми дивизиями нового формирования. В начале сентября появились первые "бронегруппы" из старых легких танков и новехоньких самоходок, ими русские усиливали танкоопасные направления. Потом — бригады тяжелых танков, и пополненные людьми и техникой мехкорпуса.

Нокаутирующий удар не получился, начался второй раунд.

Сколько будет этих раундов — прежде чем измотанная войной Германия упадет?

Или все же удастся нанести Советам последний мощный удар?

Майор фон Эйккен в последнем очень и очень сомневался. По информации, доведенной до командования боевой группы, в прорыве фронта группы "Центр" русские задействовали не менее трех сотен тяжелых танков, много "органов" и самоходок. А в прорыв были введены два полнокровных механизированных корпуса, не меньше пяти сотен "тридцатьчетверок"! Поддерживаемых самоходной артиллерией и пехотой на бронетранспортерах и прикрытых "экспертными" полками истребителей, сотнями бронированных штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков.

Это был примитивный, тупой, предельно откровенный лобовой удар. Но при таком техническом превосходстве... В отбитых о советскую оборону танковых "кулаках" вермахта оставалось ничтожно малое количество танков. Майор не удивился, узнав из дружеской беседы со старым знакомым, встреченным в штабе армии, что в одной из дивизий группы Гудериана осталось ровно двадцать танков. Рота! И это еще до начала последнего наступления, с тех пор количество готовых к бою машин наверняка уменьшилось ещё больше... Так что срезать рвущийся к Смоленску танковый клин русских придется боевой группе "Риттершверт". Время "последнему доводу".

Задачи раскидали быстро, еще быстрее требовалось действовать — вряд ли пикировщики, повредившие мост вчера под вечер, когда короткое просветление в постоянной низкой облачности ненадолго сделало вылеты возможными, разнесли его настолько сильно. А значит, правофланговая группировка русских вот-вот восстановит линию снабжения. Чего допустить нельзя! Перерезать железную дорогу, занять станцию и обороняться до подхода идущей следом за кампфгруппой 18-й танковой дивизии и тяжелой артиллерии 47-го корпуса. Которые, будем надеяться, сдержат атаки русских КВ, когда те сюда подтянутся. По машинам! Вперед!

* * *

*

"Хорьки", нагло торчащие на краю поля, всех артиллеристов нервировали чрезвычайно, и генералу даже пришлось специально приказать им не сметь и думать об обстреле этих наглых поганцев. Разменивать пару 85-мм зениток, особо ценных в любых обстоятельствах, на пару расходных броневиков в его планы не входило.

Примерно через час после первого перестука 20-мм автоматических пушек "хорьков" на край леса начали выползать, проламываясь сквозь ровный строй деревьев, немецкие танки. По-настоящему немецкими были только очень немногие из них. В первой шеренге, растянувшейся через все поле, наши КВ и Т-34 соседствовали с какими-то незнакомыми, с громоздким высоким корпусом довольно округлых очертаний и небольшой по сравнению с ним башней. Пока генерал копался в памяти, припоминая, что же это такое может быть, адъютант быстро пролистал книжку с рисунками и характеристиками и победно предъявил страницу с точь-в-точь похожей машиной. В разделе "Средние (противоснарядное бронирование)". Это были "Сомуа S-35", которые умудренные чем-то (но точно не опытом) разведчики снабдили пометкой "Немцами считаются медлительными и слабо вооруженными. Появление на фронте маловероятно". Вот она, их маловероятность — в количестве аж шести единиц ползет!