Хроники неизвестной войны

Более занятий не находилось. Да, случались посиделки в кают-компании, но офицеры следили за словами, и если кто-то увлекался сверх меры, сослуживец непременно его останавливал. Да и не больно-то они расходились в присутствии фон Дорна... Я пробовал поговорить с простыми матросами, но рядом тут же возникал Канда, и я не осмеливался задать какой-нибудь особо интересующий меня вопрос. Про битвы с акума матросы рассказывали охотно, еще более охотно травили байки про геройства Канды (а он не спешил это пресекать), но ничего нового из этих рассказов мне опять-таки почерпнуть не удалось. Акума я и сам видал многократно, а этим-то служивым даже и наблюдать особенно некогда было: чуть боевая тревога, говорили они, так тут уж свистать всех наверх, по местам стоять... Некогда особенно башкой по сторонам крутить! Каждый знает своё дело, и знает также, что если кто-то оплошает, то кораблю может не поздоровиться.

Здесь ловить было нечего.

Канда, к слову, со мной вовсе не разговаривал. Следовал по пятам, пресекал нежелательные разговоры, но даже не отзывался, когда я пытался с ним заговорить. Видимо, крепко обиделся на мои слова... Но если прежде он бы мне попросту зубы пересчитал, то теперь — не шел на контакт вообще, черт бы его побрал, упрямую сволочь!

-Юрка, он такой, — сказал мне вечером Семен Максимович, — злющий, как медведь-шатун, но тут уж... крепко его жизнь потрепала, вам ли не знать!

Я молча кивнул.

-Но уж что-что, а положиться на него можно, — добавил капитан. — Не подведет. Помирать будет, а не отступится...

Это тоже было мне прекрасно знакомо.

-Только что ж вы ему такого сказали, господин Эскриба, — поинтересовался он, — если Юрка на вас зверем смотрит? Он сам-то нипочем не скажет, а вот вы...

-Я сделал одно предположение, — неохотно ответил я. Ясно, Можейко разбирало любопытство, и проще было его удовлетворить, нежели подвергаться тяжеловесным атакам пожилого капитана.

-Это какое же? — удивился тот. — Юрку словом-то не враз проймешь, это вот разве что Александр Николаевич может...

-А вы разве нет? — хмыкнул я. — Александр Николаевич говорит, что это вы Юу... хм... приручили. К нему-то он позже попал.

-Ну, я! — развел руками Можейко. — Это уж он загнул... Сам-то он у нас знаток душ человеческих, с позволения сказать, а я что? Всю жизнь на флоте... К дисциплине приучить — это сколько угодно, а вот душеспасительные беседы вести не обучен.

Что-то начало увязываться. В общем-то, достучаться до Канды какими-то речами, на мой взгляд, было задачей практически невыполнимой. Но вот если он угодил в руки фон Дорна, уже слегка обработанный капитаном Можейко...

-А к дисциплине у вас, я слыхал, линьками приучают? — осведомился я.

-Так если кто человеческих слов не понимает, как еще втолкуешь? — пожал тот широкими плечами. — По правде сказать, нынче-то уж нечасто так наказывают. Вот прежде пороли так пороли! Хотя и посейчас кое на каких кораблях такое обыкновение имеется...

-На вашем, например, — поддел я.

-Э, нет! — воздел палец Можейко. — Тут народец ответственный, знают, если что не так, то всем помирать, так что...

-То-то вчера я видал, как ваш боцман какому-то матросику в зубы дал, — не отставал я.

-Дал — значит, было за что, — невозмутимо ответил капитан. — Это, поди, из новеньких, которые в бою не бывали. Небось, делал что спустя рукава, вот и получил. Сычкин, боцман-то, человек серьезный, со мной еще на бриге ходил... Просто так он руки не распускать не станет, уж поверьте.

-О да, ему вполне хватает голоса, — вздохнул я, припомнив совершенно зверский рык здоровенного Сычкина. — А Юу, стало быть, тоже он воспитывал?

-Ну а кто же? — удивился Можейко. — И то еле совладал, Юрка хоть мелким казался, а силища — впятером не удержишь! Вязать пришлось... Как он мне тогда бриг не разнес, ума не приложу! А ведь еле живой был...

-Это когда его только подобрали? — поинтересовался я.

-Ну так! — отозвался капитан. — Только в себя пришел, в голове-то, видать, помутилось, он и давай бросаться! Хорошо, саблю у него забрать успели, не то бы порешил кого-нибудь. Но он и так — матросов раскидал, глаза дикие... Ну, думаю, подобрали умалишенного на свою-то голову! Хорошо еще, Сычкин сзади-то подошел да по маковке Юрку и приласкал.

Я припомнил кулачищи боцмана и подумал, что от такой "ласки" у Канды вполне могло что-то сдвинуться в голове.

-А тот живо очнулся и опять за своё! Ну, Сычкин и говорит, мол, Семен Максимыч, этак мы с парнем хлопот не оберемся, не связанным же его держать, — продолжал Можейко, — поучить бы надо, если по-хорошему не понимает. А что? Попадется иной такой новобранец, право от лева отличить не может, по-русски — и то еле понимает, так пару раз получит по загривку, живо команды усвоит! Ну и опять же, надо мне, чтобы этот парень кого покалечил? Не надо! Он к тому же еще и мачту умудрился повредить... Ну, Сычкин его и выпорол, а потом в канатный ящик посадил, под замок.

Я попытался представить себе эту картину, не преуспел и стал слушать дальше.

-Думали, парень не сразу оклемается, ан нет! Вечером Сычкин велел проверить, как он там, напоить и всякое такое... так тот за старое! И, главное, зажило всё, как на собаке, — говорил капитан. — Я еще после мачты этой на флагман приказал передать, что дела странные творятся. Ну да об этом вам, поди, Александр Николаевич рассказывал...

Я кивнул. Меня больше интересовало эпическое противостояние полумертвого Канды и сурового Сычкина.

-Юрка-то чуть за борт не сиганул, только боцман у меня тоже не промах, успел его за патлы поймать, — сказал Можейко. Я ухмыльнулся: не иначе, после этого случая Канда и остригся. — Скрутил, хотел еще раз выдрать, чтоб неповадно было... Потом на меня посмотрел и говорит, мол, господин капитан, парень, конечно, странный, дикий, пороть бы его да пороть, пока в ум не войдет, да только ж насмерть забить можно, кожа да кости ведь...

-Ну, убить Юу не так-то просто, — вздохнул я.

-Это уж мы потом узнали. А так... помощник мой говорит: может, это он с голоду бесится? Притащили с камбуза, чего нашлось, стопку налили...

Я вообразил себе эту картину: могучий боцман держит Канду, для надежности намотав его гриву на кулак, экипаж дает советы, юнга несет что-то там съедобное и непременную стопку... В принципе, Канда мог сойти с ума и в этот момент.

-А дальше что? — с интересом спросил я.

-Да ничего особенного, — вздохнул капитан. — У Юрки будто завод кончился, как в игрушке механической. Сычкин с ним потом всю ночь разговаривал, узнать пытался, кто таков и откуда, ну и заодно втолковывал, что бузить-то не надо, нехорошо это...

-Юу же по-русски не понимал тогда, — напомнил я.

-Ничего, к утру усвоил, кого как звать... ну и еще слов с десяток, — хмыкнул он. Могу представить... Сычкин в роли судового психолога! Наверняка ведь через слово на мат сбивался, а бранные слова Юу, насколько я помню, в любом языке запоминал первыми. — Сам назвался, опять же... А там и с флагмана специалист прибыл. Дальше вы уж знаете.

Я кивнул.

-А только вы сами-то от ответа ушли, господин Эскриба! — напомнил Можейко. — Что вы там такого Юрке сказали, отчего он вас так вдруг невзлюбил? Александр Николаевич обмолвился, что вы вроде бы знакомы были прежде, дружили даже, так что ж?..

-Поинтересовался, что это у него с головой стряслось, — сказал я почти правду. — Прежде он был не таким. Ну, вы его подобрали, видели, каким именно... А он и взбеленился.

-Ну!.. — непонятно произнес капитан, и я понял, что Канду он тоже об этом спросит. — Бывает с ним такое. Говорю ж, зол сверх всякой меры! Ну да ничего, остынет маленько, помиритесь...

-Надеюсь на это, — вздохнул я, хотя, признаться, надежды особенной не питал.

*

Утро выдалось серым, холодным. Я поднялся на палубу, поздоровался с фон Дорном, который обсуждал что-то с первым помощником, уставился на горизонт.

До Японии было рукой подать, и от этого стало как-то не по себе.

-Что-то вы невеселы, Лави! — подошел фон Дорн, остановился рядом.

-Воспоминания нехорошие, — усмехнулся я.

-Пытать не буду, но если пожелаете поделиться, я к вашим услугам, — тут же произнес капитан.

-Припомнилось вот, — сказал я, — что некоторые бесы превосходно перемещаются под водой. Насколько это может быть опасно для кораблей?

-Ну... — фон Дорн задумался на мгновение, потом всё же сказал: — Вещь это достаточно неприятная. Конечно, если бесы освоят подводный бой, придется туго... хотя меры для возможности адекватно ответить на это уже предпринимаются.

Я опять лишился дара речи. Они что, намерены и субмарины подобным же методом строить?! С них станется!

Капитан наблюдал за мной с легкой усмешкой. Я даже не стал ничего говорить, и так за мной уже числилось слишком много догадок...

-Посмотрите туда, — сказал он. — Нет-нет, дальше. Еще дальше. Видите что-нибудь?

Честно признаться, ни черта я не видел в серой холодной воде, хотя... Мне показалось, будто там мелькнула длинная тень. Да, точно.

-Судя по всему, это не кит, — медленно проговорил я.

-Да, всего лишь субмарина сопровождения, — кивнул фон Дорн. — Осуществляет контроль за подводным пространством. В случае обнаружения бесов под водой немедленно подаст сигнал. Вот сражаются субмарины покамест не слишком успешно, да и маловаты они — пять человек экипажа, больше не втиснешь... Но это решаемо, конечно.

-Ни разу их не замечал, — признался я. — А как же воздух? Если субмарина невелика...

-Ах, это нужно обращаться к одному из наших инженеров в Академии, — махнул рукой капитан. — Систему рециркуляции и обогащения воздуха придумал он, а меня не просите рассказать, как это работает! Конечно, запаса всё равно не хватает слишком надолго. Всплывают субмарины только по ночам, так что, естественно, вы не могли их видеть.

Я невольно провел ладонью по лбу. Лоб оказался в испарине, а скорее, в холодном поту. Про аэропланы я спрашивать на всякий случай не стал. Мало ли, вдруг мне ответят...

С "Камчатки" вдруг отчаянно засигналили. Флажковую азбуку я знал не настолько хорошо, чтобы прочитать сообщение, тем более, оно явно было зашифровано: сигналы казались полнейшим абсурдом.

-Бесы на два часа! — рявкнул кто-то сзади. — Па-а местам!..

-Ага, появились всё-таки, — удовлетворенно произнес фон Дорн, поднося к глазам бинокль, с которым он, по-моему, не расставался. — Нет, нам пока не видать...

-Тогда как их засекли? — нахмурился я.

-Местные с острова передали, что они движутся в нашу сторону, — ответил он.

-У вас что, еще и беспроводной телеграф имеется? — попытался я съязвить, но не преуспел.

-Ну зачем же? — пожал плечами фон Дорн и отдал мне свой бинокль. — Смотрите. Да не вперед, на остров!

На берегу никого не было, только в отдалении вился слабый дымок. Вот он исчез, появился вновь. Опять исчез...

-Дымовые сигналы? — дошло до меня. Конечно, я же сталкивался с этим в Америке!

-Ну да. Просто и достаточно надежно. Система простая, здешние ею испокон веков пользуются, а несколько условных знаков заучить — невелик труд... Желаете пройти в кают-компанию или полюбуетесь отсюда?

-Останусь здесь, пожалуй, — вздохнул я.

-Это небезопасно, — поддел фон Дорн.

-А где сейчас безопасно? — уныло ответил я.

Субмарины отстали — им соваться в сражение резона не было, как я понял. Корабли тем временем готовились встречать гостей. Сути всех производимых действий я не понимал, но чувствовал — вибрация корпуса усилилась. А вот... я подавил желание протереть глаза: одна из надстроек (или башен, кто их разберет?) "Николая Угодника" вдруг начала уходить вниз, под палубу. Ах нет, это оболочка ее уходила, открывая какое-то жутковатого вида орудие. То же происходило на "Камчатке", а вот на "Святославе" таких непотребств не творилось. Разве что та надстройка, о которой упоминал Канда, пару раз повернулась вокруг своей оси, словно проверяя, легок ли ход механизма. Открылись орудийные порты и, судя по калибру, это было нечто чудовищное.

-Юрка! — окликнул Сычкин. — Где тебя носит?!

-На месте я! — отозвался тот, на ходу отстегивая ножны, и взмыл на вершину надстройки. — Готов!

-Он пойдет в бой, только если другого выхода не останется, — негромко сказал мне фон Дорн. Я, должно быть, дал понять, насколько удивлен, поскольку тот пояснил: — У нас слишком мало изгонщиков, лучше поберечь Юрия, как бы хорош он ни был в бою. Сперва всегда работает корабельная артиллерия... Кстати, затыкайте уши. Это... довольно громко.

-Вижу бесов! — крикнул кто-то.

-Готовьсь!..

Внутри что-то противно задрожало: давненько я не видел этих тварей. Здоровенные, не меньше второго уровня, они лениво двигались нам наперерез, словно не сразу заметили. Может, и впрямь не сразу: три громадных корабля, прикрытых броней акума, могли и сбить нюх диких сородичей на людей. Но вот — передний повернулся... Заметили!

-Уши! — напомнил фон Дорн, и я едва успел последовать его примеру, когда палуба под ногами содрогнулась.

Главный калибр "Святослава" выплюнул сноп огня, угодив в стаю акума и разметав их. Тут же заговорили пушки помельче калибром.

-Защиту ставь! — надрывая глотку, прокричал еще кто-то. — Живо, живо, они сейчас очухаются!

И верно: акума, явно не ожидавшие нападения от себе подобных, уже опомнились, перестроились и тоже открыли огонь. А я с изумлением наблюдал, как жизненно важные узлы броненосцев затягиваются мерцающей радужной пеленой... Те самые несчастные приборы, которые всё же иногда выручали искателей Черного ордена, отгоняя акума... но в каком масштабе! И как сами броненосцы терпят такое?

Предосторожность оказалась не лишней: стреляли акума очень даже бойко. Теперь главный калибр молчал: поди попади в одиночную цель из такой махины! А так — стрельба велась непрерывно. Акума разделились, окружая корабли, но такой их маневр, видимо, уже был хорошо известен: броненосцы живо разошлись, чтобы не повредить друг друга.

Грохот выстрелов, визг металла, плеск — что-то шумно обрушилось в воду около "Камчатки", — какой-то вой и шипение... Я, казалось, совершенно отвык от этого, а теперь рука сама искала оружие. Да уж, прав был Канда: эти дела как затянут, так не отпустят...

Довольно далеко позади вдруг с ревом выметнуло в воздух столб воды. Мне показалось, будто я успел увидеть падающую кормой вперед субмарину, и тут же на "Святослав" понесся здоровенный акума, которому, казалось, наплевать было на залпы остальных кораблей. Клочья от него летели, правда, но скорости он не снижал.

-Юрка! — прогремел боцман. Тот только рукой махнул, мол, понял.

"Святослав" разворачивался слишком медленно, кормовые орудия против этого акума явно были слабоваты, и...

Я будто в прошлое попал: Канда перехватил тварь почти над палубой броненосца и, что называется, понеслось... Акума оказался вертким и быстрым, и его явно интересовал не столько противник, сколько сам корабль. Или даже не корабль... Кажется, понял это и фон Дорн.