Приключения Золушки-Наташки История первая

И я рванул, как сумасшедший в темный коридор, Макс бежал следом за мной, пытаясь догнать. Только в меня, как бес вселился. Я бежал с немыслимой скоростью, оставив позади длинный коридор и жилую часть дворца. Выскочив на яркий свет бальной залы, я стал активно пропихиваться среди гостей, работая локтями, и, наконец, пулей вылетел за дверь. Уже сбегая по бесконечной лестнице, я услышал отчаянный голос Максимилиана:

— Прости, если напугал тебя! Пожалуйста, вернись! Не убегай, прошу!

Мои ноги перескакивали через несколько ступеней разом. Без четверти двенадцать! Впереди замаячили главные ворота, а за ними моя карета. Дверцы в ней были открыты, ожидая меня. Я запрыгнул внутрь, почти на ходу. Только вот на дверцу легла большая ладонь принца. Он успел догнать и теперь бежал рядом с каретой. Макс умоляюще смотрел мне в глаза и быстро кричал на бегу:

— Приходи завтра днем к четырем водопадам. Я буду ждать тебя целый день. Пожалуйста...

Карета набрала скорость, и принц оставил тщетную погоню. Я смотрел назад, на его удаляющуюся фигуру с поникшими плечами и мое сердце обливалось кровью. Да, как я не умер еще, как я могу дышать и думать вдали от него? Карета увозила меня от любимого человека, а я безмолвно плакал, повторяя про себя: "Четыре водопада".

Не помню, как я доехал домой. Видимо успел, потому что пешком идти не пришлось, да и голос появился. Не помня себя от тоски по Максу, я зарылся в сено и забылся тяжелым сном.

Глава 9

— Синдир,— тихонько шептали мне на ухо.

Неужели уже утро? Мне казалось, что я только-только закрыл глаза.

— Синдир, Синдир,— не унималась Бетти, ну кто еще может себе позволить так нагло будить меня, засовывая мне в ухо солому.

— Ну, я же вижу, что ты проснулся! Давай, открывай глазки,— веселилась подружка. Только мне совершенно веселиться не хотелось. Тоска скрутила сердце и, сейчас, больше всего на свете я хотел, чтобы вместо Бетти меня будил Максимилиан.

— Я тебе завтрак принесла. Еле смогла вырваться из замка, там сейчас такое творится! Но я не забыла о своем друге! Смотри, вот твой любимый мясной пирог,— не унималась Бетти.

— Уйди старушка, я в печали,— пробурчал я.

Какой пирог, одна мысль о еде вызывала во мне тошноту. Нет, меня просто на самом деле тошнило, все внутренности скрутило и, кажется, температура поднялась. Помню я эти симптомы. Это значит, что я влюбилась. Нет, не правильно! Заново. Это значит, что я влюбился. Только сейчас все гораздо сильней проявляется. Эх, Макс, вот помру от любви, а ты и не узнаешь.

— Да бред у тебя что ли? Ты и вправду горячий какой-то. Не заболел?— спросила подружка, кладя руку мне на лоб.

Заболел и болезнь эта не лечится. Потому как лекарства от любви еще никто не придумал. Да и не хочу я выздоравливать, а наоброт. Я хочу к Максу, вот как увижу его еще раз, так и помирать не страшно.

— А чего это ты голый спишь?— прервала мои мысли Бетти.

— Голый?— тут же подорвался я. Вялость, как рукой сняло. Вот, Паулина, добрая тетя, как палочкой махать, так пожалуйста, а мои вещи вернуть? Теперь перед дитем стыдно.

— Ты отвернись и не смотри,— бурчал я, зарываясь поглубже в сено.

— Ой, а что я там не видела? Я уже полчаса тут сижу,— показала мне язык подружка, но все-таки отвернулась.

— Зараза ты малая! Пороть тебя не кому!

Я стал спускаться с сеновала и пробираться по-быстрому к своей коморке в конюшне, чтобы одеться, наконец. Голяком ходить, как-то не очень хотелось, настроение не подходящее, да и публика уж слишком благодарная. Вон, делает невинный вид, что не смотрит.

— Почему некому? Родители пороли, хозяева пороли,— перечисляла Бетти, загибая пальцы.

— Ну, родители — это понятно. А хозяева? Тебя Лукреция била?— начал злиться я. А казалась такой приличной женщиной. Да как можно руку поднять на такую малышку, как Бетти? Ну, вредная кроха бывает иногда, но чтобы всерьез бить?

— Хозяйка руку прикладывать жуть, как любит. По щекам в основном. Но это она всех вокруг, и дочек своих и слуг.

— Вот сволочь, а я ее еще пожалел.

— Да, ладно, я привыкла,— пожала плечами подружка.

— Так, а что у вас там в замке твориться?— решил перевести я тему. Когда я полностью оделся и умылся, стало, как-то комфортней, но есть все равно не хотелось.

— Так вот я и говорю, в замке сегодня переполох с самого утра. Хозяева с бала только к утру приехали, да и спать-то не ложились до сих пор.

— А чего так?

— Барышни наши, Адель и Люси, как приехали, сразу в гостиную прошли и сели на диван. Так и сидят, спать идти отказываются, умываться, переодеваться — ни в какую! Приказали только прически поправить. Ну, я сделала, как ты вчера учил, кудри мы завили, уложили. Вот они и сидят истуканами. Молчат и сидят, на двери смотрят.

— Зачем?— не понял я.

— Так сватов ждут с самого утра. Вчера на балу барышни, наконец, имели успех у кавалеров. Да такая любовь у них случилась, что решили кавалеры с самого утра свататься приехать. Представляешь? В это трудно поверить, однако хозяйка подтвердила. Баронесса поставила на уши весь дом, все столы накрывают, к прибытию гостей готовятся, только барон удалился спать. Хозяйка жутко злиться по этому поводу. Кричит на всех, господина Синдира разыскивает. Только не знает никто такого господина,— весело рассказывала Бетти.

— Крокодильчики наши боятся из образа выйти, чтоб женихов раньше времени не напугать. Хоть на это мозгов хватило и то хорошо. Если свадьбу ускоренную сыграют, кавалеры, может, и не успеют их разглядеть и испугаться. Баронесса, думаю, это понимает, так что готовьтесь к свадьбам.

— Да, нам-то слугам все одно, все едино. Только работы больше,— махнула рукой Бетти, а потом мечтательно прикрыла глаза,— Хоть бы разок на королевский бал посмотреть, хоть в окошко заглянуть. Я танцы очень люблю. Барышень когда учили танцевать, учителя на мне сначала показывали и потом хвалили меня, чтоб не слышал никто. Я когда одна остаюсь, обязательно танцую, пусть сама с собой. Слуги смеются надо мной, а мне все равно.

Как представлю себя в бальном платье и кавалера галантного перед собой, так музыка сама в голове звучать начинает, а ноги скользят в пируэтах. Кавалер меня кружит под звуки вальса, моя рука в его руке, юбки развиваются...

— А я вчера был на балу,— вставил я, присев рядом с Бетти. Одной рукой я приобнял размечтавшуюся девчонку.

— Ух, ты! Синдир, ну расскажи, как там все было? А короля с королевой видел? А принца Максимилиана? А правду говорят, что он чудо, как хорош собой, только холоден, словно лед.

— Правда, он действительно самый красивый на свете, только про лед — это вранье. Когда я упал, он сам подал мне руку и помог встать, а потом...

Бетти сидела с открытым ртом и слушала, затаив дыхание, как я, взахлеб, рассказывал о своей встречи с Максимилианом. Я был полностью откровенен с подругой и когда, наконец, умолк, она посмотрела на меня глазами, полными слез, и кинулась на шею.

— Ты его любишь,— прошептала она.— По-настоящему любишь. Я так счастлива за тебя!

Что тут скажешь, я был полностью согласен с подругой. А сейчас, выразив свои чувства словами, я стал уверен в этом, как никогда.

— Ты тоже найдешь свою любовь, не увлечение, а настоящую любовь. Бетти, солнышко, ты этого достойна, подружка моя дорогая.

— Скажешь тоже. Я простая служанка.

— Ну и что? Служанки умеют любить не чуть не меньше господ. Не в этом дело.

— Синдир, скажи, а почему ты не ответишь на приглашение принца?

— Ты имеешь в виду "Четыре водопада"?

— Да, почему ты все еще здесь, утираешь мне слезы, а не скачешь навстречу к своему любимому человеку?

— У меня нет лошади...— начал я, но Бетти показала мне рукой на открытые ворота конюшни.

— Думаю, мир не рухнет, если ты возьмешь ненадолго "Уголька",— подмигнула подружка.

— Так я не знаю, где эти четыре водопада находятся,— продолжал почему-то искать отговорки я.

— А может, ты просто боишься?

— Кто? Я? Ну, вообще-то да. Он такой...такой...аж страшно становится. Я кажусь себе убогим и неуклюжим рядом с ним.

— Глупый, главное, каким тебя видит он. И если принц сам бежал за тобой, как последний мальчишка, если он сам пригласил тебя... Да, я бы пешком, босая пошла искать эти чертовы водопады, только бы увидеть своего любимого.

— Бетти, ты самая лучшая девчонка на свете и я тебя люблю,— закричал я, подхватывая подружку на руки и кружась с ней по двору. Вот, права была Паулина, когда говорила, что я без дополнительного пинка ничего нормально сделать не могу. Зато теперь я, наконец, решился. Это ничего, что я понятия не имею, где эти водопады находятся, как седлать лошадь и управлять ей. Зато у меня появилась четкая цель и желание, во что бы то ни стало ее достичь.

Теперь, когда все стало для меня четко и ясно, ум заработал, раскладывая проблемы по полочкам. Так, у меня три проблемы:

1.Оседлать Уголька;

2. Верховая езда;

3. Найти четыре водопада.

— Твои предложения,— перечислил я список и посмотрел на сосредоточенную подругу.

— Значит так,— сообщила мне предприимчивая Бетти.— Уголька прекрасно оседлает для тебя Гур и Лева. Они с лошадьми дружат и все умеют. Раньше ты, кстати, тоже великолепно ездил. Почему сейчас у тебя память отшибло, спрашивать не буду, пока не буду.

Бетти так хитро на меня посмотрела, что я понял, от задушевного разговора мне в будущем не отвертеться. Да мне и самому, если честно, хочется с ней поделиться, только я все переживал, как она это воспримет.

— Как проехать к водопадам я тебе нарисую,— продолжала Бетти. Она взяла тонкую палочку и начала рисовать прямо на земле дорогу. Эх, ручку бы мне или карандаш, да блокнотик. Придется так запоминать.

Я заплел волосы в косу, чтоб не мешались и не трепались, получилась она в руку толщиной. Зато волосы в глаза лезть не будут. Оделся в свое любимое и неизменно черное: рубашку, штаны, куртку и сапоги. На этом мои недолгие сборы были закончены. Пришло время осваивать намеченный ранее план.

Первым делом я сбегал на то место, где обычно тусуются мои знакомые картежники, когда бездельничают. Гур и Лева были на своем "рабочем месте" и увлеченно резались в карты.

— Ребята, есть дело. Если поможете, сможете хорошо заработать.

— О чем разговор, что делать-то надо?— сразу же заинтересовались пацаны, впечатлившись словами о заработке.

— Пошли со мной, покажу,— махнул я рукой.

Молодежь оказалась понятливой, и хоть их лица и вытянулись от удивления на мою просьбу, однако под звон монет, перекочевавших из моего кармана в их, вопросы так и остались не высказанными. Я видел, как их, так и подмывало спросить, почему это у меня резко отшибло память на такие простые вещи, как оседлать лошадь и сесть на нее верхом. Однако щедрое, более чем щедрое, вознаграждение сделало свое дело. Ребята старательно учили меня держаться на Угольке, который оказался существом понятливым и послушным. Постепенно я начал понимать, что тело само помнит, что нужно делать. Если сильно не задумываться над каждым движением, то у меня нормально получалось держаться в седле. Беда и ступор приходили, когда я вдруг вспоминал, что собственно ничего этого я не умею.

Время шло к обеду, Бетти давно уже умчалась в замок, на прощанье пожелав мне удачи и чмокнув в щеку, а я все еще крутился во дворе. Все хватит. Если я не выеду сейчас, значит я трус и вообще тряпка. Забравшись на Уголька и в последний раз глянув на нарисованный Бетти маршрут, я помахал ребятам и двинулся в путь. За спиной я слышал шумно обсуждаемые планы Гура и Левы, куда потратить заработанные шальные деньги. Гуляй братва, на здоровье, а мне пора.

Через два часа мой оптимизм спустился ниже плинтуса, потому что я понял о себе простую истину. Я топографическая идиотка! Тьфу! Топографический идиот! Это ж надо было заблудиться в трех соснах, самым банальным и глупым образом я потерялся и совершенно не понимал, где я нахожусь. Маршрут, нарисованный Бетти был таким ясным и понятным, но в том то все и дело что "был". Я с успехом заблудился, как только въехал в лес и теперь ехал, куда глаза глядят, продираясь сквозь кусты и заросли. Уголек флегматично пер вперед, одному ему ведомым маршрутом, а я озирался вокруг, надеясь хоть кого-то случайно встретить и разузнать дорогу. Наивности моей нет предела. Я даже тропинок не смог заметить ни одной. Да, следопыта из меня точно не выйдет. И как назло, ни грибников, ни туристов поблизости.

Еще через два часа вокруг все еще стеной стоял лес, где-то далеко вверху среди пышных крон деревьев мелькало голубое небо, пели птички. Живи и радуйся. Только время шло, а я, как дурак ехал по лесу, смотря на всю эту живописную природу тоскливыми глазами. Куда я еду, откуда приехал, как вернуться домой? Вопросы, как говориться, на миллион долларов. Все деревья, блин, на одно лицо, но мне почему-то упорно казалось, что я езжу кругами. Несколько раз мне встречались олени, испуганно шарахавшиеся от пыхтящего и ругающегося меня, белки сновали туда-сюда. Они смотрели на меня, как на придурка, насмешливо так, свысока. А может это были мои глюки на нервной почве? Все может быть, только мне от этого не легче.

Вокруг стремительно темнело, и спускались сумерки. Да я и сам был мрачнее тучи. Боже, ну почему я такой не везучий? Все пропало! Я по-любому не успею на встречу. Не будет же меня Максимилиан ждать до ночи, пока я тут по дремучему лесу шастаю. Кстати, не такой он, сейчас, и дремучий, вполне себе культурный лес, как будто ухоженный, полянки всякие стали попадаться, цветочки, вон даже тропинка вьется... Алле! Тропинка! Люди! Я пришпорил Уголька, направляя его по дорожке. Проехав совсем немного, я стал слышать шум воды. Уголек тоже пошел бодрее, наверно пить хотел очень, как и его придурошный всадник.

Тропинка вильнула и вывела нас к тому самому месту, которое я уже отчаялся найти. Четыре небольших пологих водопада, каскадом стекали с невысокого уступа в широкий ручей, терявшийся в глубине леса. На маленькой полянке пасся серый в подпалинах конь, а вот всадника я нигде не видел. Боже, неужели меня все еще ждут? А может это конь совсем и не принца, а кого-то совсем незнакомого дяденьки, который отошел по делам? Соскочив с Уголька, я хотел было позвать Макса, только вот я вновь открывал рот, как рыба, выброшенная на берег, не произнеся не звука. Блин, Паулина! Как ты мне дорога со своими заморочками!

Я заметался по поляне, пока не наткнулся в высокой траве на спящего мужчину. Сердце заколотилось загнанной птицей, я все-таки нашел его! Это не незнакомый дяденька, а мой, МОЙ Максимилиан! Безмятежно положив руки за голову, в траве спал Макс, видимо утомленный ожиданием, такого непутевого чуда, как я. Его каштановые волосы рассыпались волнистыми прядями, лицо было расслабленным, сейчас он казался спящим хищником, опасным, сильным, но спрятавшим когти в мягкие лапы. Еще вчера я поразился грации его движения, он двигался как большой зверь, вышедший на охоту. Я опустился на колени рядом с ним и убрал с его лица прядь волос, любовно рассматривая спящего.