Связанные

— Женя, не трогай Дарелина, он желает тебе только добра.

Ну вот, как всегда, пришел миротворец Ингр и все веселье испортил. Нет, он лапочка, конечно, но какой же иногда зануда! За те несколько дней, что мы знакомы, я поняла одну истину: лучше, нашалив, повиниться перед Дарелином и получить пару шлепков, чем несколько часов выслушивать нотации дракона. А самый идеальный вариант наказания у Шеса: 'Жени, тебе не следовало так поступать, ты же госпожа'. Стоит мне ему просто улыбнуться, как он сбивается с мысли и ведет себя, как подросток.

— От его добра даже самые живучие загнутся. Сколько можно пичкать меня подобной ерундой? Да кого волнует, различаю я вилки, или нет? Все равно я питаюсь только на кухне, и исключительно тем, что приготовила сама, — раздраженно ответила я, отряхивая руки от чужих волос.

Мужчины странно переглянулись, и дракон осуждающе покачал головой. Так-так, что Дарелин задумал на этот раз? Очередную женитьбу? Кажется, ему в штанах жмет и требуется срочная операция. Кастрация, называется.

— Послушай, ангелочек, наверное, Дарелин забыл тебе рассказать, что он почти заключил со светлыми эльфами мирный договор? — чуть ли не пропел Ингр.

— А при чем здесь я?

И откуда эта дурацкая привычка называть меня ангелочком? Ну понятно, мои волосы отросли до пяток (за это я долго и с наслаждением пинала Шеса), что придало мне вид воплощенной невинности, но в целом... Вот кто отважиться назвать ангелом нечто с гордо задранным подбородком (такая тяжесть выросла!) и синей шевелюрой! Яркой такой, да еще и переливающейся всеми оттенками лазури. Когда проявился этот результат местного алхимического опыта, я устроила грандиозный скандал. С метанием дорогущих сервизов и слезами обиды на весь этот жестокий мир. Шес, заявивший, что мне это даже идет (через дверь многострадальной кладовки) был лишен сладкого на месяц. По-детски, но действенно.

Через час после освобождения он притащил другой флакончик, заверяя, что цвет будет исправлен. О да, цвет немного исправился. Отдельные прядки. На ярко-красный! Но это еще что... Мои идеально прямые волосы превратились в кудри! Я рыдала, не в силах сказать ни слова, где-то в течение пяти часов. Утешало меня ползамка. Дарелин говорил, что мы теперь родственники стопроцентно, Ингр утешал, что всегда можно снова побриться налысо (потом, правда, оказалось, что ни одни ножницы эту пакость не берут), а Шес утверждал, что поможет мне за ними ухаживать: будет собственноручно мыть и причесывать. И слово свое сдержал. Но как при этом виртуозно выражался! Я лишь хихикала и попискивала, когда он особо злобно дергал меня за волосы. Впрочем, он за это был дважды поцарапан, единожды укушен и много раз назван бессердечной бестолочью.

— А при том, что я сказал 'почти'. Чтобы довести начатое до конца, необходимо сделать две вещи. Вернуть Энувиэля его родственникам и отправить кого-то поставить подписи на договор. Кого-то, кому Дарелин может абсолютно доверять.

Я помассировала ноющую от тяжести волос шею и крепко задумалась. Они что, мне решили поручить это дело? И отправить меня с Энувиэлем? Ну тогда один из нас точно не доедет, а под кустом в придорожной канаве появится безымянная могилка, в которой будут зарыты тысячи разрозненных, не поддающихся опознанию кусочков.

— Жень, ты меня понимаешь? — жалобно спросил Дарелин.

Интересно, дурой прикинуться уже не выйдет?

— Ни за что! Я не поеду! А если меня там убьют? А как же проклятие?

Мой скептически-разозленный взгляд заставил Шеса с заискивающей улыбкой состроить мне глазки, Дарика — нервно отобрать у меня все столовые приборы, а дракона — ослепительно оскалиться, продемонстрировав острейшие клыки. Я невольно сникла, понимая, что стоит ему рявкнуть, и я устремлюсь в пункт назначения с истинным энтузиазмом дембеля, распевая бравурные песенки. А с Энувиэля буду пылинки сдувать, всячески холить его и лелеять.

— С проклятием вопрос решаем. Уже завтра условие об ограничении расстояния сменится ограничением времени.

Даже не знаю, хорошая это новость или нет. Ладно, поживем — увидим, доживем — узнаем, выживем — учтем. А пока...

— Времени? Это как?

Типа, проживешь ты, деточка, далеко, но недолго?

— Для борьбы с проклятием тебе нужна энергия Дарелина. Причем, что обидно, только его. Поэтому все, что тебе нужно, — накопитель, заряженный нашим уважаемым товарищем. Я всесторонне исследовал этот вопрос и кое-что подготовил: замечательную подвеску, которую тебе достаточно просто носить на шее, чтобы жить вдали от Дарелина примерно двадцать один день. Расчеты, конечно, приблизительные, но все же я уверен, что не меньше двух недель заряд продержится.

Вспомнив все знания по географии, что мне вдалбливали, я нахмурилась:

— Насколько я знаю, путь займет не меньше десяти дней. Я не успею вернуться.

И сдохну от болевого шока на обратном пути, если не во дворце светлых эльфов, что, определенно, политически выгоднее для Дарелина. Я подозрительно уставилась на двухцветного, пытаясь определить, нашел ли он способ избавиться от меня. Подозреваемый скорчил абсолютно честную мину, заставив меня тем самым нервно зачесаться.

— Амулет изготовлен не в единственном экземпляре. Израсходуется заряд одного, надеваешь другой, и все. Мы сделаем достаточное их количество, и ты их будешь держать при себе. Ну а если совсем край, то Дарелин просто к тебе телепортируется. Подтверди мои слова, темный.

Дарик величественно кивнул, впервые на моей памяти действительно став похожим на бога народа дроу. А он, оказывается, может внушать не только желание выбить ему все зубы и потом почесать за ушком, но и уважение. Даже страх.

— Что-то тут явно нечисто. Признавайся, что ты задумал, Дарелин. Иначе сам повезешь домой эту жертву порочной связи Собчак и Зверева.

И снова была состроена мордочка светлейшего ангела. В этот раз вышло так себе. Тренироваться надо чаще.

— Я чист, как младенец.

Ну а я вся такая наивная... Прям даже где-то верю... Местами.

— Ага, я в курсе, а твой папочка — деспот и тиран, который ни за что наказал кровиночку родную. Не вешай мне лапшу на уши — вкусно, но слишком горячо, — ехидно ухмыльнулась я.

Надменно вздернув подбородок, Дарелин обжег меня ледяным взглядом, заставив почувствовать себя ничтожеством. Это было настолько неожиданно, что я испугалась. А еще возникло ощущение, что от Дарика исходит ненависть и презрение. Как будто между нами не было ничего хорошего: ни совместных проказ, ни теплых вспышек нежности. Все это была лишь его игра.

Я рассеянно отступила на шаг, под защиту Шеса. На душе стало очень противно и пусто. Наверное, я редкостная дура — посчитала его своей новой семьей. Птицы наивняк и обломинго прямо надо мной свили гнездо. И время от времени бьют клювами по темечку.

— Прошу простить меня за необдуманные слова, господин.

Отвесив церемонный поклон по всем правилам набившего оскомину этикета, я поспешно выскочила за дверь, пытаясь не показать свою слабость, выразившуюся в слезах.

Ворвавшись в комнату, я с разбегу рухнула на кровать, уткнувшись лицом в пышные подушки. А на плечо мне легли большие и теплые руки Шеса.

— По-моему, ты все принимаешь слишком близко к сердцу.

От его ладоней разошлось тепло, заставившее меня почувствовать себя намного лучше.

— Знаю, но не могу контролировать свои нервы. У меня завтра опять эти мерзкие дни начинаются...

И это значит, что плохо будет всем.

И в первую очередь — господину Дарелину!

Дарелин

Девчонка выскочила за дверь так стремительно, что я даже не успел ничего сказать в свое оправдание. Да что с ней? Уже два дня ведет себя, как истеричка: на всех бросается, огрызается, хамит почем зря.

— Женщины... не понимаю я их. Вот с чего она разобиделась?

Я обернулся к дракону за поддержкой, но он лишь осуждающе покачал головой. Неужели я опять виноват? Нет, Ингр несправедлив, он всегда встает на ее сторону в наших спорах!

— И что я, по-твоему, опять сделал неверно?

Сарказмом в моих словах можно было бы довести до инфаркта любого человека, но Ингр лишь устало улыбнулся.

— Ты посмотрел на нее, как на провинившуюся прислугу, выказав презрение. Девочка ведь неуверенна в себе и окружающих настолько, что любое неприятие ее поступков и поведения воспринимает как ненависть. Проще говоря, она изо всех сил старалась с тобой подружиться, только начала себя чувствовать не обузой, а членом дружной семьи, как ты дал ей понять, что она для тебя всего лишь что-то возомнившее о себе недоразумение.

Я собирался было возразить, но, последовав одному мудрому совету, заставил себя сдержаться, досчитать до десяти и рассмотреть предложенную версию.

— Ты неправ. Женька много значит в моей жизни. Просто она меня разозлила.

Причем очень сильно. Могла бы уже и запомнить, что я терпеть не могу Кеса, а уж когда кто-то называет его моим папочкой, просто зверею!

— А ты ей говорил, как ты к ней относишься? — скептически поднял бровь упрямый дракон.

— Да... кажется.

Или нет? Не помню.

Ингр грустно вздохнул и смерил меня взглядом в стиле 'и откуда только такие тупицы на мою шею?'. Явно у Женьки научился! Эта маленькая чума дурно влияет на моих подчиненных!

— Дарелин, подобное нужно повторять постоянно. Особенно таким неуверенным в себе особам, как наша малышка. Особенно после того, что ей пришлось пережить.

Ну, допустим, мне пришлось намного хуже. Хотя, меня мать не проклинала, она меня любила. Зато отец... Впрочем, как я могу сравнивать? У нас абсолютно разный опыт.

— И что теперь делать? — почесал в затылке я.

— Извиниться. И сделать ей шикарный подарок. Женщины обожают подарки, и Женя — не исключение.

Я задумался. Извинения — не в моем стиле, но с Женькой мне уже пришлось этому научиться. Тяжело, но со своей гордостью я уж как-нибудь справлюсь. А вот выбирать подарки, да еще и девушке, да еще и той, чье мнение мне не безразлично... Это слишком тяжелое испытание! Я даже приблизительно не представляю, что ей может понравиться! Да к тому же все мое уже и так принадлежит ей.

— Ингр, помоги мне! Я понятия не имею, что ей дарить, — задергался я.

У нее же вроде все есть. А если нет, то она может приказать Шесу, и он умрет, но достанет это.

— Не паникуй. Скажи, чем Женя больше всего любит заниматься?

Не самый сложный вопрос.

— Есть, спать, читать и доводить меня до бешенства, попутно вызывая приступы агрессии у Шеса и мигрень у тебя.

Ингр сначала нахмурился, а потом расхохотался. Почти до слез. А ведь я правду сказал.

— Да, кажется, это будет немного труднее. А какие чувства ты испытываешь, когда смотришь на малышку? С чем она у тебя ассоциируется?

Таких вопросов мне еще не задавали, но, что удивительно, ответ пришел сразу же.

— Она теплая. И я сейчас не про тактильные ощущения говорю. Она как будто маленькое солнышко.

Может заставить нежиться от наслаждения, а может и обжечь.

— Ну вот, от этого и будем отталкиваться, — довольно потер руки дракон.

Шес

Дождавшись, пока Жени заснет, я покинул комнату, оставив у двери двоих воинов-дроу из элитного подразделения.

Дарелин, появившийся из-за угла, выглядел невероятно веселым. Даже что-то насвистывал себе под нос. И это после того, как довел Жени до слез!

— Ты чего вдруг от Женьки отошел больше, чем на десять шагов? Случилось что-то? — спросил он.

— Она спит. Я хотел поговорить с тобой о ней.

Дарелин перестал улыбаться, смерив меня колючим взглядом. Как же легко забыть о его истинной сущности, когда он находится в компании Жени. С ней он ласковый, игривый юнец. Но это лишь маска, напяливаемая им, чтобы не расстраивать девушку.

— Не стоит. Я прекрасно понимаю, что обидел Женьку, и готов извиниться, когда она проснется. Но ты не вмешивайся в наши с ней отношения. Не забывай, кто ты и кто я.

Холодный тон заставил меня отступить к двери. Да уж, за время нашего панибратского общения я совсем забыл, как опасен и могущественен бог моего народа. Раньше он мог запросто уничтожить сотню дроу за небольшую провинность вроде недостаточно почтительного взгляда. И если я совершу какую-то ошибку, то исчезну без следа, а мою Жени он утешит, позволив выбрать нового телохранителя в качестве игрушки.

— Прошу прощения, господин. Просто я хочу защитить свою подопечную от всего, даже от слез.

Если бы не жесткий тон, который я взял намеренно, то можно было бы считать, что я оправдываюсь. Дарелин же все понял правильно.

— Вполне достойно. Мне же лучше, если ты будешь хорошо исполнять свой долг. Но все же помни, кто ты и кто я, а то можешь и головы лишиться. А Женька поплачет да успокоится. Никуда она от меня не денется.

Да уж. Он не в моей весовой категории. Но это не повод сдаваться без боя.

— Я помню, что когда-то подчинялся вам, господин. Теперь моя жизнь принадлежит лишь Жени.

— Но только ли жизнь? Мне показалось, ты влюблен в нее, — презрительно процедил Дарелин.

Наши взгляды сцепились, но уступать я не собирался. Не сейчас, когда затронут этот вопрос.

— Возможно. Я не могу рассуждать на данную тему свободно. Дроу неведома любовь. Все, что я знаю об этом чувстве, — я почерпнул из книг вашей библиотеки.

Но если сравнивать мои ощущения с тем, что описывалось писателями-людьми, то весьма похоже.

— Учти, дроу, если она будет плакать из-за тебя, то мы поменяемся ролями. И злиться буду я, а мою злость ты вряд ли переживешь.

Себе можно не врать: единственный, кто может пережить гнев Темного Лорда, это Жени. Она в худшем случае отделается поркой и парой подзатыльников.

— Договорились, — пытаясь сохранить остатки собственного достоинства, кивнул я господину, на что тот лишь ухмыльнулся:

— Вот и хорошо. Распорядись, чтобы собрали Женькины вещи. Завтра она отправляется в путешествие. А сам собери воинов для охраны. Не меньше двух десятков. Я пойду предупрежу светлого. Когда закончишь, явишься ко мне, я тебя проинструктирую и передам письма.

Дарелин, вновь принявшись насвистывать, удалился, а я вернулся в комнату Жени. Хрупкое, закутанное в одеяло тело вновь что-то разбудило во мне, заставив отступить злость и раздражение. Осторожно подвинув девушку, я лег рядом, с каким-то странным восторгом изучая черты ее лица.

— Если так будешь пялиться, дырку во мне просверлишь.

Я даже вздрогнул, столь неожиданно прозвучали эти слова.

— Я не заметил, что ты проснулась.

— Я и не спала с тех пор, как услышала ваши с Дариком крики. Что вы там опять не поделили?

Я улыбнулся и осторожно потянул ее за прядку волос, от чего она что-то раздраженно пробурчала.

— Мы не сходимся во мнениях только по поводу твоей персоны. Кстати, он обещал перед тобой извиниться.

Глаза Жени удивленно распахнулись:

— Да ну его с этими извинениями. Тоже мне, пупок земли.

И все же я знаю: ей приятно.

Ингр

Облокотившись о косяк приоткрытой двери, я прислушивался к происходящему возле комнаты Жени и наблюдал за тем, как мрачнеет лицо Дарелина. Хм... забавная троица встретилась мне на жизненном пути. Сын Демиурга, по слухам, жестокий и непримиримый, способный уничтожить целые расы, а на самом деле подросток, запертый в теле взрослого. Подросток, которому не хватило тепла и любви в детстве, что озлобило его. Но зато сейчас он влюблен, хоть сам этого не осознает. Влюблен в девчонку с синими волосами и медовыми глазами, в маленькое воплощение лучика солнца. И есть у него соперник, воин-дроу, возведший девочку на пьедестал богини. И дроу уже вполне осознает свои чувства. И даже начал обольщать Женю. Интересно, кого она выберет: сына Демиурга или своего телохранителя? А может, кого-то третьего. Хотя если у этих двоих и появится соперник, то он просто не переживет встречи с такой коалицией. Они, конечно, соперники, но между собой пока что ладят, а третьего в свой круг не пустят.