Кровавая Ладонь

Перехватив меч лезвием вниз, Каспар упал с высоты и вогнал клинок в плечо Ырлиоки по самую рукоять. До того, как гигантская ладонь попыталась прихлопнуть его, Шакал успел разглядеть монстра: это была исполинская тварь светло-серого цвета с двумя руками и двумя ногами.

На наличии и количестве конечностей, сходство с человеком заканчивалось. Как таковой, головы у Ырлиоки не было. На ее месте находились какие-то уродливые костяные наросты. Прямо под ними, не мигая, из груди за происходящим наблюдал гигантский глаз с люминесцентно-подсвеченной радужной оболочкой. Цвета прелой, перезревшей малины. Гаденький цвет. Что для ягоды, что для глаза.

Чуть ниже, от подмышки к подмышке тянулся раскрытый зубастый рот, обрамленный лениво-болтающимися рваными губами. За острыми зубами виднелась пульсирующая розовая слизистая и, о ужас, еще один рот! Только в отличии от первой пасти, вторая была расположена вертикально и усеяна сотней резцов. Маленькие плоские зубки неустанно смыкались и размыкались, издавая устрашающее клацанье.

Колин отпустил древко и стрела, гонимая вперед расправляющейся тетивой, отправилась в полет. По долгу службы, тайный натренировался в стрельбе так, что мог с расстояния двадцати метров сбить почтового голубя, несущего полезную для него информацию. Что уж говорить о грандиозном малиновом глазе, размером с окно? Наконечник вошел прямо в зрачок и... нет, без всяких "и". Ырлиока, казалось, вообще не обратил внимания на тот факт, что его подстрелили. Будто бы надоедливого комара, тварь согнала Каспара со своего плеча и, в очередной раз, занесла для удара березовый ствол.

Первым же ударом, стрыга поломала бедному Шакалу ребра. Бесы за несколько секунд сражения пустили кровь так, что остановить смог только светлый лекарь... должно же было повезти хоть сейчас? И повезло. С нехилой высоты, Кортрен рухнул на землю и умудрился не поломаться. Кстати, о везении... в кармане железнорукого соратника лежит манок на удачу! "Мартин! Жги перо!" — поднимаясь на ноги, закричал военачальник клана.

Двумя минутами ранее, сидя в полной темноте и боясь пошевелиться, Куница вслушивался в зловещий скрежет когтей. Повар был отнюдь не из робкого десятка и порой, за правду, был готов вступить в заведомо проигрышную драку. Вот только все драки в его жизни происходили на кулаках и, что самое важное, с людьми. Потому и немудрено, что сейчас ему было страшно. Страшно перед лицом неизвестной твари, которая вряд ли остановится после парочки выбитых зубов, пожмет руку и предложит вместе выпить.

Быстрые шаги раздались сверху — это второй бес, пришедший на помощь собрату, семенил по крыше. Удар! Фургон слегка качнулся — третий, самый безбашенный, решил пробить деревянную стенку головой. Еще чуть-чуть и монстры доберутся до него.

И настало это волшебное мгновение. "Я человек! Я не скотина, которая послушно идет на убой! Я никогда не пойму, как можно добровольно положить голову на плаху и ждать!". Какой-то невидимый взрыв произошел за переносицей повара. Ударная волна от этого взрыва бросила россыпь ослепительно белых искр в глаза и обдала жаром затылок.

В ногах у Куницы лежал его походный мешок, а в мешке — поварской нож. Необычайно удобная рукоять баттийского дуба, широкое лезвие из каленой стали, ну а если уж говорить об остроте... не каждый солдат так заботится о своем оружии, как Менно Питрен о рабочем ноже. Камушком и мусатом, Куница монотонно доводил лезвие до совершенства и останавливался лишь тогда, когда оно проходило сквозь гнилой помидор с той же легкостью, что и сквозь сливочное масло.

С криком "живым не возьмете!", повар с плеча вышиб дверь фургона и вывалился в туман. "Ыр-лы-ооо!" — послышалось совсем недалеко, со стороны слабого оранжевого свечения. Похоже что там, за туманом, вовсю полыхает огонь. Хорошо это или плохо — неважно, ведь кроме как в ту сторону, бежать больше некуда.

Вскочив на ноги, Куница стремительно бросился на зарево, но на полпути был нагнан бесом. Маленькая тварь крепко впилась зубами в голеностоп Менно и тот плашмя упал на землю. Ударив пяткой свободной ноги бесу прямо в нос, Куница сбросил его с себя и поспешил перевернуться. Следующим броском, тварь попыталась добраться до горла повара.

Не вышло. Схватить беса за руку получилось как-то случайно, на уровне рефлексов. Пытаясь высвободиться, пойманная бестия хлопала своими жуткими кошачьими глазенками, сосредоточенно фырчала и царапалась. Вот и момент истины — убить или быть убитым. Не имея особого опыта, Куница всадил нож куда попало, а попало прямиком в подмышку беса.

Нож для повара — продолжение руки. Каким-то внутренним зрением, Менно ясно увидел, как кончик лезвия уперся в межсуставный хрящ. Четверть оборота и бесова лапа обмякла, как мокрая тряпочка. Куница действовал инстинктивно. Руки помнили — примерно таким же способом заготавливается "горлица по-эволлийски". Перед тем, как отправить тушку в изысканный маринад, из бедной птицы вытаскивают абсолютно все кости.

Завизжав от боли, бес запрокинул голову. Тем самым, он добровольно подставил горло под нож повара. Черная смрадная кровь брызнула фонтаном и тварь забилась в истерике еще пуще прежнего. Дождавшись, когда последняя капля жизни вытечет из хвостатой гадины, Куница отбросил от себя тело. Приступ храбрости закончился. Сидя в луже крови, повар тяжело дышал. Сквозь непонятно отчего наворачивающиеся слезы, Менно глядел на недвижимого беса. Сейчас ему очень хотелось жить. Настолько хотелось, что Куница неосознанно начал молиться. Не имеющая адресата, молитва не была обременена словесной оболочкой... наверное, так мыслят животные. И заключалась эта безмолвная мольба в одной лишь сконцентрированной идее — жить.

"Не может быть" — ошарашенно произнес повар, когда мертвая тварь вдруг подняла голову. Подернутые белесой дымкой глаза безразлично вонзились в Менно. "Мартин! Жги перо!" — послышался за спиной крик Каспара. Улыбнувшись, маленький мохнатый покойник резко сорвался с места и исчез в тумане.

Алезандезе понятия не имела, о каком пере идет речь. С характерным хлопком, она закончила свой очередной "подход" к Ырлиоке и растворилась в темном мире. Девушка не нашла ничего умней, как подбираться к монстру сзади и резать обратную сторону колена. Ножички Дез упорно ковыряли серую обрюзгшую плоть в поисках связки, сухожилия, какого-нибудь нерва или, еще лучше, артерии. Но, раз за разом, они бестолково тонули в образовавшемся фарше из жира и мяса. С каждым новым подходом, дочь Вожака обильно окатывала рану очередным ядом. Для обычного человека, многие из ее отрав были бы смертельны и в гораздо меньших дозах. Однако, как говорилось выше, сходство Ырлиоки с человеком было невелико и яд не действовал.

В тот момент, когда на поле боя влетел бесенок, железнорукий Мартин как раз шарил по карманам в поисках своего волшебного перышка. Произошедшее далее, заставило его отставить приказ командира и застыть в удивлении. Маленькая прыткая бестия добровольно шмыгнула прямиком в первый из ртов Ырлиоки. Не задержавшись там и секунды, вторым прыжком бес попытался преодолеть следующую преграду — неустанно смыкающийся пресс из сотен маленьких жевательных зубов. Увы, не рассчитал... с хрустом, челюсти Ырлиоки сомкнулись на тазобедренном суставе беса.

Отвратительное зрелище: цепляясь своей когтистой лапой за что попало, бес настырно подтаскивал самого себя все глубже и глубже в зловонную пасть чудища. А в это же время, зубы Ырлиоки остервенело пережевывали его ноги. Все, что осталось от бесенка ниже пояса — бесформенное месиво, крепленое друг к другу драными лоскутами кожи. При этом хвостатый не произвел ни звука. Будто бы ему вовсе и не было больно.

"Командир! Подсади!" — вскричал Хеннмель, заметив, что Ырлиока в панике бросил свою дубину. Взяв хороший разбег, парень оттолкнулся о скрещенные ладони Шакала и взмыл в воздух. Совершить скачок между мирами и приподняться чуть повыше, значит сбросить со своего тела всю инерцию и лишить силы удар, в который сейчас нужно вложить как можно больше. А посему, пусть прыжок в соизмерении с ростом монстра смешон, нужно пробить туда, до куда достанешь. Широкий замах и... стальной кулак резко впечатался Ырлиоке прямо в бугорок выступающей скулы. И вот теперь, с чувством выполненного долга, молодой каратель ушел в мир своего темного бога.

Пошатнувшись, чудовище с грохотом упало навзничь. Тем самым, оно опрокинуло потрепанного беса прямо себе в глотку. Хлопки-хлопки-хлопки! Пользуясь моментом слабости, темные резали, били и кололи. Скажите "лежачего не бьют"? Вспомните одну из самых растиражированных заповедей Щура! Но все то, что делала сейчас сталь мечей и ножей — пустяки... не более, чем царапины. Настоящие увечья наносились Ырлиоке изнутри: будто бы кошка клубок ниток, бес остервенело драл сердце чудовища. Спустя всего лишь минуту, гигантский малиновый глаз потух и все было кончено.

— Спасибо. — похлопав Мартина по плечу, сказал вымотанный боем Шакал и сел на землю. — Если бы не твои перышки, сейчас бы уже с Мусором здоровались.

— Командир. Так я это... не успел перо сжечь.

* * *

Пустошь постепенно сдавала свои позиции. Безрадостный пейзаж голой равнины разбавился редкими кустарниками можжевельника и молодыми березками, сбросившими к этому времени с себя всю листву. Еще чуть-чуть и на горизонте станет видно колышущееся море разнотравья, виртуозно играющее полной палитрой желтых и коричневых оттенков. Впереди Аббадон.

Последствием схватки богов стало то, что размер этого могучего королевства сократился аж втрое. Измучанная войной и голодом, королевская армия в тот момент утратила свою хватку. Первым о своей независимости заявил Хорн — его отделение произошло в год учреждения Церкви Единого. Осевшие в городе Терхоле язычники прямым текстом послали "короля-вероотступника" свинье под хвост и устроили переворот. Само собой, эту революцию поддержали очень многие аббадонцы. Причиной стало то, что новая Церковь как-то подозрительно быстро снискала расположение при дворе, который почти целое тысячелетие исповедовал традиционную западную религию.

Ни сил, ни средств вести гражданскую войну не было у обеих сторон этого конфликта. Не пролив ни капли крови, Аббадон отдал язычникам город и обширные лесные массивы к востоку от него. Условие было лишь одно — на хорнийском троне должен сидеть кровный родственник короля Ламмерта III, правившего Аббадоном в то суровое время.

По примеру Хорна, почти сразу же от ослабленного королевства отделилась самодостаточная провинция Эволле и северо-западные шахтерские городки сутарского предгорья. Эти новоиспеченные государства, в конце концов, приняли веру Единого, но присоединяться обратно не спешили. По собственной недальновидности доведенный до нищеты, Сутар чуть позже будет проситься обратно в состав Аббадона. Будет слезно умолять, но... но покупать сутарскую породу за бесценок гораздо проще, чем наводить порядок в целом регионе.

И хватит об этом. Все это было очень и очень давно. Сейчас королевство крепко стояло на ногах и ни при каких обстоятельствах не желало уступать ни крохи своей земли. Потому-то и шла война. Война, начавшаяся при довольно странных обстоятельствах.

С момента коронации Дедерика все было спокойно ровно год, как вдруг придворный маг Католдус Огненный поднял бунт. Он отправился на север и боем, почти что в одиночку, подчинил себе город Боргарнес. Возможно самый сильный волшебник современности, Католдус был скуп на фантазию и переименовал захваченное поселение в Град Огненный, а его окрестности нарек Империей Огня.

С тех пор прошло уже почти двадцать лет. Почему же сильнейшее государство запада до сих пор не смогло отбить один-единственный городишко? Во-первых, потому, что для своих людей Католдус довольно быстро превратился из узурпатора в заботливого и доброго хозяина. Северянам новый порядок пришелся по душе. Во-вторых, "городишкой" Боргарнес был при Дедерике, а с начала правления Огненного разросся и окреп. Ну и в-третьих, Град Огненный просто невозможно держать под осадой. Несмотря на свое новое "теплое" название, этот город представлял собой самую северную обитаемую точку мира, где суровая зима длится чуть ли не полгода. Полгода регулярная армия Аббадона пытается осаждать Империю, а на зиму возвращается домой, чтобы случайно не передохнуть от холода.

Сейчас, скорее всего, остатки аббадонских воинов уже вернулись с севера и королевской стражи на пути будет предостаточно. Но стража — это забота Каспара Кортрена. Или, на крайний случай, Алезандезе... смотря в какую сторону будет развиваться ситуация. А Кунице сейчас наконец-то довелось узнать свою роль в спектакле, который собирался разыграть в аббадонской столице несравненный Ворон Алькахеста. Во время очередной стоянки, тайный вежливо попросил покинуть фургон всех, кроме повара.

— Питрен. Мои люди выехали вперед нас. По приезду в Алкмар, ты станешь владельцем и шеф-поваром ресторана "Небосвод". — не петляя вокруг да около, монотонно произнес Колин.

— Чего? — услышав подобное от кого-то другого, Менно принял бы это за издевательскую шутку. — Как владельцем? Каким еще шеф-поваром? Шутить изволите?

— Я буду с тобой честен. Этого же, Питрен, прошу и от тебя. Я бы сам отыграл эту роль, но у меня не было достаточного времени на подготовку. Невозможно за столь краткие сроки заменить всю обслугу ресторана на наших агентов. А у обслуги не должно быть никаких сомнений в том, что ты — эксцентричный мерсенский шеф-повар...

— Мерк!? Это я-то мерк!? Какой же я, гыргалицу мне в ухо, мерк!? Ты на рожу-то мою посмотри! Видел когда-нибудь у мерков веснушки?

— Отлично, Питрен. Насчет эксцентричности ты ухватил прямо в точку. По приезду, у тебя будет два дня на подготовку званого ужина. Справишься?

— Как будто у меня есть выбор... А что за кабак-то? — недоверчиво спросил Куница. — И что конкретно от меня требуется?

— Не кабак, Питрен, а ресторан. Один из лучших в столице. Шеф-поваром был ученик знаменитого Шуилера Лизарди, но вчера или позавчера... крайний срок — завтра. В общем, шеф бесследно пропал. Мои люди за хорошую сумму покупают ресторан у раздосадованного владельца и пускают по городу слух, что очень скоро здесь будет готовить сам Менно Питрен.

— И что?

— И слух доходит до тех, кто нам нужен. Знать, богатые купцы, придворные особы. А если уж совсем повезет — зацепим кого-нибудь королевских кровей.

— Так я и спрашиваю: что с того!? Кому какая разница, что и где я буду готовить?

— Я же сказал, "сам Менно Питрен". Поверь, приставка "сам" сыграет свою роль. И даже мерки будут со знанием дела кивать башкой, когда речь зайдет о тебе. Мои люди — профессионалы в своем деле, Питрен. Попутно обрастая красочными подробностями, слух о богатом имперском шеф-поваре выстрелит так, как нам нужно. Главное, самим потом сподобиться узнать, что о тебе выдумали в городе.

— Ну предположим. — немного помолчав, Куница переварил информацию. Повар недовольно поежился, слишком уж авантюрной показалась ему задумка тайного. Да и вообще, что за бред? Собранный "волками" отряд состоял из людей, способных заставить целые города захлебнуться кровью, а тайный столько внимания уделял какой-то готовке, ресторану, званому ужину и вообще... слишком много внимания уделял Менно. Как-то неуютно стало от этого. — Я знаменитый шеф-повар. А дальше-то что?