Книга 1. Гоша Каджи и Алтарь Желаний

Глава 10. А поутру они проснулись...

Когда распределение первокурсников закончилось, и все они заняли места за своими столами, Семен Борисович свернул пергамент и отправился присоединиться к остальным учителям. А вот Этерник Верд-Бизар наоборот поднялся, и опять легко и бодро занял место за золоченой трибуной. Потом он легонько хлопнул в ладоши, и высоко под сводчатым потолком сверкнула молния. А потом послышался трескучий раскат грома. Все разговоры, шум и гам, воцарившиеся было в зале, мгновенно стихли. — Перед тем как начать торжественный пир в честь пополнения нашей волшебной семьи, я хотел бы попросить у вас несколько минут внимания к моей скромной персоне. Этерник белозубо усмехнулся, прекрасно зная, что ему вряд ли откажут в такой невинной просьбе. И дело даже не в том, что он здесь директор и самый крутой волшебник. Просто подавляющее большинство учеников его уважало, а многие прямо-таки обожали. — В первую очередь я хотел бы представить первокурсникам учителей и руководителей факультетов. А старшеклассникам напомнить об их существовании. А то, небось, за лето вы их и забыли совсем. Глядишь еще, и меня перепутаете с Монотонусом... Гоша, как и другие вновь прибывшие ученики, шутки не понял и не оценил. Но зато старшеклассники весело рассмеялись. Правда, тут же и умолкли, повинуясь слегка приподнятой руке директора. А Этерник, чуть развернувшись к столу учителей, продолжил, вытянув в его направлении сухонькую ручонку: — Итак, друзья, позвольте вам представить Бласту Мардер, руководителя факультета Блэзкор. — Она величаво встала и скупо улыбнувшись, больше глазами, чем губами, на пару секунд склонила в поклоне седеющую голову, а затем гордо выпрямилась. — Профессор Мардер будет преподавать вам заклинания и заговоры. Раздались аплодисменты, особенно бурные за столом Блэзкора, и редкие, едва слышные хлопки — на противоположной стороне зала, там, где сидели фалстримцы. А профессор Мардер невозмутимо опустилась назад на свое место и, склонившись к Мэри, что-то коротко ей сказала. Девушка только пожала плечами, словно ей было все равно нечего ответить. А директор тем временем продолжил: — Руководитель факультета Даркхол — Своч Батлер, прошу поприветствовать. Из-за учительского стола быстро поднялся другой сосед Мериды. Именно тот светловолосый мужчина с хвостиком на затылке, чей взгляд так не понравился Каджи. Он белозубо оскалился, как почудилось Гоше, хотя всем остальным показалось, что учитель просто улыбнулся. Сжав правую руку в кулак, Своч вскинул ее в приветствии на уровень плеча, согнув в локте, и коротко кивнул залу головой. А потом, не дожидаясь аплодисментов, так же быстро опустился на стул. А они все же были, аплодисменты. Не сказать, что очень уж бурные и продолжительные, но вполне приемлемые. Причем звучавшие с примерно одинаковой силой из-за всех пяти столов. — Профессор Батлер преподает у нас очень важный предмет. — Брови Этерника грозно сдвинулись к переносице и вроде как бы вздыбились, отчего лицо его приобрело некоторую серьезность и даже суровость. — Важный всегда, во все времена, а в нынешние — особенно. — Верд-Бизар вышел из-за трибуны и направился к той стене, которая представляла собой нарисованный пейзаж, в крайнем случае, для всех остальных. А по пути он продолжал говорить, и его было прекрасно слышно даже в самом дальнем углу Большого зала, хотя уже через минуту директор запросто вошел в картину. — Темные силы и защита от них — это, я вам скажу, тот раздел магии, без которого порой просто не выжить в нашем мире... И все увидели, как Этерник направился к костру, а, подойдя к нему, подбросил в огонь несколько поленьев. Костер радостно их принял, взметнув в небо тучу искр, и тут же стал жадно облизывать язычками пламени. Директор подержал несколько секунд руки над огнем, словно хотел согреть их, и затем удовлетворенный направился обратно. — Во, дает жару! — изумился Роб. — Кроме него никто так не умеет. Правду говорят, что Этерник — самый великий маг на свете... — ...Борьба между добром и злом — вечна. И никуда нам от нее не деться. — Верд-Бизар опять занял место за трибуной и, обведя подобревшим взглядом притихших учеников, уставился, как показалось Каджи, именно на него. — Ни в этом мире, ни в каком другом. Главное — чью сторону принять. И каждый из вас, — он степенно обвел рукой зал, — должен сам для себя решить этот вопрос. Только сам, и никак иначе... Директор о чем-то задумался на некоторое время, а затем, встрепенувшись, усмехнулся в усы и продолжил, как ни в чем не бывало: — Факультет Стонбир, этот год для вас с самого начала будет трудным. Но, зная ваше спокойное упорство и работоспособность, я предполагаю, что вы достойно справитесь со всеми сложностями. А поможет вам в этом ваш новый руководитель, прежний теперь работает в министерстве магии, и вроде бы ему там даже нравится. Итак, приветствуйте, — Этерник развернулся к ученикам спиной и первым захлопал в ладоши. — Камелтосис Сид. Под дружные хлопки из-за стола с трудом выбрался круглолицый невысокий толстячок с носом, напоминающим большую сливу и чем-то похожий на воздушный шарик. Только наполнили его не воздухом, а водой. Потому что тело Камелтосиса больше колыхалось в такт его движениям, чем было упруго-воздушным. Он учтиво сложил ладони около груди, и, зажмурившись от удовольствия, словно сытый кот, медленно и с достоинством поклонился ученикам. Аплодисменты стали еще дружнее. Но, обрывая их, Этерник поднял вверх руку, развернувшись обратно лицом к ученикам. — Профессор Сид займется вашим образованием в области флоры и фауны..., — директор улыбнулся так радостно, что по его белым зубам, словно искорка пробежала. — И, конечно же, Электра Дурова! Овация была такой бурной и продолжительной, что Каджи удивился. А старались в основном ученики Эйсбриза и Блэзкора. Правда, от них почти не отставали даркхольцы. И лишь только на левой стороне зала было куда более спокойно, хотя и там тоже хлопали в ладоши. А приветствовали все невысокую и словно бы воздушную женщину непонятного возраста. Скажем так, среднего. Платье ее переливалось всеми цветами радуги, будто усыпанное блестками. Но еще больше сверкала ее улыбка, милая и немного застенчивая, от такой бурной встречи, в которой почти потонули слова Этерника: — Руководитель факультета Эйсбриз и преподаватель трансфигурации, — а когда зал успокоился, он добавил с лукавой усмешкой: — Но хотя профессор Дурова и отличается у нас особым добродушием, ведите себя на ее уроках прилично. Иначе Электре ничего не стоит превратить любого из вас, — Верд-Бизар задумался на секунду, — в стакан воды. Директор просто плавно повел рукой, и в ней тут же из воздуха появился именно стакан с кристально чистой водой. Который он тут же и выпил не спеша. А потом стакан так же внезапно исчез. Зато Этерник продолжил дальше: — Руководить факультетом Фалстрим по-прежнему будет Хитер Джакетс. Да и преподавать вам приготовление зелий и снадобий — тоже. На всеобщее обозрение встала красивая, молодящаяся дамочка-блондинка, довольно-таки высокая, но не так что бы очень. Слегка жеманная, но как показалось Гоше, скорее надменная, а все ее ужимки только пытались это качество скрыть. Естественно, что ее очень дружно приветствовал собственный факультет. А вот остальные — почему-то не особо старались, так, скорее, для виду похлопали, да на этом и успокоились. И успокоились очень быстро. — Теория магии, — Этерник задумчиво поворошил свою бороду, разве что не стал выдергивать из нее волосы, словно Хоттабыч. — Куда ж без нее, без теории.... И куда ж мы без Монотонуса Хлипа... Приветствуем! Из-за стола поднялся нескладный, весь какой-то угловатый, похожий на циркуль, сравнительно молодой мужчина. Хотя подниматься ему было вовсе и не обязательно. Роста он был под два метра, и даже в сидячем положении его абсолютно лысая голова была прекрасно видна из любого, даже самого дальнего уголка Большого зала. Улыбнулся он так же нескладно, как и встал. Лучше даже сказать — скривился. Причем весь. Видимо стесняясь своего огромного роста и страшной худобы, Монотонус попытался чуть уменьшиться в размерах. От этого одно плечо у него уехало куда-то вниз, зато другое пропорционально задралось вверх. Вот теперь первокурсники смогли оценить шутку директора, что прозвучала в самом начале его речи. Но к их изумлению, Хлипа приветствовали очень дружными хлопками. Совсем не хуже, чем Электру Дурову. А он от этого еще больше застеснялся и совсем уж неловко опустился назад, едва не промазав по стулу и чуть не опрокинув стол. — Но кроме теории существует еще и практика! — жизнеутверждающе высказался Этерник. — И профессор Хлип поможет вам с ней так же достойно разобраться, как и с теорией. Верд-Бизар обвел зал, полный учеников, хитрющим взглядом. — Я никого не забыл представить? — Семен Борисович Волков! — очень дружным хором прокричали старшеклассники. И разразились таким громом оваций, каким не встречали ни одного из учителей. Первокурсники были просто потрясены. А профессор Волков стремительно вскочил из-за стола, покрасневший, как помидор на грядке, и, блестя прослезившимися от счастья глазами, несколько раз согнулся в поклоне, ответно поприветствовав каждый факультет в отдельности. И даже когда он опустился назад, еще очень многие ученики продолжали азартно хлопать в ладоши. А директор и не собирался их останавливать. Он стоял боком к ученикам, облокотившись на трибуну и невозмутимо выковыривая что-то засевшее под ногтем. И только когда самые рьяные хлопки прекратились, он спокойно так произнес, слегка удивляясь самому себе: — И как же это я забыл про историю магии? Старею видать..., — и тут же почти без перехода продолжил: — В этом году у нас пополнение в учительском составе. Правда, не совсем в учительском, — тут же поправился Этерник. — Но со всеми правами и обязанностями, вытекающими из этой должности. Как вы уже знаете, каждый год к нам приезжает по направлению министерства магии кто-нибудь из преподавателей от других школ волшебства. Так сказать, обмен опытом, укрепление магического сотрудничества и все такое. Они обучают наших студентов тому, что знают лучше нас. Уроки таких учителей факультативные, поэтому посещение их свободное, только для желающих. Кстати, записаться вы можете в любой момент у своих руководителей факультетов. Директор поправил чуть сбившуюся набок мантию и продолжил: — Мы все рады поприветствовать в этом году нашу дорогую гостью из Шармбатона Дриму Ловью. Она приехала к нам, чтобы обучить всех желающих основам магического дизайна и волшебных художественных искусств. А где же ваши аплодисменты, друзья? Они, конечно же, прозвучали, хотя несколько тихо, коротко и сбивчиво. Все ученики попросту больше глазели на молодую женщину лет тридцати, не больше. А поглазеть имелось на что. Она была очень красива, весела и улыбчива. Хрупкая, миниатюрная, с короткими кудрявыми волосами цвета спелой пшеницы. Зеленые глаза светятся изнутри чем-то таким, что притягивает к ней, как магнитом. А затем она послала в зал воздушный поцелуй, и у многих старшеклассников учащенно забились сердца. — Ну и чего ты так на нее вылупился? — в бок Гошу слегка толкнула недоумевающая Янка. — Вейлы что ли не разу не видел? — Нет, не видел, — честно сознался Каджи. — Откуда, я же среди маглов жил безвылазно... — Ну, вот теперь увидел, — Янка почему-то чуть обиделась. — Посмотрел, и хватит... А директор в это время уже продолжил дальше: — И, конечно же, наша стажер и смотритель за Сумеречным лесом — Мерида Каджи... Аплодисменты были дружные только справа и из центра зала. Левая сторона, можно сказать, проигнорировала слова директора. А Мэри это и не затронуло нисколько. Она легко вскочила со стула и весело помахала всем рукой, правда, и, развернувшись в ту сторону, откуда слышались хлопки. И довольно улыбаясь, уселась обратно. — Вы ее уже знаете. А многие еще помнят и по учебе. Прошел всего-то год, как Мерида закончила обучение в Хилкровсе.... Заодно и напоминаю всем, что Сумеречный лес — не место для прогулок. И если кто-то будет там пойман, находясь не по делу и без сопровождения учителя, то пеняйте на себя. Накажу строго, — Этерник стал совершенно серьезен, правда, только на одну минуту. — Если он к тому моменту еще жив будет. Хотя лучше уж быть съеденным какой-нибудь дикой тварью, чем попасть живьем в руки Мериды. Вот тогда я вам точно не завидую, — директор усмехнулся добродушно, — и даже наказывать не стану. Она сделает это лучше меня. Порой я сам ее побаиваюсь... Зал рассмеялся недоверчиво. А Верд-Бизар помолчал секунду, что-то вспоминая. Потеребил бороду, и продолжил: — И еще одно объявление. В этом году подвалы Центральной башни — так же запретное для учеников место. Летом какая-то заблудшая виверна там поселилась без прописки, так мы от нее никак избавиться не можем. Соваться туда — просто не советую. И хотя мы ее кормим на всякий случай, но вдруг она чего-нибудь свеженького захочет... — Врет ведь наверняка и не краснеет, — тихим шепотом сообщил Баретто друзьям. — Вот уж не поверю, что такие учителя во главе с самим Этерником не могут избавиться от виверны. Да и вообще, откуда она здесь взялась? Гоша только пожал плечами, так как и понятия не имел о том, что из себя представляет виверна. Янка же легкомысленно махнула рукой, по барабану, мол, мне: врет, но складно. А Аня высказалась почти всерьез: — Значит, есть на то причина. Но если хочешь, Роб, то можешь сбегать туда и проверить. Лично я тебе — разрешаю. — Да ну тебя, Анька, — расстроился Баретто. — Я же серьезно говорю. — Я тоже, Роб, — она накрыла его ладонь своей, а глаза у девчонки продолжали смеяться. — Если боишься, могу и проводить тебя до подвала... — И, конечно же, помогать учителям следить за порядком, что бы вы здесь все вверх дном не перевернули, по-прежнему будет смотритель замка Тайлер Кинг. Не прозвучало ни одного удара в ладоши. А откуда-то из тени в углу появился ранее никем не замечаемый мужчинка, по-другому и не скажешь. Низенький, неприметный, словно призрак, востроносенький и с блестящими холодом глазами. Да еще пенсне хищно сверкали, отражая свет факелов. Мантия у него была ему под стать, просто серая, без всяких украшений. Да и короткие волосы тоже какие-то блеклые. Весь его вид просто кричал о том, что хватит уже сидеть в казематах, пора и на свежем воздухе прогуляться. Хотя бы раз в полгода. — Тайлер, — обратился к нему Этерник. — А куда, кстати, наши привидения подевались? Что-то их сегодня и не видать. — Они опять поссорились, директор, — смешок у Кинга получился с неприятной для слуха хрипотцой и очень тихий. — Сидят на чердаке Центральной башни, дуются друг на друга. Но по одиночке появляться в Большом зале не желают. — Ну, и ладно, — легко согласился Верд-Бизар, покидая трибуну и направляясь к столу учителей. — Помирятся — появятся. В первый раз что ли... На половине пути он замер и, хлопнув себя ладонью по лбу, произнес: — Вот склероз, проклятый, до чего доводит. А потом широко взмахнул рукой, описав в воздухе полукруг. И пошел, посмеиваясь над собой, дальше. На столах же в это время мгновенно появилось столько всевозможных лакомств, что даже наша объевшаяся совсем недавно четверка друзей не устояла перед соблазном. И каждый из них хоть что-нибудь да ухватил. Правда, что-либо серьезное из еды они дружно отвергли, отдавая предпочтение десерту. Особенно налегали на мороженое. Может быть из-за того, что внутри у каждого из них теперь полыхало неугасимое пламя факультета Блэзкор, и его срочно требовалось чуть-чуть успокоить. А может быть, просто от горящих каминов в Большом зале Центральной башни было очень жарко. Торжественный ужин прошел совсем не торжественно. Скорее весело и беззаботно. А когда все окончательно насытились, наговорились и наобщались вдоволь, — столы точно так же неожиданно освободились от загромождавшей их посуды с разнообразными яствами. А всего-то и делов: директор просто щелкнул пальцами на правой руке. После чего Этерник встал и кратко объявил ученикам: — А теперь отправляйтесь-ка все отдыхать. Уже завтра утром для вас начнутся напряженные деньки, так что скучать не придется. Старосты отведут вас в башни факультетов. Всем спокойной ночи и приятных сновидений. Гоша хлопнул осоловевшими от сытости глазами. Потом повернул голову в сторону учительского стола, выискивая Мериду. Но к его удивлению ни сестры, ни директора там уже не было. Да и Своч Батлер на пару с приглашенной преподавать вейлой тоже куда-то исчезли втихаря. — Блэзкорцы, хотя бы в кучу соберитесь и пошли за мной, — недалеко от Гоши нарисовалась стройная, можно даже сказать что худенькая, старшеклассница со значком старосты на груди, волнистыми каштановыми волосами длиной до середины спины и серьезно-озорными глазами. Кажется, каре-зелеными. Потом она подошла к первокурсникам, пока старшеклассники лениво выбирались из-за стола. Окинула их оценивающим взглядом и, похоже, что осталась довольна осмотром. — Я староста факультета Блэзкор, — девушка стала солидной на время. — Зовут меня Таня Сантас. И вам лучше меня слушаться. Это в ваших же интересах. Если нужна будет какая-нибудь помощь, то можете смело обращаться ко мне. Смогу — помогу. Да и другие старшеклассники вряд ли вам в чем-то откажут. У нас факультет дружный. Так что вливайтесь. И когда все согласно закивали головами, присоединяясь к толпе старших учеников, она чуть усмехнулась. А потом попридержала за плечо Каджи. Он остановился, а девушка тихо произнесла: — Смотри, Гоша, поосторожнее веди себя. Не все в этой школе рады, что ты стал учеником Хилкровса, — староста мельком стрельнула глазенками куда-то влево. — И, наверняка, за тобой начнут пристально наблюдать. А лишние штрафные очки факультету совсем ни к чему. Договорились? Гоша в подтверждение слов кивнул головой и вполне серьезно ответил: — Я постараюсь, — и сам не зная почему, добавил. — Я вчера твою маму и брата видел. Они покупали тебе новый телескоп, вместо разбившегося. — Да уж, было дело, — усмехнулась Таня, а в глазах искорки веселья заметались. Она слегка нагнулась, и произнесла так, чтобы слышал только Каджи: — Вообще-то, я его почти нарочно разбила. Проверяла, что крепче: телескоп или голова старосты Фалстрима. — Девчонка выпрямилась и, поигрывая смешливыми ямочками на щеках, продолжила весело: — Его голова дубовее, почти монолит. А то достал уже! Только, Гоша, т-с-с, брату об этом не говори: он все матери разболтает. А мне хватило и того, что с факультета за это тридцать баллов сняли... Готовы? Тогда все за мной. И Сантас резво рванула к выходу, очутившись в голове сравнительно стройно собравшейся колонны-толпы блэзкорцев. Через пару минут они самыми первыми из остальных факультетов высыпали во внутренний двор и направились к одной из башен замка. Как впоследствии объяснили первокурсникам, она называлась Башня Грифонов. И именно грифон, летящий сквозь пламя, был гербом и одновременно талисманом факультета Блэзкор. Сама башня оказалась круглой и высокой с длинным шпилем наверху. А вместо двери на входе переливалось ярко-жгучее пламя. Здесь-то и остановились. — Первокурсники, — вперед опять вышла Таня. — Слушайте внимательно. Бояться огня вам совсем не следует, так как вы теперь отмечены именно этой стихией. Он своих не трогает, и вы совсем ничего не почувствуете, проходя через него. Пламя служит всего лишь стражем от нежелательных гостей с других факультетов. Но если уж вам вдруг захочется кого-нибудь провести в гости в башню, то достаточно просто держать посетителя за руку, и тогда огонь ему тоже ничего не сделает. Но лучше давайте обойдемся без посторонних. Смотрите, как это делается, и вперед! Старшеклассники один за другим исчезли в пламени. А потом настал черед младших. И что интересно, Гоша совсем не испытывал страха. Ну, ни капельки. Он первым решительно шагнул в огонь. Правда, Таня, похоже, их обманула. Огонь Каджи все же почувствовал. Точнее его осторожное и мягкое прикосновение к лицу, словно оно за секунду его ощупало, стараясь запомнить. Следом за Каджи ввалилась в холл первого этажа и тройка остальных его друзей. А потом и все прочие первокурсники. И лишь самой последней появилась Сантас. Холл выглядел просторно, скромно и в тоже время чуть торжественно. Прямо напротив входа находилась каменная статуя большого грифона, чему собственно никто и не удивился. Он застыл, приподнявшись на задних лапах и опираясь на хвост. Левая передняя у него была вытянута вперед, словно грифон защищался от неведомого врага, выпустив внушительные когти. А крылья раскинулись широко в стороны, приподнятые вверх. Не знаю как у других, но у Каджи сложилось такое впечатление от скульптуры, что еще один миг, и грифон забьет крыльями, а потом взлетит. Настолько все выглядело реалистичным. Позади каменного чудища висело большое знамя факультета Блэзкор. Сине-черное полотнище с горящим на нем языкастым пожарищем. На стенах — несколько портретов. В основном пожилые мужчины, хотя попалось на глаза и несколько женщин. А объединяло их всех сейчас только одно: любопытное выражение лиц. — Это прежние руководители факультета, — объяснила Таня новичкам. — Здравствуйте, господа профессора. Привела вот первокурсников. Ребята вроде бы все достойные... — А озорники есть? — строго поинтересовался портрет рыжебородого мужчины лет пятидесяти с такими же огненными волосами под шляпой с лихо торчащим вверх пером страуса. — Да есть парочка, — скромно вздохнула Сантас, но уточнять, кто именно — не стала. — Это — хорошо, — обрадовался рыжебородый декан, поправляя кружевное жабо воротника. — Значит, традиции и дальше не нарушатся, и мы зададим всем остальным факультетам по самое не хочу! Но на него тут же возмущенно набросились почти все остальные портреты, выговаривая ему за неправильное, с их точки зрения, поведение. А рыжебородый не то что смутился, а, наоборот, с таким жаром стал отбивать их словесные атаки, что у Каджи даже сомнений не возникло: эту баталию рыжий выиграет обязательно. — Пошли наверх, — Таня махнула рукой в направлении винтовой лестницы. — Они теперь долго не успокоятся. И дружной толпой они попали на второй этаж. Там находилась гостиная факультета. Была она средних размеров, но очень уютной. На полу мягкий ковер нейтрального, не яркого цвета. На стенах — гобелены с красивыми вышивками на них, изображающими чаще всего сценки из жизни учеников. У одной стены весело потрескивает поленьями камин. В центре гостиной расположился сравнительно большой овальный стол с мягкими стульями вокруг него. Чуть поодаль — просторный диван. Книжные полки на противоположной камину стене. И в разных местах разбросались несколько старинных кресел с журнальными столиками обок. И парочка сидящих в них старшеклассников. Больше ничего и никого. Из гостиной вверх уходило уже две лестницы, тесно прижимавшихся к круглым бокам башни. — Девочки налево, мальчики направо, — скомандовала Таня. — Там ваши спальни. Устраивайтесь спать поскорее. Этерник прав — завтра будет тяжелый денек. А у вас, первокурсников, с непривычки — особо трудный. Давайте, давайте, идите. На дверях уже написано, кто в какой комнате будет жить. Разберетесь... Тому, что на одной из дверей обнаружилась табличка с фамилиями Роба, Гоши и какого-то Бардера Шейма, парни даже удивляться посчитали излишним. Разве могут друзья жить порознь? А Бардером оказался толстенький и неуклюжий паренек с нечесаными космами. И еще было сразу заметно, что он крайне ленив. Просто до чрезвычайности. Комната ничего особого собой не представляла. Для замка — ничего особого. Каменные стены, сложенные из крупных серых блоков. Сводчатый потолок. Окна в готическом стиле. На стенах самозагорающиеся светильники. Массивный стол по центру, и три стула около него. А так же три крепких просторных кровати: две стояли вдоль боковых стен, а одна — напротив входа, под окнами. Ее-то и занял Шейм, сразу же развалившийся на ней прямо в одежде и, не снимая обуви. Ладно еще, что ноги он на полу оставил. В дальнем левом углу просторный шкаф для одежды. А около кроватей — тумбочки. Вот на одной из них и сидел Барни. Правда, сидел только до того момента, пока Гоша не вошел в комнату. А уж тут он радостно вспрыгнул на ноги и, чуть смущаясь посторонних, поинтересовался: — К-как все п-прошло? — Прекрасно, — Гоша бросился к другу, схватил его на руки и уселся на кровать. — Представляешь, Барни, меня сразу все стихии выбрали, а директор говорит... И тут Гоша сбивчиво рассказал приемнику то, что сам помнил. А Роб за это время основательно обследовал всю комнату, даже в шкаф и тумбочки заглянул и потом выдал свой вердикт: — Ничего, жить можно. — И скосив глаза на приемник, поинтересовался. — А ты кто такой? — Я, я..., — отчего-то замямлил Барни и окончательно потерялся. — Это мой друг Барни, — ответил за него Гоша. — Ты чего это опять заикаться начал? Знакомьтесь. А это, Роберт Баретто, тоже мой друг. Мы в поезде сдружились. А еще с нами такие классные девчонки ехали, тебе они понравятся, Барни. Только вот ты все самое интересное, к сожалению, проспал... Роб вразвалочку подошел к Гоше и протянул руку: — Давай пять, Барни. Раз ты друг Гоши, значит и мой тоже. — И улыбнувшись, добавил: — А все друзья меня запросто Робом зовут. Так что, можешь не стесняться. И приемник без церемоний хлопнул по протянутой ладони, тоже расплывшись в улыбке. Но уже через минуту ребята стали так отчаянно зевать, что сил у них хватило только на то, чтоб быстренько раздеться и растянуться в кроватях. Даже Шейм и тот последовал их примеру, правда, одежду свою побросал на пол как попало. И только они устроились, как светильники самостоятельно погасли. А ребята дружно провалились в объятия снов. Хотя ничего им, вообще-то, и не снилось, настолько они устали за сегодня. И даже не столько устали, сколько под завязку загрузились новыми впечатлениями. А Барни вздохнул слегка и, пробубнив себе под нос, что-то о том, будто хотел им свеженький анекдот рассказать, нацепил наушники и поплыл по волнам волшебной музыки. В этом мире она была совсем другая. ...А поутру они проснулись. Но еще точнее будет сказать, их с трудом разбудил Барни. Да нет, ничего страшного не случилось. Просто пора было идти на завтрак, а потом на первые в их жизни уроки волшебства.