Уже не Гарри: Путь Власти

Я предпочёл заняться на Истории магии спокойным чтением учебника, во время которого постоянно подавлял зевоту. И внезапно я обнаружил, что остался единственным в классе помимо призрака, кто ещё не заснул.

Поскольку почитать можно будет и потом, я предпочёл подремать. Правда, заснуть всё равно не вышло.

После уроков я взялся писать сочинение по щитовым чарам для Квирелла, однако быстро обнаружил, что глаза буквально слипаются. Несмотря на это, я счёл, что пользоваться зельем Бодрости так часто не стоит. Пришлось терпеть до ночи.

Отложенный на выходные перерыв в использовании зелья я решил провести сегодня, в ночь со среды на четверг. Кажется, я напрасно так злоупотреблял им.

Как ни странно, несмотря на моё состояние, заснуть не получилось. Я вертелся в кровати всю ночь и к утру обнаружил, что простыня сбилась в комок у меня в ногах.

Разумеется, ни о каких уроках в таком состоянии речи быть не могло. Пришлось опять выпить проклятое зелье, раньше казавшееся такой хорошей идеей.

День прошёл как в тумане. Уже на втором уроке (сегодня были трансфигурация и чары с историей магии, и преподаватели мне уже были известны) я опять почувствовал сонливость. На истории магии я вновь пробовал подремать, и опять безуспешно.

К сожалению, мне предстояло написать очень большую работу по Чарам на завтра, и я не смог улечься спать в четыре часа дня, как изначально планировал. Мне пришлось искать библиотеку и сидеть в ней до ужина, да и то я не успел переписать всю нужную информацию. В такой ситуации меня не обрадовали даже гигантские размеры школьной библиотеки, в которой наверняка могло найтись много полезного.

В этот день я лёг спать поздно, и опять никак не мог заснуть. Уже после трёх часов я понял, что это бесполезно, и принял зелье. Придётся варить снотворное — хотя бы то же зелье живой смерти, как одно из самых простых и сильнодействующих. Или лучше обратиться в школьное Больничное крыло?

Займусь этим вечером. Как-никак, у меня впереди выходные — должно хватить времени, чтобы восстановиться.

В пятницу единственным уроком было зельеварение. Перед ним, на завтраке, я получил письмо от Хагрида с предложением зайти на чай после обеда. Почему бы и нет? Вдруг что-то полезное узнаю.

К зельеварению я вновь захотел спать, и пришлось забежать в комнату первокурсников Слизерина, чтобы выпить зелье. Очень не хотелось испортить у Снейпа первое хорошее впечатление обо мне. Дополнительные знания в такой полезной области, как зельеварение, лишними не будут.

Дополнительно я захватил себе одну лишнюю дозу зелья — на всякий случай.

Я вновь отличился на зельеварении, заработав пятнадцать баллов для Слизерина. Гермиона, осмелившаяся напомнить профессору о своём великолепно сваренном зелье, получила-таки свои пять баллов — и сразу потеряла десять за то, что "отвлекла профессора от работы". Интересно, успеет она в течение этого месяца понять, что её успехи Снейпу просто неинтересны?

В итоге к Хагриду я направился в достаточно хорошем настроении, несмотря на все свои проблемы. Посмотрим, о чём он хочет поговорить.

Хагрид жил в деревянном домике вблизи Запретного леса. Когда я подошёл и громко постучал в дверь, за ней раздался оглушительный лай.

— Назад, Клык! — прокричал Хагрид.

Через секунду дверь открылась, и показался сам владелец избы, державший за ошейник большого чёрного пса.

Лесничий пригласил меня в единственную комнату дома за стол, а сам принялся наливать чай. Отпущенный на свободу пёс попытался меня облизать, чего мне крайне не хотелось. Это негигиенично, и вообще я собак никогда не любил. Кошки — гораздо более приличные и деликатные животные.

— Нельзя ли его привязать где-нибудь? — крикнул я Хагриду, отбиваясь от свихнувшегося с радости Клыка.

— Зачем, Гарри? Он безобидный совсем. Мухи, и то не обидит, да. Вот, помню, охотился я здесь на кабана...

— К чёрту кабанов, эта псина мне всю мантию слюной заляпала!

Хагриду явно не понравилось отношение к его любимцу, но он всё-таки согласился привязать его. К этому моменту мне вновь захотелось спать, в результате чего рассказ Хагрида о "моих" родителях и сожаления о том, что я попал на Слизерин, в голове не задержались.

А дальше я обратил внимание на какую-то газетёнку, лежащую на столе, и прочитал вслух заголовок.

— "Последние новости о происшествии в банке Гринготтс". Интересно, что там могло случиться такого? Профессор МакГонагалл говорила мне, что Гринготтс охраняется крайне надёжно.

— Эээ, Гарри... Это всё неважно. Дай сюда газету, — смущённо пробасил Хагрид.

— "Выяснилось, что по странному стечению обстоятельств то, что лежало в сейфе, было извлечено оттуда владельцем утром того же дня". И что бы это значило?

Я посмотрел на Хагрида, и не зря. В этот момент его глаза как-то странно сошлись на переносице, а дыхание на несколько секунд прервалось.

— Да, Гарри, это я там был в это время. Забрал одну вещицу по просьбе Дамблдора, её теперь в Хогвартсе хранят. Но это всё только директора касается, да ещё Николаса Фламеля, — произнёс лесник странным, как будто не своим голосом.

— Хагрид, что с тобой? — поинтересовался я его состоянием, попутно по привычке выпив оставшуюся дозу зелья — это явно необходимо запомнить, а я уже жутко хотел спать.

Что? — к Хагриду вернулся его обычный голос. — Да ничего со мной, всё со мной нормально...

Хагрид потёр лоб огромной ручищей.

— Вот дерьмо... А ты что смотришь, Гарри? Это тебя не касается, эт только Дамблдора с Фламелем касается. Ужин скоро, давай я тебя отведу.

Что-то очень уж поспешно он меня стал выпроваживать. Он явно сам не понял, как мог проболтаться. Точно не по своей воле — магия!

Только вот кому было надо, чтобы я узнал о некой ценной вещице, попавшей в Хогвартс? Это интересно. Это даже очень интересно.

— Хорошо, пошли, Хагрид.

На полдороги от избы лесника я вновь почувствовал сонливость. Как так? Не прошло ведь и десяти минут с того момента, когда я выпил зелье.

Вскоре ноги начали заплетаться. Ещё через полминуты мне как будто стало безразлично всё вокруг, и неподалёку от врат Хогвартса я просто завалился на бок.

— Гарри! Гарри!.. — раздался из какой-то невообразимой дали испуганный голос Хагрида.

Я хотел было сказать, что со мной всё нормально, однако не смог даже открыть рот. Спустя мгновение я провалился во тьму.

Глава 12. Квиддичская история.

— И как вы вообще могли до такого додуматься, Поттер? — с разочарованным выражением лица произнёс Снейп. — Я был гораздо лучшего мнения о ваших умственных способностях. Как долго вы пили зелье?

Я уже третий день лежал в Больничном крыле. Впервые очнулся я в субботу вечером, но тогда посетителей ко мне не допустили. Впрочем, по колбе от зелья Бодрости определить, что со мной случилось, не составило труда. У мадам Помфри достаточно большой опыт.

— Две недели, профессор, — отзываюсь я.

— Просто поразительная самонадеянность, Поттер, — покачав головой, иронично сказал Снейп. — Я не раз использовал это средство для приготовления зелий, которые нужно долго варить. Но при этом я пил в несколько раз больше укрепляющих отваров! И всё равно приходится потом лечиться некоторыми специальными зельями.

— Но ведь в учебнике третьего курса не было сказано о таких мерах предосторожности!

— Если не ошибаюсь, Поттер, там было прямо написано, что употреблять зелье можно только с разрешения преподавателя. Кстати говоря, где вы его достали?

— Я его сварил, сэр. А где такое зелье можно было достать?

Профессор Снейп несколько секунд помолчал.

— Поттер, вы сварили зелье Бодрости? Ещё до поступления в Хогвартс?

— Да, сэр. А что в этом удивительного? Правда, мне пришлось тренироваться два месяца на более простых зельях, но всё-таки не показалось, что это было очень уж сложно. Любой первокурсник справится.

Ещё минута молчания.

— Мистер Поттер, вы же видели, что варят на уроках первокурсники. До зелий такого уровня к концу учебного года, если окажутся достаточно настойчивыми, могут добраться Малфой и Забини — но многие и на третьем курсе не сумеют сварить идеальное зелье Бодрости. А если б оно не было идеальным, вы бы свалились на третий-четвёртый день!

Профессор вскочил со стула и начал расхаживать по палате. Мантия, как обычно, развевалась по воздуху.

— Это не ученики, это бездари, если они неспособны сварить такое простое зелье, — тихим голосом прокомментировал я слова Снейпа.

— Да, несомненно, вы правы, Поттер... Все они неучи и бездари, каждый год одно и то же! Наверное, это от матери такой талант...

Он скрипнул зубами и остановился, направив взгляд на окно.

— Знаете, Поттер, пожалуй, я всё-таки соглашусь дополнительно обучать вас. При условии, что вы не будете впредь проявлять такое постыдное безрассудство, недостойное факультета Слизерин!

— Не сомневайтесь, профессор! — радостно подтверждаю. Без крайней необходимости испытывать на себе зелья, о побочных эффектах которых мне ничего не известно, я уже не буду точно — урок оказался весьма наглядным.

— Да, Поттер, вот ещё что — вам предстоит пролежать здесь до среды. Вы пропустите урок полётов на мётлах в понедельник, однако директор настоял на том, чтобы позднее мадам Хуч дала вам урок индивидуально. Хотя, на мой взгляд, это пустая трата времени.

С этими словами Снейп, не оглянувшись на меня, вышел из палаты.

* * *

На следующий день, как раз во время предполагаемого урока полётов, в лазарет привели Невилла Лонгботтома. Похоже, довольно-таки опасный предмет.

И я оказался очень удивлён, когда сразу же за ним профессор МакГонагалл привела Малфоя и Уизли. Как выяснилось, Малфой додумался взять артефакт-напоминалку Лонгботтома в отсутствие учителя, после чего взлетел на метле и принялся дразнить гриффиндорцев. А Рон, в свою очередь, додумался попробовать отобрать напоминалку. Итог — оба с переломами. Идиоты, причём и Уизли, и Малфой.

Даже хорошо, что я надолго застрял в больничном крыле — мне портить отношения с Драко явно не с руки, ибо такое знакомство может быть очень полезно. Пришлось бы ведь заступаться.

* * *

— Вверх!

Метла взлетела и идеально вписалась мне в ладонь.

— Отлично, Поттер! — сказала мадам Хуч. — Теперь можете сесть на метлу и попробовать взлететь. Чуть поднимитесь и возвращайтесь, для чего нужно аккуратно наклониться корпусом вниз.

Интересно, в чём причина того, волшебники до сих пор не перешли на какие-то магические аналоги самолётов и вертолётов? Почему-то им предпочтительнее маленькая деревяшка, на которой даже не предусмотрено специальное сиденье по типу велосипеда.

Я осторожно взлетел и так же осторожно приземлился. В принципе, вполне терпимо. Но как на мётлах ухитряются летать часами? Не представляю.

— Теперь попробуйте пролететь через эти кольца, — Хуч палочкой подвесила в воздухе несколько больших обручей. — Не спешите.

Это было несложно. Я медленно пролетел через все кольца, аккуратно разворачиваясь между ними, после чего поднялся повыше и крикнул:

— Что дальше?

Мадам Хуч взлетела ко мне и дала большой красновато-коричневый мяч.

— Это квоффл. Вам надо забросить его в квиддичские кольца на краю поля.

Ну, это тоже несложно. Я даже слегка полихачил — пролетел на скорости над кольцом, при этом уронив квоффл так, чтобы он попал точно в цель. Потом я затормозил и осторожно развернулся на месте.

— Так, а теперь...

А вот такого сюрприза я не ожидал.

Метла резко дёрнулась в сторону, чуть было не скинув меня с двадцатиметровой высоты. Еле удержавшись, я попробовал выправить полёт, но старая деревяшка совсем меня не слушалась! Спустя ещё несколько секунд я пожалел, что не упал с метлы сразу: она уже поднималась всё выше и выше. К бешено дёргающейся метле запоздало подлетела преподаватель.

— Поттер! Что с вами? Немедленно прекратите! — а не пойти ли вам с такими советами к кому-нибудь другому, мадам Хуч?!

Вдруг на какое-то мгновение я ощутил, что метла вновь перешла под мой контроль. Это продолжалось один только миг, но я успел понять, что происходит. Хуч оказалась между мной и трибунами, где я уже разглядел едва заметную фигурку в тёмной мантии. Значит, метлой управляют заклинанием. Значит, её по какой-то причине не смогли заколдовать заранее и теперь вынуждены непосредственно контролировать каждое движение. Это даёт мне шанс.

— Профессор! Кто-то колдует с трибуны! — выкрикнул я, преодолевая тошноту и головокружение.

Надо отдать мадам Хуч должное: она не усомнилась в моих словах и сразу глянула на трибуны. Спустя мгновение Хуч уже выпустила в небо сноп красных искр и на большой скорости направила метлу в сторону волшебника.

А спустя ещё секунду таинственный убийца прекратил поддерживать заклинание.

Сразу же совершив самоубийственный разворот, заставивший буквально взвыть мой вестибулярный аппарат, я с максимально возможной скоростью полетел к трибунам противоположной стороны поля. Что творилось у меня за спиной, видеть я не мог; но едва я успел долететь до трибун, метла резко дёрнулась вверх и назад, тем самым ударив меня между ног. Наплевав на уже не такую опасную десятиметровую высоту, я издал клич японского камикадзе и спрыгнул вниз, ломая телом сиденья.

Чёрт... Как болит рука. Похоже, я её сломал. И как минимум одно ребро в придачу. Впрочем, это очень большое везение на фоне того, что я увидел, выглянув из-за сидений трибуны.

Мадам Хуч упала с метлы рядом с убийцей, в котором я с удивлением узнал мямлю и заику Квиррелла, и на моих глазах попыталась атаковать его. Я не слышал заклинаний на таком расстоянии, но несколько красных лучей, отразившихся от возникшего перед её противником щита, были отчётливо заметны. Первое ответное заклинание Квиррелла разбило щит мадам Хуч, мощным взрывом отбросив её в сторону квиддичского поля. Второе прямо в полёте ударило ей в голову.

Со своим обострённым от стресса восприятием я успел увидеть, как голова мадам Хуч разорвалась, обратившись в кровавое облако, через несколько секунд осевшее на трибуны. Уже мёртвое тело продолжило полёт и, кувыркнувшись несколько раз, рухнуло на траву поля.

А спустя ещё секунду палочка в руке Квиррелла смотрела прямо на меня. Шрам обожгло невыносимой болью, и я изо всех сил прыгнул в сторону.

Взрывное заклинание обратило в щепки сиденья, за которыми я только что укрывался. Новый взрыв я попытался принять на щит Протего, но не успел договорить заклинание, как красный луч ударил мне под ноги, отшвырнув на верхние ряды. Зато даже в контуженом состоянии я сумел завершить чары, и следующий луч, который неизбежно убил бы меня в полёте, как чуть раньше — преподавателя, лишь разнёс щит и отбросил ещё дальше. Я перелетел через защитное ограждение трибун и рухнул вниз на обе ноги. Естественно, падение сопровождал очень громкий хруст, но с такой невыносимой болью я его даже не слышал — как и треск упавших рядом очков.

Глаза застилала кровавая пелена. Чудовищная боль, казалось, пронизывала каждую клетку моего тела. А ещё говорят, что носитель волшебной силы крепче и сильнее обычного магла... Что же было бы с моим старым телом на месте нынешнего?