Сандэр - 2. Убийца шаманов

Вяленый Бык есть с нами рыбу отказался. Поужинал припасами заранее и на верхние ветви занимать пост.

Кровавый Ручей и Каменная Башка обложили место ночёвки колючим кустарником. Ограду высотой около двух метров и шириной три не всякий зверь перескочит. С внутренней стороны вырыли неглубокую траншею, утыканную деревянными колышками. Сверху накрыли веточками и присыпали листвой. Попробует тварь перепрыгнуть заграждение, попадёт в яму и лапы повредит.

Вдоль ограды я поставил простенькую "сигналку". Очертил ножом круг, призывая духов леса оберегать наш сон, и влил чуть-чуть энергии. Контур реагирует на астральное тело. Пересечёт кто черту, почувствую.

Для страховки Бал-Ар расставил по сигнальному контуру охранные варды. В них сторожевые духи, подпитываемые энергией создателя вардов, отслеживают астрал и реал на расстоянии до двадцати метров. Нарушителю они доставляют проблемы уколами по духовному телу, отчего тот ощущает слабость.

Аэромантка тоже поучаствовала в создании системы охраны. Накинула воздушный купол из элементалей над дубом, реагирующий на движение.

Варк-Дан нарисовал под деревом знак Зелёной Улитки ритуальным кинжалом. Дух-покровитель с ним проще призвать, точнее, подчинённых ему мелких духов, сливающихся при надобности в единое целое и защищающих призывателя. Закончив со знаком, ученик Гал-Джина на скорую руку соорудил целительные амулеты для нашей четвёрки воинов, зарядив своей айгатой.

— Исцеляет лёгкие раны. Держите вплотную к телу, — проинструктировал он.

— А что мы будем делать, если оно нападёт? — Девушка, наблюдая за нашими приготовлениями, наверное, впервые задумалась о серьёзности положения.

— Драться, — я проверил, легко ли вынимается паладинский кинжал из ножен на поясе. — Всеми доступными средствами драться, Алисия.

Надеюсь, оружие не подведёт.

До заката мы завершили обустройство стоянки. Ни зверь, ни дух не должны застать нас врасплох. Для надёжности назначили часовых, воина и ученика шамана. Ихтианы вызвались дежурить по одному и оповещать о любых изменениях в ментальной картине местности.

В лесу быстро темнеет. За считанные минуты тьма окутала пространство за изгородью непроницаемым покрывалом. Из темноты на той стороне изредка доносились далёкий звериный рык и истошные вопли ночной птицы.

В такие моменты рыбаки осеняли себя спиралью Зелёной Улитки и шептали молитву духу. Водяные Крысы воспринимали звуки ночи спокойнее. Кажущееся жутким рыбаку привычно охотнику.

Улиточники разложили на сухих листьях кувшинок, словно на тарелках, по жареной рыбёшке и сваренному в глиняной посудине раку.

— Да пребудет на нас благословение предков, — возгласил Варк-Дан, принимаясь за еду.

Рыбаки ели молча, прислушиваясь к ночным звукам. Они вздрагивали при каждом шорохе, доносящемся из-за ограды.

— Вы так боитесь, что мне непонятно, почему вы остались на ночь в лесу, — пренебрежительно скривился Полг.

— Ты бы тоже боялся на нашем месте, — полушёпотом отозвался старший рыбак. — В деревню мы не хотим возвращаться, пока не отправили в Серые Пределы того, кто убивает шаманов.

— Чего же с вами случилось страшного? — передразнил шепчущую манеру улиточника Змеиная Шкура.

Тролли не обиделись. Они будто не заметили насмешки здоровяка.

— На тропе к деревне мы наткнулись на мёртвых однорогих быков, — ещё тише сказал рыбак. — Целое стадо.

Однорог размером со взрослого зубра. Завалить его трудновато и саблезубу. Чуя опасность, однороги сбиваются в кучу рогами наружу, превращаясь в опасную для прыгающих хищников массу. Ударом копыта бык проламывает череп медведю. Но и на них находят управу. Петухоголовые кокатрисы парализуют их газом, ящеры стиксы обливают кислотой, коты магены забивают до смерти щупальцами с ядовитыми присосками.

— Мало ли, кто их прикончил, — поворошил палкой костёр Полг.

Рыбак пристально посмотрел на Змеиную Шкуру.

— Я никогда не видел, чтобы стадо из восемнадцати однорогов разрывали на куски. Повсюду кровь. На земле, на деревьях. Кишки по веткам висят. И так по всей роще. Какой зверь, по-твоему, мог такое совершить?

Полг скептически хмыкнул.

— Может, у вас рассудок от страха помутился, и вам всё почудилось.

Описанную бойню из известных мне животных учинить никто не мог. Много в аранье неведомого и ужасного, о чём не догадываются и мудрейшие шаманы.

— Давно ли вы рыбачите? — сменил тему я. — Когда из деревни ушли?

— Сегодня с рассветом, — охотно ответил младший рыбак и покосился на Варк-Дана. — Нехорошее что-то творится там, и частокол ему не помеха.

— Ты видел, что?

— Нет, хвала предкам, — очередное спиралевидное знамение.

— Вун, — предостерёг старший, — не болтай.

— Говори, Вун, — повелительным жестом разрешил Варк-Дан.

— Наш старший брат в лесу слышал песню. Нас было три брата — Бурн, Алак, — парнишка кивнул на товарища, — и я. Мы позапрошлой ночью рыбачили у излучины реки. Я и Алак заснули. Вдруг нас Бурн разбудил, сказал, слышал песню на том берегу. Мы ему не поверили. Кому взбредёт в голову петь в полночь посреди араньи? Задерут, моргнуть не успеешь. Лес тишину любит. Ну, Бурн захотел доказать, мол, не врёт, и на тот берег переплыл. Вернулся скоро. Глаза блестят, дрожит весь, заикается, просит бежать отсюда побыстрее. Куда бежать, ночью-то? В деревню не пустят, за морок примут. Полезешь через частокол, дротиками да копьями истыкают.

— И дальше что? — не терпелось узнать продолжение Полгу.

— Схоронились мы в камышах. Залезли под воду, тростинку в рот и сидим, ждём восхода солнца. Утром вылезли, обсушились, растиркой растёрлись и пошли домой. А в деревне переполох, шамана с учеником в аранье нашли. Мы поспрашивали, где. Оказалось, недалеко от излучины речки, возле которой мы рыбачили, на том берегу, куда брат ходил.

— Небось, колдуна с мальчишкой увидел, — предположил Полг.

— Бурн не сказал. У него язык отнялся. Днём ни слова, мычал только. Вечером мы на реку, прошлый раз поймали-то всего одну рыбину. Сети раскинули, ждём. И тут у брата голос прорезался. Говорит тихонько: зовёт меня кто-то. Мы-то не слышали ничего. Говорим, не иди никуда. Пусть зовёт.

— Стариков, бывает, предки в Серые Пределы зовут, — вклинился Крам. — Ваш брат старый был?

— На зиму старше меня, — произнёс полушёпотом Алак.

— Больных, раненых предки зовут.

— Бурн не болел. Не ел в тот день, — продолжал рассказывать младший брат. — Он ушёл под утро. Меня сон сморил. Лежу на ветке, гляжу, он в камыши пошёл. Я думал, сети проверить. А его нет и нет. Солнце встало, мы искать Бурна стали. Следы обрывались у плавней. Пропал братец.

Похоже на нечисть, коей изобилует аранья. Той же Речной Деве навести морок и затащить под воду, прикинувшись тонущей красавицей, раз плюнуть. Болотники, опять же, завестись могли, они звуки здорово имитируют. В поросшей ряской и камышом речке с болотцами им раздолье. Заболотят реку, и настанет конец Зеленушке. Без шаманов болотников выгнать тяжело.

Стоп. Неужели болотные жители причина гибели колдунов улиточников? Я за ними невидимости не замечал, да они твари малоизученные и не исключено, что владеют примитивными магическими способностями. Сделаю закладку в памяти на будущее.

— Ничего не нашли? Ни вещей, ни крови на том берегу? — уточнил я.

— Сгинул, — покачал головой Алак. — Мы Гал-Джина просили помочь. Без толку. У шамана забот без нас полно.

— Речным духам жертвы вовремя приносите?

— На рыбалке первую рыбину всегда отдаём и на Праздник Реки жертвуем то сома, то щуку. У Речных Хозяев милости просим, приходя к реке.

— Тролли у вас в племени часто так пропадают? Ушёл на охоту, рыбалку, по грибы и не вернулся.

Братья задумались, и за них ответил ученик Гал-Джина.

— Раньше исчезало меньше. Осенью женщины и дети пропадать начали. За прошлый месяц четырнадцати матерей не досчитались! Охотники плечами пожимали, следов никаких. Смерти младенцев участились. Учитель пробовал отыскать причину болезни и найти лекарство, да ничто не помогает. Ребёнок увядает, есть и пить не хочет, отплёвывается, и за два-три дня умирает. Жизненная сила из него утекает. Дети Зелёной Улитки и целебные варды до поры поддерживают жизнь в тельце, покуда передаваемая ими жизненная сила не закончится.

— Должен же быть источник болезни, уважаемый Варк-Дан. Почтенный Гал-Джин пытался найти его в мире духов? Может быть, на ваше племя наложено проклятье?

— Нити ведут в неизвестность, уважаемый Кан-Джай, — развёл руки ученик верховного шамана. — Учитель спрашивал у духов. Из младенцев кто-то выпивает жизненную силу. Кто, узнать не удаётся. Связующие нити теряются. Учитель перерезает их. Спустя несколько дней они вновь прирастают к духу ребёнка, врастая в него и опутывая, словно корни. Лечение занимает до трёх дней. За это время умирает другое дитя.

Весело тут жить, ребята. Первая жертва убийцы колдунов, шаман клана Остролистого Камыша, погиб, отыскивая уволакивающего женщин то ли зверя, то ли злого духа. Слишком он приблизился к разгадке и поплатился.

С какой стороны ни глянь, везде натыкаешься на торчащие из клубка загадок уши неведомой твари. Кажется, в лесах улиточников поселилось зло, и оно растёт. Для чего невидимке убивать колдунов? Для питания магической энергией, ничем иным они от обычных синекожих не отличаются. Версия номер два: чтоб не мешались под ногами. В комплексе со свалившимися на племя бедами, последний вариант более правдоподобен. Поглощение айгаты шаманов приятный бонус для того, кто заварил кашу с пропажами и смертями.

Для чего нужны беременные женщины и дети врагу? Напрашивается ответ: для чёрного колдовства.

Эмбрионы используют демонологии и чернокнижники при создании чудовищ. Некоторые шаманы, по слухам, не гнушаются запретной магией, густо замешанной на кровавых ритуалах сотворения одержимых зверей. Из зародышей разумных выращивают монстров, не по-звериному хитрых и умных.

Чем дальше, тем больше мне не нравится ситуация. Мы имеем дело с чем-то серьёзнее банального злого духа. Блин, либо оно чересчур умное, либо я себя накручиваю. Завтра прибудем в деревню Улиткоголовых и разузнаем подробности исчезновений от Гал-Джина. Разумеется, если он к тому моменту будет жив и здоров.

С дедушкой Тлансом я повременил связываться. Завтра днём связь установлю, предоставлю ему собранные свидетельства очевидцев и факты с, так сказать, мест преступлений. Вечером буду занят устанавливанием ловушек вокруг деревни.

Впрочем, выяснение, кто и почему убивает троллей, не обязательно. Важнее, где найти и как ликвидировать убийцу. Он действует по ночам, следовательно, существо ночное, и днём где-то спит. Взять бы его при свете солнца, ослабленным и спящим.

— Сколько детей умерло, уважаемый Варк-Дан?

— Трудно подсчитать. Улиткоголовые потеряли дюжину. О других кланах не знаю.

— Ты упомянул о совете с духами. Они подсказали почтенному Гал-Джину, кто убивает младенцев и женщин?

— Подсказки духов расплывчаты. Они не говорят прямо, и в них сложно отыскать смысл.

Странно. Верховный шаман вроде бы обязан понимать духов. У Зераны проблемы с расшифровкой духовных посланий объясняются молодостью и неопытностью, Гвард и дедушка Тланс без проблем понимают своих покровителей. Дух Озёрной Улитки, конечно, относится к старшим лоа и всего может не знать. Тем более, в случае с духом более могучим. Тот просто-напросто сожрёт покровителя улиточников, Речную Хозяйку, будучи сильнее, и племени конец. Да и соседям несладко придётся. Дух непременно полезет на чужую территорию за поживой. Он окружит себя лоа помельче рангом, собрав обязательную для старшего и великого духа свиту.

Твою же дивизию! От мыслей о грядущей войне с духовной сущностью порядка старшейшего лоа дурно становится. Нет, такая неприятность маловероятна, я себя накрутил. Утро вечера мудренее. Посплю, с Глубинным Жрецом посоветуюсь. Девяносто процентов, буйствует на землях улиточников какая-нибудь тварюга из иного мира. Случается. Чародеи призывают, кого ни попадя, порталы стихийные образовываются.

Вон, на Зеркальном озере штук пять гиблых мест, в которых нечисть гнездится постоянно. Выгоняй, не выгоняй, освящай, чем хочешь, она снова самое большее спустя седмицу снова гнездится. Морлоки с ней и шаманы синек борются по мере возможностей.

Гиблое место, по мнению имперских магов, межмировой портал. Из иных пластов бытия через него попаданцы всякие на нашу голову сыплются, и отнюдь не хорошие человеки с Земли.

Ещё и Буря Тысячелетия сравнительно недавно над араньей прошла, истончив и ослабив границы миров. Благодаря ей мы с Лилькой в Трёхлунье очутились. Может, кое-кого ещё занесло.

Поужинав, мы улеглись спать на ветвях. Часовыми назначили Полга, Бал-Ара и морлока Лаклака, дежурящего на реке вместе с Мунком. Третий из команды ихтианов остался ниже по течению служить ретранслятором.

До устья расстояние приличное, и не оставь мы кого-то из телепатов, то не дотянулись бы до озера по телепатической связи. У морлоков радиус передачи мыслей приблизительно километров десять — пятнадцать, мы же проплыли все тридцать.

Мунка я планировал сделать нашим плавающим по реке передатчиком. Лаклак должен выполнять функции разведчика и передающего, охотясь с нами в лесу.

Ихтианы взбираться на дерево наотрез отказались. Мол, мы амфибии, к лазанию не привычные, в воде нам комфортнее. В результате они ночевали у берега, полностью скрывшись под воду. Холодрыга их не смущала. Морлоки за тысячелетия эволюции научились регулировать температуру своего тела и не мёрзли в самой холодной воде. Природа в дополнение к развитому управлению процессами организма снабдила их слоем подкожного жира, защищающим от переохлаждения и дающим энергию для поднятия температуры. Хотя они могли неплохо обходиться без него, повышая градус за счёт магической энергии.

Тролли разместились на ветвях, точно диковинные синие птицы-гуманоиды из фильма ужасов. Перьев не хватает, а так вполне пернатые. Длинные крючковатые носы в темноте легко перепутать с клювами. Полг, Крам и Граж заняли среднюю часть дуба, откуда легче лезть вверх и вниз. В кроне таился Шор-Таз, у него оттуда обзор неплохой.

Мы с Алисией устроились на нижних ветвях. Аэромантка для удобства создала нечто типа воздушного матраса, натянутого между веток. Получилась мягкая постель, при обломе ветвей тормозящая падение. Девушка уверила: заклятие будет действовать независимо от бодрствования создательницы.

Рядышком, на полметра ниже, улёгся я. Улёгся, конечно, громко сказано. Я полусидел-полулежал на толстой разлапистой ветви, привязав себя к ней. В ствол воткнул копьё и положил на него руку. Запястье и древко перемотал кожаным шнурком, чтоб ненароком оружие не выскользнуло. Неудобно, зато надёжно. В случае опасности копьё под рукой. Проснулся, выдернул из ствола, верёвку перерезал кинжалом и вперёд на вражину.

Помедитировав, долго не мог заснуть. Думал о сестрёнке. Как она на острове? О Гварде: когда он вернётся и успешно ли завершит дела в гильдии? О твари-невидимке старался не вспоминать. Спать же до утра не смогу.