Городские истории

Девушка лежала на кровати и не отвечала на чужие вопросы. Она ждала ночи, ведь тогда можно будет выйти на балкон и... Что 'И' Лена не знала, но почему-то знала, что это что-то закончит её жизнь. Но это совершенно её не волновало. Как только тьма окутала город, Лена поднялась, взяла со стола лезвие и вышла на балкон, лишь чудом не разбудив мать. Девушка вдохнула пряно-сладкий воздух и привычно взяла с подоконника пачку сигарет. Терпкий дым проник в лёгкие, не вызвав никаких ощущений. Грустно усмехнувшись, Лена зажала сигарету в зубах и опустилась на балконные перила, задумчиво глядя на лезвие в своей руке. Пальцы бездумно крутили тонкую полоску острого металла. Неизвестно чем бы закончилась эта ночь для нее, если бы не появился он.

Прозрачная зелень внимательных глаз поражала странным всеобъемлющим спокойствием. Чётко очерченные губы, изогнутые в лёгкой улыбке, вызывали желание улыбнуться в ответ. Небольшая родинка на мочке уха, в темноте казалась следом от серьги. Темно-каштановые короткие густые волосы едва заметно вились. Он появился словно бы неоткуда, просто вдруг оказался за спиной Лены. Девушка даже не шелохнулась, в ней не осталось сил даже на страх. Да и чего боятся? Смерти?! Это смешно, она всё равно придёт и заберёт свою жертву, в независимости от того как далеко успеет убежать человек. Лене было всё равно, как умереть, но всё же любопытство встрепенулось в мёртвой душе. Елена чуть повернула голову, боковым зрением заметив фигуру за своей спиной. Её губы нервно дрогнули в подобии на улыбку.

— Ты ангел? — её голос был едва ли громче шелеста листвы, но незнакомец услышал её.

— Нет, я не ангел, — лёгкое качание головой и грустная усмешка на красивых губах.

— Жаль, значит, ты не за мной, — только и ответила Лена, выпустив облачко дыма.

— А ты хочешь умереть? — вопросил незнакомец.

Девушка кивнула и подняла голову, рассматривая яркие звёзды и какую-то грустную полную луну, иногда скрывающуюся за тонкой пеленой облаков. Цветущая сирень распространяла свой густой сладкий аромат на всю улицу. Выбросив сигарету Лена, спрыгнула с балкона, прошептав 'Папа, я люблю тебя!' и одним движением перерезала себе вену. Кровь потекла по коже. Закрыв глаза, девушка мечтала насладиться коротким полётом. Секунды полёта почему-то тянулись, а земля не желала приближаться. Лена раскрыла глаза и увидела перед собой лицо незнакомца. В его глазах отражалось удивление, укор и ещё что-то неясное. Мужчина покачал головой, храня молчание. Поднявшись со своей ношей на крышу дома, он коснулся губами её истекающего кровью запястья.

Лена безвольно обвисла в его руках, запрокинув голову, она смотрела на ночное небо, а перед глазами стояли картины страшного сна, который стал явью. Незнакомец отстранился от её запястья, вглядываясь в глаза жертвы, из уголка приоткрытых губ сочилась кровь. В его взгляде поселилась вселенская грусть и не менее бесконечная ночь.

— Ты вампир, — констатировала Лена и слабо улыбнулась.

— Ты всё ещё желаешь смерти? — спросил вампир, кинув, подтверждая её слова.

— Да, — твёрдо произнесла девушка.

— Жаль, — только и произнёс он, обнажая острые клыки.

В бледную девичью шею вошли клыки. Лена закрыла глаза, погружаясь в сон, вечный сон, в котором всё было как раньше. Она, мама и папа вместе, хорошо и тепло, светит солнце...

Александр стёр кровь со своих губ и прикрыл на мгновение глаза, смакуя эмоции жертвы. Отчаянье. Боль. Потеря. Бесстрашие. Решимость. К ней даже смерть не будет равнодушна. Он чувствовал, что душа девушки спит, погружённая в вечный сон, приятный, судя по умиротворенной улыбке на губах безжизненной девушке. Он полюбовался на мёртвую девушку, бледность украсила её, а смерть разгладила красивое лицо. На полураскрытой ладони осталась кровь.

— Я пожалею об этом! — прошептал вампир и прокусил себе запястье.

Выступившая тёмная кровь закапала на рану на запястье девушки. Её тело медленно восстанавливалось, но пока оставалось мёртвым. Вздохнув Александр, прижал свою руку губам, набрав в рот немного крови, ровно глоток и приник к Лене в поцелуе, дарующем новую жизнь. Кровь полилась внутрь. Девушка судорожно вздохнула, выгибаясь дугой. Сердце стукнуло и замерло навек в девичьей груди, но вампиру не нужен 'пламенный мотор'.

— Зачем? — спросила Лена, в её взгляде явно читался укор.

— Я не желаю отпускать тебя.

История десятая.

'Возвращение к жизни'.

Я — вампир, и я не боясь этого. Уже не боюсь. За себя прошлую я не ручаюсь, вероятнее всего Аделаида боялась смерти и не желала жить за счёт жизни других. А я согласна питаться кровью, чтобы существовать в этом мире. Пусть теперь меня вряд ли назовут живой и верующей, но я считаю, что такой способ существования почти идеален.

Уже четыре года я живу в России, и последние сто восемьдесят три года и восемь месяцев известна под именем Анастасия. Если вы желаете узнать наиболее правдоподобные сведенья о таких как я (вампирах), советую прочитать Энн Райс, потому что она наиболее правдиво описала то, кем мы являемся и чего боимся. Я же сейчас не намерена рассказывать о своём прошлом, слишком много в нём тёмных моментов, которые я желаю скрыть даже спустя столько лет. Слишком много там крови, слишком много. Время научило меня быть изворотливой и гибкой, но к несчастью оно забрало у меня всё, что было дорого той, кем я была при жизни. Мне важно то, что я жива и намерена прожить ещё очень долго.

Год назад я купила квартиру в любимом городе — Санкт-Петербурге, с видом на берег Невы. Наверное, потому что вечерами он напоминал мне далёкую Венецию, которую я покинула уже навсегда. Тот, кто сделал меня такой, умер двадцать лет назад, во время сильнейшего пожара. Я не знаю, и не хочу знать, было ли это самоубийство или Леонардо убили. Мне с ним было интересно, ему со мной, хочется верить, тоже не скучно, но у нас всегда были разные интересы. Я не одобряла его разгульной жизни и страсти к убийству, он не понимал моего желания жить, не привлекая внимания. Мы были разными, слишком, но жить вместе нам было, как он любил повторять, комфортно.

Но я осталась одна и к своему удивлению начала жить, так как хочу. Пить кровь, не убивая жертв, мне тоже пришлось научиться, иначе поднялось бы столько шума, а мне огласка не нужна, да и жить мне подозрительно хочется, а 'наши' куда более жестокий народ, чем люди. Своих преступников мы убиваем, но и законы у нас отличаются от человеческих. Я была палачом — приводила в исполнение приговор (хотя и не всегда смертный) а судом и прокурором был Совет, которого никто не видел в глаза, даже я.

Что же касается нашей обычной жизни, то мы в отличие от книжных кровопийц. Но всё же солнце вредно для нас, как и серебро. Но мы умрем, если отрезать нам голову и уничтожить сердце или если нас сжечь. Я выбрала Питер, потому что солнце здесь редкий гость, чаще небо затянуто облаками. Гробы, к сожалению необходимы, но можно обходиться и без них, хотя это неприятно.

Но я всё же предпочитаю выходить на улицу после заката, в это время город куда более привлекателен и таинственен, чем днём, а ещё безопасен для меня. Да и моя работа позволяет мне быть 'странной' я — писательница. Как любят смеяться окружающие вампиры, общающиеся со мной 'пишешь о себе'. Но кого это интересует?! Никого.

Вот и сейчас я спешила в издательство с новой рукописью, повествующей о моём прошлом. Мои книги всегда принимали с радостью, ведь истории разлетались, словно горячие пирожки и приносили неплохие деньги. Я считаю этот союз удачным, потому что за то, что я люблю делать мне ещё и платят!

Вбежав в здание, я рванула в кабинет директора и уверенно сунула ему диск с текстом. Эдуард Васильевич улыбнулся мне и пообещал рассмотреть это произведение и позвонить когда оно выйдет в тираж. Жизнь налаживалась и плевать, что она кончится уже через пять лет, когда я уеду из города, убив образ, в котором я живу сейчас. Но это неважно, ведь до этого времени я могу жить, как хочу. И вообще хороший грим и я старше на несколько лет.

Выйдя из издательства, я направилась бродить по знакомым улочкам, заглядывая в яркие витрины магазинов. Люди реагировали на меня спокойно, словно бы я была одной из них. Хотя сейчас я была 'одной из...'. Ничто не выдавало во мне вампира, ровный чуть румяный оттенок кожи (спасибо тональному крему), густые каштановые волосы по плечи. Даже ярко-синие глаза не пугали окружающих. Это — великолепное время, не нужно бояться разоблачения или подвоха со стороны смертных, можно жить и чувствовать себя частью огромной толпы, которая спешит куда-то. И тут я увидела Его.

Знакомое золото локонов, стянутых в низкий хвост. Безумно дорогая одежда, обтягивающая стройную фигуру. Губы, изогнутые в улыбке полной снисходительного превосходства и в то же время сулящие неописуемое блаженство. Но главное отличие — это глаза, насыщенно-голубые, так похожие на летнее небо глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц. Красивое лицо, с чёткими высокими скулами, небольшой аккуратный носик. Нежная и тонкая на вид кожа, порезы на которой затягиваются с молниеносной скоростью. Прекрасен, словно ангел, и порочен, будто исчадье ада. Леонардо. Мой Мастер.

Почему-то в памяти всплыла наша первая совместная ночь, через год после того как я стала вампиром. В ту ночь не пришло ужасное известие из покинутой Венеции — умерла моя мама — последняя нить, связывающая меня с прошлым (как мне казалось). Полумрак моей спальни, показался бы таинственным и волнующим, но мне не до роскошной обстановки. Я плачу, впервые после того как он меня обратил. Розово-красные слёзы стекают по щекам и падают на подол ночной сорочки.

Леонардо подходит ко мне со спины, мягко опускает руки на мои плечи. Я вздрагиваю всем телом, но не отстраняюсь. Нежданная ласка вызывает странный прилив тепла в груди. Оно немного вытеснило ту боль, что поселилась в сердце. Мой нереальный ангел мягко разворачивает меня к себе, позволяя орошать кровавыми слезами его рубашку, украшенную ворохом белых накрахмаленных кружев. Тихий успокаивающий шёпот ласкает слух, а сильные, но изящные руки гладят по спине, утешая.

Я подняла на Леонардо глаза и начала сбивчиво рассказывать о своей боли и печали. Он слушал, чуть прикрыв свои волшебные глаза и наблюдая за мной из-под ресниц. Слова того переполненного эмоциями монолога не сохранились в моей памяти, но он запомнил каждое, произнесённое мной — чтобы шантажировать этим, но тогда я об этом не думала. Замолчала я, лишь окончательно выговорившись. На душе было пусто, а в голове не осталось не единой мысли. Лео поднял моё лицо за подбородок, вглядываясь в заплаканные глаза. Большими пальцами стёр слёзы с моих бледных щёк, и отвёл с лица тёмные пряди. Его лицо осветила улыбка, не успела я открыть рта, как уже в следующее мгновение тонула в требовательно-нежном и глубоком поцелуе.

Мой тёмный ангел подхватил меня на руки без малейших усилий и перенёс на широкую кровать, застеленную белым, словно первый снег, постельным бельём. Мягко опустив меня на ложе, он лёг рядом, с лёгкой улыбкой всматриваясь в мои черты. Мои щёки запылали от стыда и смущения, я постаралась отстраниться от Леонардо, но ответом мне был лишь переливчатый ласкающий смех и я замера, заворожённая им. Распущенные волосы в сумраке спальни казались золотой волной. Глаза стали почти синими, и от этого их взгляд приобрёл странное выражение, описать которое я не смогла бы даже сейчас. Губы изогнулись в соблазнительной улыбке, с которой Леонардо искушал своих жертв. 'Он желает меня!' — от этой мысли всё во мне перевернулось. Оказывается как мало надо женщине для счастья — лишь сильный и привлекательный мужчина рядом, который станет шептать её какая она прекрасная и восхитительная. Теперь я понимала жертв своего тёмного ангела, которые уходили с таинственным незнакомцем, весь облик которого обещал райское наслаждение.

Тонкие бледные пальцы потянули завязки на воротнике моей сорочки, подобрали подол и подняли почти до самой талии. Мягкие прохладные ладони ласково огладили мой живот и стянули нижнее бельё. Я охнула и смутилась. О том, что было, потом я рассказывать не стану, но было хорошо, даже не хорошо, а прекрасно.

Я беззвучно рассмеялась своим мыслям, настолько нелепыми они мне показались. Ведь это же просто невозможно! Я же схоронила его двадцать лет назад, как он может оказаться здесь, в России, в моём дорогом и обожаемом Петербурге? Он словно не заметил меня, пройдя мимо и скрывшись в кафе. Я замерла посреди улицы, недоумённо моргая, но тут же спохватилась и поспешила прочь. На сегодня у меня было запланировано телевизионное интервью, и опаздывать мне не советовали. Поэтому прибавив шаг, я едва ли не бежала по тротуару. Но мысли мои витали возле голубоглазого вампира. Любила ли я его? Да, любила. Боялась ли? Бесспорно. Ненавидела? Как самого лютого врага. Он был моим убийцей и одновременно отцом. Он мой Мастер, и я бы многое отдала за то, чтобы это был мой мёртвый Мастер. Я тряхнула головой, отгоняя назойливые мысли.

Уже через двадцать минут я сидела в гримёрной и выслушивала речь ведущей передачи, в которой мне предстояло сняться.

— Я задам вот эти вопросы... — дальше пошёл список бессмысленных и ничего не значащих вопросов, и моих на них ответов.

На следующий день моё интервью вышло в эфир, я получила свой гонорар и могла бы спокойно наслаждаться спокойной жизнью, но мысль о Леонардо не давала покоя. С заходом солнца я оделась и направилась на улицу, в надежде вновь встретить его и никогда не видеть одновременно. Сегодня я получила приказ убить своего Мастера. Он не угадил Совету ещё до пожара, и чутьё мне подсказывало, что дом сгорел не случайно. Я неприкаянной тенью шаталась по городу, естественно одинокая прохожая привлекла ненужное внимание. В одной из наиболее тёмных подворотен на меня налетела группа бритоголовых верзил 'время спросить'.

Я растерялась и не сразу смогла мыслить адекватно. Меня резко дёрнули за руку, я вскрикнула скорее от неожиданности, нежели от боли. Один из грабителей попытался ударить меня, но получил кулаком в нос, который жалобно хрустнул ломаясь. По воздуху поплыл густой запах крови, меня попытались скрутить, зажав рот рукой, но ладонь я прокусила и принялась жадно пить. Держащий меня верзила заверещал как недорезанный поросёнок и попытался вырваться, но теперь уже я не отпускала свою добычу. Одним ударом я прекратила его крик и теперь прижимала его к стене, мои, казалось бы, хрупкие пальцы плотно сжимали его шею, удушая.

— Аделаида, я, конечно, помню твою любвеобильность, но мне неприятно, что ты обнимаешься с едой! — раздался такой знакомый бархатистый голос, пропитанный усмешкой.

— Лео? — я тут же оторвалась от крови, изобразив удивление.

— А ты ждала кого-то другого?! — и сколько иронии в голосе.

— Не называй меня так. Меня уже давно зовут по-другому, — прошептала я, проведя тыльной стороной ладони по губам, и слизнула красный след.

Я расцвела в улыбке, прижалась щекой к его шее, по моему лицу текли слёзы, окрашивая его свитер розово-красными потёками. Он не почувствует лжи в моём поведении, какой-то частью себя я была рада его увидеть. Я любила его, любила и собиралась убить, но об этом ему лучше пока не знать.