Поднимается ветер (главы 1-17)

— Но, — продолжил Гокомё. — есть еще один способ. Зеркало.

Якуси удовлетворенно кивнул.

— Волшебное зеркало, хранящееся у оракула Коодай Дзингу в Исэ, — продолжил Гокомё.

В мыслях перед Бандзаном вновь предстал монах Ёсихиро, шмыгающий красным от сакэ носом. Волшебное зеркало, которое ками использовали, чтобы выманить из пещеры Аматэрасу, один из трех даров переданных ей императору Дзимму, когда тот получил власть на земле. Вместе с еще двумя дарами — мечом Кусанаги и яшмовой печатью, добытыми Сусаноо, оно передается по наследству как символ императорской власти.

— Но разве зеркало, вместе с остальными священными предметами, не хранится во дворце? — спросил сёгун.

— Нет, — Гокомё развел руками. — Много лет назад один из моих предков решил, что держать их все вместе слишком большой риск для страны. Зеркало было тайно передано в Исэ. О местонахождении двух других предметов я умолчу. Могу лишь сказать, что для церемоний во дворце хранятся лишь искусные копии.

Гокомё на мгновение замолк и продолжил.

— Я несколько погорячился, высказываясь о Оокунинуси, сёгун. Справедливости ради надо отметить, что в нашей семье бытует мнение о том, что если нам, волей Аматэрасу, дана власть над землями Ямато, это не значит, что она будет бегать за каждым императором как заботливая мамочка. Именно поэтому был построен Оракул — там зеркало помещено в сложную машину, которая позволяет связаться с Аматэрасу в случае крайней необходимости.

— Надо полагать, такая необходимость у нас имеется, — подытожил Токугава.

Гокомё согласно кивнул.

— Итак, завтра мы отправимся в Исэ и, надеюсь, получим исчерпывающие ответы на все наши вопросы. Теперь, когда с главным покончено, полагаю неплохо было бы узнать, кого вы еще привели с собой и с какой целью.

Император перенес свой взгляд на одеревеневших за спинами Токугавы и Якуси самураев, усердно пялящихся в пол.

Якуси слово в слово повторил Гокомё все тоже, что и ранее сёгуну, не забыв упомянуть о демонах.

— Что ж, похвально, что в стране есть еще герои, достойные быть поставленными в один ряд с Минамото Рэйко, — произнес император, наблюдая за краснеющим Бандзаном. — Однако, как я вижу, не всегда они получают достойное вознаграждение за свои дела. Поэтому я возьму на себя труд вознаградить воинов сёгуна, если тот не возражает.

Токугава лишь раздраженно пожал плечами.

— Как мне кажется, нет лучшей награды для воина, чем оружие и доспехи, изготовленные лучшими мастерами страны. Поэтому, я даю вам разрешение посетить дворцовую сокровищницу и выбрать там себе снаряжение, какое сочтете нужным. Постарайтесь сделать такой выбор, за который вам не будет стыдно перед своим господином, потому что завтра вы отправитесь с нами в Исэ.

Бандзан, совершенно обалдевший от оказанной ему чести, склонился в таком поклоне, что со всей силы треснулся лбом об пол. Но даже посыпавшиеся из глаз искры не умерили его радость.

— Ты чего? — спросил его Киёмицу, кланяющийся куда как более аккуратно.

А сидящий с другой стороны Ямага прошептал:

— Господин Кумадзава, а меня вы с собой возьмете?

Оторвав звенящую голову от пола, Бандзан чуть заметно кивнул.

Внезапно ярко освещенный солнцем зал потемнел. Вслед за этим на улице все затихло и стало слышно, как полощутся занавески. Император, прервавшись на полуслове, удивленно оглянулся. Самураи по привычке потянулись к мечам, но руки их ухватили лишь воздух.

— Что за?.. — переглянулись Бандзан и Киёмицу.

Токугава вскочил и подбежал к окну. Его взору предстала зависшая в воздухе огромная башня, подобно горе уступами вздымающаяся ввысь и закрывающая небо над дворцом. Издавая негромкое гудение, летающая гора спускался ниже и ниже, пока не зависла в паре сяку от крыш дворца. Один из ее уступов скользнул вниз, прямо в сад, находящийся за Залом Великого Предела.

Двери, ведущие в сад, разлетелись в стороны, и в зале объявился великан в черных лаковых доспехах. За спиной у него болтались щит и меч, в которых Бандзан признал оружие убитого им они.

— Дзигоку? — слегка приподнял бровь император. Похоже появление небесного царя его не очень удивило.

— Так, — Дзигоку с грохотом швырнул оружие на пол. — Кто мне объяснит, что это за барахло?

— Я полагаю, это двусторонний меч, изготовленный в Окинаве, — неожиданно подал голос Ямага Соко. — Но человеку вряд ли удастся им воспользоваться. Предположу, что это оружие принадлежало они, которого господин Кумадзава Бандзан зарубил на рыночной площади Эдо.

— Отлично! — было заметно, что Дзигоку дрожит от бешенства. — Все верно! И, что меня больше всего раздражает, этот самый пресловутый они оказался в центре Эдо!

— И вы хотите обвинить в этом городскую стражу? — напрягся Токугава.

— Нет, — огрызнулся Дзигоку. — Я никого не хочу в этом обвинять. Все мы слегка одурели от мирной жизни. В том числе и я. На юге уже много дней идет война, но я и каждый из моих братьев так увлеклись своими делами, что едва не проспали ее.

— Гм, простите, — подал голос Якуси. — Но нам сказали, что с вашим братом Комоку уже много дней нет связи...

— Вот именно. Машины наших замков связаны и они говорят мне, что у Комоку все в порядке. Но каждый раз, когда я хочу поговорить с ним лично, он не отвечает. Можно было бы предположить, что он так занят, но зная положение дел на юге, я предполагаю нечто гораздо более худшее.

— Знаете, уважаемый Дзигоку, — Императора Гокомё происходящее, похоже изрядно забавляло. — Все мы здесь собрались именно по этой причине. Но сознавать, что даже небесные цари, призванные хранить Ямато, не знают, что происходит в стране, крайне неприятно. Вот мы посовещались и приняли решение прибегнуть к помощи Оракула в Исэ. Быть может у вас есть лучшее предложение?

— Нет. К сожалению, наши небесные замки не могут покидать отведенных им уделов, так что до тех пор пока враг не доберется до них, ни один из нас не сможет вам помочь.

— Не могу сказать, что это хорошая новость. Быть может тогда вам лучше как следует следить за охраняемыми землями?

В силу критического склада ума Бандзан многое подвергал сомнению, однако бесцеремонная перепалка между императором и Дзигоку повергла его в дичайшее изумление. Он, конечно, подозревал, что легендарные личности не всегда столь воспитаны и благородны, как описывают эти самые легенды, но убедится на собственном опыте ему в этом еще не приходилось. Более того, Бандзан никак не мог отделаться от ощущения, что снова вернулся на торговую площадь Эдо, и перед ним находятся две торговки овощами, для которых прожить день не переругавшись все равно что потерять его.

— ... между тем хотелось бы повторить, что до недавнего времени восточным провинциям не было причин жаловаться на мою охрану, — продолжал огрызаться Дзигоку. — И я могу поручиться, что врата на горе Осорэдзан надежно заперты.

— Конечно, — ответствовал ему император. — Зато теперь у них этих причин в избытке. И это при том, что война еще идет на юге...

— Вот если она доберется до наших краев, я покажу, чего стоят небесные цари!

— С таким положением дел, — пробормотал Токугава. — Надо говорить не "если доберется", а "когда доберется"...

Император и Дзигоку одновременно замолчали, уставившись на сёгуна.

— Небесный царь, — продолжил тот. — Все мы делаем ошибки. И вина в том, что они совершенно свободно попал в Эдо лежит и на нас. Много лет назад, еще когда Эдо только строился, вы предупреждали нас, что нельзя надеяться только на ваши врата, способные распознать демона. Но с тех прошло слишком много мирных лет, и мы ослабили бдительность. Город вырос, а его защита осталась прежней. Следует признать, что положив конец междусобице, мы с головой ушли в проблемы обыденной жизни. Мы научились хорошо ловить воров и убийц, но забыли о том, что угроза не всегда имеет человеческий облик... Но сейчас бесполезно валить вину на других или рвать волосы на себе. Сейчас как никогда Ямато нужна помощь небесных царей, ведь может случиться так, что война действительно докатиться и до земель, которые вы охраняете. Тогда вам действительно придется показать все, на что вы, небесные цари, способны.

Слушая речь Токугавы, Бандзан вглядывался в лица императора и Дзигоку. Лицо Гокомё окаменело и Бандзан, считавший, что он неплохо читает людскую мимику, совершенно ничего не мог сказать о том, что происходит в его голове. Дзигоку же помрачнел, стиснул кулаки из которых посыпались искры. Зал Великого Предела наполнился запахом грозы.

— Что ж, могу сказать только одно, — произнес Дзигоку. — Я готов к тому, что армия демонов вторгнется в земли, которые я защищаю. И если это случится, никому из них не поздоровится. Но, сёгун, помните и то, что ни один небесный царь не сможет вам помочь, если люди сами не возьмутся за оружие. Но для этого вы и император должны перестать скрывать от них правду. Хватит посылать войска на юг бороться с неизвестностью. Вы уже могли убедиться, что это бесполезно.

Токугава кивнул.

— Не хотелось этого делать, но, похоже, больше тянуть нельзя. Я отдам приказ о подготовке оборонительных рубежей во внутренних провинциях и призыве войск всех даймё.

— В таком случае я возьму на себя ответственность о донесении истины до подданных, — сказал Гокомё. — Сегодня же министры составят обращение от моего имени. Это позволит привлечь к работам и всех жителей страны, так что, сёгун, постарайтесь использовать эффект от обращения с полной отдачей.

Гокомё трижды хлопнул в ладоши и в зал вбежал десяток слуг, вооруженных кистями и тушью, тут же рухнувшиеся на колени и уткнувшиеся лбами в пол. За ними неторопливо вползли министры, которым не хватало смелости надолго оставить своего императора.

— Подготовьте мой состав — завтра мы выезжаем в Исэ, — приказал Гокомё. — Стражника Кумадзаву и его друзей проводить в сокровищницу и позволить выбрать себе оружие и доспехи по вкусу.

Министры дружно схватились за кисти и выжидающе уставились на императора.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,

повествующая о тонкостях выбора хорошего меча и доспехов, а также странностях некоторых царственных особ

Покинуть Зал Великого Предела оказалось не так-то просто. Сначала по пути пятящимся Бандзану и Киёмицу постоянно попадались министры, потом шныряющие как мыши куродо. Лишь когда перед его лицом сомкнулась магическая пелена, Бандзан вздохнул свободно. Он давно всегда знал, что двор крайне недружелюбно относится к представителям воинского сословия, но чтобы до такой степени...

— Хвала Каннон, выбрались, — пробормотал Киёмицу, также ощутивший на себе косые взгляды министров. — Еще чуть-чуть, и они бы зашипели как змеи. А то и кусаться начали бы.

— Придворные интриганы, — пожал плечами Бандзан. — Готовы вцепиться в глотку уже за одно то, что тебя принял император.

— В одних ли интригах дело? — вставил слово Ямага. — Мне показалось, что многие из них не прочь вцепиться в глотку не вам, а Токугаве.

— Глупости говоришь, Ямага, — отмахнулся от него Бандзан. — Разве император выжил из ума настолько, чтобы ссорится с сёгуном перед войной? Это обычные дворовые интриганы, говорю тебе. А то, что аристократы терпеть не могут Токугаву это и пню понятно. Также, как и любого воина.

Бандзан и Киёмицу забрали у привратников свои мечи, прицепив их на пояса. После наполненного ядовитым туманов взаимного недоверия и зависти Зала Великого Предела, воздух на улице казался необычайно свежим и чистым. Какое-то время самураи не могли надышаться, жадно втягивая запахи дворцовой зелени. За этим занятием их застал мальчишка-куродо, облаченный в салатовые одежды, волочащиеся по земле. По дурацкой дворцовой привычке, он все время смотрел себе под ноги, находясь в состоянии полупоклона.

— Господа Кумадзава Бандзан и Сато Киёмицу? — осведомился куродо.

— Ну... да, — ответил Бандзан.

— Мне приказано отвести вас в дворцовую сокровищницу. Прошу следовать за мной.

Мальчишка, не отрывая глаз от земли, развернулся и засеменил по песочной дорожке. Бандзан, Киёмицу и Ямага направились за ним.

Вход в императорскую сокровищницу охранялся ничуть не хуже, чем покои самого императора. Гвардейцев у ворот стояло не меньше десятка и взгляды, которыми они наградили прибывших самураев, были далеко не дружелюбными. Однако внутрь их пропустили без проволочек.

Сокровищница состояла из нескольких приземистых каменных построек, около каждой стояло по столбу с табличкой, разъяснявшей, что где хранится. Бандзан решил не проявлять интереса к тем хранилищам, где их не ждали, и сразу направился туда, где можно было разжиться оружием.

Стоило гвардейцам распахнуть дверь нужного здания, как Бандзан потерял дар речи от нахлынувшего восторга. Перед глазами обалдевших от счастья самураев открылось удивительное зрелище. Сокровищница внутри представляла из себя огромное помещение, вытянутое с востока на запад, и укрепленное мощными сосновыми балками. В нем не было ни единого окна, чтобы не допустить колебаний температуры и влажности. Все освещалось рядами электрических ламп, дававших желтоватый свет, отражающийся от оружия и доспехов, содержавшиеся в идеальном порядке ордой прислуги.

От обилия воинского снаряжения в сокровищнице разбегались глаза. По центру помещения тянулись трехъярусные ряды уложенных в аккуратные коробки доспехов, созданные лучшими мастерами страны сотни лет назад. Ни на одном нельзя было найти ни пятнышка ржавчины. Над ними возвышались шлемы, украшенные огромными рогами, гребнями и перьями. Из-под многих шлемов торчали клыкастые стальные маски-мэмпо, с такими рожами, что хоть детей на ночь пугай.

Вдоль решетчатых стен, уложенные на деревянные стойки высились копья и нагинаты. Напротив них находились короткие и длинные луки из лучших пород дерева со снятой тетивой, хранящейся в отдельных влагонепроницаемых коробках. Здесь же висели удивительные многозарядные арбалеты докю, столь неуважаемые самураями старой закалки и высоко ценящиеся асигару и разбойниками за малые размер и силу удара. Перед стойками с луками высились пирамиды из колчанов, до отказа набитых стрелами с десятками разных видов наконечников. Перебирая их, Бандзан нашел и тупые стрел мато-я, использующиеся в шутовской охоте на собак, и изящные сампаку — "пронизывающие занавеси". Не обошлось и без раздвоенных стрел каримата, которыми легендарный лучник Мицуру отстрелил ноги сопе, похитившей карпа из императорских прудов, не убив при этом ни карпа, ни птицу. В противоположность им в самом дальнем углу Бандзан нашел жуткие иззубренные ватакуси, разрывающие плоть.

Еще ниже, на полу в ящиках лежали богато украшенные тепловые ружья из Танэгасимы, тяжелые и смертоносные орудия, имевшие огромный успех во времена Сенгоку Дзидай, но не сыгравшие в тогдашних войнах существенной роли ввиду своей дороговизны и редкости.

Но не луки и ружья, хотя владел он им вполне сносно, привлекали Бандзана. Дальнюю от входа стену занимали стойки с самыми лучшими мечами, которые Бандзан когда-либо в жизни видел. Неизвестные смотрители аккуратно разместили мечи в соответствии с именами мастеров, надписанные рядом на табличках. Один ряд занимали клинки знаменитых мастеров из провинции Бидзен Канэхиры и Такахиры, другой — трех величайших мастеров — Масамунэ, Ёсимицу и Ёсисиро. Были представлены и изделия местных мастеров — Ёсииэ, Арикуни и Канэнаги. Здесь торопиться не стоило, ибо щедрость Гокомё подарила ему шанс заполучить действительно уникальный меч, стоивший целое состояние. Сняв с подставок несколько мечей, Бандзан принялся тщательно осматривать их клинки.