— То есть ты нашел имя вчерашнего подрывника? — загорелись у меня глаза, а руки сами по себе сложились в кулак. Я уже представлял себе как медленно сжимаю его шею, за то что он сделал с Маришкой.

— Да, и знаешь что самое интересное?

— Да не тяни ты, говори уже как его зовут, где найти, и еще бы фото???

— Подожди, ты не гони лошадей, дослушай, — оборвал меня Витя жестко, — тогда была еще и перестрелка, потому что взорвали две машины, а охраны оказывается было аж на четырех, не под рассчитала спец группа, или у нее были не правильные данные. Но суть в том, что группа состояла из пяти человек. — Он не надолго замолчал. Я не выдержал и поторопил.

— Так вот, это конечно не единственный случай, который я нашел, еще были несколько ликвидированных людей, именно с таким же применением взрывчатки, и по описанию они полностью совпадают с описанием Паши. — Опять же повторил Витя. А мне показалось, что он пытается или меня к чему то подготовить, или набраться храбрости чтобы что то мне сообщить.

Я ждал, в этот раз не стал торопить. Я уже понял, что тот человек который покопался вчера с моей машиной, и был в той группе. Получается, что это человек из органов? Или может он после военной службы, ушел на вольные хлеба? Из нас троих то только вон Витя остался служить на благо родины. Но как ни крути, я не мог понять, что же такое хочет сказать мне Виктор, и все не решается, тут же все просто, какой бы он хороший не был в прошлом, сейчас он явно перешел черту закона.

— Во-первых, ни один человек из той группы в живых не остался. — Вдруг резко сказал Виктор, а я не понимающе на него уставился, если он нашел такой толстый канат, а не просто ниточку — зацепку, то как такое может, что один и тот же почерк, а люди разные, и для чего он все это тогда рассказывает, если эта ниточка оборвалась.

— А во-вторых? — подтолкнул я Витю.

— Во-вторых в той группе работал снайпер, и позывной у него был 'фурия'. — Промолвил он, и почему то затаил дыхание. Я не понимал к чему он клонит. Раз все мертвы, к чему мне сейчас он рассказывает про ту спец группу.

Витя на меня как то странно посмотрел.

— Ты как после вчерашнего укола то уже отошел? — вдруг совсем не к чему уточнил он у меня.

— Да, я не могу понять к чему ты клонишь, ну была спец группа, ну была у них фурия, ну был сапер, но все это в прошлом, они же мертвы.

— Да понимаю я, но заметь очень много совпадений вокруг тебя и этой группы, получилось. В общем эту мысль еще надо додумать, я еще не раздобыл личные дела, и нечего не могу сказать про них, просто думал в две головы будет легче думать. Ладно эту темы пока закрыли, я буду дальше искать, что к чему, пока наша спящая красавица не проснется и не ответит на некоторые.

— Да у меня тоже после вчерашней беседы много вопросов к ней, но пока ее Федя не выпустит из больницы, и не скажет, что она здорова, ты не будешь к ней лезть, и надоедать. Лучше вообще даже не появляйся.

— В обще то я хотел поблагодарить ее, она нам вчера своими действиями настолько работу облегчила, что прям несколько камней с плеч свалила за раз. Даже на цветы хотел расщедриться, не знаешь, на какие точно у нее аллергия? Да как ни крути, а чувствую, у этих двоих на всю жизнь есть, над кем поиздеваться, и ни кому из них это не надоест.

— И что же я пропустил. — Решил уточнить я, не поддаваясь на провокации.

— А это главная часть нашего разговора. После того как она устроила направленный взрыв, как будто ты сел в машину и там и взорвался, мы быстро успели потушить и увезти машину, до того как на улице набралось много зевак, все что они увидели это уезжающий эвакуатор с обгоревшей машиной. И Несколько черных фургонов. Так что мы решили тебе на некоторое время убрать с шахматной доски. Пусть все считают, что то покушение удалось. И что ты мертв. Во-первых твой телохранитель пока не в состояние выполнять свои обязанности, а лучше нее ни кто с этим не справиться, во-вторых это облегчит нам жизнь, не будем за тебя волноваться, и за каждым поворотом ждать киллера.

— И что же ты мне предлагаешь, куда деться? Пока вы не раскроете это дело? Вы уже знаете, кто из этих троих причастен.

— Нет, ни я не Леонид Сергеевич, еще не определились. Но это не главное. Главное что твоей жизни ни чего угрожать не будет, а там выпустят твою фурию, и сможешь выйти в люди. Объявление, что вчера была взорвана машина уже прошло по телевидению, Но все сказано размыто, я тебе сейчас покажу запись, сам все посмотришь.

Он достал свой мобильны телефон, и включил видео. Это был отрывок из новостей, там репортер сообщал, что вчера в 23,37 по московскому времени, произошел взрыв машины Мерседес, на парковке расположенной по адресу известного нам Ресторана, и бизнес центра. По установленным данным, этот мерседес принадлежит мне, или скорей уже принадлежал, и что в момент взрыва в машине находился один человек, который скончался. Имя пострадавшего не называлось. То есть по всему получается, что покушение удалось, если не пытаться прочитать между строк. Я сглотнул.

— А где мне теперь жить? И как вообще перемещаться по городу, если меня кто-нибудь увидит? А мой бизнес? Мои клиенты?

— Давай по порядку.

— Жить ты пока у меня или у Феди будешь, и перемещаться будешь тоже только с нами на наших машинах, из гаража в гараж. А хотя зачем тебе перемещаться то? Посиди дома, подумай, ты давно хотел разработать бизнес-план на открытие нового дела, вот и давай не сиди без дела.

— Ты чего сдурел? Как я по твоему просижу три недели в четырех стенах, да я с ума сойду, и потом я без Маришки не смогу, мне надо к ней каждый день приезжать, видеться, и в обще это бред.

— А почему именно три недели? — почему то именно это его заинтересовало из моей тирады.

— Федя сказал, что если все будет идеально, то мою девочку отпустят именно через три недели, и я планировал, за это время разобраться с тем кому я перешел дорогу, чтобы больше не куда не вляпываться, и она больше не рисковала своей жизнью.

— У, какие у тебя грандиозные планы! А я ему бизнес-проект пиши... А он оказывается в бой рвется. Нет, знаешь, все таки предоставь нам разбираться. Хотя бы потерпи, эти три недели. Я постараюсь, конечно, но не обещаю, что все срастется. Поехали, я тебя к себе домой заброшу.

— Нет я договорился, что Федя меня к ней пропустит, я хочу увидеть Маришку.

— Хорошо, я тогда через 2,5 часа за тобой вернусь. Много по больнице не шастай, чем меньше народа тебя видят, тем лучше. И он ушел. А я так и сидел глядя в никуда и ждал когда за мной придет Федя.

Долго мне ждать не пришлось, минут через 20 глав. врач появился в своем кабинете, протянул мне шапочку и халат. Я молча одел ин на себя, и пошел за ним.

Маришка находилась в отдельной палате. Федя как и говорил, уже убрал от нее все трубки, и на ее теле только остались датчики, считывающие сердцебиение и пульс. Она спала. Руки были замотаны практически до локтя, голова хоть и не была в бинтах, но бледность лица и синяки под глазами просто вызывали одно желание поплакать. Мне было горестно сознавать, что она в таком состояние из-за меня. Из-за моих действий, из-за того что я не могу разобраться, кому перешел дорогу. Что ей раз за разом приходиться рисковать своей жизнью, ради меня, и она уже второй раз оказывается на больничной койке. Я уже пожалел о том, что предложил ей работать моим телохранителем. Надо было как то по другому налаживать с ней отношения, а не втягивать ее во все это. Я сел рядом с ней на стул и аккуратно взял ее забинтованную руку. Прижал к своим губам. Господи обереги ее от этого, помоги мне разобраться с моими проблемами, чтоб к выписки над нами светило уже безоблачное небо, и ей не чего не угрожало. Да, я за эти два дня столько раз уже просил о помощи не ведомых сил, я даже не подозревал, что настолько верующий. В таком медленно и вяло текущем мысленном процессе я и не заметил как прошло время. Я успел попытаться составить план действия, исходя из того что я как бы мертв, и не могу передвигаться по городу самостоятельно. Но мне надо серьезно поговорить с Леонидом Сергеевичем, уже пора действовать, хватит выжидать.

Вернулся Федя:

— Ты тут уже час сидишь, она под лекарствами находиться, и не проснется, так что смысла с ней быть нету.

— Мне просто спокойно когда я ее вижу, и хоть она и спит, очень хочу поговорить с ней.

— Она тебя не услышит, она не просто спит, а под лекарством, специально погружена в сон, потому что при таком сотрясение, я во-первых в шоке, что у нее череп уцелел, нету кровоизлияния, я вчера, и сегодня ее уже на томографе смотрел, слежу, а во-вторых, у нее точно обеспечены головные боли, и головокружения, и лучше пусть поспит несколько дней ей же будет лучше.

— Не волнуйся, Витя должен через 1,5 часа заехать, заберет, я перестану глаза мозолить.

— Дурак ты, я просто пытаюсь тебя успокоить, и объяснить, что ее выздоровление в хороших руках, я лично за всем слежу. Так что хватит тут с такой скорбной миной сидеть.

Потом приехал Виктор, и увез меня, переодев, нацепив на меня очки, кепку и бесформенную ветровку. Он меня возил все неделю в больницу, я сидел по пару часов с утра, и вечером с Маришкой, Федя по каким то показаниям, решил все еще ее не 'будить' ее. Сказав что не 5 а 7 дней пусть поспит, что то там томограф показал не очень.

Сегодня уже опять пятница. Ни каких результатов за это время я не добился, Леонид Сергеевич, от меня отнекивался фразами, что все они рассматривают, можно сказать, всех трех под микроскопом. Но пока результатов нет. А так как ни одного исполнителя у нас на руках не было, а на взрывателя могла вывести нас только Маришка, мы все ждали когда Федя отпустит ее из 'лечебного сна'.

На работе затишье, после моей 'гибели' ни кто не спешит с нами заключать договора. Мой зам за эту неделю закончил практически все дела, быстро постарался, остались только два договора, которые должны были быть подписаны через две недели, и те самые злополучные три клиента, среди которых я и не могу найти одного недоброжелателя.

Витя заезжал туда, говорит, что пол штата уже уволилось, и очень сожалеет, что из-за затеи с моей якобы смертью мой бизнес приходит в запустенье. Я не очень расстроился, так как собирался все равно переквалифицироваться, без денег не останусь. Сбережения есть, на пару лет чтобы и бизнес раскачать, и жить не впроголодь хватит. Обидно только, что сотрудники с которыми уже 3 года проработал, оказались не такими преданными как я о них думал. Витя туда еще в понедельник завозил нотариально заверенную доверенность, что он теперь владелец, по моему завещанию, провел собрание, назначил моего зама исполняющим обязанности, но все равно результатов ноль. Да не зря говорят, что крысы с тонущего корабля бегут первыми. Ладно, вернусь все налажу, и не будет помех осуществить свою задумку.

Сегодня когда я приехал с утра в больницу, Федя обрадовал, что отключил Маришку от капельница, и она должна проснуться в течение дня, я ворвался к ней в палату, и с тайной надеждой, что она уже не спит, но разочарованно, плюхнулся на сидение радом с ее кроватью, и по привычке, взяв все еще забинтованную ручку, поцеловав, поздоровался:

— Доброе утро, солнышко.

— И тебе не хворать, — услышал хриплый ответ.

Я аж дернулся от неожиданности. И взглянул на нее. Она все так же не открывала глаза, но слабо улыбнулась, мне одним краешкам губ, и немножко повернула голову в мою сторону.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня твоя трех тонная машина по голове приложила, — все так же тихо и хрипло ответила она мне, а я от радости, что она опять со мной рассмеялся. В это время зашел Виктор, он решил тоже ее навестить, и так как Маришка была с закрытыми глазами, уточнил у меня:

— Ты чего с ума сходишь, чего в одного тут хохочешь?

— Вить, завидуй ему молча, у него хоть есть с чего сходить, а у тебя и такой радости нету, — все так же хрипя с ёрничала Маришка. — А Витя от неожиданности открыл рот, и даже не знал что сказать. И пока он не пришел в себя, я его попросил, позвать Федю, чтоб он обследовал Маришку, раз она проснулась. Витек все также молча, развернулся и вышел из палаты.

— Он там, что язык проглотил? — не переставала смешить меня, мое солнышко. В это время ворвался в палату Федя, а за ним не отставал Виктор.

— Ты чего меня сразу не позвал, когда она проснулась? — вызверился на меня друг.

— А можно мне сначала попить, а потом вы будете где-нибудь в другом месте разборки устраивать, а то у меня голова жутко болит, а вы слишком громкие все! — прохныкала Марина, ей было настолько больно, что из закрытых глаз текли слезы.

— Федя, дай ей обезболивающее! — практически шепотом попросил я.

— Ей уже ввели не маленькую дозу, и на шесть ближайших часов, это все, что мы можем сделать.

— А почему оно не действует?

— А потому что ее кто то не уберег! — продолжая шептать, сказал Федя, налив ей немного воды в стакан. — Вот, — поднес он к ее губам жидкость, — маленькими глоточками, смочи горло и рот, много пока нельзя, тебя от боли рвать будет, мы тебе глюкозу внутривенно вводим чтоб, питать, пока головная боль не стихнет, надо стараться меньше шевелиться, слышишь меня?

— Да, поняла.

— Чего глаза не открываешь?

— Больно из-за света. А вы уверенны что мне обезболивающее поставили?

— А у тебя руки болят?

— Нет, а должны? — удивилось это чудо.

— Ну вообще то они у тебя обгорели немного, и мы уже неделю накладываем тебе специальные повязки с кремом, чтоб быстрей заживали, и через недельку придет пластический хирург, скажет что можно сделать. — Вывалил на нее столько информации Федя. А я не успел его остановить.

— Неделю? — поразилась она, и по дороге попыталась пощупать забинтованными руками, одну другой. Я перехватил ее ручки.

— Успокойся, все хорошо.

— Чего хорошего, я неделю проспала, у меня обгорели руки, я что теперь нечего делать не смогу?

— Сможешь конечно, мы тебя вернем в первозданный вид, — пообещал Федя, — просто на это потребуется время.

— Что опять в эмбриона превратите, а потом вообще на атомы расщепите? — зло спросила Маришка, да, получается когда малышка болеет, ее лучше не злить.

— И сколько? — уже по другому, совсем тихо уточнила она.

— Ну в идеале выпущу тебя из больницы через 2 недели, а с руками в течение 3 месяцев разберешься.

— Как я не люблю, вас всех! — всхлипнула Маришка и опять у нее побежали слезки.

— Ну вот хоть нормальная женская реакция на происходящее, ей говорили не лезь, нетрож, она не послушалась, а теперь мы виноваты! — Восхитился до этого молчащий Витя.

— Да я вообще то про врачей говорила. Но тебя я теперь тоже не люблю. Гад ты, первый!

— И чем я впал не в милость? — удивился он.

— Даже цветов не принес.

— Ну вообще то за тобой Макс ухлестывает, так что с него и требуй.

— А Макс мне и без цветов нравиться, а тебя я даже не знаю как терпеть, думаю если ты начнешь быть обходительным и приятным в общение, у нас наступит перемирие. И в обще, все аудиенция закончена, мне лучше поспать, а то голова так раскалывается, что если бы это помогло, ты тебя бы задушила!