Квартирный вопрос

— Удача сегодня на моей стороне!

Я руку свою отняла и незаметно вытерла её о платье.

— Поздравляю, — промямлила я. Глеб на меня обернулся, оценил комичность ситуации и засмеялся, за что и получил кулаком в бок.

— Что, продул? — немного злорадно поинтересовалась я, когда он, наконец, поднялся из-за стола.

— Конечно, продул, — спокойно отозвался Глеб. — А всё ты виновата.

— Я?!

— Упёрлась взглядом в мой затылок... Я так думать не могу.

— Да что тут думать? — пренебрежительно фыркнула я.

— Заноза, — шепнул он и положил мою руку на свой локоть.

Мы отошли в сторону и остановились, неторопливо оглядывая зал. Со стороны, наверняка, казались респектабельной семейной парой, пришедшей развеяться сегодняшним вечером, отвлечься от семейных дел. Глеб для полноты картины прикрыл мои пальцы своими, и вот так мы и замерли, с фальшивыми улыбками на губах.

— Как она выглядит?

— Её здесь нет.

— Ты всех успел разглядеть?

— Конечно.

— Так это ты у нас Джеймс Бонд.

— А ты сомневалась? Я даже похож на него. Красивый, решительный и под руку с красоткой. Чем не шпион?

Я прыснула от смеха и отвернулась.

— Между прочим, я тебе комплимент сделал.

— Когда это?

— Я назвал тебя красоткой.

— Глеб, прекрати болтать глупости и смотри по сторонам. Если мы здесь не найдём эту Дроздову, где мы её искать будем? Как она хоть выглядит?

— Ну, она такая... видная.

— В каком смысле?

— В смысле, роковая женщина. Высокая брюнетка с четвёртым размером. — Последние слова он проговорил с особым благоговением, а я насмешливо на него уставилась.

— Вот это ты забыть не мог точно, да?

— Да ладно. Не комплексуй.

— Ах ты гад.

И всё-таки он меня веселил. Злил, конечно, тоже, из себя своим самодовольством порой выводил, насмешничал, но кровь у меня рядом с этим человеком бурлила, в этом сомневаться не приходилось.

Мы вернулись в ресторан, сели за стол и Мартынов снова принялся оглядываться. А когда подошёл официант, спросил:

— Вы не подскажите, мы можем увидеть Наталью Дроздову?

— Наталью Викторовну?

Глеб довольно громко крякнул и кивнул.

— Ну да... Викторовну.

— Натальи Викторовны сегодня не будет, к сожалению.

Я смотрела на Глеба и замечала, что он всё больше мрачнеет.

— А как мы можем её увидеть? — настаивал он.

Официант призадумался.

— Вы можете поговорить с управляющим, возможно он...

— Позовите управляющего, — важно потребовал Глеб.

— Позовите управляющего, — передразнила я его, когда официант отошёл от нашего стола. Но Глеб на мой сарказм внимания не обратил и задумчиво хмыкнул.

— Видно, птичка наша на самом деле неплохо устроилась. Викторовна, надо же.

— Может, её повысили?

— Ну, конечно. Интересно, что за должность у неё была?

— Тебе лучше знать. Глеб, что нам теперь делать? Мы же не можем каждый день сюда ходить, в самом деле!

— Придумаем что-нибудь. Не переживай.

Я презрительно фыркнула.

— Я не за себя переживаю, а за тебя. Если мы будем ходить сюда каждый день, ты спустишь в казино все деньги.

— Так ты всерьёз за меня волнуешься?

— Вот ещё...

Он покачал головой.

— Почему ты всегда всем недовольна? Мы с тобой сидим в ресторане, музыка играет, рядом с тобой мужчина, можно сказать, что неотразимый, а ты всё равно возмущаешься.

Я улыбнулась.

— Неотразимый мужчина — это ты погорячился, конечно.

— Ладно, — усмехнулся он, — ты у нас сегодня более неотразима, я сдаю позиции.

— У меня такое чувство, что эта погоня за неизвестностью никогда не кончится. И как я могла вляпаться во всё это? Ведь в моей жизни никогда ничего не происходит.

— Совсем ничего? — поразился Глеб. — Тогда тебе повезло, что я тебе встретился.

— Очень в этом сомневаюсь.

— Вина тебе ещё налить?

— Немного.

— Ты боишься опьянеть?

— Я боюсь, что ты этим воспользуешься.

— Это в каком же смысле? — Мартынов уставился на меня настолько поражённо, моргнул и замер с бутылкой в руке. Я, конечно же, покраснела, а этот гад расхохотался, нисколько не заботясь о том, что привлекает к нам внимание.

— Ты невыносим, — пожаловалась я и уткнулась взглядом в свою тарелку.

Когда появился управляющий, Глеб поднялся из-за стола, и они вместе отошли и заговорили о чём-то. Я украдкой за ними наблюдала, но понять, о чём они говорят, было невозможно. Управляющий, пухлый нервный коротышка, к Мартынову приглядывался с подозрением, постоянно кивал, видимо, в такт истории Глеба, а после руками развёл и что-то затараторил.

Я взяла бокал, отпила вина и окинула взглядом зал ресторана. Заметила парочку знакомых и с тоской подумала о том, что моё появление здесь в обществе незнакомого мужчины, незамеченным, конечно, не останется. Потом объясняться придётся — кто это и что ему надо от меня. Эта мысль развеселила. А что Мартынову от меня надо? Денег за квартиру? Так ведь не поверит никто.

— Ну что? — спросила я, когда Глеб вернулся.

Он выглядел надутым и недовольным немного. Пожал плечами.

— Мне выдали номер телефона, по которому можно связаться с Натальей Викторовной.

— И что же тебя так злит? — поинтересовалась я, поднося к губам бокал с вином.

— Я не злюсь. Просто удивляюсь, как можно было за год подняться от певчей птички до Натальи Викторовны. — Подмигнул мне. — Ты видишь, как люди карьеру делают?

— Такой карьеры я не хочу. Я уж как-нибудь... поскромнее.

Глеб улыбнулся.

— И это правильно.

— И что мы делать будем?

— Завтра позвоню, может нам назначат аудиенцию. — Весело хохотнул. — Нет, мне даже любопытно!..

— Завтра своё любопытство удовлетворишь. Пойдём домой?

— Зачем?

— А что здесь делать? Мы узнали, что хотели.

— А отдохнуть? Хорошо сидим, Жень.

— Что за дурацкая присказка?

— Надо же, всё оказалось намного запущеннее, чем я думал.

— Вот почему мне совсем не хочется знать, что ты сейчас имеешь в виду?

Мартынов широко улыбнулся.

— А я всё равно скажу.

— Не сомневаюсь.

— Почему ты постоянно выпускаешь колючки? На любое моё слово? — Я молчала и тогда Глеб с улыбкой добавил. — Мне очень приятно провести этот вечер с такой красивой женщиной.

Он старался говорить проникновенно, а глаза смеялись. Наверное, поэтому я не вспыхнула от смущения, как обычно, когда слышала комплимент, и не разозлилась, потому что его взгляд, не смотря на насмешку, был вполне добродушным.

— Ты болтун, — пожаловалась я.

— Да почему болтун-то? Сказать женщине приятное, без всяких намёков на что-то большее... Почему нет?

— Глеб, что тебе от меня нужно?

Он вздохнул.

— Чтобы ты расслабилась, наконец. Сидишь здесь с таким видом, словно я тебя к стулу привязал. А я просто хочу провести вечер в приятной атмосфере. У меня слишком давно этого не было.

— Не пугай меня. А может, сделаем проще? Я поеду домой, а ты продолжишь развлекаться. И найдёшь себе другую... ту, что с удовольствием выслушает твои комплименты.

— А почему они тебе удовольствия не доставляют? Ты не воспринимаешь меня всерьёз? Или себя?

— А ты, оказывается, не только неотразимый мужчина, но ещё и психолог хороший?

— Джемсов Бондов этому учат, — с таинственным видом сообщил он.

Я легко отмахнулась от него.

— Ладно, Глеб, давай оставим эту тему. Вообще не понимаю, почему тебя так заботит моя персона. Дай бог, уже завтра всё выяснится и мы...

— Расстанемся раз и навсегда. Я помню.

— Я хотела сказать, что мы снова сможем жить спокойно.

— А, ты в этом смысле?

— Именно. И прекрати придираться к тому, что я говорю.

— Может, ты мне просто улыбнёшься?

— Обойдёшься.

— Чёрт, всё-таки испортила аппетит. Но учти, дома тебе придётся меня кормить.

Я спорить не стала и с радостью встала из-за стола.

Проходя по холлу, Глеб меня остановил и развернул к огромному зеркалу на стене.

— А мы неплохо смотримся. Как тебе кажется?

Он запросто обнял меня за талию и прижал к своему боку. А я, вместо того, чтобы его оттолкнуть, рассмеялась.

— Да, цвет моего платья удачно гармонирует с твоей рубашкой.

— Ты заметила, да?

Я упёрлась ладошкой в его бок, пытаясь отодвинуться, но со стороны это, наверное, казалось некоторым кокетством. Рука Глеба сжалась сильнее, ухмыльнулся, готовый продолжить словесную битву, причём с удовольствием, а прямо за моей спиной раздалось язвительное восклицание:

— Надо же, какая встреча!

Я обернулась, позабыв оттолкнуть руку Мартынова, и застыла, с приклеенной улыбкой на губах.

Передо мной стояла Димкина жена, и взгляд её не предвещал ничего хорошего. Наши предыдущие встречи тоже приятных воспоминаний не вызывали. Для меня самым ужасным во всей этой ситуации было то, что эта женщина прекрасно знала, что я любовница её мужа. Их отношения с Калининым мне понятны до конца никогда не были, она знала о его изменах, о его увлечениях, и, видимо, терпела или смирилась. Димка оправдывал это не столько их личными взаимоотношениями, как ребёнком и финансовыми интересами. Но это он так говорил, а жена его ревновала. Ревновала сильно, страстно и весь её гнев выливался на меня, что, по моему мнению, было справедливо. А уж теперь, когда Калинин решил развестись, виноватой, естественно, осталась я.

Меня смерили многозначительным взглядом, обратили внимание на Мартынова и чрезвычайно удивились.

— Правильно говорят, в тихом омуте черти водятся. Или ты, наконец, успокоилась? Получила, что хотела и вся любовь прошла?

— Здравствуй, Рая, — проговорила я притворно-равнодушным тоном и руку Мартынова со своей талии, наконец, скинула.

— Здравствуй, — сладко улыбнулась моя соперница. Она, не стесняясь, разглядывала меня и Глеба, который выглядел несколько обескураженным, а вот я на её спутника только один взгляд кинула и тут же отвернулась, но и это без внимания не осталось. Рая развела руками. — Да, вот такой у нас Димочка несчастный. Уехать, бедняжка, не успел, а жена с любовницей, уже замену ему подобрали. Ты как, довольна?

Стало нестерпимо стыдно. Не из-за того, что она говорила, гадостей от Раи я наслушалась в избытке, но сейчас, было особенно стыдно. За спиной стоял Глеб и с некоторым удивлением наблюдал этот спектакль. А ещё я взгляд его чувствовала и...

— Пойдём, — попросила я и, не дожидаясь его ответа, направилась к выходу.

Бегом спустилась по широким ступеням и остановилась, глупо озираясь, и не зная, в какую сторону дальше бежать. Глеб догнал меня и схватил за плечи.

— Эй, эй, ты куда собралась?

— Отстань, — всхлипнула я.

— Ты плачешь, что ли? Жень. Из-за этой крашенной стервы?

— Отстань, сказала. — Ладонью вытерла слёзы и попыталась выскользнуть из-под его руки. — Ты ничего не понимаешь...

— Может, и не понимаю, — не стал спорить он, — но стоять посреди улицы и реветь — глупо. Тебе так не кажется? Пойдём. Ты же домой хотела.

Я хотела домой, действительно, хотела. И была очень Глебу благодарна за то, что с вопросами не полез. Даже не смотрел на меня, видимо, чтобы не смущать. Я глядела за окно, на знакомые улицы, на огни, которых теперь в нашем городе ночью было в избытке, и думала, почему же я такая дура? Почему снова промолчала, почему ни слова в свою защиту не сказала, почему к чёрту её не послала, в конце концов? Сколько можно чувствовать себя виноватой? Почему Димка своей вины перед женой не ощущает, а я за нас обоих переживаю и терплю. Почему Рая его давно не выгнала, раз ей так надоели его измены... и я.

Дома Глеб сразу отправился к холодильнику, а я ушла на крышу и присела на маленький топчанчик. На улице заметно посвежело, ветерок прохладный подул, и вскоре я почувствовала озноб. Зябко поёжилась и вздрогнула, когда хлопнула балконная дверь. Глеб принёс мне плед, я закуталась, а он уселся напротив и протянул мне тарелку с куском яблочного пирога.

— Не хочу, — отказалась я.

Мартынов лишь плечами пожал и откусил сам. Он жевал, я смотрела на тёмное небо, и оба молчали. Потом Глеб всё-таки спросил:

— Вина хочешь? Или ты не держишь алкоголь в доме?

— В холодильнике водка есть.

Он хохотнул.

— Серьёзная девушка. Налить тебе водки?

Я, наконец, оторвалась от своих мыслей и на него взглянула удивлённо.

— Зачем?

— Может, тебе полегчает?

— Глеб, я тебя прошу...

— Да ладно тебе расстраиваться. Что ты слёзы льёшь? Было бы из-за чего.

— Что ты знаешь о моей жизни?

— А что тут знать-то? Всё и так ясно.

— Неужели? — огрызнулась я.

— Я проницательный.

— Замолчи и катись отсюда. Дай помучиться в одиночестве.

Он дожевал пирог, вытер руки о кухонное полотенце, которое было перекинуто через его плечо, и сказал:

— А по какому поводу мучиться? Гордись.

— Это чем, интересно?

— Ну как... Мужа у этой стервочки увела. А у таких трудно что-то вырвать, они зубастые, вцепятся — и, считай, конец. А ты её за пояс заткнула, вот она и бесится.

— О Господи, великая мужская логика! Это не соревнование, Глеб!..

— Именно соревнование. Как же иначе? За ценный приз. Приз-то, кстати, ценный?

— Не твоё дело.

Он усмехнулся.

— Ясно... Ну, такие, как она, за неудачников замуж не выходят, так что, думаю...

— Ты заткнёшься или нет?

Глеб замолчал. Мы посидели в тишине, внизу шумели машины, а мы молчали.

— Иди спать, — сказал он, когда заметил, что я ещё плотнее закуталась в плед.

— А тебе не холодно?

— Нормально. Брось его.

— Что? — я непонимающе посмотрела.

— Если ты несчастлива с ним, если тебе сложно, тогда брось его. И мучиться не придётся.

— Всё так просто, да? — не удержалась я от язвительности.

Глеб уверенно кивнул.

— Конечно. Если радости никакой, а одни неприятности, то какой от них толк?

— Почему ты думаешь, что никакой радости?

Он странно посмотрел, а потом легко поднялся, и на меня уже взглянул с улыбкой.

— Действительно. Это тот мужик с фотографии? Презентабельный.

— Какой мужик? — нахмурилась я.

— На книжном шкафу фотография, я видел. С тобой в обнимку.

— А-а, — я от облегчения даже рассмеялась. — Нет, это дядя мой. Они с Сонькой в отпуске сейчас.

— А Сонька кто такая?

— Подружка моя.

— Как интересно, подружка с дядей, ты мужа уводишь... А говоришь, что в твоей жизни ничего не происходит.

Я разозлилась, как посчитала, совершенно справедливо, поднялась и подхватила края пледа, а на Мартынова взглянула с таким достоинством, словно была, как минимум, царственной особой.

— А кто тебе дал право говорить о моей жизни в таком тоне? — Глеб выразительно закатил глаза, а я заявила: — Я иду спать!

— Самое время, — согласился он и в спину мне поинтересовался: — Спокойной ночи?

— Иди к чёрту!

— Замечательное пожелание на сон грядущий, — вздохнул он.

Наутро мы с Димкой поругались. По телефону, то есть. Он позвонил рано утром, за что я уже на него разозлилась. Потому что почти до утра проворочалась с боку на бок, в ожидании его гневного звонка. Почему-то мне казалось, что он непременно позвонит сразу, как только узнает... а узнать, по моим предположениям, должен был сразу, как только мы с Раей расстались в ресторане. Но ничего этого не произошло, и отзвонился Калинин только утром. И сразу начал с обвинений. Я пыталась ему объяснить, пробовала перебить, но у меня, как всегда, ничего не получалось. А у Димки выходило так, что я чуть ли не предательница. Хотя, при чём тут — чуть? Совсем не чуть. Я вдруг, в один день, превратилась в коварную изменщицу. Кто бы мог подумать?