Человек-львёнок

— А, тот самый, — в голосе её много удивления. — Вы теперь с ним друзья? Не ожидала.

— Как сказать, мы дружим меньше суток... но не в этом изюминка. Он нам, так сказать, предложил вариант самого незабываемого лета в нашей жизни.

— Учитывая, что про него говорят...

— Нет, Карин он не гей, — поторопился я парировать мысль.

Сказал я слишком громко, так что приступ стыда вынудил меня прятать глаза от новоиспечённого товарища. Уж не знаю, как он после таких слов посмотрел на меня.

— Тогда что он вам предложил? — хохотнула Карин.

— Как бы сказать... Мы с одной стороны идём в поход...

— А с другой?

— А с другой сложно объяснить, — замялся я. — Мы собираемся искать троллей.

— Молодой человек, прекратите баловаться и верните трубку Леонарду.

— Нет, это я совершенно серьёзно, — засмеялся я. — То есть, мы не рассчитываем их найти, просто...

— Просто вам совершенно нечего делать.

Я согласно закивал, словно Карин способна увидеть сей жест.

— Вы действительно идёте за троллями или не хочешь мне правду говорить?

— Перефразируя твой вопрос, я лгун или дурак?

— Да, так тоже можно, — спокойным тоном подтвердила Катрин.

Взгляд упал на Ганса с Петером, словно я ожидаю от них поддержки. Но тут уж, как ни юли, я один на один со своей девушкой.

— Тогда дурак.

Повисла недолгая пауза.

— Я стану внимательнее к парням на Феррари, — ехидно поддела она меня.

— Ты столько можешь потерять.

— И не говори. Ганс тоже в это впутался?

— Он был больше всех рад, — скосил я взгляд на товарища — тот всё понял и недовольно отмахнулся.

— Почему у него не вышло отговорить тебя?

— Сам в шоке. Наверно, потянул рациональную мышцу.

— У тебя-то такой вовсе нет.

— Не поспоришь.

— Ладно, спасибо, что позвонил. Если тролли не отнимут у тебя телефон, звони ещё. Будь там осторожен.

— С этим-то проблем не будет. Удачного отдыха! Люблю тебя!

— А я уже сомневаюсь, — съехидничала Карин.

Я самодовольно посмеялся и положил трубку. В конце концов, Карин выбрала меня именно из-за того, что среди серой массы я оказался единственным цветным персонажем. Я умею её удивлять, бываю нестандартным, но не перегибаю палку. По крайней мере, мне всегда так казалось.

Мы миновали очередной перекрёсток, где нас чуть не сбил велосипедист. Эти ребята вообще редко соблюдают правила (я о правилах приличия, а не движения). На той стороне дороги Петер решил завести разговор:

— Твоя девушка?

— Да, — немногословно, но с гордостью ответил я.

— Она, по-моему, не обрадовалась нашей затее.

— Интересно, с чего вдруг? — сыронизировал Ганс.

Петер смехом дал понять, что не обиделся уколу.

— Нет, моя меня только поддержала. Правда, она тоже увлечена зыбкими материями. Короче, вы бы сказали, что мы — два сапога пара. Сейчас, к примеру, она изучает тантризм.

Ганс покосился на новоиспечённого друга:

— Это ещё что такое?

— Какое-то течение в индуизме, — пожал плечами Петер, — всякие медитации, йога, мантры, янтры... Это бог весть что за чушь, скажу я вам.

— Даже для тебя перебор?

— Бросьте ребята, я далеко не такой чудак, каким кажусь.

— Не-не-не, у нас и в мыслях не было, — пошутил Ганс.

Наконец мы добрались до улицы, так сказать, ведущей прочь из города. Стоит пройти пять кварталов, как город неожиданно кончится, уступая место диким зелёным далям.

Предчувствуя скорый выход на маршрут, Петер поправил рюкзак и произнёс:

— Думаю, нам надо выработать путевые правила.

— Это ещё зачем? — недоумевая, спросил я.

— У нас же серьёзное мероприятие. И достаточно долгое. Чтобы оно не погрязло в хаосе, нужно выработать правила.

— Хорошая мысль, — охотно подхватил Ганс. — Правило первое: на закорках друг друга не возим.

— Нормально, Ганс, я, вообще-то, всю дорогу так собирался передвигаться. Не принимай на свой счёт, изредка буду пересаживаться на Петера.

Утончённый паренёк сделал шаг в сторону.

— Я поддерживаю правило Ганса.

— Успели сговориться?

— Петер просто смекнул, что я попусту предлагать не стану.

— Ладно, убедили. Значит, на закорках не возим. Надо это записать где-то.

— Запомним, — отмахнулся Петер. — А у меня есть правило второе: на общественном транспорте не ездим, можно пользоваться только автостопом.

Ганс недовольно хмыкнул.

— Без общественного транспорта мы ноги в кровь сотрём, — бросил он. — Не уверен, что это толковая идея.

— Мы всё равно потащимся сквозь захолустья — там и не ходят автобусы.

— А если ехать зайцем? — выдвинул предложение я.

— Нет, так тоже не годится.

— А если угнать автобус?

— Тем более.

— А если купить автобус?

— У нас нет денег.

— А если украсть деньги и купить на них автобус?

— Нет.

— А если украсть деньги, купить автобус, подарить его кому-нибудь и уже с ним поехать автостопом?

Петер вскинул брови, поражаясь моей фантазии и той бесполезности, с которой я её проявил. Тут ещё подключился Ганс:

— По-моему, так можно, что скажешь?

— Хорошо, так можно, — осторожно ответил ухоженный блондин.

— Значит, правило второе: ездим только автостопом, — резюмировал Петер. — Третье...

— Погоди, пусть Лен придумает.

— А... в смысле...

— Мы с тобой уже по правилу придумали, — разъяснил Ганс, — пусть тогда уж каждый по очереди предлагает.

— Ладно, идея толковая. Предлагай, Лен.

— Всё, что угодно можно называть?

— Да, кроме отмены первого правила, — невозмутимо ответил Ганс.

Мы посмеялись.

— Тогда давайте так: ни один тролль не должен пострадать.

— Лен, — устало бросил мой лучший друг, — если даже мы найдём хоть одного тролля, они же чёртовы великаны! Как ты навредишь чёртову великану?

— Я ведь окажусь в опасности, и, спасая свою никчёмную шкуру, могу вытворить бог знамо что.

— Лен прав, — поддержал меня Петер, — мы не должны причинять ущерб троллям и не должны подвергать троллей опасности.

— Да, нельзя навлекать на троллей браконьеров, ломать их дома, воровать их детей...

— А так хотелось украсть маленького тролля, — почесал затылок Ганс.

— Отставить иронию: если пустить дело на поток, маленькие тролли станут популярнее мопсов.

— Хорошо, Лен, но давай ты больше не будешь сочинять правила.

— Нормальное правило, глобальное. Я задумываюсь о палеонтологии, пацифизме и мировом балансе. А ты думаешь только о своих плечах.

Ганс дружески толкнул меня, в который раз убеждаясь, что я любую свою блажь буду отстаивать до конца. И ладно бы я просто обозначал защиту — у меня находится таланта преуспеть.

Попытка пихнуть товарища в ответ не удалась, потому как Ганс слишком ловок, что даже под шутливые толчки не подставляется. Его и со спины непросто бывает подловить.

— Что насчёт четвёртого правила, Петер? — спросил тот, не выпуская меня из виду и держа дистанцию.

— Передумывать запрещено.

— Идём до самого конца? — бросил я, зачем-то щёлкнув пальцами. — Не знаю, по-моему, слишком суровое правило.

Испугавшись, что может лишиться напарников, Петер нахмурился и весь сжался.

— Мы, вроде как, изначально договаривались, что не отступимся. Был же такой разговор?

— Правильнее будет уточнить, куда же нам брести, — сказал Ганс.

— Сейчас...

Петер ловким движением скинул рюкзак на тротуар и погрузился в боковой карман. Оглядевшись, он решил отойти к ближайшей скамейке, на которую тотчас полетело припасённое добро. Мы собрались вокруг, терпеливо дожидаясь, чем же таким похвастается набриолиненный турист.

Оказалась обычная карта.

— Смотрите, — разложил Петер карту на скамейке и встал перед ней на колени, — у Кительсена все места, где он отметил встречу людей с троллями, расположены на одном маршруте. В точности этот маршрут мы повторить не сможем, но если двинем на восток, то скоро попадём на него и сможем пройтись по большей части деревень. Всего на нашем пути будет восемь поселений, а последнее — Дрёумстад. Общая протяжённость — пятьсот...

— Лучше не говори, а то мы откажемся принимать четвёртое правило, — пробубнил Ганс.

— Не так уж и много. В день будем проходить километров тридцать... плюс автостопом... будет не трудно, я думаю.

И он свернул карту. Собирая вещи, Петер как-то сжался, словно решил, что мы вот-вот развернёмся и двинем по домам.

— Как там насчёт четвёртого правила? — спросил Петер, вскидывая рюкзак на плечи.

— Согласны, конечно, — поспешил я развеять опасения паренька.

И мы продолжили путь.

— Только надо придумать исключения, — предложил я.

— Ага, — согласился Ганс, — если ты умер, заболел и умер, или тебя убили, до Дрёумстада можно не идти.

— А если воскреснешь?

— Не, тогда уж будь добр идти до конца.

— Но ты же уже умирал. Я правильно понял, что учитывается процесс, а не результат?

— Тогда убедил.

— Дискуссионный же я мастер. Так, теперь снова твоё правило, Ганс.

— Пусть запрещено спрашивать друг друга, верим ли мы в троллей.

— По-моему, этот вопрос достаточно принципиальный, — заспорил Петер.

Верю ли я в троллей? Мифические горные гиганты, превращающиеся в камень с первыми лучами солнца. Их существование абсолютно нереально, что и спорить просто глупо. Однако я иду их искать. И мне эта затея по душе.

Странно ещё и то, что мой друг, которого я в безудержности фантазии не подозревал, просит, чтобы его не спрашивали о вере в древних чудищ. Дела обстоят именно так, не меня и не Петера же он пытается отгородить от этого вопроса. Зачем ему предлагать такое правило, разве что он ни сам верит.

Всё это забавляет меня и захватывает.

— Нет, ты меня не убедил, — продолжает Петер спорить с Гансом, — мнение друг друга на сей счёт знать очень полезно.

— А зачем? Тем более, что речь идёт о троллях. Будь это что-то хоть немного более реальное, например...

— Снежный человек, — подсказал я.

— Вот именно, снежный человек — это просто человекообразная обезьяна. Существуют и орангутанги, и шимпанзе, почему бы снежному человеку не оказаться реальным? Но тролли-то — вымысел совершенный, так что чего касаться вопроса веры в них?

— Ганс хочет сказать, что это пустое сотрясание воздуха, — примирительно закивал я Петеру.

— И по пути мы, скорее всего, будем часто к этому вопросу возвращаться. В конце концов, начнёт раздражать.

Наш провожатый поджал губы в задумчивости. Отрадно, что он не оказался непрошибаемым упрямцем, каким казался (чего греха таить, все творческие люди кажутся мне упрямцами). Обдумав наши слова, он выдал:

— А как насчёт ответить на этот вопрос сейчас и забыть о нём?

— Я не верю, — тотчас выпалил Ганс.

— Солидарен, — вторил ему я.

Петер прыснул. Должно быть, он не ожидал таких скомканных ответов. Мы предали его велеречивые ожидания.

— А я даже и не знаю, — задумчиво уставился он вдаль.

— И ещё от нас чего-то ждёшь, — усмехнулся я. — Всё, надо скорее принимать пятое правило.

— Поддерживаю.

— Ну и мне некуда деваться.

Какое-то время мы шли молча, минуя мельчающие и редеющие магазинчики. В какой-то момент Ганс хлопнул меня тыльной стороной ладони по животу:

— Давай последнее правило.

— Да ничего в голову не лезет.

— Скажи что-нибудь глупое. У тебя это получается.

— Нет, я так не могу — дело-то ответственное.

— Господи, я проморгал и подпустил тебя к ответственным делам, — картинно запричитал Ганс.

— Не забудь отметить это в своей автобиографии.

— А ты пишешь автобиографию? — не до конца понимая, пошутил ли я, спросил Петер.

— Хотел бы, но не все буквы ещё выучил. Так что там с шестым правилом, Лен?

— Давайте запрещено идти задом наперёд.

— Гениальней некуда, — даже отвернулся от меня Ганс.

Итак, три чудака отправляются искать троллей, ограниченные невозможностью идти задом наперёд, ехать на автобусах и закорках, а также свернуть назад на середине пути. Причём им нельзя спрашивать о вере в троллей и нельзя этих самых троллей подвергать опасности.

Что может быть лучше для начала приключения? Разве что не хватает Харлея, раскрашенного под американский флаг.

А затем город кончился. Вопреки ожиданиям, не было никакого плавного перехода — стоило перешагнуть незримую черту, как мы оказались на дикой природе.

Мы остановились, вкушая момент первого шага. Путешествие началось здесь, когда цивилизация оказалась за спиной. Теперь-то вернуться будет стократ сложнее. Теперь-то мы не свернём. Для всего должны быть засечные столбы.

Впереди раскинулись дали зелёных лесов и полей, незримых гор, озёр и вулканов. Ну, вулканов вряд ли. Дыхание спёрло от ощущения единства с этой бескрайностью. Сколько раз я проносился мимо зелёного царства на автомобиле, но только теперь в пешей неспешности почувствовал реальность великой природы.

Солнце золотит луга, буквально сверкающие, как зеркало. На небе густеет синева. В городе небо какое-то жидкое, не понимаю, почему так. И мы двинулись вперёд по дороге, загипнотизированные далёкими лесами, где нас манят тролли. Я словно бы чувствую их пристальные взгляды.

Но, скорее всего, всё это чушь. Мы потащились пешком, как ненормальные, так что логично, что нам хочется придать изнурительной пешей прогулке фантастическое очарование. Это просто защитная реакция.

Хороший вопрос: витает ли вокруг магия? Или я её придумал?

Как бы то ни было, мы долгое время шли молча, не обращая внимания на проезжающих мимо автомобилей. Водителям должно осматривать нас с любопытством — нечасто нынче встретишь туристов. Тем более таких колоритных. Я попытался посадить себя на их место. Я бы посчитал нас чудаками, у которых, впрочем, может быть какое-то вполне объяснимое дело. Рассказал бы кому из друзей потом, они бы сказали "Понятно". А потом я бы забыл.

Иным словами, на минуту мы станем людям интересны.

Шаркая по обочине, мы добрались до большой вывески. Сделанная в виде кривой доски она приветствует автомобилистов с прибытием в Дефоштастегет. Кто не в курсе — это наш город. Отсюда до него полкилометра.

На вывеске так и написано: "Мы рады приветствовать вас в Дефоштастегете!".

Петер прочитал надпись вслух. Мы с Гансом пошли было дальше, но я заметил, что Петер не двигается с места. Он продолжает задумчиво пялиться на вывеску.

— Эй, — окликнул я его.

Петер обернулся и тут же скинул рюкзак с плеч.

— Надо сфотографироваться.

— На фоне вот этого?

— Ага.

— Зачем?

— Ну, надо отметить наш первый шаг, — Петер погрузился в недра рюкзака. Словно бы волшебная сумка, в которой помещается всё.

— Можно, — подумав, не нашёл я причин отказываться. — Ганс, иди сюда!

— Чего у вас там?

— Сфотографируемся на фоне вывески.

— На фоне вывески? Чувствую себя бешеным японским туристом.

Петер быстро нашёл свой фотоаппарат, при виде которого Ганс аж присвистнул:

— Да ладно! У тебя Полароид! Это шестьсот девяностый?

Фотограф разложил складное устройство, на котором обнаружилась обозначенная цифра 690.