— Возможно, ты и прав. Возможно. Но я все-таки думаю, что это я тебе нужна. И если на то пошло, я просто не хочу за тебя замуж. И мне плевать на предрассудки и мнение отца. В таких делах должна решать я. И хватит об этом. Я пошла спать.

— В чьей постели, принцесса? — Данкану повезло, он успел скрыться за поворотом и крадучись вернулся к себе. И там, среди храпа друзей смог спокойно поразмыслить о происшедшем.

Почему Дара так относится к нему? Да не только она, но и все девушки? Может быть, они знают что-то связанное с Сали? Ведь Сали говорила, что её семья была близка Дому Ортега. Да, скорее всего дело в Сали. Но почему князь Онэр ревнует свою невесту к простому даджеру? Неужели принцесса влюблена в него? Нет, это бред какой-то. Эта мысль так взволновала Данкана, что он решил вновь вернуться в тот коридор.

Одна из дверей оказалась полуоткрыта, и Данкан заглянул внутрь. Пепельная блондинка подняла зеленые глаза и улыбнулась. Рейвн что-то рисовала на тонком белом листе, но, увидев даджера, спрятала рисунок под подушку.

— Привет, — она сидела на кровати, и ворот рубашки был, расстегнут почти до пояса. Тонкая ткань облегала её грудь, и ничего не прятала, Данкан невольно залюбовался.

— Добрый вечер, Рейвн, — он сел на стул, стоящий возле комода и вздохнул, стараясь поменьше пялиться на неё и глядя в пол.

— Не спится, да? — девушка улыбалась. — Знаешь, Данкан, когда мне не спится, я рисую. Айка метает ножи или тренируется. Я знаю, ты выиграл тогда это ваше глупое соревнование, но для этого мне пришлось наслать на неё порыв ветра, внезапный, чтобы она не успела рассчитать его силу.

— Зачем ты это сделала? — Данкан был удивлен и унижен, он подняв голову, уставился ей прямо в глаза. Она пожала плечами, и произнесла:

— Мне хотелось, чтобы вы подружились. Она знала, что не менее ловка, чем ты. А ты думал, что она очень ловка для женщины. Вы стали уважать друг друга, и при этом никто никого не обидел.

— Тогда почему ты об этом заговорила сейчас?

— Ты слишком мало нас ценишь. Ты думаешь, что нам повезло родиться в знатных семьях и получить хорошее образование. А будь мы дочерьми даджеров, никто бы о нас не слышал. Это не так. У нас команда. Каждая из нас обладает своими особыми достоинствами. Так, например, Айка это наша армия, никто лучше нее не метает ножи и не стреляет, не важно из какого оружия. Лэш наш разум, ей ничего не стоит придумать план операции. Именно поэтому ее и назначили главой крепости Духа. Я — магия, ведь я внучка Ондолоха, лучшего колдуна Итикора.

— Кроме того, ты сестра князя Онэра и дочь Гуатора — хозяина Кимати.

— Но я любимица деда. После смерти моей матери — его единственной дочери, он перенес всю свою любовь на меня. А я как могу, примиряю отца и деда, — она взглянула в озадаченное лицо Данкана, и объяснила. — Однажды, они с отцом поехали к границе желтого тумана, она простудилась и умерла. С тех пор они и ссорятся. Дед говорит, что отец уморил жену, а отец — что дед воспитал её неженкой. Как бы то ни было, из всей семьи только я унаследовала дар деда. Кстати, твой тест ветра творила я.

— Как у тебя это получается?

— Магия? Это так просто и не объяснишь. Делать ветер легко. Сложно потом его тормозить.

— А в чем преуспела принцесса Дара.

— Она организатор. Дара чувствует людей, никто так не понимает наших солдат. Она словно читает в сердцах. Поэтому за нею все и тянутся. Не знаю почему, но даже я люблю Дару. Знаешь, когда она появилась здесь, я возненавидела её. Всю свою жизнь я была самой главной девушкой для отца, брата, деда и всех воинов Ветра. А когда пришла Дара, и прошла тест ветра, обо мне позабыли.

— Почему?

— Она предсказанная. Коснувшись её, ветер превратился в огонь, а она совсем не пострадала. Однажды она пришла ко мне и попросила помощи, — Рейвн улыбнулась, вспоминая. — С тех пор мы неразлучны. Не представляю, что станет со всеми нами, если её не будет.

— Почему все с кем я встречаюсь на Кимати, поют принцессе дифирамбы? Между прочим, когда все слишком хорошо, начинает попахивать фальшью.

— Ты, даджер, можешь думать все, что тебе хочется, но киматийская княжна никогда не лжет!

— Поэтому ты сказала брату, что я и Дара уходили из пещеры? — девушка вздрогнула и испуганно уставилась на даджера. Затем она медленно кивнула.

— Да, — Данкан сидел и ругал свой болтливый язык, который нарушил зыбкое перемирие с княжной Рейвн, а она смотрела на него, подозрительно прищурившись. Очевидно, она решила, что он тоже умеет колдовать, и искала тому доказательства. Наконец, мужчина поднялся и, пожелав девушке "спокойной ночи", удалился.

И полетели быстрые дни, тренировки до седьмого пота, ночные байки у костра, и странное серое облако ночами. Данкан научился чувствовать его появление. Они прожили в крепости две недели, пока принцесса вербовала бойцов, потом перешли в крепость Мужества Эйзвела и провели две недели там. Наконец, две сотни сильных молодых солдат появились перед вратами крепости Чести.

Крепость! О, Кора, да это настоящий хрустальный дворец! Поверить, что несчастные полуголодные отшельники могли создать такое чудо, было трудно. Проще было поверить в древние легенды об эльфах. Высокие сторожевые башни украшали окна из разноцветного хрусталя. Солнечный свет сиял в них, преломляясь самым неожиданным образом, радуя взгляд. Казалось, что башни не стоят, врывшись фундаментом в землю, а парят в нескольких метрах над ней. Принцесса перепоручила свою армию толпе встречающих и исчезла в глубинах огромного замка.

А замок оказался настоящей громадиной, в его дворе никого не стеснив, могла разместиться вся крепость Духа со всеми постройками, и лишние две сотни бойцов здесь вряд ли заметили. Позже, Данкан выяснил, что в крепости живут четыре с половиной тысячи человек, а в километре от неё расположилось мирное поселение, где обитало ещё пять тысяч. Туда и отправился Данкан сразу после того, как устроился на новом месте и выяснил, как добраться до поселения кратчайшим путем.

"Кратчайший путь" оказался на удивление трудным. Начать с того, что Данкан потратил четыре часа на поиски пещеры, которая, по словам парня, объяснявшего дорогу видна и с востока и с запада. И с востока и с запада, а шел-то он с севера на юг, и чтобы найти пещеру с прямой дороги пришлось сойти. Но, слава Коре, пещера нашлась. Тут ему пришлось вспомнить предупреждение — не смотри на стрелки, если показывают налево — иди прямо или направо. А если показывают прямо вообще не ходи. Одним словом, кратчайший путь обернулся восемнадцатичасовыми скитаниями и зароком не ходить по пещерам никогда в жизни. Желанный свет в конце пути он не увидел, но почувствовал легкий ветерок и буквально бросился на встречу прохладной осенней ночи и... у самого выхода ухнул в пропасть.

В первое мгновение он задохнулся от боли, плюхнувшись плашмя, он отбил себе все внутренности и довольно долго пытался справиться с собой. Факел потух, но вдруг прямо над его головой материализовалось то самое мерцающее облако и неторопливо поплыло вдоль стены. За месяцы прошедшие с тех пор как он узнал о существовании облака, Данкан выяснил, что оно помогает ему, снимает усталость после тяжелого дня. Раны, кстати, лечит, боль в животе из острой быстро превратилась в пульсирующую и, наконец, вовсе прошла. Поэтому, Данкан смело потопал вслед за плывущим облаком. Впрочем, напрасно. Оно словно принюхиваясь, обследовало западню и вернулось к исходной точке. Затем, случилось странное: облако умчалось ввысь и исчезло в беззвездной тьме пещеры.

Тьма... Тишина... его чувства очень емко умещались в одном слове — мрак. Тьма, как ни что другое помогает в размышлениях. Люди редко попадают в подобные условия, но сознают их притягательность. Ведь не даром даже полумрак считается на редкость романтичным и часто входит в процесс создания любовной обстановки. А вот мрак это мысли. А о чем может размышлять человек сбивший колени и локти в поисках женщины? О ней, естественно.

Он вспомнил тот вечер, когда сказал Сали, что уходит. Она сидела на полу и перетирала в труху какие-то сухие травы. Сали подняла на Данкана глаза и внимательно посмотрела в его. Потом вздохнула и серьёзно сказала:

— Иди, — а он-то ожидал мольбы и истерику.

— Ты отпускаешь меня? — вырвалось у даджера.

— Но ведь тебе это необходимо, — он не увидел, а скорее почувствовал как ей плохо. Но в тоже время, он с удивлением к которому примешивалось восхищение, догадался, на сколько Сали сильнее его и мужественней (какое глупое слово).

— А как же ты? Ведь я обещал заботиться о тебе.

— Ты не обещал держать меня за руку и вытирать сопли всю оставшуюся жизнь.

— Без меня Кессиф совсем съест тебя.

— Я справлюсь.

— Уверена?

— Дан, кого ты пытаешься убедить? — её большие пытливые глаза прожигали в его сердце две медленно обугливающиеся дырочки, — Ты должен идти. Ты прав, без тебя мне будет очень трудно. Но если ты останешься дорога, которой ты не прошел, съест тебя изнутри. А человек, в глазах которого живет тоска, мне не нужен.

Вот так, двумя фразами, Сали направила его жизнь шесть лет назад. Поняв это, Данкан сообразил, наконец, зачем её искал. Просто теперь сила инерции ее пинка снизилась до нуля. И он как годовалый стуни стоял посреди дороги и не знал, в какой стороне дом. А ещё он вдруг разобрался в своих чувствах, ко всем троим, и красавице Лэш, и божественной принцессе и рыжей бестии — Сали.

Сали серьезную, скорее даже мудрую Данкан любил как сестру. Лэш он однозначно уважал. А Дару? Желал, наверное. Знал что это невозможно, но поделать с собой ничего не мог. И почему его заинтересовала именно она? Дара была теплая. Лэш серьёзная, Айка мужественная, Рейвн холодная, а Дара теплая. Хотя провести пару ночей с любой из них наверняка в тайне мечтал любой мужчина на Кимати. Большинство мужчин ценили в женщине в первую очередь красоту телесную, а остальное было всего лишь приложением. Будь Сали в половину так красива, как Рейвн или так грациозна как Айка, ну хотя бы на четверть он, не задумываясь, положил бы к её загорелым ножкам свое сердце.

Это в двадцать лет он думал, что главное красота, теперь же он считал немного иначе: внешняя красота это лишь пол дела, а вторая половина все остальное — чувства, ум, доброта. Он знал, что отец в свои пятьдесят ни в грош не ставил внешность, и мудро говорил, что в любой божьей твари нет ничего важнее души. Возможно, поэтому он и приютил Сали.

Сали! Черта с два он любил её. Нет, он в ней нуждался, как в друге.

— Эй! Опять эта старая ведьма чего-то напутала. Мечется все, мечется, шла бы в свою преисподнюю чертей морочить.

— Нет, посмотри, ловушку потревожили. Там внутри кто-то есть. Ну, ты, там, отвечай! — Данкан подал разом севший голос.

— Да, я здесь.

— Держи лестницу, — лестница оказалась веревочной, шаткой и неудобной, но Данкан вылез. И тут же получил крепкий увесистый удар, унесший сознание на длительное время.

А еще даджер, наверное, ослеп, тьма, в которой он очнулся, была кромешной, но слава богине он слышал. Нет, лучше бы и не слышать.

— Мне кажется бессмысленным посылать Клайда в крепость, повесить его и вся морока.

— А если он посланец?

— Черта с два он посланец. Где ж тогда послание? Шпион он, мать его, — и Данкан получил ощутимый пинок. Зад болел не только в этом месте, значит, пинать его начали не только что. Сволочи!

— Эй, вы! — подал голос Данкан. — Где это мы?

— На пол дороги в преисподнюю, — ехидно ответили ему. Данкан заворочался, подумал, что зря, наверное, он спрашивал. Дурак! Руки его были туго скручены сзади, ноги тоже, а на лице какой-то намордник. Уже хорошо. Не слепой значит.

— Я из крепости, — начал он.

— Ага, а я из Санотии, — ухмыльнулись в ответ.

— Может, выслушаете?

— В аду тебя выслушают, ублюдок.

— Даре это не понравится.

— Слушай, может пусть говорит? — занервничал один из них.

— Пусть, мне что? Веселее доедем.

А интересно, на чем это они едут?

— Ну, давай, ври, сказочник.

Данкан вздохнул, попытался собрать свои мысли в кучу и начал:

— Я Данкан Олард, даджер из под Савэнги. Несколько месяцев попал в крепость Духа, это недалеко от болот Гаги...

— Я знаю, где находится крепость Духа, продолжай.

— Я ищу свою жену, она должна быть в вашем поселке.

— Крепость Духа далеко, как ты здесь оказался?

— Я состою в новой гвардии принцессы. Я приносил клятву, я один из вас. Так что, давайте, расслабьтесь и развяжите меня.

— Тернер, ну? — голос того, что все время сомневался, стал требовательным. Но другой, "хмурый господин" молчал, он размышлял. И Данкан понял, что должен сказать что-то, что развеет последние сомнения.

— Личного дракона Дары зовут Шаннор, милая такая страшилка, а левый рог немного обломан.

— Он мог это выяснить, — с сомнением пробормотал Тернер.

— Не думаю, о том, что она существует, знают лишь те, кто летал на ней.

— Ладно, развяжи его, — нехотя согласился он.

Данкан смог устроиться поудобнее. О, Кора, так ему еще не доводилось путешествовать. Повозка на четырех колесах летела по выбитой в породе ровной колее. В руках одного из мужчин горел факел, освещая проносящиеся стены пещеры. Так они мчались около часа и, наконец, выскочили на открытую поверхность.

Трава! Свежая зеленая трава, а ведь во дворе конец осени. Да, Сали с её любовью ко всяким травкам-приправкам определенно должна быть где-то здесь. Долина оказалась совсем не большой, но очень густо населенной. Мужчины выбрались из повозки, и пошли в поселок. Глядя на небольшие аккуратненькие домики и грядки огородов, Данкан думал о том, как много пришлось пережить этим людям, прежде чем они попали сюда. Даджер вспомнил историю Лэш и ее семьи. Что он скажет им, людям потерявшим все? Как девять лет назад отправился усмирять их друзей? Или как шесть лет назад сам разрушил едва налаженные связи? Зачем он здесь?

— Зачем ты здесь? — услышал Данкан эхо своих мыслей. Перед ним стоял мужчина сильный, крупный, красивый с темной окладистой бородой, настоящий патриарх. А за его спиной маячила та самая ведьма, Яра, кажется. Она что-то быстро нашептывала ему на ухо, бросая редкие взгляды на даджера.

— Я ищу одного человека, — отозвался он, собравшись с мыслями.

— Кого?

— Женщину. Её зовут Сали, она моя жена. Думаю, она должна быть где-то здесь, в вашем селении.

— С чего ты так решил?

— Она знала, когда я соберусь из крепости Духа на родину. Это могли знать только те кто находился рядом.