Ваше время вышло!

— Замечательно... Значит, это ты охранял комнату с вещами еретиков три дня назад?

— Да.

— И пока ты стоял на страже, ничего необычного не происходило?

— Нет.

— Ты присутствовал при обнаружении пропажи?

— Да.

— Ты украл эту вещь?

— Нет.

— Спасибо. Вопросов больше нет.

Отис откинулся на спинку с таким чувством, будто только что пробежал километров десять. До чего тяжело разговаривать с роботами! Но выбирать не приходилось, нужно было понять, что же произошло на самом деле. У судьи имелись кое-какие соображение, которые, правда, нуждались в подтверждении, и разговор с юным фанатиком стал очередным кусочком складывающейся общей картины.

— А кто мог украсть вещицу? Кому это было нужно?

— Могли немногие... А нужно — вот тут еще одна странность, ведь даже если допустить, что кто-то из братьев мог совершить такой грех, как воровство, то представить зачем он мог это сделать не удается. Ведь все амулеты, хранящиеся в той комнате, давно и бесповоротно мертвы. Сейчас они просто куски металла, дерева, камня... Брать на свою душу грех из-за этого? Непостижимо!

— Ладно-ладно. Полагаю, что у всех есть алиби, и никто ничего не видел. Я прав?

— Все так, Ваше Благолепие, — новомодное слово ничуть не удивило монаха, что так же не ушло от внимания судьи.

— Отлично! — еще один кусочек головоломки занял свое место. — Так что же собой представляет данная вещица?

— Украшенный резьбой крест из серебра. На обратной стороне странные знаки, явно колдовского происхождения.

— Крест... Хм, ясно, — картина почти прояснилась, можно было заканчивать представление... Но у Отиса имелась еще парочка вопросов, очень интересных и не менее важных. — А вот скажи-ка, посвященный Локио, что за человек был тот еретик? Ну, тот, которому принадлежал крест.

— Еретик, как еретик. Все они на одно лицо, — монах пожал плечами. — Пришел к нам, без всего, только крест на шее, да потрепанная одежда. Хотел присоединиться к нам... Первое время он прилежно трудился, помогая обители, мы уже всерьез рассматривали вопрос его посвящения. Но тут он проявил свою истинную сущность, после чего нам пришлось провести обряд очищения огнем.

— С этим ясно, а как проявилась эта его истинная сущность?

— Он стал превращать вино, приготовленное для справления ритуалов, в воду. В воду! И не только это — золотые и серебряные кубки становились грубыми деревянными поделками, покрытыми позолотой. Позолотой! — на лице монаха застыло бесконечное отвращение, словно он узрел что-то чудовищно мерзкое. Слова он не говорил — выплевывал. — Драгоценные камни — в стекло! Статуэтки из красного дерева — в комки глины! Церковь Треугольника понесла огромный ущерб... благо удалось вовремя остановить еретика.

— А потом допросили и казнили?

— Да. Вот только...

— Что?

— Он не сказал ни слова. Ни единого звука. И все время улыбался, даже когда огонь охватил его целиком.

— Даже так? Интересно... — судья пристально взглянул в глаза Отцу-Основателю, все так же незаметно сидящему среди группы монахов, одетых в мирские одежды. — Могу я взглянуть на этот крест?

Монах неловко переступил с ноги на ногу, подобных указаний он явно не получал, а действовать самостоятельно не имел права, да и разучился, за столько-то времени. В итоге, после минуты сомнений, Локио обернулся назад, в поисках поддержки. Наконец, очевидно что-то углядев в неподвижных зрачках Отца-Основателя, согласно склонил голову.

— Хорошо.

Монах приблизился к судейскому столу и осторожно выложил на полированную деревянную поверхность предмет, из-за которого заварилась вся эта каша. Избавившись от креста, он тут же отступил назад. А Отис, взяв знакомый предмет в руки, некоторое время любовался изящной резьбой, после чего перевернул и всмотрелся в странные закорючки...

— ...знаешь, я ведь лишь судья. Причем, могу судить лишь их бренную оболочку, душа же мне неподвластна. Не мой уровень, если можно так выразиться. И поэтому, именно поэтому, все, что я делаю — зря. Пустая трата времени и сил, приносящая лишь боль и страдания... И ради чего? Показать свою власть? Да нет никакой у меня власти... А вообще — пусть делают, что хотят. Бог им судья...

Буквы, сплетающиеся в слова на древнем языке. Языке, которого не знал никто из находящихся в зале, никто из монахов, никто из жителей этой страны. Кроме одного... Последний Судья Отис смеялся. Его смех доносился до самых дальних концов огромного зала, вводил в смятение присутствующих, весело устремлялся прочь, в открытые окна. Отис смеялся, не обращая ровным счетом никакого внимания на людей, ошалело глядевших на него, как на сумасшедшего. Они ничего не поняли. И не поймут, вдруг подумал Отис, разразившись очередным приступом оглушительного хохота...

Картина окончательно сложилась, последний кусочек долго не хотел вставать на свое место, рождая множество переплетающихся нитей, но затем уступил и принял форму. Совсем не ту, которую ожидал Отис, более того, ту, которую он совсем не ожидал. Но когда что-то бывает так, как мы того хотим, а? Тем более, то, что получилось в итоге, лишь подарило бывшему Судье ни с чем не сравнимое облегчение, ведь его, наконец, отпустили, причем, не понимая, зачем и что они делают...

Марионетки оборвали нити, за которые их дергали. Оборвали, сами того не желая. Оборвали просто потому, что не смогли поступить иначе. Все это казалось просто черррррртовски смешным. И Отис смеялся до колик в животе, смеялся, глядя на черно-белый рисунок, с едва заметными контурами человеческих лиц...

Серебряный крест лежал на деревянном столе, оборотной стороной кверху. Теперь любой желающий мог как следует рассмотреть выгравированную на металле фразу.

"Ваше время вышло!"

— А он растет. Да как растет!

— Нет, ты не прав... Он не растет, он всего лишь пробует.

— Ну а я о чем? Каждый новый опыт выводит этого мальчика на новый уровень. И так быстро! Он мне определенно симпатичен, какой потенциал, а... Ты же видел, как он прожил свой последний опыт? Ну? Что же ты молчишь?

— Я не молчу... Ты прав, я все видел... И могу сказать лишь одно — ему не понравилось. Он ищет, все еще ищет, не в силах найти искомое. И с каждым шагом все ближе...

— К небу?

— Нет. К пустоте.

"Что?.. Опять белые стены, потолок... Я проснулся... Нужно встать... Больно! Как же раскалывается голова... Будто бомба разорвалась... Спокойствие... просто нужно немного полежать... Да, так и есть... боль уходит... Что это... почему комната кружится?.. Ой... и ноги ватные... сердце стучит, просто рвется из груди... дышать трудно... ааа..."

Тишина.

"Что случилось?.. Я потерял сознание, мне было очень плохо... хотя сейчас намного лучше... Чертовщина, какая-то... словно стая пиявок вытягивает из меня все жизненные силы... Почему?.. Зачем?... Кто?... Что..."

Солнце, судорожно втягивая потускневшие лучи, клонилось к закату.

Плач палача.

Большая собака с длинной обвислой шерстью, цвет которой нельзя было разобрать из-за налипшей грязи (это состояние собачьей шерсти было перманентным и не зависело от погоды на улице, повар, иногда подкармливавший животину костями, каждый раз удивлялся, наблюдая темно-серые пятна на боках — ни дождь, ни месячная засуха, ничто не могло изменить устоявшийся порядок вещей), лениво зевнула и поднялась, втягивая носом пыльный воздух. Ей хотелось есть и лаять. Причем, есть хотелось больше, но никаких признаков пищи поблизости не наблюдалось. Значит, нужно на кого-нибудь от души погавкать, вооружившись этой мыслью, собака неторопливо затрусила вдоль хмурых домишек.

Вооооооон оттуда доносился новый запах. Запах человека.

Довольная своим нюхом, псина ускорила бег, заметив на углу темный силуэт. Зря незнакомец ошивается в подобном месте, ух, она сейчас покажет смельчаку, где раки зимуют! Не успев до конца насладиться предвкушением скорой "расправы", собака внезапно замерла, как вкопанная, растерянно моргнула пару раз и шлепнулась на зад. После чего резко развернулась и со всех ног, будто не она, а кто-то другой, не ел ничего уже два дня. Впрочем, ни о еде, ни о нехитрых собачьих радостях, животина уже не думала, страх, вторгшийся в ее мозг, изгнал оттуда все прочие мысли...

— Все они одинаковые... Что люди, что животные, — незнакомец проводил взглядом стремительно удаляющееся серое пятно, стекла очков тускло блеснули. — Какого черта старый мерзавец назначил встречу в такой дыре?

Он зло сплюнул и достал из кармана плаща свои часы. Черт, уже время. Человек в черном плаще открыл дверь, брезгливо держась за краешек ручки, и, помедлив пару секунд, шагнул полумрак дрянной забегаловки...

— Привет, Отис!

— Привет, Клайв... — пришедший вяло пожал протянутую руку. — Ты не мог выбрать место поприятнее?

— Мог бы, да только и это сойдет для нашего дела, — Клайв кивнул, приглашая собеседника присесть за столик.

— Кому сойдет, а кому и нет, — Отис с отвращением разглядывал небольшое помещение. — Небось, и за заказом нужно самому идти... впрочем, так даже лучше, я еще не окончательно сошел с ума, чтобы есть то, что готовят в подобном заведении.

— Ты слишком привередлив, а кроме рябчиков с ананасами и другая пища есть... — Клайв отхлебнул из чашки кофе местного приготовления, поморщился. — Ну и гадость!

— Вот-вот, а я о чем, — Отис сцепил руки и пристально взглянул на своего приятеля. — Ладно... экспериментатор, ты ведь не за тем меня пригласил сюда, чтобы познакомить со всеми прелестями жизни. Новый заказ?

— Именно. И очень срочный.

— Срочный? — хмурые глаза, от которых было не по себе даже тем, кто давно знал Отиса, сузились до размера щелочек. — Сто лет уже не приходилось исполнять срочные заказы... Деньги?

— Вот, — Клайв отставил в сторону злополучную посудину с паршивеньким кофе, быстро черкнул несколько цифр и бросил бумажку на другую половину столика.

— О... — для того, чтобы понять, насколько велика сумма, потребовалось лишь несколько мгновений. — И кто же клиент? Президент? Первый министр? Может Папа?

— Нет. Вот фото.

— Девушка? Хм... Впервые вижу это лицо.

— Неудивительно, она предпочитает оставаться в тени.

— Даже так? Кто она?

— Вообще-то, я не должен сообщать тебе такую информацию... Но мы же друзья, так, Отис? — "друг" неопределенно хмыкнул. — Она... как бы получше выразиться... агент влияния.

— Агент влияния?! И какого уровня? Первого?

— Нет. Пятого.

— Пятого?! — в округлившихся глазах Отиса, бывших доселе абсолютно пустыми, промелькнула искорка беспокойства. — Такая молодая?!

— Да, такая молодая. И очень-очень способная. Она очень опасна... и должна умереть.

— Ладно... не буду спрашивать, откуда у вас информация такого уровня и почему вам нужен именно я. Но... но как я к ней подберусь? Охрана меня и за десяток километров не подпустит.

— Охраны не будет.

— У Агента Влияния Пятого (!!!) уровня не будет охраны?! — Отис окончательно перестал что-либо понимать. — Что за чертовщина? Так не бывает!

— Бывает... Не спрашивай, как мы это сделали — подобной информацией не обладаю даже я — но в течение одного, заметь — только одного, часа система безопасности Агента будет нейтрализована.

— Ясно... что ничего не ясно. Ну да ладно. Время? Место?

— С обратной стороны, — Клайв указал на фотографию, лежавшую перед Отисом.

— Хм... В этом захолустье? Интереееееесно. Даже номер в гостинице известен... Так, значит завтра? Завтра?! Как я, черт возьми, успею добраться до места?!

— Постарайся. Мы не зря платим такие деньги.

— Да прям уж... Ладно, значит, мне даже не нужно выслеживать клиента, а просто приехать, занять позицию, выбрать нужный момент и выстрелить? Так?

— Верно, ты ухватил самую суть.

— Тааааак... А что с оружием?

Услышанное, Отис кратко, но емко прокомментировал:

— Дерьмо!

— Согласен, но тебе придется довольствоваться им... К тому же, эти винтовки настолько популярны из-за своей дешевизны, что путь конкретного экземпляра вычислить почти невозможно. Или ты хочешь, чтобы после акции они вышли на твой след?

— Нет, конечно, нет, — наемный убийца непритворно вздрогнул.

Они помолчали, пока Отис аккуратно убирал фото во внутренний карман.

— Кстати, задаток уже перечислен на твой счет.

— А ты предусмотрительный сукин сын... — Отис усмехнулся. — Ладно, мне пора, время не ждет.

— Постой! Давно хотел задать тебе один вопрос... — в голосе посредника прозвучало почти детское любопытство. — Говорят, что убийцы видят лица своих жертв, когда закрывают глаза...

— Люди много чего говорят...

— Да, но... Тебе когда-нибудь снились те, кого ты убил?

— Нет, — Отис бесшумно поднялся и вновь скрыл пустоту своих глаз за стеклами темных очков. — Мне не снятся сны.

Бросив последний взгляд на угрюмый район, где состоялась его встреча с Клайвом, Отис нырнул в шумный полумрак подземного перехода. Людской поток было захватил его, но убийца, пронзив толпу, словно нож — масло, черной тенью устремился мимо спешащих по своим делам обывателей. Полы плаща развевались, создавая ощущение, что ноги не касаются пола, а аккуратный кожаный чемоданчик дополнял образ.

Подойдя к краю платформы, он замедлил шаг, вокруг мужчины и женщины всех возрастов толпились в ожидании поезда. Отис немного осмотрелся, попытавшись прикинуть, через сколько времени прибудет подземный экспресс — по всему выходило, что вот-вот в конце туннеля раздастся гул и длинная вереница вагонов выскочит на станцию, как пробка из бутылки с шампанским. Люди привычно галдели, создавая постоянный шум, убийца так же привычно не обращал внимания на эти мелочи, со стороны могло показаться, что мужчина, прислонившийся к одной из колонн, слегка задремал... А в это время узкие щелочки глаз цепко следили за всем происходящим вокруг. Не то, чтобы Отис о чем-то беспокоился, просто привычка. Привычка не раз спасавшая жизнь...

В вагоне было свободно, Отис, одним движением проскользнув мимо пожилой женщины, формы которой внушали священный трепет, удобно устроился в уголке у самого окна. Поезд как раз вырвался из тесноты и темноты туннеля метро и, набирая скорость, устремился вдоль небоскребов, фасеточные глаза-окна которых ярко блестели, отражая восходящее солнце. Впрочем, убийцу мало интересовало неторопливо разворачивающееся, буквально на расстоянии вытянутой руки, зрелище. Как только лучи солнца принесли в слегка покачивающийся вагон достаточно света, он достал из чемоданчика потрепанную книжку и бережно открыл примерно на середине...

"— А теперь еще одну очередь — один магазин на пять мишеней.

Оглушительный грохот стреляющего автомата ударил по ушам. В середине картонных фигур одна за другой появлялись аккуратные дырки.

— Это слишком легко, — мальчик лет десяти опустил оружие.

— Пожалуй... ты очень способный. Но любая мелочь, даже лишний час, проведенный на стрельбище, может спасти тебе жизнь. Ты ведь хочешь стать наемным убийцей или для тебя это просто игра?