Смятенность мэтра

— Вам помочь перейти на Сол? — Вежливо осведомился не представившийся небожитель.

— Спасибо, я ценю наставнический пригляд и мнение, — согласился человек. — Прошу, подождите ещё немного. Я приготовлюсь, и полетим к более удобной точке перехода, чтобы после нас остался узел солнечного света для озарения кроны Мирового Дерева.

— Я рад быть вам полезен и безмерно счастлив подарить тепло и свет Мировому Дереву! Заранее благодарю за честь стать фонарём сияния, разгоняющего Тени злой богини, — в пафосном тоне заявил ослепительно засветившийся молодой архонт-светоч, фактически, отправляемый в ссылку и счастливый этим шансом сослужить великую и тяжёлую службу. Как и предыдущие, этот тоже вёл себя так, словно это Лариат его выбрал, хотя — не отказал ведь отправкой обратно.

Достав чистую алхимическую колбу, мэтр срезал горлышко. Специальным ножом нарочито грубо выстругивая из живодерева цоколь под сей фонарный плафон, Лариат обдумал скверную новость. В Сандабаре жила одна симпатичная дварф, которую он по молодости лишил девственности. Потом сам же устроил ей свадьбу с богатым и знатным стариком, и сейчас вдова жила с новорождёнными девочками.

Как и в прошлые разы, появление архонта-светоча означало, что изделие с ним внутри должно быть доставлено в качестве божьего дара в ответ на молитвы в какой-нибудь часовенке, которой следовало стать храмом. Собственно, искать не придётся: место назначения — святилище в Сандабаре.

Достав империал с ясным солнцем Амаунатора и восходом Латандера, мэтр аналогом заклятья железного дерева внедрил золото в деревянное изделие, обрётшее свойства благородного металла. Из огненной меди мастер-ремесленник сплёл ажурный абажур в качестве защиты сферического плафона, что станет вековой клеткой для архонта-светоча, готовящегося к пожизненному заточению.

Точно так же, словно в спешке вытёсывая из камня, что должно было приглянутся дварфам, мэтр вырезал три основы под факелы. Хотелось бы дюжину, но ещё не успел подготовить столько посохов с двеомером размыкания Морденкайнена и не хватит заготовленных двеомеров.

— Прошу помочь с удержанием стержня, — обратился мэтр к архонту-светочу, поскольку без специальных тисков был не способен внедрить огненную медь в уменьшенный до ярда посох.

— Охотно рад вам помочь, Мэтр, — произнёс лучистый сгусток и насадился на стержень, который потом был торопливо вставлен сердцевиной факела-дубины из живодерева, чтобы в следующий миг укрепить изделие внедрением шести империалов той же чеканки, что и предыдущая. Процедура повторилась ещё дважды.

— Летим.

На том самом месте, где мэтр недавно появился и расстался с энтами, оставалось достаточно места и имелось в достатке растений, готовых поглощать солнечный свет, накапливая его в ягодах, что станут ещё более чудесными, чем прежде. Здесь двое, архонт-светоч и человек, превратившийся в огненного элементаля, соединили свои усилия, создав вечный сгусток тепла и света. Всего лишь первый ранг и по размерам не больше самого небожителя, но архонту-светочу этого хватило, чтобы через данный узел протянуть портальную ниточку на Сол — светило и центр Хрустальной Сферы с восемью планетами.

Если на Плане Огня небо затянуто низкими тучами из гари и дыма, подсвеченного бесчисленными пожарищами, то небо Солнца... Хотелось бы видеть открытый Космос во всей своей черноте с россыпью звёзд других Хрустальных Сфер и их скоплений, или как медленно и величественно поднималась бы вдали гигантская корональная арка протуберанца, а под ногами пузырилась поверхность, исторгая чистейший свет, такой разный и такой завораживающий. Увы — всё это великолепие лишь плод воображения астронома с мощным телескопом. На самом деле хромосфера у Сол — это сплошное сияние, высокотемпературное и ослепительное, препятствующее обзору несравнимо лучше дымки от пожарищ Плана Огня. По сравнению со звездой, стихийное измерение просто бледное подобие, где человек будет долго мучиться, сгорая заживо — на солнце испарится моментом.

В какой-то дали у горизонта лопнула гора: то был пузырь солнечной магмы, подобно вулкану, взорвавшийся ярким светом, породившим причудливый гриб из неимоверно раскалённой плазмы, от действия которой не спасёт никакой иммунитет к огню. Даже древний красный дракон будет начисто испарён, если окажется в эпицентре! Даже элементаль огня заморгал и скривился от обжигающей боли, находясь на удалении в десятки миль.

— Ах, на исконной родине так прекрасно, так... — шарик света совсем потерялся в окружающей среде, родной для его расы. Его можно было заметить лишь по бриллиантовому сверканию капелек света — крупных слёз бесконечного счастья.

— Понимаю и согласен, — человек в форме огненного элементаля тоже был очарован и заворожён огненной феерией и контрастом смены ролей неба и земли, когда свет вырывается снизу, а не льётся сверху. Магия расходовалась влёт.

Мэтр не стал просить помощи. Ему самому хотелось подольше здесь задержаться, в удовольствие обуздывая брыкающуюся сияющую магию в столь живописном месте, куда не всякий планарный путешественник сможет попасть. Но его защиты не могли долго сопротивляться комплексу неблагоприятных воздействий, ему стоило поспешить, пока неведомые местные жители не захотели полакомиться гостями, не шибко готовыми драться, а если честно, то вообще не готовыми поражать их.

Лариат кое-как сумел собраться, приспособиться и последовательно обработать заготовки, чтобы избежать выбраковки. На сей раз всего три Сжигателя Иллюзий, как мэтр поименовал эти металлизированные факелы-дубины. Архонт-светоч за эти три часа ожидания своей очереди выплакался и с суровой решимостью дал себя уменьшить и запереть в фонаре сияния. "Пожалуйста, Мэтр, побудем здесь до утра в Сандабаре", — молил про себя архонт-светоч, но не посмел проявить слабость.

Закруглившись с делами, гость торопливо покинул План Солнца, с несказанным облегчением вернувшись туда, откуда пришёл — загорелым вместо поджарки.

"Ты знаешь алтарь, на который тебя надо доставить?" — мысленно осведомился человек у огонька в готовом Фонаре Сияния.

"Да, Мэтр", — покорно ответил живой артефакт. "Но там сейчас вечер", — с тоской добавил сгусток света в фонарике.

"Для Сандабара наступает ночь. Тебя послали развеять тени. Приготовься, я помогу тебе прибыть туда вместе с факелами на последнем луче заходящего солнца", — сочувствуя, передал мысль Лариат.

"Велика ваша мудрость, Мэтр. Я всегда буду поминать вас добрым словом", — пообещал небожитель, вновь начав испускать крошечные икорки.

"Как я не знаю твоё истинное имя, так и ты забудь про меня на время грядущей службы", — потребовал Лариат. "Ты божественная частица Сол и призван дарить его истинный свет людям, очищая от Теней и иллюзий да наставляя верующих на путь творчества и возрождения согласно заветам своего бога Латандера".

"Да будет так", — согласился рыдающий архонт-светоч, сам себя связав божественным договором, магию которого мэтр с каждым разом понимал всё лучше и лучше.

Вскоре фонарь мигнул и загорелся ярче, подавая знак Лариату, что можно телепортироваться. Мэтр не преминул подучиться планарной телепортации объектов, со смешанными чувствами отправляя посылку на алтарь в Сандабаре. Для него выбор архонта-светоча напоминал добровольное рабство. А Лариат вымучил свою свободу, пройдя долгий и тернистый путь к ней, обретённой лишь в прошлом году тогда же, когда богиня дроу Лолс замолчала, начав трансформацию в великое божество. Но любая свобода — относительна. Даже Верховный Бог Ао вынужден был действовать, когда низверг богов в смертные сосуды из-за того, что бог Бэйн на пару с богом Миркулом украл Скрижали Судьбы, тем самым вызвав Кризис Аватаров, среди людей больше известный как Смутное Время, когда повсюду воцарился хаос с четырьмя солнцами со всех сторон света, стеклянными горами, трупными лесами и прочими чудесами, по большей части — губительно кошмарными для простых смертных жителей.

Заражённый возвышенной грустью собрал волшебный урожай солнечного винограда и с молитвой благодарения отправил охапку гроздей Пращуру Деревьев, не раз здорово помогавшему начинающему росточку. Поблагодарил Мэтр и Мировое Дерево за убежище и щедрость, коей и не преминул воспользоваться, начав прививать сорванные кисти к исполинским ветвям и применять оставшиеся заклятья роста растений, устраивая поистине гигантскую плантацию виноградных лоз, что гроздьями слёз обильно оплачут жертвенность архонта-светоча.

Мэтр Лариат ранее намеревался попрыгать по ветвям, исследуя данный сектор необъятной кроны Мирового Дерева и напитываясь сакральными силами природы, что так или иначе оно излучало. Потом он бы повесил тут улей с перенаселённой пасеки и создал отряд лесных стражей под управлением оживлённого дуба-треанта, внутри дупел которого можно легко обустроить склады, куда орда древесных духов будет сносить весь урожай с плантации, подспудно ухаживая за лозами. Сияющего узла первого ранга хватит на освещение лишь малой части, тогда как максимум растений должно пропитываться силой солнца — нужно будет подготовить соответствующие квинтэссенции и магию для продвижения созданного источника до пятого класса, пока предельно возможного для мэтра. Волшебные растения надо и поливать волшебным образом, для чего, как с огнём, следует смешать Воду и Позитив, создав узел пузырей — вода из обычного водного источника просто заструится по какой-то одной ветви вместо орошения объёма. Однако создание монокультурных фермерских хозяйств не являлось самоцелью, работой или насущной необходимостью. Слуга божий заразил мэтра Лариата творческим порывом, и начинающий фермер-винодел легко отложил очередную экспансию.

Браслет-констриктор Кефир, что на эльфийском языке означало Ветер Зимы, выполз из левого рукава и обмотался вокруг ветки под громадным листом, повернувшимся к свету, замаскировался под лиану и раззявил пасть для хозяина, принявшего крошечную форму и влетевшего внутрь — мобильный дом всегда с собой. Не стационарное жильё на одной из толстых веток Мирового Дерева, но расширенное пространство внутри змеи имело достаточные условия для творческого самовыражения, включая панорамные окна-глаза, повёрнутые для любования цветущим виноградом. В голове мэтра вертелась идея поясной сумки с тремя секретными отделениями повышенной ёмкости и местом под эмблему для прикрытия магии. Может и не эмблему вовсе, а анимированный овал лица, рот которого послужит бездонным кошельком. А ещё хорошо было бы исследовать жетоны зентаримов, стащенные со свежих трупов отряда убийц, отправленных Васко Колбертом по свежему следу клиента — и не вернувшихся.

К слову, услужливость шейха иссякла вместе со сдержанностью Зентарим. Два с лишним десятка бединов крались добивать выживших. Но в итоге они схватились насмерть с шестёркой зентов, полных сил и желания доставить вожделенную сумку руководителю. Десаи добили и тех, и других, выкупив баночку с мазью за добытую сумку, с которой сами не смогли снять многослойную магическую защиту. В итоге бомба отправилась к дракону, а выкраденное лекарство боссу Васко Колберта в качестве утешительного приза, у злых существ вызывающего экземы и струпья. Такая вот она — ода алчности...

Разумеется, лучше бы не распечатывать зентаримские жетоны из рун, продав одному из синих драконов из стаи драколича Малигриса в наказание за подставы, однако у действительного неофита ордена Солнечной Души скопились горы нетерских безделиц, которые можно выгодно сбыть под прикрытием этих удостоверяющих символов — контрабанда внутри контрабанды, ручейками либо сливом прорванной плотины.

Собственно, мэтр Лариат, как обычно, когда запирался в Кефире на полтора дня, применил друидический аналог двеомера подобия из восьмого круга арканной школы Иллюзий: из рук и ног сроком на одни сутки отпочковалось по клону с полным набором способностей и двеомерами по шестой круг включительно. Один отправился разрабатывать двеомер для сумки, второй человек продолжил практическое изучение железной книги с дварфскими рунами, третий засел за удачно подвернувшиеся конспекты лекций высшего учебного заведения Сильверимуна с опробованием их теории на практике, четвёртый начал штудировать очередной магический трактат из упавшего Анклава Империи Нетерил, а "клонированный образец" устроился медитировать в выложенный синим сплавом магический круг, чтобы в полной мере переваривать приобретаемый "почками" опыт и знания да посредством Кефира собирать энергию для питания их заклятий и двеомеров. Подобное напряжение позволяло мэтру Лариату в ускоренном темпе разрабатывать свой потенциал, в том числе как элементалиста, пользующегося магией четырёх основополагающих стихий, для одновременного боевого применения которых требовалось мыслить по-разному — в духе каждого элемента.

(Иллюстрации к главе с 054 по 061)

Глава 5, тревожное происшествие.

26 флеймрула, Год Безумных Драконов.

Чудесны виды на солнце, однако мэтр Лариат не мог наглядеться на обворожительные закаты на Ториле, третьей планете системы вокруг Сол. Сидя на краю утёса, врезающегося в мутные воды растущего Озера Высокого Расплава, человек осознавал величие — Родины. Мировое Дерево — пристанище. Одно из многих для странника. Лариат вообще не любил это слово — странник. Сам себя он называл — путником.

Солнце садилось меж гор, выкрашивая редкие сизые тучи в розоватый пурпур. Стая птиц летела за фамильяром Лариата, пригласившего их свить гнёзда на этом утёсе, отвесные склоны которого покрылись зеленью просто от того, что мэтр распахнул свою тайную досягаемость во всю её стадвадцатифутовую ширь. Силами планарного друида он влиял своей магической аурой на саму ткань мира, осторожно исследуя и прощупывая в попытках обхода Пряжи Мистры. И в очередной раз приходил к выводу, что иссушающее проклятие тысяч фаэриммов, словно бединский ковёр, соткано и может быть развязано либо по узелку, либо столь же масштабным деянием — смертных. Даже две смерти Матери Магии не смогли ничего поделать с творением тысяч фаэриммов, каждый из которых сравним по силам с мэтром Лариатом, не имеющим ни их тысяч лет, ни их уникального опыта.

Человек был кипуч жизнью и деятелен. К сожалению, он был вынужден сторониться людского общества — и других рас тоже, включая богов. Взрослея, он понял, что сила и ответственность пропорциональны друг другу. В роли неофита Андреаса мэтр Лариат едва удерживался от того, чтобы: благоустроить банный комплекс оазиса Дождя источниками холодных и горячих вод, моментально облагородить водоёмы, сделать пальмы поистине пышными и толстыми, возвести крытый базар. Люди захотят ещё — люди потребуют ещё. Мэтр Лариат совершенно не хотел становиться чьим бы то ни было лидером и кого-либо вести за собой хоть куда-нибудь. А без этого все улучшения жизни простых людей — прихоть, что посеет раздор и простимулирует дальнейшее назойливое и настойчивое выспрашивание благ на халяву — это путь к разложению, путь к дьяволам в Ад или к демонам в Абисс.

Проводив солнце, сидевший мэтр Лариат, как он сам себя называл, сместился в Астрал и уже из клубов серебристого тумана при поддержке шарообразного посоха заклинателя телепортировался на лужайку перед домом. Когда-то ему пришлось постараться. Мэтр вспомнил, как увлечённо плёл горизонтальную плоскость, мостил её каменными плитами, запускал суточный цикл вращения маленького источника сияния, испускающего свет и тепло... Как распушил огромные листья-покрывала в привычные листочки-ладошки, насадил травяной ковёр, натаскал в комнаты самых пушистых и красивейших бединских ковров, даже дорожку организовал к дереву-дому, традиционному для друидов и замужних на людях дриад. Мило, но, увы — пусто. Потом это дерево-дом он превратил в треанта, приволок белок, сов и прочую живность. Островок всё-равно так и остался пустоватым. Друиду бы хватило выше крыши, маг радовался бы уединённости, но друид-маг, а именно обеими этими силами и обладал планарно-арканный иерофант, скучал и чувствовал себя одиноко. И средь ветвей Мирового Дерева благоустроенный дом ещё пуще напоминал ему сейчас — гостиницу или проект для кого-то другого. Тысячеликий друид подумал, что слишком сильно пропитался силами проклятья фаэриммов.