"Слава.Возрождение"

— Хммм... да нет, бросил его в помойку, и всё. Забыл чего-то собрать материал.

— Слав, ну перестань дразнить! — Лера пихнула его рукой и снова прижалась к плечу. — Слав, ты много их поубивал?

— Поубивал. Забудь. Мудрых, что сделали это, теперь нет. А Глава... Глава теперь полностью мне подчинена. Она была в подчинении у Мудрых. У неё стоял посыл верности. Я его снял.

— А куда мы сейчас едем? Ты узнал, что хотел, на ярмарке?

— Узнал... — Слава вздохнул. — Только лучше бы не узнавал. Все эти штуки — мкары и другое, не на территории Кланов. Оказывается — тут есть ещё одна разумная раса, которую люди оттеснили куда-то в леса. И раса эта — кентавры.

— Что, серьёзно? Как в сказках? Полулюди, полукони? — Лера удивлённо раскрыла глаза.

— Нет. Как я понял — что-то вроде кентавроидов — руки у них есть, и четыре ноги. Они издавна воюют с людьми из-за территорий, но проиграли, ушли куда-то на север, в леса. Люди их время от времени преследуют, те тоже пакостят как могут — в общем, отношения у них примерно такие же, как у керкаров и зелёных. И самое интересное — похоже, что так же, как и зелёные пришлые на Алусии, так и люди пришлые здесь. А коренная раса как раз кентавры. Вот такой расклад. Лер, если честно, мне уже плевать на эту планету. Мне очень хочется убраться отсюда. Но я не знаю как. Сейчас мы идём к Шаргиону, там отдыхаем, я пробую опять достучаться до его сознания, а потом... потом будем думать. Если он не проснётся — придётся идти к кентаврам, искать этот корабль, или затерянную базу, с которой они таскают вещички. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — кентавры мародёрствуют на заброшенной базе. Чьей? Да кто знает. Это уровень цивилизации зелёных, и вещи очень похожи на принадлежащие им. Так что можно предположить... нет, ничего не буду предполагать. Это будет как какое-то гадание — поживём — увидим, что это будет. Ты лучше расскажи, как чувствуешь себя в новом теле, как у тебя там с Хагрой складывается дело. Вообще — как самочувствие?

— Ну как тебе сказать — попробуй умереть, потом очнуться в теле своей подруги, недавно зашибленной мужем — как у тебя будет самочувствие? Как у раздавленного дерьма. Прости за грубость.

— Хммм... это Хагра на тебя дурно влияет. — усмехнулся Слава. — Как она там вообще, силитёр этот?

— Фууу... Слав, не надо так говорить! — расстроилась Лера. — Скорее я — силитёр в её теле, а не она во мне! Она говорит тебе, что просит прощения, что никогда бы не причинила мне вреда. Говорит — что умрёт за меня, если надо.

— Не надо умирать. Вот сделаем тебе тело — и пусть живёт, как хочет. А пока что будет делать то, что я скажу.

— Она не против, она будет делать всё, что ты прикажешь, и всё, что захочешь...

— Многообещающее заявление. — усмехнулся Слава. — Ты вот что — сама-то ехать на коне можешь? Или всё-таки носилки?

— Давай попробую сама... и знаешь что — пусть это сделает Хагра, хорошо? У меня нет никакого опыта в езде на лошадях. Кроме того — может тело ей лучше подчинится — всё таки это её тело. Пусть выйдет, ладно?

— Пусть — согласился Слава, и отстранив девушку оставил её у дерева.

Встав, он пошёл собирать лошадей, которые бродили неподалёку. Когда вернулся, немало попотев (одна из этих тварей никак не желала снова нести на себе кого-либо, или чего-либо и ловко ускакивала от него со связанными ногами) палатка уже была убрана, и девушка, хоть пошатываясь, укладывала снаряжение в мешок. Она исподлобья взглянула на Славу, и сказала:

— Прости меня. Я не хотела. Я буду вам с Лерой помогать всем, чем могу. Можете использовать моё тело как хотите, я буду уходить по первому требованию.

Слава помолчал, потом вздохнул и спокойно сказал:

— Мы вернём тебе тело, как только сможем. Но это будет нескоро, ты должна это понимать. Я рассчитываю на твоё знание местных обычаев, и на помощь в путешествии. Кстати — ты как себя чувствуешь?

— Лера же сказала... вот так я себя и чувствую. Руки и ноги еле двигаются, трясёт всю. Надеюсь, это будет продолжаться недолго. В таком виде боец из меня никудышный.

— Не надо мне ваших с Лерой боевых умений. Ваша с ней задача — сохранить это тело до лучших времён. Без моего приказа никуда не лезть, не соваться, не принимать участия ни в каких конфликтах и драках. Я буду решать всё сам. Договорились?

— Договорились... — обречённо вздохнула Хагра, и напряжённо добавила: — Только вряд ли так просто всё будет. Слава, у тебя за спиной, за правым плечом, лучница, и она целит в меня. А слева в кустах сидят ещё трое. Я вижу их макушки. Когда мы с тобой разговаривали — они спугнули птиц, и я их заметила. Всё-таки я воительница десятого ранга, а не так просто, мимо проходила. И не один раз была в рейдах.

— Сейчас я тебя прикрою... в мужчину они стрелять не будут. — Слава переместился вправо и закрыл Хагру собой. — Как думаешь, кто такие?

— Какая-то небольшая шайка, из остатков уничтоженного клана, или же ремесленники, решившие подзаработать — увидели мужчину и с ним только одну женщину, вот и решили отнять тебя у меня. Да кто угодно — мужчина слишком большая ценность, чтобы пройти мимо. Эй, вы, в кустах! — крикнула она звонким голосом. — Вылезайте! Я вас вижу! Чего вам надо?

Кусты слева зашевелились, и оттуда вылезли три совсем молодые девушки-воительницы. Все три были пятого ранга. Они настороженно подошли к стоящим Хагре и Славе, держа мечи наготове — они видели, что Хагра безоружна, но опасались — всё таки воительница десятого ранга!

Одна из них, девчонка лет четырнадцати вышла вперёд и заносчивым голосом сказала:

— Мы забираем твоего мужчину! У нас в клане почти не осталось мужчин — и теперь он наш! Если ты окажешь сопротивление — умрёшь! — девчушка встала в боевую стойку, направив острие меча на Хагру. Слава хмыкнул:

— Хммм... а никто не хочет спросить — я-то хочу отправиться с вами, паршивки вы эдакие?

Девчушка удивлённо заморгала глазами и озадаченно, но надменно, проговорила:

— А чего это я должна у какого-то мужчины спрашивать разрешения? Ты должен подчиняться женщинам. У тебя нет права голоса!

— Как мне надоел этот мир! — сказал Слава, повернулся вокруг оси и быстрыми шагами пошёл к лучнице, так и стоящей с луком наготове. Та ошеломлённо посмотрела на мужчину, идущего на неё широкими шагами, натянула лук, но стрелять не решилась — убийство мужчины табу! Как можно?!

Слава подошёл к ней, вырвал лук, потом мгновенно ухватил её за портупею и одним рывком, как будто прочные кожаные ремни были не ремнями, а гнилыми нитками, сорвал с неё меч и не обращая внимания на реакцию упавшей от рывка девушки, снова отправился к трём супостаткам. Те стояли, открыв рот, а когда он подошёл к ним, попятились, под ехидный смех Хагры, взявшейся за дерево и радостно хихикающей.

Через минуту все мечи были отобраны, а девушки, лишённые портупей, килтов и иллюзий, заброшены на середину озерка, под их истошный визг. Девичьи тела хлопнулись на поверхность воды, как гигантские лягухи, и прохладная гладь поглотила неудачливых воительниц, чтобы потом выплюнуть в куче брызг и фонтане ругательств.

Несмотря на свой юный возраст воительницы ругались очень умело и разносторонне, описывая половую жизнь Славы и Хагры, вкрапляя туда описания их оргий с лошадьми и ругарами.

Слава повернулся к ним и помахал своим здоровенным кулаком, отчего ругательства перешли в шипение и туманные угрозы, а воительницы, взбивая пену руками и ногами, понеслись вплавь к противоположному краю озера.

Хагра отсмеялась, потом предложила:

— Давай-ка отсюда смываться! Как бы большой отряд не навели — придётся уже всерьёз с ними разбираться, а я ещё не готова. Я пока побуду, ладно? Пусть Лера отдохнёт. А вечером она выйдет и вы с ней... в общем, я пока за неё тут поработаю. Не против?

— Не против. Седлаем, и поехали. Честно говоря — мне не хочется никого убивать. А ведь придётся, если они сейчас явятся сюда с толпой. Как думаешь, погоню не устроят?

— Всё может быть. Может это просто отряд малолетних охотниц — приехали на ярмарку с Кланом и решили поохотиться в прерии, наткнулись на нас и захотели попытать счастья. А может — разведчицы клана. Вернутся, расскажут — могут после этого и погоню за нами послать. Гадать можно много — уезжать надо. Всё я собрала, давай сейчас я их взнуздаю, сёдла пристрою, а ты сумки нацепишь — я пока не в состоянии это сделать.

Собирались они недолго — минут пятнадцать, и караван уже тянулся от озерка, по звериным тропам.

Слава держал примерное направление на север, зная, что никак не проскочит тот огромный обрыв, внизу которого лежало огромное озеро, в котором утонул Шаргион. Трудности должны были начаться только тогда, когда они подъедут к обрыву — надо будет найти место, где спуститься. Впрочем — а зачем спускаться? — решил Слава — лошадей вполне спокойно можно оставить и на попечении керкаров, а дойти до Шаргиона самому. Ведь пещеры керкаров располагались на сухом плато, наверху, а не в низине.

Лошади ходко шли по тропам, отдохнув за ночь. Груз на них, конечно, был приличный, но это были вполне сильные и крупные экземпляры местного кролико-коневодства, так что кони несли стокилограммового Славу и его спутницу довольно весело, похрапывая и семеня ногами. До пещер керкаров им предстояло сделать ещё одну ночёвку, потом ещё полдня пути, и они 'дома'. А там — им уже никто не страшен. Керкары порвут всех, кто их попытается тронуть.

Слава задумался — а если придётся всё-таки отправиться в путешествие к кентаврам? Может взять с собой керкаров? Ну, штук пять... или десять. Ведь не помешают, ох, как не помешают! Обученные, сильные, умные многоножки были бы идеальными спутниками — ночью они не спят, выносливость у них невероятная. Почему бы и нет? Да, это стоило того.

Всю дорогу они с Хагрой оглядывались назад, ожидая погони — но её не было. Впрочем — может быть ещё было и рано? Пока эти голые засранки доберутся до своих — он не оставил им ни одежды, ни оружия — пока они решат, что делать — сколько это пройдёт времени? Да что толку рассуждать — всё равно ничего не изменить, надо просто ехать.

Выезжая, Слава сделал этакий финт — он поехал под девяносто градусов к своему направлению, чтобы девчонки, совершенно точно за ними наблюдающие, решили, что они возвращаются к тракту. Когда отъехали подальше, и те уже не могли видеть — Слава вновь повернул коней туда, куда нужно.

Когда они проехали часа два, Слава предложил сделать привал — покормить Хагру, но она отказалась — сказала, что не ей хочется ни есть, ни пить. Славу это обеспокоило, но потом он пришёл к выводу, что просто организм девушки как будто застыл, не до конца срастившись с своим телом — Хагра ведь тоже, как бы была оторвана от управления телом некоторое время и процессы в организме замерли.

Немного подумав, Слава решил, что это нехорошо, остановился, и заставил Хагру спешиться и поесть. Она под его надзором, с выражением отвращения на лице, давясь, сжевала кусок мяса и запила его водой. Тогда только он успокоился и приказал двигаться дальше. Через некоторое время — прошло минут сорок — Хагра с извиняющейся улыбкой попросилась в кустики, сказав, что у неё прихватило живот. Слав облегчённо вздохнул — похоже работа кишечника нормализовалась. Её не было минут двадцать, потом Хагра пришла, пошатываясь, и вытирая пот со лба. На его вопрос — какого хрена она там так долго лазила, она угрюмо буркнула, покраснев — что если бы он был столько времени без сознания, у него и не так бы всё спеклось!

Слава посмеялся про себя, и они поехали дальше.

На следующий ночлег они встали пораньше — Хагра уже опасно шаталась на лошади, того и гляди свалится — всё-таки девушка была довольно слаба. Так что остановиться было совершенно необходимо. Выбрав место у очередного ручья, Слава разгрузил лошадей и стал устраивать стоянку. Хагра, несмотря на слабость, пошла к ручью и стала плескаться в затончике, смывая с себя дорожную пыль. Придя, она сказала:

— Я ухожу. Теперь очередь Леры. Ты это... порадуй её ночью, ладно? Я не буду подглядывать! — девушка широко улыбнулась и полезла в палатку.

Глава 4

Лера как будто сидела в тёмной комнате — тишина, темнота, ничего не видно. Нет времени, нет ощущений. Время от времени с ней разговаривала Хагра — казалось так, будто её голос раздаётся в пространстве, независимо ни от чего. Вообще-то это было тяжко — зависнуть в небытие, после того, как вела яркую, насыщенную жизнь. Потом начали прорываться образы — такое впечатление, что их общая плоть — Хагры и Леры, впитывала их души, их информацию, и тогда уже начинала передавать информацию свою — из глаз, из ушей.

Каждая из девушек владела одним из полушарий мозга — Лера правым, Хагра левым. То есть Лера могла управлять левой стороной тела, а Хагра правой — если бы они захотели поделить тело в своём безумном порыве. Но безумцами они не были, и потому — делили тело нормально, по очереди, получая его каждая в свой час. Вот и в этот вечер Хагра спокойно ушла на отдых, оставив Лере тело, измученное длинным путешествием. Лера, соединившись с телом, чуть не взвыла от боли в бёдрах, набитых жёстким седлом, от усталости в теле, не до конца ещё владевшем всеми своими мышцами, от... ну это уже слишком интимные подробности последствий длительного застоя кишечника. Так что Хагра спокойно удалилась в небытие, оставив Леру у своего разбитого коры... хм... девичьего тела.

Лера, постанывая и тихо ругаясь, выползла из палатки, куда перед этим забралась Хагра, наплевавшая на гигиену, лишь бы скорее завалиться в постель, и с трудом встав на ноги, как больная черепаха поползла к ручью, где уже плескался Слава.

Он с улыбкой посмотрел на приближение несчастного тела, подошёл, и стянув с девушки килт, поднял её на руки:

— Как я понимаю — это у нас любимая жена крадётся к водопою? Ну-ка, продолжи: У лукоморья дуб...

— Хреновый твой дуб! — хихикнула Лера. — Достаточно на русском было спросить — Хагра всё равно его не знает. Помоги мне помыться, а? У тебя мыло есть? Есть, ага — отлично! Аккуратнее! Ииии! Холодная! Какого чёрта она такая холодная, когда в такой жаре течёт?! Да чтоб они провалились эти родники! Намыль мне спину — я не дотянусь. Ох, как хорошо... а это уже и не спина!

— Так и это и не рука...

— Слав, давай до палатки, а? Кстати — нет ощущения, что ты с Хагрой? Нет? Ввввижууу... нет... ох, как сладко... вот ты... ох, ох, не останавливайся! Ну, мерзавец, какая палатка! Ну — палатка, только скорее, тащи, тащи, ну! Ох, дай я!

— Ты же устала!

— Не настолько же... ох, добралась до тебя, наконец-то! Как сладко... Хагра, не лезь! Не твой муж...

Потом они лежали, слушая, как ночной дождик барабанит по натянутой крыше палатки. Под одеялом было тепло, уютно, и так хорошо, что не хотелось никуда ехать, никуда стремиться — так бы лежать и лежать, лежать и лежать... ну, иногда, привставать, конечно... поудобнее. А потом опять лежать. Тело гудело от дневной усталости, от любовных ласк, низ живота приятно ныл при воспоминании о сладости любви, а тяжёлая рука Славы обнимала за плечи — что может быть лучше этого? Не это ли счастье, когда рядом с тобой любимый человек? И есть крыша над головой, тёплое одеяло и кусок хлеба.