Вель

Глава 10

Время летело незаметно. Кончилась зима, растаял снег, появилась первая трава и листочки на деревьях. Плащи, подбитые мехом, шапки, меховые сапоги прятались в сундуки, щедро пересыпанные травами, защищающими от моли; взамен их доставались легкие платья и туфли.

Еще когда только Селисия прибыла в дом родителей, она категорически запретила Вель носить одежду, что носили в замке горничные и служанки.

— Я сказала всем, что ты не служанка, а воспитанница моего мужа, дочь его погибшего друга, — внушала ей она, — поэтому держись соответственно. Вот два платья будешь ходить в них, потом еще что-нибудь придумаем. А к этому балахону, подвязанному веревкой, даже не прикасайся.

— Я не смогу ходить в таком платье, — испугалась Вель, — я запутаюсь в длинных и пышных юбках. Подол касается пола, я наступлю на него и запнусь.

— А ты пока потренируйся ходить в комнате. Скажи спасибо, что ты такая худенькая, и тебе не надо затягивать корсет, чтобы зашнуровать лиф, вот тогда бы ты взвыла по-настоящему. Ношение корсета — это просто пытка, в нем тяжело не то, что бегать или ходить, в нем тяжело даже дышать.

— А зачем его тогда дамы носят?

— Так принято. Девочек учат ходить в нем с самого раннего детства. Зато при этом вырабатывается прямая осанка, которая, кстати, и отличает знатных дам от челяди. Не бойся, примеряй вот это темное шерстяное платье, давай я помогу затянуть шнуровку.

Страхи Селисии оказались напрасными, Вель, надев платье и пройдясь по комнате, выглядела так, словно всегда его носила. Она настолько грациозно приподнимала подол, поднимаясь по лестнице, и присаживаясь на стул, настолько спокойно спускалась по ступенькам, почти не глядя под ноги, лишь слегка касаясь перил, держа при этом спину совершенно прямо без всяких напоминаний и замечаний, что Селисия просто диву давалась.

— Ты точно раньше никогда не носила таких платьев? — в который раз спрашивала она.

— Нет! Я жила в поморском поселении, потом в лесной общине, а когда они вынудили меня уйти, жила с Энели и Тэреном, ходила в основном в штанах или юбке, не достающей до лодыжек.

— Странно! Такое умение само собой не приходит. Этому надо учиться, и учиться с самого детства.

— Ну, если только меня этому учили в младенчестве! — со смехом предположила Вель, — Я, ведь помню себя только с десяти — одиннадцати лет, а что до этого было со мной, не помню вообще.

— Может ты дочь какого-то знатного вельможи, наследница огромного состояния? — с загоревшимися от интереса глазами спросила Селисия.

— Вряд ли, когда меня нашли, на мне было одето рубище, никаких медальонов, колец, кулонов не было.

Вель замолчала, ей даже Селисии неприятно было рассказывать, что ее одежда, была одеждой рабыни, которую везли на продажу или наоборот купили, так говорили в поселке знающие люди. Правда в этом случае на ней должно было бы быть клеймо владельца, но когда женщины ее осмотрели никаких клейм, татуировок и других знаков принадлежности кому-либо на ней не было. Конечно, вероятность того, что ее похитили у богатых родителей с целью выкупа, существовала, но Вель, подсчитав, сколько лет, должно было бы быть ее родителям, давным-давно с грустью осознала, что тайну своего рождения она уже никогда не раскроет.

Точно так же Вель удивила Селисию, когда та объясняла ей, как правильно пользоваться столовыми приборами. Вель с первого раза запомнила назначение каждого из них, а потом настолько непринужденно пользовалась ножом и вилкой, что Селисия вновь заговорила о ее благородном происхождении.

Впрочем, очень скоро, эти несомненные достоинства Вель принесли ей первые неприятности. Брат Селисии, сын баронессы Варианны вернулся в родовое гнездо.

Он приехал раздраженный и злой на весь мир. На три дня закрылся в комнате, отказываясь разговаривать даже с родителями. Но Варианна была бы не Варианной, если бы через три дня не выпытала у сына, что случилось.

Оказывается, он обладал самым страшным пороком для представителя дипломатической миссии, то есть был чрезмерно болтлив и хвастлив, а во хмелю, эти неприятные качества, становились просто запредельными.

После первой же шумной попойки, которая одновременно являлась негласной проверкой на лояльность, стало ясно, что или Седрик больше не должен брать в рот ни капли спиртного, или в самом скором будущем его ждет тюрьма, каторга или смерть за выдачу государственных секретов.

Пить он не собирался бросать, в тюрьму тоже не хотел, оставалось вернуться к родителям, с поджатым хвостом.

Варианна, разумеется, упрекнула сына, но потом весь ее гнев обрушился на людей, что окружали его, и спровоцировали на бахвальство и болтливость. Благодаря ее усилиям, очень скоро Седрик вновь стал самим собой: наглым, самоуверенным, самодовольным маменькиным сынком.

После нескольких месяцев жизни в столице, жизнь в замке родителей показалась ему скучной и неинтересной. Охота его не интересовала, работы по благоустройству замка тоже, читать не любил, существование казалось беспросветным.

Осоловелыми от постоянного пьянства глазами он с отвращением рассматривал двор замка, и тут его взгляд натолкнулся на Вель.

Глава 11

Через три минуты он был около нее. Еще раз внимательно осмотрел, решая непосильную в этот момент для своего послепохмельного состояния задачу: "Кто эта девушка?"

От правильного решения зависело многое и самое главное: как себя дальше с ней вести? Если это, например, дочка приехавших гостей, то надо поднапрячь мозги, чтобы поразить ее красноречием и обходительностью, а если — новая прислуга, то понапрасну тратить силы незачем. Ничего не решив, на всякий случай обратился к ней, склонившись к самому ее лицу, дыша сивушным перегаром, при этом искренне считая, что его голос звучит таинственно и интригующе:

-И откуда такая красивая девушка появилась в нашем замке?

Вель отшатнулась от него, и неподвижно замерла, не зная как себя вести, моля, чтобы Селисия, которую она ждала, побыстрее вышла из дома. Седрик же решил, что ее молчание вызвано робостью от мысли, что такой прекрасный мужчина, как он, обратил на нее внимание.

— И как зовут такую милую крошку? — продолжал любезничать он и попытался взять ее за подбородок, чтобы приподнять лицо и взглянуть ей в глаза. Вель резко отпрыгнула от него и в панике оглянулась по сторонам, ища пути для бегства. Такое ее поведение окончательно уверило его в ее подчиненном положении, и он повел себя откровенно нагло.

— Стой, цыпочка. Ты куда? Я не разрешал тебе уходить, — с этими словами он цепко ухватил Вель за руку и подтащил ее к себе, пытаясь заключить в объятия. Вель вытянутыми руками уперлась ему в грудь, не давая прижаться к себе, и в эту минуту Селисия с детьми вышла из дома. Ей хватило секунды, чтобы разобраться в ситуации.

— Седрик, убери руки от Вель, — яростно приказала она. Он посмотрел на сестру и неохотно отпустил девушку, — Вель, воспитанница моего мужа...

— Ты имеешь в виду постельная шлюха твоего мужа-бандита, — грубо перебил Седрик Селисию.

— Вель — дочь его погибшего друга, которую...

— Дочь его бандита-подельника из шайки? — снова перебил ее Седрик, не обращая внимания на детей, которые округлившимися глазами слушали, что дядя говорит об их отце. Селисия ничего не ответила, она быстро развернулась и двинулась к решетке ворот, сегодня они хотели погулять вдоль рва, окружающего замок. Шли, молча, эта неприятная встреча оставила очень тяжелый осадок, тем более, что обе хорошо понимали — это только начало.

Продолжение не заставило себя ждать. Седрик не спускал с Вель глаз, оглядывая ее настолько выразительным взглядом, что сомнений в его намерениях не оставалось.

Селисия старалась не оставлять Вель одну, к сожалению это не всегда было выполнимо. Например, когда Селисия с детьми обедала с родителями, Вель в это время находилась среди прислуги, вот такой момент Седрик и подгадал, чтоб, наконец, удовлетворить свою похоть.

Вель, поужинав со слугами, быстро шла по темному коридору, стараясь быстрее добраться до крыла, в котором жила с Селисией. Она проходила мимо одной из дверей, когда та внезапно распахнулась, и ее мгновенно втащили внутрь комнаты. Одна мужская рука вцепилась ей в волосы, другая зажимала рот, при этом ее куда-то волокли. Вель быстро пришла в себя и стала отбиваться изо всех сил. Нападающий, не ожидавший такого отпора, ослабил хватку, и ей удалось вырваться. Она бросилась назад к двери, но Седрик, а это был он, снова кинулся к ней, снова схватил ее, и уже не пытаясь никуда тащить, бросил на пол, задирая ей юбку.

Но у него снова ничего не получилось в основном из-за того, что он не ожидал, что Вель настолько сильна. По силе она равнялась ему, поэтому, как он не старался, справиться с ней ему не удалось. К тому же шум привлек людей, и первой в комнату вбежала Селисия, за ней вбежали барон и баронесса. Вель быстро поднялась на ноги, рукав платья оторван, волосы разлохмачены.

— Что происходит? — грозно спросил хозяин дома. Он таким взглядом посмотрел на сына, что стало понятно, такая выходка ему даром не пройдет.

— Поймал воровку! — вдруг нагло, на ходу придумал Седрик, — она пыталась украсть у меня деньги, но я вовремя поймал ее.

Вель ахнула от такого несправедливого обвинения, но Варианна, не дав ей раскрыть рта, набросилась с оскорблениями.

— Дрянь, воровка, мы тебя приютили, а ты нас так отблагодарила! — она тараторила и тараторила, стараясь отвлечь внимание и гнев мужа от сына, но Селисия не дала ей этого сделать.

— Отец! — бросилась она к барону, — эту девушку отдали под мою опеку, мы пообещали ее отцу заботиться о ней. Теперь я, а значит и она, находимся под твоей защитой! Если ее обесчестят в твоем доме... — она не успела договорить, потому что барон схватил сына за шиворот, втолкнул его в соседнюю комнату, а там громко, что слышали и Селисия, и Варианна, и Вель грозно сказал:

— Еще раз попробуешь взять девушку силой, клянусь, я выгоню тебя из дома, а наследником моего имени, титула, земель и замка, назначу младшего сына Корина! Ты понял?!

Тихий голос Седрика ответил: "Да, отец"

Варианна бушевала, заботливо заглядывая в грустные глаза несчастного сына:

— Наглая, мерзкая девчонка! Оклеветала моего сына перед всей семьей! Ничего, ничего, через неделю ее и ноги здесь не будет

— Нет! — резко сказал Седрик, — Ты не выкинешь ее из замка. Она будет жить здесь...пока, — при этих словах его глазки плотоядно засверкали, — отец сказал, что я не могу взять ее силой, что ж пусть так и будет. Он не стал делиться матерью своими планами, а они были грандиозны. Он решил взять ее не силою, а соблазнить. Соблазнить, а потом выбросить, как последнюю шлюху. В удаче своих замыслов он не сомневался. Разве эта деревенщина сможет устоять перед ним таким прекрасным кавалером? Он столько месяцев пробыл в столице, и знает как галантно и обходительно ухаживать за девушками. От таких приятных мыслей у него улучшилось настроение, а поскольку он уже несколько дней не пил ни капли, воображение заработало с небывалой силой.

Глава 12

На другой день Седрик приступил к боевым действиям, ни секунды не сомневаясь в успехе, искренне считая, что вера в это — главный залог победы.

Нет, извиняться перед Вель он не стал, решив, что для служанки (так он ее в мыслях называл), много чести. Но в знак примирения захотел подарить ей скромное колечко.

Его он купил по совету собутыльника, чтобы растопить холодное сердце молоденькой жены трактирщика, но вручить которое не решился, поскольку благоразумие взяло вверх, учитывая, что этот трактирщик ранее занимался забоем быков на скотоводческой ферме.

Но Вель не приняла его примирительный подарок, в ужасе убежав, даже не объяснив причину своего отказа. Седрик раздраженно выругался самыми грязными словами, однако первая неудача не сломила его.

На другой день, вернее ночь, Седрик, предварительно ощипав в оранжерее все розы, являющиеся тайной гордостью его матери, обильно усыпал лепестками землю перед дверью Вель.

Ложась спать, он мысленно рисовал себе ее потрясенное лицо, когда выйдя на порог, она увидит эту красоту. Хотел встать пораньше, чтобы лицезреть это самостоятельно, но проспал.

Проснулся от дикого, истошного крика матери, допрашивающей всех слуг, выясняющей, кто посмел так поступить с ее цветами. Но виновного не нашли, также, как и исчезнувшие лепестки. Куда они подевались, Седрик так и не понял.

Вель ни взглядом, ни словом не обмолвилась о его таком невероятно романтическом подарке, но Седрик, стоически пробурчав про себя: "Деревенщина, что с нее взять? Никакого чувства прекрасного и возвышенного!", почти не расстроился, придумав новый способ, как завоевать сердце и тело Вель.

Стихи! Ну, конечно же, стихи! Романтические, чувственные, любовные поэмы — вот прямой путь к сердцу каждой красавицы!

Он поискал несколько стихотворений, но потом мысль самому написать стихи любимой, посетила его голову. Он попробовал, потом еще раз, потом еще...и написал!

Он сам написал любовный сонет! Ну, как сам...в общем, он взял любовную балладу, посвященную другой прекрасной девушке, и заменил ее имя, на имя Вель, безбожно склоняя и искажая его в угоду рифме, вполне справедливо решив, что Вель с оригиналом произведения не знакома, и вряд ли когда познакомиться. Полученное произведение показалось ему просто чудесным.

Но даже такой широкий жест, Вель не оценила, изо всех сил отбиваясь от его рук, которыми он ее удерживал, декламируя с выражением переделанные любовные стихи.

"Деревенщина! Как есть деревенщина!", — с раздражением думал пылкий любовник, огорченный очередной неудачей.

Узнав, что она умеет читать, написал ей любовное письмо, полное пафосных, избитых и совершенно лживых выражений. Вель отказалась взять его в руки, а когда Седрик подбросил письмо между стопками белья, что она несла в дом, то просто порвала его, не читая (ему об этом "любезно" сообщила Селисия).

Но Седрик не сдавался. Обдумав причину своих неудач он решил, что Вель относится к тому типу женщин, которые воспринимают только физическую любовь, а возвышенная и одухотворенная, не вызывает в них отклика. Он радостно потер руки, победа, оказывается, находится гораздо ближе, чем он думал в начале.

Теперь только создать необходимые условия, и он приступил к осуществлению задуманного.

Все последние дни Вель жила точно на вулкане, Седрик не оставлял ее в покое ни на минуту.

Когда он попытался одеть ей на палец кольцо, Вель помня, как бесчестно он обвинил ее в воровстве, и, решив, что в этот раз он хочет предъявить, уличая ее в краже, неоспоримые доказательства, яростно вырвала руку и спрятала ее за спину. Когда Седрик намекнул, что это маленький подарок, в счет их дальнейшей дружбы, Вель просто бросилась бежать, не в силах понять логику человека, сначала так глубоко обидевшего ее, а потом откровенно высказывающего надежду, на любовное продолжение отношений.

Когда рано утром Вель, просыпающаяся чуть ли не раньше всех в замке, увидела двор, усыпанный лепестками любимейших роз Варианны, она чуть не получила разрыв сердца, от мысли, что сделает с ней баронесса за свои цветы. Вель мигом разбудила Селисию и они вдвоем, работая быстро, как только могли, смели несчастные лепестки в кучу, запихали их в старые мешки и утопили, предварительно натолкав в мешки камней, во рву. Потом обессиленные, строили планы, кто такое мог натворить. Сошлись на Седрике. Теперь Вель его не только ненавидела, но еще и смертельно боялась, ожидая от него только неприятностей.