Большая вода

Адмирал Пири рассмеялся:

— О, да, Боб, это так. Когда-то я лично написал в досье на тебя следующее: — "При возможном задержании проявлять максимум осторожности. Агент Цезарь прекрасно владеет приёмами боевого самбо, сначала калечит своих противников, а затем, если возникает такая необходимость, добивает. Ножом и другими подручными средствами владеет виртуозно". Надеюсь, тебе не придётся доказывать жителям Вашингтона, что у тебя лучше попросить денег, чем пытаться тебя ограбить. Что же, в таком случае я сейчас вызову сюда четверых человек, которые войдут в состав руководителей нашей хунты и мы проведём совещание. Жаль только, что генерал Егоров будет общаться с нами только по телефону. Зато я позабочусь о том, чтобы этот разговор никто не смог перехватить.

Достав из кармана свой спутниковый телефон "Иридиум", я сказал:

— Наши связисты утверждают, что их скремблеры на порядок лучше тех, которые установлены на телефонах сотрудников ЦРУ и ФСБ, но всё же будет лучше, если система прослушки обойдёт нас стороной.

Через полтора часа приехало трое пожилых мужчин и женщина лет семидесяти на вид. Мы с адмиралом сели по одну сторону большого овального стола в столовой и положили на стол пистолеты, выданные нам Эрвином. Мне достался огромный израильский "Десерт Игл". Друзья будущего Главного верховного администратора планеты сели напротив и он объявил:

— Извините, ребята, но обстоятельства заставляют меня быть жестким. С этого дня я один из руководителей всемирного заговора сотрудников спецслужб, направленного против политиканов всего мира. Это парень мой лучший ученик Мэтт Грин, а это главный архитектор нашего заговора и всего нового мира, генерал Денисов из России. Сначала вы выслушаете меня, потом примете решение, после чего те, кто останется в живых, примет участие в первом международном совещании.

Все трое пожилых мужчин, а это были очень респектабельные господа, приехавшие на дорогих машинах, радостно заулыбались, а симпатичная, но уже весьма увядшая дама захлопала в ладоши и воскликнула:

— Браво, Эрвин! Впервые в жизни я слышу от тебя такой приказ, который выполню с огромным удовольствием. Неужели ты, в самом деле, разрешишь мне задушить то ничтожество, которое наши тупоголовые сограждане избрали очередным президентом? Или подготовка к заговору только началась и мне придётся ждать? Жаль, я могу окончательно состариться.

— Этого нет, Меллори, а того, который будет править Америкой примерно в две тысячи двадцатом году, ты обязательно придушишь. Мне что-то не верится, что американцам предложат проголосовать за действительно мудрого и ответственного политика. Корпорации в очередной раз найдут ручную макаку и сделают её президентом Америки. Что же касается старости, то она тебе не грозит. Теперь не грозит, а сейчас наберись терпения и выслушай меня внимательно. Повторять не буду, но если что пропущу, то мой друг из России Боб меня обязательно поправит. — Поправлять адмирала Пири мне не пришлось. Он коротко рассказал обо всём, о чём только что узнал сам, и подвёл итог — Как вы понимаете, друзья мои, мы не можем допустить, чтобы эти жирные коты, на которых нам пришлось так долго работать, прибрали к своим рукам и любомирий, и ментосканер, и гипнопед. Хотя эта дьявольская установка существует всего в одном экземпляре и все, кто через него прошел, потом по три дня мучились от головной боли. В наши руки вложено самое мощное оружие за всю историю человечества. Перед этим оружием пасуют даже Библия, Коран и "Майн кампф" Гитлера и мы должны привести его в действие таким образом, чтобы, наконец, построить нормальное общество, в котором каждый человек получит то, что он реально заслужил или заработал своим трудом. Давайте поблагодарим Бога за то, что он направил генерала Денисова в этот дом, а его самого за мудрость и за то, что он решил положить конец нашей конфронтации. Теперь мы все члены одной команды.

Мне даже захотелось поаплодировать Эрвину Пири, он и тогда имел склонность к театральности и остался таким до сих пор. Сделав прямое переливание крови ещё четырём американцам, я плотно пообедал, и хотя меня клонило в сон, мы начали совещание. Именно на нём мы приняли решение бороться за сохранность каждого человеческого тела, что впоследствии, когда будет найден способ выбросить из него старый аппарат мыслительной деятельности, нацеленный только на преступную деятельность, вселить в тело мозг нормального человека. Заодно было принято решение проработать вопрос, где нам создать секретные тюрьмы, в которые мы сможем помещать патологических убийц и садистов.

В Вашингтоне я в тот раз в итоге провёл почти три месяца, и нами была проделана огромная работа. Всё-таки в Америке было работать намного легче, чем в России, особенно если речь шла о подготовке всемирного военного переворота. Там не было такого засилья бандитов и сросшихся с ними чиновников, как у нас. Впрочем, трудностей хватало и у наших американских коллег, и труднее всего было хранить в тайне вирус молодости и долголетия, что заставляло нас идти на разные ухищрения, лишь бы не выглядеть намного моложе, чем ты есть на самом деле. Увы, но многим людям приходилось уезжать в другие страны, где их никто не знал. Единственное, о чём нам не пришлось жалеть, это о том, что мы вошли в контакт с Эрвином Пири и стали работать рука об руку с нашими прежними врагами из ЦРУ, АНБ и других спецслужб Америки. Именно это обусловило дальнейший успех нашей тайной операции.

Глава четвертая

Начальный этап подготовки к перевороту

После того, как я вернулся из Вашингтона в Россию, мы почти четыре года занимались всего пятью делами: изучали любомирию, расширяли нашу подпольную организацию, планировали серию операций по вовлечению в нашу деятельность коллег из названных Мэтью Грином стран, накапливали финансовые ресурсы и занимались научной деятельностью. Успешнее всего дела обстояли у наших учёных. Повелитель Бурь, так мы прозвали Виктора Ивановича Медникова, уже через полгода заново пересчитал все данные и создал новую математическую модель, которая выглядела даже страшнее прежней. Особенно пугающей была та компьютерная анимация процессов, которые она предсказывала, и наши климатологи за ними внимательно наблюдали, сравнивая предсказанные явления с действительностью.

Цифры прогнозов, суммирующие энергию ураганов, совпадали с реальностью с поразительной точностью, и поспорить с ними было невозможно. Тем более, что прогнозировались еженедельные атмосферные "выбросы" энергии. Исходя из этих прогнозов, мы должны были прийти к власти не позднее две тысячи двадцатого года и максимум за семьдесят пять лет соорудить защитную стену хотя бы с пятидесятиметровым запасом. Начиная с две тысячи девяносто пятого года, предельная сила штормов должна значительно вырасти, и достичь четырнадцати баллов. Высота волн по его расчётам будет достигать тридцати метров, а ещё через пятьдесят лет сила штормов увеличится до пятнадцати баллов с волнами пятидесятиметровой высоты. Максимальная скорость ветра увеличится до ста восьмидесяти километров в час, а ураганы достигнут седьмой категории.

Подавляющее большинство учёных-метеорологов с Повелителем Бурь были полностью согласны, а остальные лишь расходились с ним в оценках. Зато в одном они все были солидарны, теория глобального потепления профессора Медникова была не только пророческой, но к тому же всеобъемлющей и гениальной. Наградить бы его Нобелевской премией, да он уже получил куда большую награду, помолодев на шестьдесят с лишним лет всего за два полтора года, что позволило ему жениться не его ученице и ассистентке. Наша секретная арктическая лаборатория приютила не только климатологов, метеорологов и гляциологов, но и любомирологов. Правда, любомирологом стал буквально каждый приобщённый к нам человек.

Команда учёных под управлением Кулибина, наконец, довела до ума гипнопед и хотя голова от него стала болеть не намного меньше, это устройство уже можно было использовать на практике. Гипнопеды, конечно, были нужной вещью, но куда больше мы все радовались тому, что ментосканеры уже не показывали никаких картинок, не нуждались в сыворотке правды стали в пять раз эффективнее. Теперь хватало всего двадцати, двадцати пяти минут, чтобы получить довольно полное представление о человеке. За два часа проводилось полное сканирование памяти, но меньше они не стали.

Ментосканер был по-прежнему похож на гоночный шлем-интеграл, но уже без экрана, показывающего картинки. Вместо него в передней части шлема ментосканера были установлены излучатели нейроимпульсов, которые с одной стороны быстро отключали сознание допрашиваемого, а с другой активировали те отделы мозга, которые отвечали за память. От современных ментосканеров, эта модель отличалась лишь материалами и потому весила шесть килограммов. Никакие наркотики уже были не нужны. Достаточно было надеть ментосканер на голову человека и уже через тридцать, сорок секунд он погружался в бессознательное состояние, нечто среднее между глубоким сном и комой, но с интенсивно работающим подсознанием и полностью открытой памятью.

Первая рабочая модель гипнопеда отличалась от ментосканера только тем, что не имела в своей конструкции сканирующих приёмников нейросигналов. Гипнопед имел большее число антенн, излучающих нейросигналы, панорамный экран и динамики. Современные гипнопеды, не чета тем, которые были разработаны научной группой Кулибина. Они практически не подавляют волю человека и не превращают его в овощ, с полностью открытым для восприятия, как аудиовизуальной информации, так и той же самой информации в закодированном виде. С помощью тех гипнопедов мы могли творить чудеса в том смысле, что нашим психологам стало доступно не просто внушить человеку всё, что угодно, но и записать на его сознание кальку новой личности, чего они никогда не делали, так как это могло, кого угодно свести с ума. Правда, если делать это избирательно и крайне осторожно, то можно было практически полностью стереть из памяти человека какие-либо пережитые им ужасы и наложить на сознание куда более приятные воспоминания, а вот это мы делали весьма часто по отношению к жертвам насилия, но гораздо позднее.

Так, уже к две тысячи второму году мы имели в своём распоряжении два мощных инструмента, которые позволяли нам с одной стороны набирать волонтеров в свою тайную организацию, а с другой давать им такие знания, на усвоение которых в обычных условиях ушло бы не менее шести, семи лет. Любой язык можно было изучить всего за полгода, причём на вполне хорошем научно-техническом, а не бытовом, уровне, просиживая со шлемом гипнопеда всего полтора часа в сутки. Всего же наши люди проводили под гипнопедом не более четырёх часов в сутки, но и после этого были вынуждены принимать эйфорин, специально разработанный именно для этих целей лёгкий наркотик, снимающий головную боль и купирующий другие, ещё более неприятные последствия вроде нарушения координации движений и пониженный тонус. Благодаря гипнопедии мы быстро получали новые знания, так нужные очень многим из нас.

В области финансов наша деятельность тоже была весьма успешной, так как Мэтью нашел нескольких финансовых воротил, которые были согласны даже сесть в тюрьму, если потребуется, чтобы в дальнейшем оказаться в высших кругах нового общества за свои былые заслуги. Поэтому мы могли оперировать суммами в десятки миллиардов долларов. При условии, что мы знали обо всём, что творится в ЦРУ, АНБ, других американских спецслужбах, а также в ФСБ, мы могли ничего не бояться, но всё же действовали крайне осторожно и никогда не светились. В результате нам удалось сохранить все наши приготовления в тайне и хотя иногда случались провалы, наших людей даже арестовывали, власти сначала США и России, а затем и всех остальных стран, так ничего и не узнали.

Однако, больше всего мы преуспели в изучении любомирий и всех тех возможностей, которыми колония вируса, поселившаяся в теле человека, наделяла своего симбионта. Первое, что выяснил наш гематолог Фёдор Тимофеевич Кравец, это то, что любомирии не дают человеку замерзнуть даже при очень низких температурах. Считается, что губительной для нас является температура ниже минус девяносто пяти градусов Цельсия. Если остудить тело человека до такого предела, то даже любомирии впадают в "спячку", но на деле этого никто не проверял. Зато с помощью холода можно погрузить любого человека, в теле которого находится колония любомирий, в длительную спячку. Опытным путем Фёдор Кравец выяснил, что самая комфортная температура для гибернации плюс четыре градуса.

Это температура идеального баланса, при которой тело человека уже не нуждается ни в питательных веществах, ни в кислороде для дыхания, но его лёгкие должны быть заполнены перфтораном, да и сам он должен плавать в нём. При этом перфторан должен быть до предела насыщен кислородом. Вам, друзья мои, это неведомо, но я проспал таким образом целых три недели, и даже видел сны при этом, причём весьма интересные. Судя по тому, что те три месяца пролетели для меня, как несколько минут, устать спать просто невозможно.

Самое примечательное заключается в том, что во время гибернации далеко не в каждой клетке остаются любомирии, а примерно в одной из десяти и вот тут-то их можно обмануть. Так как подавляющее большинство любомирий переходит в кровь, отчего она делается розовато-оранжевой и начинает светиться, их можно удалить из тела человека почти полностью. Именно на этом научном открытии и была построена процедура утилизации отживших своё тел, завербованных нами аналитиков бильдербергов. Во время спецопераций по обмену телами происходило следующее. Как только наши агенты завершали процесс вербовки и проходило трое суток, в течение которых любомирии полностью "осваивали" новую территорию и создавали полноценную колонию, за дело брались наши нейрохирурги.

Их пациенты заранее выбирали себе молодые и сильные тела, которые подходили им по антропометрическим показателям. Главный из них был таков, мозг не должен быть меньше черепа выбранного тела. После этого преступника погружали в состояние начальной стадии гибернации, и нейрохирурги аккуратно вскрывали его череп. Рядом находился их пациент, который также находился в гибернации. Ему тоже вскрывали череп, и один мозг заменялся на другой, после чего завербованного нами человека выводили из состояния гибернации и он несколько суток отлёживался, приходя в себя. Хотя нервные ткани срастались очень быстро, на то, чтобы взять новое тело под контроль, уходило от трёх до пяти суток. Попутно пересаживались также тестикулы, которые, как это выяснилось уже через несколько лет, полностью меняли генетический код "старого" тела.

То тело, которое подлежало утилизации, а попросту захоронения после инсценировки гибели завербованных нами аналитиков, охлаждали до плюс четырёх градусов и выкачивали из него всю кровь, попутно вливая кровь той же группы. Эта процедура длилась до тех пор, пока в теле не оставалось любомирий. Процедура была долгой. Вся кровь попадала не в какой-нибудь стеклянный сосуд, а в ёмкость, изготовленную из биопластика на основе кератина, и охлаждалась до плюс четырёх градусов по Цельсию. В результате любомирии начинали делиться и в итоге мы получили от двадцати пяти до тридцати литров "вакцины" долголетия и молодости, которую разливали в ампулы из биопластика по пятьдесят миллилитров в каждую. Так одна колония любомирий разделялась на пятьсот, шестьсот протоколоний. Однако, дело осложнялось тем, что ампулы с любомириями нужно было хранить так, чтобы все они находились рядом. Тогда они ярко светились и на них было приятно смотреть. Создавалось такое впечатление, что ты смотришь не на ампулы, а на детей.