Часть третья

      — Мне неприятны твои попытки льстить.

      — Льстить? — не обращая ни малейшего внимания на собравшихся, Енот в два шага оказался рядом, уперся глазами в глаза:

      — Тебе понравится западная армия в Столице? Или голодная весна? Я продавил твое освобождение, снабжение, деньги. Я вытряс деньги из гильдий Столицы, это подвиг! Это имперская налоговка не смогла! Добился права вытаскивать офицеров хоть из-под виселицы, если ты сочтешь их достаточно грамотными для боя. У меня никакого авторитета в армии. Вот, господа офицеры подтвердят! Зато у тебя его хоть жопой жуй!

      Енот обошел стол. Сел на свободный стул, подпер голову скрещенными ладонями:

      — Даже Надежда утерлась мстить за руку-глаз. Мне как еще вывернуться, чтобы показать доверие и необходимость в тебе? В жопу тебя поцеловать? Да хоть сейчас при всех!

      Офицеры дернулись, разом схватившись за золоченые эфесы. Носхорн, взятый в контрразведку из полиции, даже выдвинул клинок на ладонь. Енот поглядел на него понимающе-насмешливо. Скрипя зубами, барон загнал шпагу обратно.

      Синеволосая продолжила ровным тоном:

      — А месть? Мы были врагами.

      — Планы составляются из будущих выгод, а не от прошлой мести. — Енот снова зевнул, правда, на этот раз изобразил вежливость, прикрывшись ладонью. — Так что давайте уже по планам. Барон, отряд готов?

      Носхорн кивнул.

      — Вот предполагаемый маршрут.

      Офицеры склонились над картой на столе, где еще не остыл отпечаток Енотовой заспанной морды. Снова вошла девочка-оператор. Отодвинула занавеску большой настенной карты. Сверяясь со списком в правой руке, переставила несколько флажков. Карандашом поставила почти незаметную отметку; стерла комочком вишневой смолы несколько таких же тончайших линий. Задернула занавеску и вышла, ни на кого не глядя.

      — Что ж, — первым высказался начальник тыла. — Вынужден признать, что маршрут довольно грамотный. Большей частью по нашей территории, севернее захваченных областей. Это позволит отряду не беспокоиться о ночлеге и легко фуражировать коней. Только в самом конце несколько дней по Долине, но других путей в Пыльные Ворота просто нет.

      То же самое другими словами подтвердили и прочие офицеры. Им было за что не любить Енота; но придираться с пустыми возражениями мешали остатки гордости. Как ни крути, гражданскую войну выиграл “Рейд” — в том числе и вот этот непонятный уличный пес. Кроме того, профессионалы не могли не видеть, что западные рыцари наконец-то нашли противовес военной силе Империи. Захватчики выводили в поле десятки тысяч бойцов. Пока отряд сверхсильных воинов с артефактами отражал врага на безымянной высоте, слева и справа их без помех обходили. Причем обходили не полусотни легкой конницы, опасные разве что для собирающих малину девок, а густые колонны и клинья, способные осадить средних размеров городок.

      И теперь за приказами Енота профессионалы увидели объяснение действиям чуждой военной машины; почуяли надежду ей противостоять. Потому-то и терпели, скрипя зубами.

      Эсдес подумала еще некоторое время. Пощелкала пальцами.

      — Ты вытащил меня из каземата, чтобы командовала я?

      Офицеры зашумели: в полном объеме это дошло до них только сейчас. Поглядели на Носхорна. Барон, как самый важный по совокупности звания, должности, возраста и дворянского ранга, выразил общее мнение:

      — Господин... Е... Енот. От лица офицеров приношу извинения. За один этот поступок вы заслуживаете нашего уважения.

      — Мы и не думали, что уличный хитокири может что-то в этом понимать, — проворчал в нос начальник тыла.

      — То-то вы меня всем аулом два года поймать не могли, — разулыбался польщенный Енот. — А ответ на твой вопрос — да. Чтобы командовала ты.

      — Тогда отряд пойдет так! — Эсдес уверенно прочертила тонкую линию вдоль Западного Тракта, сквозь самую середину захваченной области. — Я тоже считаю необходимым кое-что тебе показать...

      

* * *

      — Показать бы вашу находку еще одному небезынтересному доктору... — баронет Носхорн почесал затылок, поглядел на красный шар солнца, садящегося в конце широкой улицы.

      Тимофей тоже почесал затылок. Но не себе, а найденному зверьку. Вроде бы это не кошка. Точно не собака. Для хорька чересчур округлый. Для фантастических зверей чересчур обыкновенный. И уж точно знакомый с людьми: на руки прыгнул охотно, сбежать не пытается. Пирожок есть не стал; ну так его и баронет выкинул в канаву, едва принюхавшись к начинке.

      — Больше такой мусор не покупайте. Я вам покажу, где со свежей говядиной. Это была зайчатина, ее достаточно передержать полдня, и уже в рот не возьмешь... — баронет очевидно задумался, глядя на низкое зимнее солнце. Повернулся к мальчику:

      — После заката похолодает. Но вы одеты неплохо. Времени до патрулей еще довольно, да и места здесь безопасные. А этому доктору неплохо бы показать и вас.

      — Меня-то за что? — Тим переложил зверька в куртку. Тот повиновался безропотно, высунул голову из воротника, и чувствовал себя превосходно. Даже не чихнул ни разу.

      — Шпага у меня на боку вас заинтересовала?

      — Да.

      — Хотите научиться? Надо же вам уметь отвечать на оскорбления, как подобает мужчине. Мой дядя говорит, что в этом деле главный секрет прост. Чем раньше начать учебу, тем лучше результат.

      Холодными пальцами правой руки Тим потрогал фонарь под глазом и солидно сказал:

      — Конечно, хочу. А как?

      — Как Енот в кино, вы же смотрели “Ночной Рейд”. Мы даже начнем с того же доктора.

      — Он живет примерно посередине между западной окраиной и Центром. Отсюда, наверное, день дилижансом.

      — Так было до Мятежа, но ведь семь лет прошло. Доктор из первой серии переехал в центр. Мой дядя считает, что к доктору зайти обязательно. Чтобы знать, какие нагрузки допустимо давать в вашем возрасте.

      — Так врач живет неподалеку?

      — Вон по этой улице до третьего перекрестка, потом направо... Он мне руку складывал, когда я с коня упал.

      Зверек тихонько заворчал. Тимофей поежился и так же тихонько спросил:

      — Кстати, а сколько лет вам... Баронет?

      Баронет повернулся и зашагал в нужную сторону. Тим последовал за ним, поглядывая на редкие деревья по сторонам улицы. Иней и низкие лучи закатного солнца превратили кроны в кубки красно-золотого стекла. Дошагав до первого перекрестка, Носхорн ответил:

      — На год больше, чем вашему уважаемому брату.

      — Но вы совсем как взрослый! И вы все время упоминаете дядю. Вы в ссоре с отцом?

      Теперь баронет молчал долго. Дошли до упомянутого третьего поворота; солнце окончательно село; по каменным оградам побежал ветер, высекая слезы у обоих. Найденыш завозился, убрал мордочку под кафтан. Тим натянул поглубже шапку, вздрогнув от прикосновения к холодной медной кокарде школы. Носхорн остановился, поглядел вдоль открывшейся справа новой улицы — дома на этаж ниже, но и ширина чуть меньше. Тоже каменная река.

      — Да, сюда. Вон тот дом, у калитки нефритовая собака с протянутой лапой.

      И без перехода ответил на вопрос:

      — Моих родителей убили в день мятежа. Дядя тогда служил в полиции, он опоздал всего на четверть часа. Я помню, как он плакал. Я так испугался, что стал его утешать. Такой вот зимний день. К вечеру пошел снег, хорошо помню белые комки. Окна и двери выломаны, родители мертвы. И мальчик утешает плачущего мужика в броне... Хорошо, что в кино это не показали.

      Теперь уже замолчал Александров-младший. Зверек из-за пазухи перелез на шею. Улегся воротником, распушился и заворчал. Наконец, Тимофей проговорил:

      — Может, и стоило показать. А то куча взрывов, красивые битвы на мечах... А потом такие, как я, думают, что война это круто.

      — Тут у каждого второго похожая история, не считая каждого первого. Вам завидуют не потому, что вы живете в богатом доме, и не покровительству генерала Эсдес. У вас живы брат и родители. Закончим эту неприятную беседу. Вот мы у калитки врача, отказаться еще не поздно. Вы не раздумали браться за шпагу? Ваш уважаемый брат как-то сказал в школе, что ему интереснее продолжать отцовское дело. Это настолько уважительная причина, что никто не осмелился обвинить его в трусости.

      — Узнаю брата Ляпа. Кажется, у него завелась девчонка, и он рвется повзрослеть, чтобы она обратила внимание. Но это не мое дело. — сказал Тим серьезным тоном. И подмигнул.

      Носхорн улыбнулся:

      — Так мы идем к доктору?

      — Конечно! Как дядя Паша в кино. А потом к мастеру?

      — Да.

      — Баронет, а откуда вы знаете меня? С братом познакомились в школе, но вы же на пять классов старше. Вас что, просили присмотреть за мной?

      — Я видел вас в доме генерала, дядя брал меня на завтраки.

      — Это за большой стол? Со всеми этими вилочками-тарелочками-стаканчиками? Бр-р...

      — Если вы желаете преуспеть среди людей шпаги, вам придется выучить и этикет, и танцы. Кстати! — тут подмигнул уже Носхорн. — В смысле девчонок танцы отличная штука. Может ведь рука соскользнуть чуть ниже талии?

      — А если она обидится?

      — Пожалуется кому-нибудь. Тут вам и дело для мечей. Видите, как разумно все устроено в жизни?

      — Вот, значит, причина начинать обучение пораньше?

      — Вы несомненно умны.

      

* * *

      — Ума в нашем деле недостаточно... Как вышло, что вас не учили совсем ничему?

      Носхорн и Тимофей стояли перед высоким каменным забором школы фехтования. Сегодня день выдался солнечный, морозный. Мастер меча обитал все там же, где и в фильме; калитку Тим узнал без подсказок. Правда, в кино мастер выглядел не настолько морщинистым — но зато в натуре двигался с непередаваемой грацией крупного хищника... Или тяжелого танка из любимой игры прошлой жизни. При виде наставника Тимофей понял, отчего в кино дядю Пашу называли Колобком — мастер прямо-таки катался не подпрыгивая, не раскачиваясь; Тяпу при этом слышался рокот дизеля и клацанье траков. Очевидно, и Енот выучился двигаться так же.

      Зверек высунулся из-за пазухи, глянул на мастера. Фыркнул и спрятался. Мастер прищурился:

      — Вот, значит, в чем дело... Что ж, это кое-что проясняет... Письмо!

      Тимофей послушно протянул свиток, написанный доктором пять дней назад. Тот про найденыша не сказал ровным счетом ничего: “Я специализируюсь на людях, уж простите.” Зато про Тимофея бакалавр медицины с непостижимой скоростью написал диссертацию, не меньше. В процессе прощупав мальчика по всем суставам, простучав сухими пальцами по спине и ребрам, подергав за язык, посветив синим лучом в зрачки — Александров-самый-младший знакомился с похожими процедурами в клиниках Проекта. Разве что здешняя экзотика вместо экранов или белых плоскостей состояла в разнообразных бронзовых завитушках, огромных лупах, светящихся кристаллах... Тим навидался алхимических лабораторий в играх полного погружения, да и в учебных программах по химии, так что головой не крутил и глаза не таращил.

      Итогом всего столоверчения с игловтыканием оказался этот самый свиток и хлопок по спине: “Не сутультесь, юноша. Впрочем, там, куда вы направляетесь, вам и не дадут.” Тим поежился. Носхорн очередной раз поинтересовался, не хочет ли тот отказаться. Александров-самый-младший призадумался. Спрашивать опасно, но и не спросить неправильно:

      — Баронет... А почему вы так со мной возитесь?

      Носхорн замер на мгновение. Посмотрел на небо, на выметенную столичную мостовую, хватающую ледяными когтями даже сквозь тройную подошву степных сапог. Перевел глаза на мальчика. Тот вздохнул по-взрослому тяжело:

      — Прошу извинить. Глупый вопрос...

      И вот сегодня мастер меча дочитал послание доктора, скрутил обратно и повторил:

      — Да, ваша находка объясняет кое-что. Но не все. Как вышло, что вас не учили совсем ничему?

      — Там.. Где я вырос, — ответил Тим, — это не нужно.

      — Судя по вашим словам, там попросту рай... Здесь же бренная твердь с низменными материями. Вы можете отказаться в любой момент. Но после этого не приходите. Исключений нет. Достаточно ли вы взрослый, чтобы это понять?

      Носхорн кашлянул:

      — Я бы рискнул поручиться за молодого человека.

      — Даже так? А платить будете тоже вы? Обучение стоит приличных денег.

      Тут уже Тим ответил уверенно:

      — На что-что, а на обучение отец всегда давал деньги без малейших возражений.

      — Хм... Воистину, рай. Доктор написал, что не видит никаких препятствий против обычного курса для мальчиков. Что ж... — мастер ехидно улыбнулся, распахнул калитку в царство пота и боли:

      — Добро пожаловать в ад!

      

* * *

      Я шел через ад десять дней