Покрытие стен оказалось плотным и гладким, упругим на ощупь. Местами оно полностью поглотило аварийные скобы, но кое-где оставило пустыми большие участки стен.

Декаурона мутило. Личности сменяли друг друга в бешеном танце, поле зрения дрожало и меняло свой угол, словно качающийся экран. Он промахнулся пару раз, пытаясь нащупать скобу, схватился, полез на ощупь — ускорение немного возросло, но мощности искусственной мускулатуры хватало, чтобы одним рывком преодолевать по нескольку метров.

"Мы оставляем Юэ."

"Мы вернёмся за ней."

"И за теми, кто посмел бросить вызов Декаурону."

"Человечеству."

"Его представителям."

"Неважно. Как будущий бог, мы не можем допустить торжества демона."

"Мы не можем отказаться от чувства гордости."

Они не отказались. Когда выяснилось, что проход к шлюзу находится на противоположной стороне тоннеля, Декауроны рассчитали прыжок, оттолкнулись, включив двигатели на полную мощность — и тяжеловесно врезались в стену прямо над люком, не достав каких-то полутора метров.

Мотаясь из стороны в сторону, он всё-таки добрался до шлюза в экспедиционный модуль, прошёл двухступенчатую дезинфекцию и вывалился в открытый космос, уставившись на грозный глаз Регента.

— ...стер! Ответьте!

— Дану? Я слышу тебя!

— Немедленно покиньте "Вуаль!" Я беру на себя управление "Аонбаром" и подберу вас через несколько тысяч секунд.

— Понял. Отделяюсь.

Платформа разорвала контакт со шлюзом, зажгла плазменные факелы и двинулась прочь от белых пузырей, прицепившихся к борту станции. Серая туша неспешно отплывала назад, и открытая решётчатая конструкция осталась один на один с планетой.

В лицо Декаурону смотрел зрачок громадного вихря. По его периметру бушевал ветер, который мог бы стачивать горы за пару лет, стены желтоватых облаков простирались на десятки километров, срываясь поверху тончайшими клочьями, а в центре чудовищного котла, на самом дне атмосферной воронки, густела жаркая тьма. В инфракрасном спектре цвета вихря инвертировались: центр его сиял теплом глубинных слоёв планеты, а края постепенно темнели, сливаясь с равномерной окраской остальной атмосферы.

— Дану, знаешь — мне страшно.

— Потерпите немного, мастер. Я совершаю манёвр, скоро вы увидите корабль. Из-за резкой смены орбиты придётся пройти вплотную к Регенту, но это штатная ситуация.

Он верил голосу ковчега и ждал, упорно не отводя глаз от лика планеты, а потом увидел её — маленькую белую точку, вдруг засиявшую собственным, не заёмным, светом. Плывущий над вихрем сияющий "Аонбар" казался самым желанным зрелищем во вселенной.

* * *

Дробясь на части и вновь собирая себя воедино, он метался внутри саркофага, раз за разом переживая спазмы клаустрофобии, информационной депривации и — на удивление — одиночества. Обнаружив в себе это чувство, Декаурон сперва удивился и попытался сбросить его в одно из временных ядер, но оно, как вирусная идея, тут же возникло на прежнем месте, заполняя каждый угол сознания. Хотелось позвать Дану: без её тёплого присутствия где-то поблизости пустота за хрупким корпусом "Аонбара" казалась особенно хищной, почти живой — но древние, как само человечество, рамки самоограничений не позволили ему открыть канал связи.

После, уже на борту ковчега, он оценил эти явления как "ренессанс архаичных моделей поведения", но решил оставить назревшую самомодификацию на потом, когда решения не будут диктоваться сиюминутной необходимостью.

Соревнование с временем Декаурон полагал одной из самых неприятных задач — и потому подходил к её решению с позиций абсолютного превосходства, обеспеченного искусством планирования. Проблемы, стоявшие перед ним, в очередной раз совершили структурный скачок, переросли уровень досадных недоразумений и начали приобретать экзистенциальные черты.

Угрозе подверглась жизнь человека.

Он ухмыльнулся, подумав о том, что выручать комиссара в её отсутствие должно быть намного проще, чем сотрудничая с ней самой. Можно действовать без оглядки на неадекватные полномочия, согласуя свои шаги с единственной реальной властью, существующей здесь и сейчас: той, что управляет ковчегом, позволяя ему пересекать бездны мрака. С живущей в каждой его частичке богиней, чей ласковый и насмешливый голос маскирует истинную природу вторично разумного существа, никогда не знавшего тюрьмы тела и груза древних эволюционных программ.

Да, действовать. Он хотел сжать четвёртую размерность вселенной, заставить точки на её шкале совместиться в параллельном исполнении всех событий, но вместо этого тащился по линейному вектору из прошлого в будущее, вынужденный соблюдать строжайший порядок причин и следствий.

Декаурон пребывал в состоянии вражды с реальностью. Декаурон пребывал в бешенстве. Он не сразу подобрал подходящее определение, потому что не имел предыдущего опыта переживания аналогичных эмоций, но подобрав, удивился его исключительной точности: словно древние смотрели из глубины эпох и усмехались, обретя подобие жизни внутри утратившего былую власть мозга.

— Дану!

— Оборонительные системы готовы, мастер. Ракеты размещены на траекториях перехвата станции, три группы противоракетных дронов прикрывают ковчег от ударов с наиболее вероятных направлений атаки.

— Что с "Вуалью"?

— После совершения манёвра станция заглушила двигатели, реакторы в тихом режиме. Температурный фон повысился на двенадцать градусов. Других следов активности не обнаружено.

— Возможно, мы и перестраховываемся, но...

— Разумеется, мой осторожный мастер.

— Просто на всякий случай: у тебя ведь нет мыслей о том, чтобы нанести превентивный удар, пока Юэ находится на борту?

— Только в случае прямой угрозы ковчегу. Позвольте вопрос, мастер?

— С каких пор тебе нужно дозволение?

— Считайте это капризом. Буду ли я права, если предположу, что вы собираетесь предпринять попытку возврата Юэ Юнары?

— Будешь.

— Боюсь, мне не слишком нравится ваше решение. Исследованные образцы дают достаточно пищи для проявления осторожности.

— Вот я и планирую... подготовиться. Легионер во дворце?

— Он там. Мне кажется, он считает себя ответственным за провал.

— Главным ответственным я назначаю себя. Мог бы догадаться и раньше, куда мы вляпались.

Декаурон вынырнул из серого тумана перед вратами и, не останавливаясь, вошёл. Хрустальная крыша дворца зияла чёрным провалом. Ковчег вновь изменил орбиту, и теперь сквозь стекло смотрели только искры термоядерного света, выдержанного в глубоком вакууме.

"Звёзды обладают свойством выглядеть так, как ты о них думаешь."

Легионер стоял на прежнем месте: возможно, он и не сходил с него, а возможно, запомнил и занял с точностью до миллиметра. Короткий прыжок — и Декаурон замер на фарфоровой ограде беседки, уравнявшись с древним киборгом в росте.

— Итог самонадеянной некомпетентности очевиден, а?

— Решение изначально не являлось оптимальным. Потеря члена экипажа — крайне неприятное следствие.

— В этой вылазке у нас не только потери.

Он спрыгнул и теперь смотрел на Легионера снизу вверх.

— Я не один и не два раза размышлял о том, почему ты проводишь в саркофаге почти всё время. Пытался смоделировать, каким ты воспринимаешь реальный мир и от чего пытаешься сбежать — в пустоту галактики и даже в обратимую смерть.

Киборг учтиво шевельнул сенсорным блоком, заменяющим голову. Декаурон изящно поклонился в ответ.

— Вскоре я понял, что ставлю вопрос неправильно. Правильный вопрос — что до сих пор удерживает тебя на грани окончательной смерти? Убеждения? Надежда? Инстинкты? Почему ты не можешь сдвинуться ни в одну, ни в другую сторону?

Верхний манипулятор Легионера опустил раскрытую ладонь.

— Полагаешь выбор неизбежным?

— Бесспорно. Ты живёшь — или ты умираешь. Но ты — ты не живёшь и не умираешь. Разве в этом есть смысл?

— А разве в любом существовании есть объективный смысл? Я существую, потому что у меня нет причин прерывать этот процесс. Иными словами, мне всё равно. Это вызывает беспокойство, когда я нахожусь среди людей. Здесь, в пустоте, я ощущаю себя на своём месте. Бесконечный полёт в саркофаге... воодушевляет. Становится чем-то, что я не могу осмыслить, а значит — якорем, который удерживает меня в реальности.

— Довольно простой ответ.

— Сожалею, если не оправдал твоих ожиданий. Могу я, в свою очередь, задать личный вопрос?

— Ох, — Декаурон постарался придать лицу соответствующее случаю выражение, потом рассмеялся. — Личных вопросов давно не существует, а условности каждый выбирает для себя сам. Можешь спрашивать о чём угодно, не задумываясь, уместно ли это.

— Даже если это причинит кому-нибудь неудобства?

— Если информация причиняет тебе неудобства — твой разум несовершенен и должен быть модифицирован. Тот, кто указал другому на его проблемы — заслуживает благодарности. Так понятней?

"Но самое забавное в том, что мы всё-таки стараемся вести себя уместно по отношению к предку. Интересно, понимает ли он? Наверняка понимает, иначе не стал бы спрашивать."

— Тогда я спрошу. Я пытался понять, что означают ваши имена, но не преуспел. Современные базы данных для меня немного... неудобны в использовании, но даже тщательно подготовленные попытки ими воспользоваться не дали внятного объяснения. У вес ведь нет родителей, не так ли? Или чего-то вроде семейных, родовых групп. Я сам был выращен в искусственной матке и при рождении получил только серийный номер, но современное человечество ушло даже от таких способов воспроизводства. Тогда почему и ты, и комиссар Юнара носите двойные имена, словно обладаете фамилиями?

— Не сказал бы, что этот вопрос можно назвать личным, но... Дану и Анталаника обходятся всего одним, так?

— Об этом я тоже хотел бы осведомиться.

— Всё дело в самом понятии имени. Оно выполняет две функции, одна из которых...

— Индивидуальный идентификатор, а вторая — краткое и символическое описание личности, включая принадлежность к той или иной группе. Я не настолько примитивен, чтобы не знать.

— Тогда я перейду сразу к сути. Многие люди и даже общества действительно отказывались от комплексных имён, оставляя лишь условные идентификаторы. Такая практика неизменно заканчивалась плачевно, поскольку человеческая личность, фокус самосознания, выделение себя из среды — очень хрупкое явление, требующее выполнения определённых условий. Одно из таких условий — твёрдая самоидентификация, условная точка, в которой человек превращается в "Я". Имя служит маяком и... да, якорем этой точки. Что касается принципов именования, то их нет. Анталанику на самом деле зовут совсем не так: эти звуки — всего лишь плоская проекция её настоящего имени на примитивность нашего восприятия. Её имя небесно-голубое и объёмное... я видел его только краем, к сожалению. Дану, в силу обстоятельств, получила имя древней богини и оно ей нравится, а остальные вопросы её не волнуют. Мы с Юэ — чуть более традиционные существа. Моё имя носит описательный характер, её — родовой. Юэ — понятие, включающие многогранные свойства света, в первую очередь — чистое сияние, оттенки прекрасных цветов, но также и ярость звёздных лучей, Юнара — место, где её создали. Оно было очень красивым...

— Хочу заметить, что ты умолчал о самом себе.

— В самом деле. Декаурон означает "множественный". Анарандэ — мечтатель, владыка, стремление и рассвет.

— Я начинаю понимать, почему ваши языки кажутся невозможными.

— Вопрос сигнальных систем. Тебе ведь предлагали новое тело?

— И новый мозг.

— Модернизированный, скажем так. Сейчас ты воспринимаешь только часть нашей речи. Разве не хочется видеть сразу весь спектр?

— Плата кажется мне чрезмерной.

— О. Вопрос цены. Вопрос сравнения, прогнозирования вероятностей, вопрос выбора системы ценностей и вопрос целеполагания...

— Мне кажется, ты несколько изменился, Анарандэ Декаурон.

— Интересное наблюдение. Полагаю, оно верно: ведь в настоящий момент я решаю сразу несколько довольно неприятных задач.

— В число которых входит попытка спасения комиссара Юнары?

— Это та причина, по которой я задаю странные вопросы. Какое решение сочтёшь адекватным ты — как человек, стоящий ближе к истокам нашей цивилизации?

Фигура киборга прижалась к земле. Громоздкий силуэт трансформировался в стремительный и хищный, манипуляторы зафиксировали позицию, изготовившись к мгновенному рывку. Прежний, идеально ровный голос Легионера категорически не вязался с угрожающей переменой облика.

— Мои решения не для этой эпохи, мастер-оператор. Я не знаю, какого рода данные вы пытаетесь получить, но вам лучше не ориентироваться на мою личность в этом вопросе.

"А теперь он с той же лёгкостью применил нечеловеческий жест. Жест, на который способно только его тело. Означает ли это, что я затронул что-то действительно важное для него?.. Означает ли это, что он в чём-то обогнал нас?"

Декаурон продемонстрировал ему изображение, намеренно отослав идентификатор непосредственно на внешний порт. Традиция образных демонстраций неожиданно показалась ему убогой.

— Как ты думаешь, что это?

На трёхмерном кадре виднелось нечто, напоминающее лабиринт сросшихся белесых трубочек.

— Похоже на структуру какого-то органического вещества при сильном увеличении.

— Оно наполняет как минимум часть внутренних магистралей "Вуали". А это — образец плёнки, соскобленной со стены. Линейные размеры — два на три миллиметра. После экспресс-исследования, разумеется, уничтожен. Увеличим?

Кадр развернулся в массив по оси масштаба. На последнем шаге были отчётливо видны сложные переплетения тёмных жгутов, подозрительно напоминающие участок нервной системы.

— Нервная ткань?

— Да. По большей части неорганическая, но, можно сказать, гибридная. Судя по всему, заражена вся станция.

— Я изменил своё мнение.

— По поводу чего?

— "Вуаль" следует немедленно уничтожить. Мои инструкции...

— ...несколько устарели. Для начала нужно извлечь комиссара.

— Мне казалось, вашей эпохе не свойственны привязанности.

— А мне, напротив, казалось, что в твоё время люди оставались более архаичны.

Звонкий смех — так, наверное, должны были зваться сгенерированные Легионером звуки. Звонкий — но совершенно механический, неживой.

— Я — солдат общества, которое оценивало своих членов по их функциональности. Кем-то вроде меня могли пожертвовать без колебаний и без сомнений, а вам кажется, что моя гибель недопустима. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Инстинкты, взаимопомощь и привязанность к товарищу. Сейчас в тебе говорят они, и это очень старые явления. Более старые, чем я сам.

— Инстинкты...

Позволив цепочке мыслей протечь сквозь несколько алгоритмов, Декаурон подобрал результат и осмотрел его со всех сторон. Увиденное заставило его оскалиться.