Вторую ночь на постоялом дворе Лассера рядом с Эгоном спала посудомойка из трактира. Глупышка очень стеснялась, настолько, что пришлось поставить ширму, но она не отгородила от звуков, а девица полночи, пока не заснула, пыталась снять с виконта злые чары поцелуями. Безрезультатно.
Утром все вещи были погружены в телегу, виконт устроен в её глубине и прикрыт попонами и сеном, а Виола в сером вдовьем платье заняла своё место рядом с Теодором, который изображал возницу. Рядом с ней стояла большая корзина, наполненная всяческими вкусными вещами. Это им собрала в дорогу госпожа Магда. Кроме пирожков, куриных ножек, огурцов, яблок и прочих овощей и фруктов там были припрятаны фляги с укрепляющим отваром и бульоном для виконта. День обещал быть несложным и полным приятностей.
Так и вышло. Почти. Первая половина дня до обеда, обед и два часа после него были просто чудесные. Погода радовала солнцем, но жары изнуряющей не наблюдалось. Дорога была пустынной, так что Вилька могла расслабиться: снять капор, расстегнуть верхние пуговки у платья и распустить пояс. Время от времени она брала вожжи из рук Теодора и правила сама, давая мужчине отдохнуть. Они не стали заезжать в деревню чтобы пообедать, а остановились на лесной поляне. Магда надавала им с собой столько, что и роте солдат хватило бы, а лишний раз показывать себя людям и Тео, и Виола сочли опасным. Так что обед в лесу был отличным вариантом в сложившейся ситуации. Вилька даже решила, что они вообще не станут питаться в трактирах. Вдруг там их поджидают? Что стоит отравить еду? Тео подумал и согласился. Припасов им с собой дали достаточно, а Вилька готовила не хуже заправской трактирщицы.
Яства, приготовленные ручками госпожи Магды оказали своё действие. Телега ехала себе потихоньку, правивший ею Теодор напевал песенки, ветерок не давал жаре сгуститься настолько, чтобы стало тяжело её переносить… Было так хорошо, что не хотелось ни о чём думать. Стоило Вильке удобно вытянуться рядом с виконтом на дне телеги, как она провалилась в глубокий сон.
Проснулась она внезапно от странного чувства. Села, ещё ничего не соображая, огляделась кругом, чтобы понять, что ей так мешало, и ойкнула. На неё в упор глядели два широко раскрытых глаза цвета грозовой тучи. Прекрасные глаза Ульриха Эгона.
* * *
В первый момент Вилька не поверила собственным глазам и отшатнулась. Затем зажмурилась, встряхнулась как собака, прогоняя последние клочки дневного сна, и снова поглядела на виконта. Он всё так же на неё таращился. Взгляд был ещё немного расфокусированный, но вполне сознательный.
Затем юноша моргнул и прошептал классическое:
— Пить…
У Виолы тут же отлегло от сердца, которое до этого заполошно билось о грудную клетку как пойманная птичка. Пить — это нормально, пить — это хорошо! Если больной просит пить — он на пути к выздоровлению! Она тут же запустила руку в корзину с дорожными припасами, достала фляжку с укрепляющим отваром и поднесла её к губам страждущего, ловко приподняв его голову, чтобы ему было удобнее.
Эгон снова моргнул, его губы сначала растянула слабая улыбка, затем она пропала и он смешно наморщил нос, учуяв запах отвара. Да, это не чистая водичка, зато полезно, подумала Виола, но говорить ничего не стала, вместо этого более настойчиво ткнула горлышко в губы пациента. Тот обиженно скривился, но делать было нечего. Первый глоток вышел робким и настороженным, но не зря виконта всю дорогу пичкали этой жидкостью. Он её узнал и присосался к фляжке. Остановился только тогда, когда вытянул не меньше половины, почти две кружки!
Совершив этот подвиг, тут же снова откинулся на своё ложе и закрыл глаза. Но теперь это был простой сон выздоравливающего. Из комы юноша успешно вышел. А Виола с трудом отошла от ступора, в которую её вогнало столь неожиданное возвращение больного к жизни.
Пока она поила попросившего пить Эгона, она даже дышать толком не смела. Вообще не видела и не слышала ничего кругом, полностью сосредоточившись на пациенте. А тут задалась наконец вопросом: заметил происшедшее Тео или нет? А если заметил, то что по его мнению им следует теперь предпринять?
И ка только об этом подумала, то обратила внимание: Теодор отвёл телегу с дороги на обочину и позволил лошади объедать травку и кусты, там растущие. А сам развернулся сел поудобнее и с огромным интересом наблюдал сцену «раненый воин и сестра милосердия». Виола тут же пришла в себя и спросила тоненьким голоском хорошей девочки:
— Ты видел? Он очнулся и пить попросил.
— Видел, — кивнул ей Тео, — И вот теперь думаю: хорошо это или плохо?
— Наверное хорошо, — высказала своё мнение Вилька, — Он вышел из своей магической комы. Теперь шансов доставить его живым больше, ведь правда?
Но наёмник не спешил разделять энтузиазм девушки. У него были по этому поводу далеко не столь радужные соображения.
— С одной стороны это так, — начал он, — Теперь, надеюсь, сможем обойтись без «лежалок». Уход, питание… Это мы с тобой худо-бедно обеспечим. Остальное… В принципе маг должен хотя бы приблизительно знать, как восстанавливаться. Так что с этой стороны плюс. С другой… Он с каждым днём станет всё более и более активным и прятать его от людских глаз будет всё труднее и труднее. Сейчас он спит, но уже через пару часов снова проснётся. Выдавать его на постоялых дворах за тюк с товаром…
Теодор замолчал, но Виола отлично поняла, что он хотел сказать. До сих пор это было тело, предмет практически неодушевлённый. С ним можно было делать всё что угодно, не спрашивая его мнения. А теперь это живой человек. Что они о нём знают? Может, он вредный и капризный? Даже младшие дети в знатных семьях могут позволить себе проявлять гонор, особенно перед людьми, стоящими ниже на социальной лестнице. Но даже если он лапочка, это тоже ничего не гарантирует. В бессознательном состоянии его пластика отличалась от пластики живого, поэтому его легко можно было выдать за тюк с ценностями. Она и сама при первом контакте обманулась. А живой так лежать и держать спину без опоры не сможет.
Да, всё непросто. Вносить его на постоялые дворы в качестве больного значило дать знать, что везут младшего виконта Эгона. Если на этот род и впрямь объявлена охота, то так они сами натравят на себя охотников.
Мысли Тео двигались примерно в том же направлении, потому что он глубоко вздохнул и выдал:
— Эх, Виола, девочка моя! Просчитались мы с тобой. Зря платьев тебе накупили. Нужно было штанов и курток. Нельзя нам по дороге ехать и в деревнях останавливаться. Нельзя. Ну ничего. Деревню мы объедем. Сейчас впереди развилка будет, на ней направо повернём и через пару лиг организуем стоянку. Там и поговорим. У тебя есть чем кормить и поить нашего больного?
— На сегодня есть, — подтвердила Виола, — Я затарилась основательно. Даже на утро бульона хватит: мне госпожа Магда фляжку с заклинанием стазиса для него дала.
Тео снова вставил своё любимое «Эх!» и продолжил:
— Надеялся я добраться до Эгона за декаду, даже раньше. Но это если по прямой. А будем по лесам хорониться — это все две выйдут. Припасов хватит?
И снова Виола ответила утвердительно:
— Хватит. Я с походом брала. Если будете дичь поставлять, гарантирую: все будут сыты и довольны, даже наш больной. Его и дальше бульоном кормить придётся. Ну, дня через три можно будет немного потёртого мяса и жиденькую кашку на том же бульоне. Но тут ничего сложного: я у этого вашего Уве увела два больших котелка, два маленьких и чайник. Справимся, была бы вода.
Тео довольно хохотнул:
— В Гремонских лесах воды навалом. Тут тебе и ручьи, и речки, и озёра, и болота. Особенно сейчас, в начале лета. Да и дичи тут тоже хватает.
— Тогда о чём разговор? — пожала плечами девушка, — Мы с тобой, дядя Тео — отличная команда. Сработанная. Если без лошади и без телеги умудрились графского сыночка протащить на такое большое расстояние и не загубить, даже заодно подлечить, то теперь-то уж справимся.
Боевой настрой Виолы передался Теодору и он снова тронул лошадей, сводя их с обочины в колею. Присвистнул, щёлкнул кнутом и унылые кобылки вдруг побежали рысью. Тео торопился добраться до той развилки, на которую планировал свернуть, до того, как на дороге кто-нибудь появится и сможет заметить, куда они делись. Он опасался, что их ищут. Многие видели как телега покидала Барман. Пусть виконта в ней никто углядеть не мог, Лассер постарался, но подозрения они могли вызвать. Теперь, раз не получилось везти Эгона скрытно, стоило прятаться как можно старательнее. А значит никто не должен был видеть где и когда они пропали.
Виола снова устроилась рядом со своим пациентом, прикидывая, как и чем она будет в дальнейшем его кормить. С тем что Эгон пришёл в себя возникали новые трудности. Тело имело только физиологические потребности, да и то не в полном объёме. Их они с Тео научились удовлетворять. Поили, кормили, пусть и жидким, обмывали и ворочали, не давая возникнуть пролежням, помогали справить нужду. Других забот не было, хотя и этих хватало за глаза. У человека в сознании могли возникнуть тысячи разных вздорных идей и капризов.
Виола примерно представляла себе процесс выздоровления: не раз становилась сиделкой для своих родных. Поначалу после кризиса, к которому она отнесла выход из комы, больной тихий и радостный, от всего впадает в умиление и восторг. Но как только наберётся хоть немножко сил, начинает выкобениваться и дурить. То ему жарко, то холодно, то душно, то свежо. Еда не такая, питьё не той температуры, подушка неудобное, одеяло тяжёлое…Всё это ничто иное как скука. Скучно лежать в постели без дела, когда тело ещё слабо, а ум уже заработал в полную мощь. А если сюда прибавить тяготы пути без возможности отдохнуть и развлечься на постоялом дворе...
Она храбро сказала Тео что они справятся и была готова к трудностям. Плохо было то, что она не представляла себе виконта как человека. Какой он? Серьёзный маг, увлечённый своим искусством? Весёлый раздолбай? Зануда и нытик? Маменькин сынок? Нет, это вряд ли. А вот обиженным на весь свет вредным и противным мальчишкой он вполне мог оказаться. Её не пугал ни один из вариантов, но хотелось быть к ним готовой. Потому что с каждым типом можно хотя бы временно найти общий язык, надо только знать как и не перепутать. Задачи подружиться с виконтом на веки вечные она себе не ставила: стоит им попасть в Эгон и они скорее всего больше не увидятся. Нет той дороги, на которой пересеклись бы пути бедной купеческой вдовы и кандидата в графы.
Размышляя об этом, Вилька так глубоко задумалась, что пропустила момент, когда Тео свернул-таки на развилке. Хотя развилкой это место назвать было трудно. Отходившая направо колея была такой заросшей, что только тот, кто знал о её существовании, мог хоть что-то заметить. Когда-то там располагался богатый хутор, но уже лет сорок, если не больше, он был заброшен. Дорога через него шла в обход деревни и выводила к лесному озеру, от которого шла другая как раз в нужном направлении.
Сам Тео здесь никогда и не бывал, но зато накануне с пристрастием допросил Лассера, который, будучи местным жителем, изучил тут все тропы. До границ графства Эгон его познания не доходили, только на три дня пути в ту сторону, но про остальное доложил разбуженный среди ночи Томас. Тот даже картинку прислал. Нескладную, но на ней были обозначены верные приметы, которые должны были помочь, если вдруг придётся прятаться.
«Как знал», — подумал про себя Тео, направляя лошадей по заросшей и почти сгладившейся колее.
Лошади прошли под густыми, перепелетёнными ветками склонившихся над подобием дороги деревьев, те сомкнулись за ними. Теодор наконец выдохнул. Он не стал ничего предпринимать, чтобы замести следы. Знал: пройдёт полчаса и потревоженная трава расправится, скрывая их путь.
Хоть он и обещал Виоле, что устроит привал, проехав от развилки пару лиг, но по зрелом размышлении решил, что этого будет маловато. Так что телегу он остановил только тогда, когда увидел открытое пространство с торчащими из земли обгорелыми брёвнами. Выходит, доехали до заброшенного хутора. Теперь понятно, почему забросили: сгорел, а новый отстраивать не хватило то ли денег, то ли сил, то ли желания. Зато здесь должен быть колодец.
Тео выпряг лошадей, спутал им ноги и отпустил пастись на густой зелёной травке, выросшей вокруг пепелища. Сам взял ведро, верёвку и пошёл искать колодец: чистая вода была нужна и для готовки, и для мытья.
Когда телега наконец остановилась, Виола выбралась из мира собственных мыслей. Перед ней стояла дилемма: или караулить больного, или заняться костром. Так как виконт по-прежнему мирно спал, а костёр являлся острой необходимостью, Вилька спрыгнула с телеги и начала шарить вокруг мрачных останков сгоревшего дома. Вот так. Далеко уходить не стоит: если парень вдруг проснётся и издаст какие-нибудь звуки, она услышит и прибежит.
Через полчаса всё необходимое для костра было собрано. Для розжига подошли сухие будылья бурьяна, а вместо дров Вилька набрала куски обгорелой древесины, во множестве тут валявшиеся. Древесный уголь в качестве топлива был хорош чтобы готовить на нём еду: жару давал много, а дыма и пламени всего ничего.
Пока она собирала топливо, кудлатая голова Тео всё время мелькала с другой стороны от сгоревшего строения, но Виола никак не могла понять что он там делает. Наконец, собрав нужное для костра, она решилась оставить место стоянки и отправилась на подмогу наёмнику, рассудив, что он недаром так долго там копается.
Но он уже шёл ей навстречу с ведром воды. Пояснил:
— Там колодец заилился, пришлось вычёрпывать, чтобы достать чистую и свежую воду. Та, что в ведре пока не первый сорт, но я взял для хозяйственных нужд. Сейчас погреем, помоемся, виконта нашего оботрём, а там я ещё схожу. Должна уже будет набраться новая, хорошая. На ней ты уже и чай заваришь. Да, я тут видел здоровые куски древесного угля, пойдёт для костра.
— Уже, — радостно ответила Вилька, — Я уже их набрала. Пойдём скорее, дядя Тео, я боюсь нашего спящего принца одного оставлять.
— А он спит? — с опаской спросил Тео.
— Спит, спит, — подтвердила девушка, — Как птенчик. До сих пор ни звука не издал.
Когда они дошли до места стоянки, Виола поняла, что погорячилась, утверждая, что виконт не издал ни звука. Потому что теперь он их издавал: слышны были тихие стоны, но громче них скрипела телега. Парень явно пытался ворочаться, непонятно было только сознательно или нет. Вилька шустро вскочила на бортик и замахала Теодору рукой:
— Просыпается! Ой, дядя Тео, кажется, ему надо до ветру!
Наёмник поднялся наверх вслед за девушкой. Виконт, крутясь, сбросил с себя все укрывавшие его тряпки, рубашка задралась до самых подмышек, так что он лежал практически в одних подштанниках, на которых уже расплывалось небольшое мокрое пятно. Кроме того виконту явно было холодно: беспокойные руки искали убежавшее одеяло.
